Зеркало

Павел даже попытался шутить: «А Ритка, Ритка вела свою тему – грудью встала на защиту Артема. Телевизор, не телевизор. Но есть еще всякий пожарный. Что б ни у одной пули, ни единого шанса.»

В этот момент в село въехала машина и стала быстро приближаться к озадаченным. Дождя не было и окатить водой из лужи она не могла, ругань и отдельные предметы из салона прилетали в местных все-таки не из каждого авто. Однако, и станичники и гости привыкли: «Эта полоса земли хозяевам больше не принадлежит. Тут, что называется, спиной не повернешься.»

По селу рассекал истошно-желтый итальянец. Он находился от компании метрах в двадцати и шел слегка под горку на холостых. И тогда словно в нарочно обрушившейся тишине загремело, загрохотало. Итальянец был встречен… оглушительной пулеметной очередью. Машина резко затормозила, сработавшая АБС явно старалась как могла и функцию свою, наверно, вытянула бы, если бы не провалы обочины и… столб, который, словно нарочно программируя события, вкопали понизу. Перед тем, как удариться о него днищем, машина громко ухнулась с обочины и перевернулась.

До братания дело не дошло – столб чужачку не принял, машину отбросило и протащило по травке еще метров десять сигнально желтое по натуральному зеленому… все. Все звуки очереди оборвались разом.

Последним отголоском затихла Ритка. Но это потом. Во время происшествия она показала себя бойцом – тигрицей! Даже не глядя в сторону разворачивающихся событий, успев лишь осознать уголок опасности, защитница, растопырив колени и с нутряным звуком гык!, прыгнула на Артема, который в этот момент как раз пытался закрыть собой сестру. Неимоверная силища Ритки показала себя во всю мощь. Артема снесло с ног еще в начале обращения. Вверху на него смачно приземлилась спасительница и принялась елозить по любимому телу, вероятно стараясь закрыть максимально его поверхность, после первого неосознанного жеста, отдавая предпочтение голове. Широкая и короткая юбка Ритки вместо шикарной прически Артема….

Несколько секунд позже все, даже с трудом освободившийся от нежной заботы Артем, бежали к машине,

Навстречу им на землю вываливался водитель, оказавшийся хозяином, личность известная – один из первых, если не первый богатеев, приглядевший место под стоянку яхт.

Каждый из наблюдателей посетовал, что лучше бы красавицу итальянку вел профессиональный шофер или из уважения к автошедевру – человек с тонкой нервной организацией.

Несмотря на разгромную сцену, выглядел пострадавший не особенным страдальцем. Вероятно, бремя удара оттянули на себя точно отрегулированные подушки безопасности «помочь не удушением, отпустить самостоятельно» и тщательно подобранная одежда – в тон авто. Желтый и круглый.

Однако, того же: «Все в порядке!», нельзя было сказать о настроении встрепанного человека, поменявшего классное кресло на твердую поверхность. Разогнавшись со стартовой позиции – с земли, пострадавший, продолжая трясти головой и неровно держа линию, бросился на ребят, начиная с отказавшимся крайним Тихона. Уж чем ему не приглянулся парень с остатками испуга на лице, стоящий с ним на одном уровне… похоже, стукнотому почудилось, что Тиша «не так» на него глянул. «Желтый» разогнался на дорогу, рванул несчастного обратно на дорогу, развернул кулак показательно широко, прежде, чем принялся разыскивать… оружие методом «личный досмотр» с ясной не только пострадавшему целью – Тишу добить.

Вставляя нецензурную брань с такой частотой, что начинали теряться точности определений, если не смысл сказанного, «желтый» орал: «Стрелять? В меня?! Ды я вас… ды вы у меня… ушлепки деревенские!»

Желтый успел пройтись кулаком по открытым участкам по прежнему крайнего тела. Так ему, наверно, казалось, что получается больней.

Сила голоса нападающего заставляла ушные перепонки присутствующих вибрировать, а нервную систему подвисать. Отдельным низким аккордом крякал избиваемый Тихон. Творческими вставками звучали приближающиеся позитивные голоса разворачивающихся ему на помощь.

В голове Эммы, таращейся на маразм, куда их компанию занесло волею дневного провидения, вспыхнула отвлеченная мысль, что не зря многие оперные дивы имеют солидную комплекцию.

Народ очнулся секунды спустя и ухватился за «желтого», кто до чего дотянулся.

Тиша, поначалу офонарев от предприимчивого пострадавшего, которому после серьезной аварии более пристало тихо сопя в две ноздри дожидаться «Скорой», наконец и сам оттолкнул его, успев лишь разочек прилично огреть: «Мужик, ты че, сдурел?»

