Новая женщина, или Кругосветка на колесах

В порту такая же теснота, как на базаре. Невероятно, что малые и большие суда не толкаются и не сталкиваются с лодками, плотами и прочей плавучей мелочью. Однако же, помимо базара и порта, Истамбул – сонное и безрадостное место.

Христианские паломники, тысячи которых плывут сюда, чтобы побывать на афонском подворье в Галате, а затем достичь Иерусалима, называют Истамбул не иначе как Константинополь. Паломники чтут собор Святой Софии и стараются посетить его, несмотря на то, что там читают только из Корана. Оказавшись внутри, человек цепенеет, созерцая величие и совершенство форм. Не менее величественная мечеть Сулеймана находится недалеко от собора, однако туда ходят только туристы под присмотром гида. Купол-тарелка мечети повторяет купол христианского собора. И тот и другой возводились в эпоху расцвета империй, Византийской и Оттоманской. Купола невиданной величины как бы покрывают тех, кто находится под властью императора или султана. С историей каждого из этих соборов связаны истории необыкновенных женщин – Феодоры, жены императора Юстиниана, и Роксоланы, жены султана (говорят, она была русская).

Местные гиды уверяют, что турки хорошо принимают иностранцев в фесках и всегда готовы дать скидку на базаре, поэтому многие пассажиры мужского пола вернулись на пароход в красных шапочках с кисточкой. Бывалые путешественники предупреждают, что продажа фесок в порту – один из способов содрать лишнюю монету с инородцев. Паломники с нашего парохода возмущаются: «Кланяются, будто готовы помочь от чистой души, а на языке одно «бакшиш, давай бакшиш» и видно по глазам, что и на уме одно – надуть, а еще лучше прирезать, обчистить да и концы в воду. Лукавые мерзавцы, мошенники – без молитвы не пройти».

Что до модной темы прекрасных одалисок из сералей паши, я туда не стремилась. Достаточно свидетельства бесстрашной журналистки Гарриэт Мартино, активного борца за права рабов и женщин. Она была допущена в пару сералей и свидетельствовала, что их обитательницы самые испорченные, унылые и ограниченные женщины из всех, что ей доводилось встречать. Может ли быть иначе, если их единственное дело – удовлетворять мужскую похоть.

Но вот уже наш корабль дает прощальный гудок, медленно выдвигаясь из тесного порта вперед и дальше по замусоренной воде узкого пролива. Вокруг ревут и дымятся трубы других пароходов, а сверху гремит и содрогается от копыт и колес деревянный мост Золотого Рога. И мост, отдаляясь постепенно, исчезает из виду, как и солнце по другую сторону борта. Небо становится фиолетовым, а море темно-синим. От воды уже веет прохладой, и пассажиры расходятся по каютам. Примерно через час из музыкального салона польется музыка, и наступит время обеда. На комфортабельном круизном пароходе время проходит незаметно.

Дневник Мэри. Яффа. 20 октября 1894 г. Только выйдешь из глубокой тени, как тут же всем телом ощущаешь стрелы солнечных лучей, – они обрушиваются на голову и плечи, в какие-то секунды поражают руки, спину и ступни. Белый каменистый ландшафт вокруг сверкает и слепит, глаза непрестанно слезятся. Зонт – вот спасение! Спасибо предусмотрительному консулу в Гавре за то, что и у меня есть свой зонт, под ним хоть как-то передвигаюсь. О велосипеде пока можно забыть – крутить педали нет никаких сил. Один добрый иудей взялся почистить и смазать мою машину, причем совершенно бесплатно, всего лишь за разрешение проехаться по улице на глазах у соседей.

Пришло печальное известие: скончался русский царь Александр. Говорят, еще совсем не старый. Сейчас вечер, дышать гораздо легче после захода солнца. Завтра на рассвете с паломниками в Иерусалим. Многие плачут о царе, другие напоминают им: дни наши сочтены не нами, на все воля Бога. Да & да. Да?

«Новая Женщина» Мэри Берри из Палестины. Экспедиция княгини Пашкофф стартовала из Яффы. После первого длинного перехода мы достигли Дамаска. Всего было вдоволь, кроме воды. На этой обожженной солнцем земле ничто не радует так, как чистая прохладная вода. В зеленом дворе гостиницы по периметру устроены фонтанчики с питьевой водой. Комнаты богато убраны мягкими коврами, слуги (только мужского пола) вышколены, говорят по-английски. Все работники –мужчины. Местные женщины – редкость даже на улице, а те что встречаются, скрыты под черными покрывалами и производят самое гнетущее впечатление, будто находишься в городе вечной скорби. Отчасти так оно и есть, только скорбит здесь христианское население, а не мусульмане.