Я спрашиваю: «Кто стрелял?!» – ревел «желтый», переходя к обыску взвизгнувшей от наглой бесцеремонности Надежды.

Мужика, после Тиши, продолжавшего напрыгивать на всех подряд, так и не удалось утихомирить до подъезда группы поддержки, которая непонятно как-когда-кем была вызвана.

Прежде, чем погрузиться в авто, «желтый» от души нагрозился обоими кулаками парням и девушкам, особенно почему-то – недобитому Тише.

Когда машина, забравшая пострадавшего, унеслась прочь, а ребята, косясь на брошенную красавицу задавались друг к другу вопросом: «Что это было…», из калитки напротив выбрался Гарик.

–Ребята… я… не видел… я вас не видел! Я только не хотел пропустить, торопился…

–Так это ты?!

–Это точно был не пугач. Где ты раздобыл автомат?

–Дебил! Ты нас чуть не угробил!

–Гарик, ты конечно прости, но так со страху концы отдать можно и…

Я же говорю: «Дебил-одиночка!»

–Да я не думал… какой эффект!… прямо в столб, я… я только пугануть хотел, ну, что б отвалил. Запись на дореволюционных носителях.

–Что?

–Ну да… и колокольчик… прадеда пятидесятых годов… какой эффект!…

–Летел со скоростью, с какой они повадились по чужому селу рассекать… ехал бы медленнее, черт бы его побрал, как человек…

–Правильно, ничего не случилось бы.

–Да.

–Но теперь…

–Теперь начнется…

То, что «начнется» народ не слишком напугал. Они начали потихоньку приходить в себя.

–Нет, а Ритка, Ритка-то! Тёма дернуться не успел – подмяла и зажала.

–Тём, женись, получишь два в одном и жена и телохранитель.

–Ага, женись на такой. А если что не по ней – поколачивать начнет…

–Тёмочка, тебя да ни в жисть!

–Вот и спасай после этого, правда, Рит?

События дальнейшие не заставили себя ждать.

Поскольку этот хам был высокопоставленным или высокобогатым хамом, в смысле – не из хамской прислуги и улицу «трясли», дав жителям хорошо прочувствовать разницу.

Не известно, чем бы еще закончилась их свидетельская роль в этом деле, может совсем не свидетельской, если бы не присутствие столичных почти юристов. Нет, конечно, они почти дети, но кто знает, кто за их спинами вплотную стоит и кому в свою очередь после разбора в затылок задышат.

Эмма сразу взяла инициативу в свои руки. Она заявила, что рада быть опрошенной властями и кратенько минут на пятнадцать с выразительными, но точными деталями перечислила выходки соседей – жителей «Морского бриза». Понятно, человек грамотный – не полный багаж правонарушений, лишь те – свидетелем которых являлась лично при минимуме еще одного свидетеля.

Ее пару минут вежливо призывали к порядку (?), пока не попросили напрямую топать домой, прихватив с собой другого юриста и всех остальных – не юристов….

Насколько поняла Эмма и остальные, лейтенант под руководством капитана и также рядовые члены группы старательно прикрывали премии, погоны и все в таком роде – бонусы. Сами они ни в какой «массированный артобстрел», конечно, не верили и явно придерживались убеждения, что владельцу песочно-желтой красавицы, а также других еще более финансово-значимых средств передвижения при наступлении приступа белой горячки ни в коем случае не следует (поздно – не следовало!) садиться за руль.

«Будут время тянуть. – предположил Артем – Даже в угоду главным городским толстосумам они не выкопают из пляжного песка БТР, если его там нету.»

–Не скажи, могут на пустом месте к кому-нибудь серьезно прицепиться. Разве что вас поостерегутся. Все-таки столица-матушка. Кто знает связи Эмма и Артема, а то, как у нас водится, закроют по другой линии – центр, себе дешевле.

–А прикольщик все-таки Гарик.

–Не прикольщик, придурок. Чуть своих не положил.

–Да ладно, никто больше не оглядывается.

–Раз мы такие пугливые, чем он виноват.

–Ничего себе!

–Что ты несешь!

–Надо учитывать состояние нервной системы здешних жителей. Тут до него доброходы долго старались…

Вскоре по поселку прошел слух, что дело сворачивают под грифом: «Сколько бы вони не было, а прочие и новые дела не ждут».

Еще через несколько дней люди по поводу последних событий перестали и в кучки собираться.

Благодаря этим приблудам, тут постоянно что-то случается. Если всякий раз застревать из пустого в порожнее, когда жизнь обеспечивать.