В сопровождении русского консула мы посетили мавзолей в память о тридцати тысячах христиан, убитых без разбору турками в 1860-1861 годы. В Дамаске погромы продолжались несколько дней подряд. Всего тридцать лет назад был уничтожен целый христианский квартал. Бесчинства на территории Османской Империи не прекращаются. «Стычки с христианами поощряются сверху, поэтому антихристианская политика будет продолжаться до окончательного решения армянского вопроса» – так объяснил мне ситуацию русский консул. Он присоединился к экспедиции с вооруженной охраной из преданных ему людей. В этих краях всегда неспокойно, пиратские набеги случаются даже на суше. Караван пополнился еще двумя верблюдами: один тащил на своем горбу фотографическое оборудование, другой – фотографа из Русского географического общества. Всего я насчитала тридцать пять верблюдов. Один из них достался мне и укачал посильнее океанских волн, так что, спешившись на привале, я едва устояла на ногах. Спасибо погонщику, который не дал мне рухнуть на землю (т.е. на камни) и предложил пересесть на мула. Княгиня и консул предвигаются на лошадях, а «корабли пустыни» везут тяжелый багаж: палатки, кухню, газовые фонари, археологическое оборудование, провизию, наши личные вещи и необходимый скарб. «Корабли» плывут среди песков и камней, мечтая о воде. В пустыне верховная ценность – влага. Жители пустыни с почтением относятся даже к моче людей и животных; капля влаги – событие.

Тут нет привычных нам поселений. Кое-где в редких оазисах стоят шатры кочевников. Консул говорит, что в этом краю видишь, как сбылось библейское пророчество: «Опустошу землю твою, и враги твои, живущие на ней, изумятся. И рассею народ твой среди язычников, и обращу меч на тебя, и земля твоя будет пустыней, и города твои опустеют».

И снова проблемы с водой. Консул, сверяясь со своей картой, отправляет бедуинов к ближайшим колодцам, но не всегда они возвращаются с доброй вестью. Некоторые колодцы пересохли, в других вода скверного качества. Пить ее можно только после кипячения, заварив чаю или кофе. Во время привалов княгиня и консул предпочитают утолять жажду вином. Палатка княгини самая роскошная, с кабинетом, спальней и туалетом – шикарный шатер. Я делю палатку с ее секретаршей Изабель, энергичной француженкой, которая в конце каждого дня печатает на машинке отчет под диктовку шефини. Жаль, что у меня с собой лишь самопишущее перо, а не пишущая машинка – величайшее изобретение современности (по столь же величайшей цене, доступное пока немногим).

Встав лагерем недалеко от Пальмиры, все были счастливы оказаться в настоящем оазисе. Воды на этот раз было достаточно, и слуги не только напоили животных, но устроили для нас ванну в большой бочке. На закате бедуины разжигают костры для отпугивания хищников и ядовитых змей. Погонщики собираются вокруг самого большого костра, едят лепешки, запивая приторно-сладким чаем, а подкрепившись, бьют в бубны и поют не менее сладкими голосами, громко отбивая такт ладонями. Верблюды находятся рядом. Их кормят финиками на ветках. Они жуют финики не торопясь, вместе с ветками и косточками. Однообразие не угнетает погонщиков. Они в восторге от своих монотонных ритмов и повторяющихся мелодий; они утверждают, что верблюды хмелеют и становятся под утро энергичнее; они радуются, что верблюды идут веселее и охотнее несут груз, наслушавшись песен погонщиков. Караван наполнен этим пьянящим ритмом, но мы, чужаки в пустыне, не чувствуем его игристого вина. Для нас это всего лишь медленный марш, от которого клонит в сон.

Но не всё так сонно – случилась и буря в пустыне. Всем было велено сесть на землю тесным кругом, замотав всю голову покрывалом. Караваном руководит местный араб. Мне объяснили, что он суфий, образованный исламский мистик, и стремится к слиянию с Богом. Во время бури он молился вместе с ближайшими единоверцами, неоднократно перечисляя нараспев девяносто девять имен Бога, кроме сотого, тайного, которое произносить не полагается, и читал наизусть из Корана. Классический арабский язык довольно благозвучен, в отличие от резких гортанных звуков, которыми перебрасываются между собой неграмотные погонщики.

В самой Пальмире, встав лагерем, устроили настоящий пир с омарами, маринованной спаржей, паштетами, греческими винами и сушеными фруктами.

Главный научный интерес княгини – время правления царицы Зенобии. В конце III века от Р.Х. власть этой женщины, вдовы погибшего царя, простиралась до Африки. Ее непримиримый враг римский император Аврелий ценил редкие неженские качества: уравновешенность во время переговоров, волю в исполнении данного слова, твердость в делах военных и умение прощать.

– Вот она, бренность нашей жизни, – говорила княгиня, печально глядя на останки былого величия. – Руины дают нам прекрасный урок философии. Трудно поверить, что население этой жемчужины древней цивилизации состоит теперь из нищих погонщиков верблюдов. Однако же это факт, который мы вынуждены констатировать. Таков закон: всё, что однажды появилось, исчезнет в свой срок. Вспоминается побывавший здесь Ксеркс. Оглядывая свое миллионное войско, могущественный царь возликовал, а потом заплакал: сердце сжалось при мысли, как коротка человеческая жизнь, ведь не пройдет и пятидесяти лет и из этого великого множества людей никого не оснается в живых. Предметы материального мира живут дольше людей, живые быстрее превращаются в прах. Как сказал Шекспир: державный Цезарь, обращенный в тлен, пошел, быть может, на обмазку стен. То что мы видим сейчас, лет через сто может быть стерто с лица земли потомками бедуинов, поэтому наша задача – как можно подробнее описать всё, что нас окружает. За работу, господа!

Несколько дней мы осматривали и описывали руины. Нашли несколько голов из белого мрамора, но, к сожалению, не целые, много сколов – то носа нет, то уха, а то и весь лоб снесло. Консул купил кое-что у местных жителей для передачи в музей в Санкт-Петербурге (столица Россииской Империи). Экспедиция продолжалась с 25 октября по 15 ноября. Подробный отчет, по словам княгини Пашкофф, будет опубликован в следующем году.

&ProvodNika: В 20 веке ни один учебник по истории древнего мира не обходится без фото древней Пальмиры. В 2015 г. Пальмиру обстреливают, грабят и разрушают в ходе одной из бесконечных войн за нефть.

Дневник Мэри. 10 ноября 1894 г. Кн. Пашкофф помогла мне утвердиться как женщине. Мне близки ее принципы. При всей занятости, княгиня уделяет время для бесед со мною. Сам русская, но русских женщин нещадно критикует, даже публично: «Русские женщины – восточные женщины. Они воображают себя передовыми и мыслящими, – на самом деле, большинство живут идеалами одалисок. В Европе сейчас вы уже не встретите таких заплывших жиром мозгов. Девушкой они живут мечтою о вечной безоблачной любви, почерпнутой из романов. Выйдя замуж, лежат на диване с книжкой и воображают, как танцуют на балу у австрийского императора. Почему я задаром кисну в Харькове? – думает каждая вторая, ведь мой муж – прекрасный чиновник со стажем, так отчего не быть ему кем-нибудь при императорском дворе, главное ведь протекция, связи, стоит похлопотать как следует и в следующем году поедем в столицу, а еще лучше за границу жить при посольстве в Париже или Лондоне. Западный муж сумел бы высмеять наивные мечты своей пузатой гусыни, но славянин просто махнет рукой. Она же будет и дальше витать в облаках, толстеть и глупеть от безделья. Любимая арабская поговорка П. «Голова барана полна мелких путаных мыслей о корме». Тут я превращаюсь в критика, зло берет – легко рассуждать, путешествуя под опахалом с бокалом дорогого вина… Но я ловлю и стараюсь записать каждое мудрое слово этой ж.: «Какое удовольствие сбросить путы света и общественного мнения и стать существом свободным от чужих мнений. Не бояться вызвать пересуды и презрение, забыть даже свое имя, чтобы зваться просто путешествующей особой. Дерзайте, милая, ищите себя! Я так люблю быть в пути, потому что поездки по свету помогают взглянуть на жизнь как бы со стороны. И еще задаться вопросом: зачем всё это, весь этот мир, зачем я здесь?»