Эмма же наоборот выбрала активный способ расслабиться. Спустя несколько дней, уже вечером, увидев, как Тема бросил кости на кровать, обнявшись с планшетом, снова выскользнула на улицу.

С прошлой ее личной акции прошло время. Тогда оповещенные красивые и не очень машины перестали останавливаться – хамам почему-то – вот удивительное дело! не нравится слушать, что они хамы. Теперь Эмму не слишком интересовало – заинтересуются ли ее новой разработкой.

Она ступала твердой поступью по ставшей чужой (словно из детства сбежала) узкой полосе земли (как территория самолета соседней страны), то снова выдвинулась туда, где местные давно не ходили.

Эмма бесстрашно выходила на

середину дороги перед подлетающим авто и фотографировала номера. И отскакивала в сторону. Нет, все происходило не сильно опасно, некоторые водители даже притормаживали.

Некоторое время никто не останавливался. Однако, хамы любопытны, их естественная среда обитания сплетни, сплетни, сплетни.

Эмме снова удались несколько раз монологов. Нет, полушутливую фразу о пропаже ложек она в объяснение тоже пару раз вставляла, это когда у нее отсутствовала возможность донести более длинную фразу. Но особо серьезно она держалась при изображении перспективы «если у нас что-нибудь случится, у вас попросят объяснить цель появления в чужом населенном пункте.

Однако, заставить подумать, да хоть накоротко пугануть – это их выбор, ей удалось лишь раз. Все остальные привлеченные отвечали Эмме кобыльем хохотом с повизгиванием под средне-распространенный объем трясущихся животов. Так Эмма думала, ведь животы за закрытой дверцей не видны.

«Однако… как под копирку» – нервно дергала головой Эмма вслед очередному уносящемуся авто.

Ничего тут не изменишь, этих нелюдей не упросишь, не убедишь, не призовешь. Своей волей плохой промежуток в сторону хорошего не сдвинешь. Нравится пришлым местным жизни отравлять, так они свое эго тешат.

Сердитая Эмма энергично топала ногами по направлению к дому и тут… увидела что-то далеко впереди. Для разнообразия – позитивное.

Интересно все-таки работает наш разум. Что позитивного на первый взгляд может быть в солидной яме на дороге? Однако, глубокая и быстрая работа мозга уже выстроила цепочку последовательностей.

Когда попадаешь в антимир, начинаешь приветствовать плохое, как хорошее… вот уж никогда не думала…

Яма означает начало разрушения дороги. А когда дорога достаточно провалится, дачники ездить не ней перестанут. Вот так прервется их промежуточный период между двумя нормальными и, по крайней мере во внутреннее пространство станицы вернется тишь и благодать.

Конечно, вовсе время назад не отыграешь. Пляж будет продолжать травиться, пыль и гарь по задним загородкам никуда не денется. Но, по крайней мере, удавкой происходящее уже не будет, станичники вместе с тишиной под окнами, кроме всего прочего вернут себе толику самоуважения. И смотря для кого, есть люди, для которых этот возврат шума громче.

Да и портиться дорога начала у крайних домов, где живут одни бабушки, машин не имеющие. Наверно Провидение за долготерпение жаловало станичникам удачу.

Эмме надо было давно сворачивать к дому, но она пошла дальше, чтобы убедиться, что ценная яма – не игра воображения и теней. Странно, что вокруг нее еще не толпится народ, наверно, пока не заметили, привыкли мы от дороги глаза отводить, чего лишне настроение портить.

Эмма подошла вплотную к невысокому обрыву. В яму поместилась бы, наверно, большая ванная, или небольшое джакузи.

И когда она успела до таких размеров провалиться? Больше похоже не на природную размытость, а на воронку от доброй гранаты.

Эмма стояла и смотрела и разглядела внизу движение в тени на дне и тут же кто-то вдруг схватил ее за шлепку.

Эмма вскрикнула. Но мозг тут же задал сознанию отрезвляющий вопрос – как же мы сразу не заметили… почему так темно внизу…

Рука, которую Эмма отбросила, не пыталась ударить, молила о помощи. Умом понимая, что глупит, Эмма упала на колени, стараясь понять – что происходит. И сразу узнала Ритку, которую тянули вниз и в бок какие-то черные грязные путы, на ее торчащих, собранных на макушке волос повисло нереальное количество грязи. И вся подругина вымазанность обходилась без единой различимой песчинки, словно грязнили ее в другой структуре почвы.

Ритка подняла голову и молча уставилась на Эмму. Картина казалась еще более жуткой оттого, что происходила в полном безмолвии. Звуки вообще куда-то провалились, даже прибой замолк. Слышались лишь шлепки грязи, в которой безнадежно копошилась Ритка. Она выглядела, как человек, который настолько устал, что не может уже и слово молвить.

Эмма долго не размышляла, лишь осознав видимое, подскочила, как была на коленях, так сразу наклонилась на максимальную длину, готовясь, что если не достанет, спрыгнуть вниз.

Эмме удалось захватить скользкую от грязи руку Ритки. Она с силой потянула ее наверх. Пару секунд казалось, что все идет хорошо, что подруге удастся подняться на ноги, и как только она это сделает, она просто перешагнет этот ужас, как перешагивают бортик ванной. И тут… что-то резко ухнулось в правильном векторе силы. Он словно поменял направление. Кожа запястья заскользила и следом руку Эммы дернуло так сильно, что, казалось, вырвало все подряд суставы. Эмма закричала и полетела головой вниз. Последнее, что она увидела – это пустую яму. А одновременно услышала сзади озабоченный Риткин голос… он так подскакивает, когда им пользуются на бегу.

Эмма! Эмма!

В этот раз вопросов избежать не удалось. Ритка еще куда не шло. Она пытала, но позволяла и отдыхать, рассказав по теме и не очень местную историю и лишь потом возвращалась к Эмме обычно со словами: «Нет, у тебя, похоже, другое.»

Тетя Валя отступила минут через двадцать после укладывания Эммы в постель, полагая, что главное ей сейчас отдохнуть.

А вот Артем не сдавался, снова и снова спрашивал и постоянно хватался за телефон. И лишь потому не звонил, что никак не мог выбрать между родителями и врачами.

Эмма даже подумала, что с опеканием брата в их семье и правда сильно перестарались. Обычно в истории попадал Артем, а Эмма его из них тянула. Впервые столкнувшись с тем, что сестрой творится неладное, Артем с того первого раза тихо паниковал. Все не знал – на что решиться. А теперь и вообще… Эмма устала его уговаривать просто дать ей поспать.

Тете Вале и Ритке удалось наконец утянуть Артема с собой, когда они снова поменялись ролями, точнее вернули обычные роли – Эмма успокаивала брата…

Утром Эмма проснулась со вполне свежей головой, как просыпается после недоразумения рассудительный человек.

Купание ее настроение и все тело еще больше взбодрило. Эмма остановилась на причине – солнечном ударе и попробовала все выбросить из головы.

Артем же продолжал не слушать заверений и с тем же перепуганным видом еще дня три не сводил с сестры глаз, словно Эмма – не Эмма, а зажженная петарда и может разразиться огнем в любую секунду и в любом направлении.

* * *

Артема отвлекла работа. В селе наступили сезонные события. Созрели абрикосы, частично – персики, ранние арбузы, смородина, еще кое-что по мелочи. Однако, выбор в широте ассортимента – хорошо всегда.

Последний раз Эмма с Артемом помогали в качестве сборщиков урожая и никак не помощников его реализации. За время отсутствия брата и сестры Ритка и другие ребята прошли этот нелегкий путь. И теперь, учитывая возрастной ценз и накопившуюся практику, родители доверили им продажу урожая.

Весь предыдущий день народ и Эмма с Артемом жарились в обнимку с деревьями и кустами, наводя природное тату узкими царапинами разной длины. У Эммы на правой руке возник даже вполне самостоятельный рисунок – девушка с распущенными волосами и со слишком длинным, на Эммин взгляд, носом. На который народ приходил взглянуть и отмечал внутренние способности носительницы: «Что значит – творческая личность, а у нас дранная кожа, да и все.»

Ритка отпахала дома и пришла на выручку, ей было все нипочем, в том числе кожные повреждения, она лишь смеялась: «Ничего, небось не облепиху собираем.»

Эмма с Артемом очень старались, компенсируя недостаток опыта. Их не слишком умелые, как выразилась Ритка – «разлапистые» руки, не просто так не отцеплялись от ягод-плодов. Ритка брала под контроль часть урожая тети Вали, чему та очень обрадовалась.

В этот вечер их тусовка на улицу не выходила, утренний подъем в четыре часа тому не способствовал.

Наконец, после очень ранних и очень нервных сборов, Эмма сидела в «Жигулях» семьи Ритки, управляемыми ее старшим братом Вадимом и слушала лекцию о том – в чем состоит торговля в принципе и в чем ее сложность отдельно в предстоящей акции.

Артема забрали в другую машину и Ритка откровенно завидовала его пассажирам, водителю и даже неодушевленному сиденью, а также тому, это по другой теме, как открываются ее двери.