17 ноября. Полдня провели в арабской бане с Изабель, предложила мне попробовать depilation, кот. применяет регулярно и хвалит именно арабский метод. Теперь понятно, откуда у нее красиво выписанные брови, арабки виртуозно выщипывают брови с помощью обычной нитки. Ура! я тоже похорошела и избавилась от усов (рецепт простой, медово-восковые шарики, можно делать самостоятельно). Все-таки мир полон чудесных открытий!

«Мегаполис» М.Бэрри сообщает. Порт-Саид и Каир, Британская Империя. Всё залито сухим солнечным светом. Пестрят разноцветные паруса, высокие пальмы, олеандры и тюрбаны. Здесь расположен английский гарнизон численностью в шесть тысяч человек, поэтому на улицах во множестве попадаются ярко-красные мундиры и даже голоногие шотландцы в своих килтах. Британские солдаты выделяются в толпе белых и темных покрывал, увенчанных тюрбанами самых причудливых фасонов, как на афишах бродячего цирка.

Закутанные с головы до ног в белое мужчины сидят на корточках, попивая сладкий чай из маленьких стаканов. Женщин не видно совсем, их прячут за глухими стенами домов. Арабские дома устроены периметром по так называемому мавританскому типу и внешне непривлекательны, но внутри, по утверждению очевидцев, ухожены, богато отделаны, с внутренними двориками, украшенными фонтанами и яркими кустами душистых роз и олеандров.

Египет куда более интересен, чем Палестина. Пирамиды и все, что осталось от древних царств, – настоящее, без накипи. Если б только не назойливость арабов… Меня тянули во все стороны, не замечая, что буквально рвут одежды. И деньги выуживают самым подлым способом. Посадят на верблюда для фото, а за то чтобы слезть с него, снова требуют плату, да еще и вдвое дороже, и никто кроме англичан не может дать им отпор. «Я из Англии, поэтому я не джентльмен и не соблюдаю приличий в Суэце. Они хотели отбросить нас к Черному морю, а мы сбросили их в Красное» – беззастенчиво заявляет подданный Британской короны. Это правда, истинные джентльмены не позволили бы себе овладеть половиной мира…

Дневник Мэри. 27 ноября 1894. Белый пароход, дымя красными трубами, идет на Цейлон. В музыкальном салоне висит огромный постер «Обитатели Красного моря». Ну и существа – каких только нет! Рыбы бабочки – краснохвостые, лимонные, шоколадные, лилейные… Крылатки – воздушные, прозрачные, как кружево. Есть и страшные – рыба камень, бородавчатка, мурена с мордой злой собаки. Чернокрапчатый ворчун, желтолицый спинорог – карикатурные портреты. Впервые попробовала осьминога, в обед на закуску подали маринованные щупальца, приправленные зеленью и специями – понравилось, напоминает кальмара, но нежнее.

«Новая Женщина» Красное море и выход в Индийский океан – волны покоя и умиротворения. Корабль будто скользит по зеркальной поверхности. Обитатели здешних глубин, должно быть, счастливейшие существа. Вчера утром пассажиры прильнули к борту, наблюдая любовную игру пары морских черепах. Капитан сказал, что видеть такую картину – добрый знак.

Пассажиры мужского пола оделись в белые костюмы из легкого полотна. Дамы почти без исключения в белом. Белое напоминает о снеге и охлаждает палубу, которая раскаляется сильнее от жарких споров. А ваш преданный корр., уважаемые подруги, берет на карандаш мнения самых разных людей.

На борту много знаменитостей. Среди них известная фигура в науке сэр Валентайн, автор книги «Жизнь Индийских Джунглей». Он провел на службе в Индии около двадцати лет, освоив за это время орнитологию. Не любит шумного общества, но вокруг него стихийно собирается стайка спорщиков. Я невольно слышала, сидя в глубоком ротановом кресле с козырьком и оставаясь незамеченной, умствования мужчин, явно не предназначенные для женских ушей. Чтобы сохранить инкогнито, как нельзя кстати местная фауна: чернокрапчатый ворчун, желтолицый спинорог, рыба напильник, рыба наполеон, а также губки, ежи и звезды.

– Всякий разумный человек женится по расчету. Приданое и связи жены никогда не помешают. Не секрет, что часто жена выводит мужа на карьеру, а уж если она хороша собой, его шансы удваиваются. – Столь уверенно сыпать штампами способен только Губка (Porifera).

– Поэтому всем нам – шах, от женщин! – узнаю голос убежденного холостяка сэра Валентайна. – Полуголые дамы желают строить удобный для себя мир, играя на мужских инстинктах. Женщины наряжаются сверх меры, а мужчины все невзрачнее и однобразнее, в отличие от живой природы, где, наоборот, самец яркий, а самка неприметная.

– А суфражетки? Как насчет тех, кто приковывает себя к воротам парламента, бросается под экипажи влиятельных людей, устраивает голодовки, перекрывая мосты? Того и гляди взорвут дом премьер-министра. (Еж –Echinoidea)

– А тем временем полуголые светские львицы строят мир под себя, где послушные мужья ненавязчиво их сопровождают, оплачивают их капризы и не задают лишних вопросов. Время покажет, кто победит, – фемины из рабочих кварталов или богатые наследницы…

– Нет нужды эмансипировать женщину, если она не подозревает о своей несвободе.

Дружный смех.

– Я верю в свободный дух индивидуальности. Настоящая революция, господа, делается в умах! И совершат ее не террористы-бомбисты с их верными подругами, а подростки без царя в голове. Они уйдут от родителей в поля и леса, на волю, буду любить друг друга прямо на траве и плескаться в море голышом. И за ними последуют тысячи, миллионы, жаждущие перемен. (Краснозубый спинорог – Odonus niger)

– Города опустеют, коли все на травку захотят. Что может быть лучше: лежи себе на травке и травкой попыхивай. Я не против. Да здравствует свобода!

– Мы привезли свободу в Америку, чтобы Америка приняла факел демократии и понесла его по миру, – здесь отчетливо слышен французский акцент. – То, что не удалось Наполеону, сделает Америка. (Не Наполеон – Cheilinus undulatus)

– Америка – страна рабов и господ, как и Россия. На гербовой бумаге оба государства рабство отменили, не сговариваясь, почти одновременно, а на деле, как были рабы, таковые и остались рабами, – неспешно вступает знакомый мне русский господин, дымящий толстой гаваной.

– Больше всего рабов у Британской Империи, но грабите вы мир под покровительством вашей королевы. Получается, ради женщины грабите и во славу ее, не так ли?

– Русские императрицы тоже вдохновляли верных им генералов. Может ли быть иначе?

– Русские генералы служили отечеству, а не собственому карману!

– Оставьте политику, господа, ведь с нами сэр Валентайн, знаток природы.

– Извольте наблюдать – Индийский океан – тот самый магический элемент, благодаря которому древнейшие знания Индии распространялись влево и вправо.

– А то, что мы видим к северу от живительного источника, так называемый тибетский, а не индийский буддизм – происки английский разведки. Там, во дворце у верховного ламы пункт управления китайцами и монголами, желтой расой в целом. Именно по этой причине в Лхасу не пускают иностранцев и женщин. (Типичный Крапчатый ворчун – Paracirrhites forsteri)

– Чем так нехороши женщины?

– В том-то и дело, что хороши. Обольщение – главный инструмент любой разведки. Русские хотят подмять под себя Тибет, и мне доподлинно известен случай, когда одна титулованная особа, умница и красавица, проникла в запретный город, прикинувшись чумазым горцем, и была разоблачена местными жителями. Знаете как они ее раскусили? По запаху. Там все местные воняют жиром яков, мажут им кожу так же обильно, как хинду натираются маслом сандала. Проколалась на мелочи, как водится. Даме был неприятен дурной запах дикого края, и она поливала себя французским парфюмом.

– Что с ней сделали? Посадили в тюрьму?

– Выдворили без всяких церемоний. Не думаю, что там есть тюрьма. Буддизм не признает насилия и кровопусканий. (Звезда – Asteroidea)

Этот господин говорит медленно и с особыми интонациями, словно диктует текст секретарше, которая обязана не упустить ни слова. Мне вдруг показалось, будто он знает, что я сижу рядом, и мне несдобровать. Однако, если меня раскроют сейчас, как ту русскую шпионку, я встану во весь рост и выскажу им в лицо всё, что я думаю о мужском шовинизме.

– Русские мужчины не любят, когда женщины занимаются политикой, и не советуют им этого делать.

– Никакие мужчины этого не любят! Но тут шпионаж, а это профессия, мастерство, дело тонкое, требует риска и характера, как и другая древнейшая профессия. Уважаю! Не то что эти новые дамочки…

Взрыв смеха. Джентльмены переходят на анекдоты об «эмансипэ».

– «Скажите, доктор, как будет выглядеть новая женщина в старости? – Мой дорогой, она никогда не будет старой. – Прошу вас, только не говорите, что ее молодость продлится вечно. – Уверяю вас, она не дотянет и до конца века, ведь в ней полный набор хворей, существующих на свете.» (Напильник – Aluterus scriptus).

От негодования вжимаюсь в кресло. Напильники, ворчуны желтолицые, спинороги, спиногрызы, наполеоны краснозубые расползаются по каютам, подремать перед обедом. Я встаю и выхожу на открытую палубу.

Жарко! Мимо медленно проплывает белая Орхидея – Aulonocara Orchidea. Легкий наклон белого кружева, за которым тянется фигура в белом кителе. Отвечаю легким поклоном, спрашиваю:

– Путешествуете одна? Удивительно для столь молодой особы.

– Что же особенного? Я писательница, а писательницы путешествуют в обществе своих героев, поэтому никогда не бывают одни.

– Может, и мне сделаться писательницей или писать стихи?

– Тут может выйти неувязка. Одна французская девушка рассказывала мне, что сказал ее отец, узнав о первом сборнике стихов дочери. «Опомнись, насчастная! Ты готовишь себе одинокую старость, порядочный человек на тебе никогда не женится.»

– И что же она?

– Подчинилась воле отца. Обеспеченная жизнь лучше сомнительных сочинений.

– Но не для вас?

– Для меня брак – не цепи, но союз равных. Я не обязана отдавать отчет в своих поступках, не обязана докладывать, куда я иду. Я не терплю ни ревности, ни нравоучений. Разумеется, я не стану компрометировать человека, фамилию которого буду носить, но и не позволю видеть во мне служанку, покорную рабыню. Знаю, что мои взгляды многим кажутся дерзкими, но я от них не отступаю. Это пугает обычных мужчин. Но я-то жду необычного.

– Как интересно! Что же вы пишите?

– Прямо сейчас роман в духе Жюль Верна. Пароход, океан, чудеса глубин…

– Так можно прямо с натуры, как художник пишет пейзаж?

– Да, особенно хорошо с натуры удаются портреты. Плюс немного фантазии, мистики, туману и – готово! Вы обратили внимание на большой постер с морской фауной?

– Конечно, какие типы!

– Жарко.

– Можно сжечь себе плечи.

– Лейтенант, тут можно затонуть?

Белый китель чуть качнулся назад, чтобы сделать шаг вперед.

– Вероятность равна нулю.

– А вы когда-нибудь тонули, лейтенант?

– Никогда. Ни разу.

– Но акулы-то вас кусали?!

– Зато целовали дельфины. Позвольте вас проводить, мадемуазель.

Откланиваются. Отчаливают. Остаюсь одна, не считая акул и других обитателей окрестных вод. Ваша Мэри Берри, не целованная (пока еще) ни одним дельфином.

Дневник Мэри. Везет мне на русских спутников. Среди них много состоятельных и любопытных, по натуре склонных к приключениям и авантюрам. После первых же минут знакомства начинают делится своими воззрениями. Новое знакомство: господин М. лет сорока, аккуратный, с испанской бородкой, на вид сдержан, по-английски говорит не бегло, но пылко. Не циник.

Наш стол на палубе обслуживала французская стюардесса. Наблюдая за ней, М. сказал:

– Надеюсь, вы не удалите меня из списка друзей за то, что я сижу, когда рядом стоит дама?

Мне бы в голову не пришло рассуждать подобным образом. Его шутку громко поддержали сидевшие сбоку экспаты. Я улыбнулась только из вежливости. Обсуждали женский вопрос. Я сказала:

– Если государствами будут управлять женщины, они объединят все страны в единую мировую империю, основанную на принципах равенства и братства.

– Вы шутите? Или действительно верите, что такое возможно?

– Конечно, верю!

Он выдержал паузу, в течение которой рассматривал меня, как экзотическую рыбу. Потом говорил доходчиво и серьезно, как педагог/ментор.