«Понимаешь, – дополняла Ритка объяснения – нам не требуются лишние причиндалы, например – стол. Весы можно поставить прямо в багажник, все наведу. А чуть что – захлопнули все дверцы и по газам!»

«Я все-таки не совсем понимаю, почему торговля фруктами и ягодами строится на какой-то спешке, – спросила Эмма – рынок, мне представляется, наоборот местом неспешным и…»

«Ты думаешь, мы на рынок едем? – хихикнула Ритка – Если бы все было так просто! Не пустят нас цивильно торговать, а оптом сдать можно, но за гроши, бензин, конечно, окупишь…»

«Не пустят, – удивилась Эмма – но кто?»

–Мафия. Они даже старушек гоняют, не позволяют кило клубники продать, а уж наш выезд на их пересчет – на несколько «Газелей»…

–Понятно, мафия, монополия один черт.

–Именно.

–И куда мы в таком случае направляем наши не организованные законом стопы?

–И как Артем к этим финтифлюшкам попал? Ведь заиграют… «И как я его только ухитрилась проворонить, – снова сделалась нервною Ритка – и на кой ляд мы опять поперлись по этой чертовой дороге? Лесная, плохая, да еще узкая. Чуть что, не разъедешься!»

–Сестренка уймись! Оглядись вокруг Чем уже дорога, тем ближе к нам красавец лес.

Рита не отвлекайся, пожалуйста, продолжи объяснение законов современного стихийного, потому как – нецивилизованного рынка.

–А, ну да. Короче, мы торгуем в городе. Выбираем улицу подлинней, пошире, встаем друг от друга в поле видимости. Тут, понимаешь, иногда даже позвонить некогда. Крайние смотрят – кто подъезжает. Как только идет полицейская машина, мы мгновенно сворачиваемся и текаем в разные стороны. Если первый все-таки удрать не успевает и с него денег сдерут, все скидываются. Тут главное все время быть настороже. Бдительность не терять. Но у нас вроде выходит, тьфу, тьфу. За последние три года ни разу не ловили. Правда в этом году мы без старших. Вон – Вадик только…

–Да, а если в этот момент покупателя обслуживаете?

–Дарим обычно. Такие вещи людям запоминаются. Это как реклама, в другой раз приезжаем, к нам идут. Иногда даже очереди собираем. Правда, популярность и другую сторону имеет. Но пока без переломов обходилось.

–Замечательно!

–А что делать? Так уж мы живем, не привел, понимаешь Господь Бог к красивой, уважительной жизни…

Улицу, которую ребята выбрали для заполнения фруктами-ягодами, называлась «Заречье». Пятиэтажки, пара девятиэтажек. Привычный Эмме звуковой фон городской жизни.

Растяжка машин шла быстро, явно отработанным способом. Никто не спорил за место, все шевелились. В ряду остановилась последняя машина, дальше – предпоследняя. Ребята прощались мигая фарами, конечно, не на драку приехали, но кто знает…

Эмма никогда не видела у ребят таких сосредоточенных лиц. Понятно, дело серьезное, их миссия сейчас – заработок. Милые мои добытчики наличных.

Машине Риткиной семьи достался почти центр улицы.

«Это из-за тебя, – пояснила Ритка – с обоих сторон прикрывают.»

Эмма хотела было спросить: «Где тут речка, что улица так называется», но промолчала. Она старалась не мешаться и очень старалась быть полезной – тоже скоростной.

Эти два ее желания сочетались плохо. Вначале ее едва не прихлопнули багажником примерно по месту крепления шеи. Вторым приложением она по придавленной ступне оценила силу проваленного стремления не попадаться под ноги. Но чувствительней всего оказался выставленный уже на ее другую ногу ящик с абрикосами.

«Все, остальное внутри. – сказал Вадим – Девочки, вперед!»

Ритка откашлялась и начала торговый призыв. Сила голосов краснодарцев сравнима с итальянскими – ими Эмма восхищалась всегда. И почти сразу принялась подруге вторить – подтянуть, сколько хватало голосовых данных.

Покупатель пошел почти сразу. Эмма быстро соображала, как еще усилить их приток. И начала свое шоу.

Попросила Вадима поймать что-нибудь заводное по радио. Может то, что называется современная торговля я и не волоку, но что такое реклама, знаю неплохо.

Эмма начала пританцовывать. Ничего сложного, зато в кайф – от мягко до зажигательно. Движение, на которых она остановилась – нечто среднее между ламбадой и цыганочкой. При приближении людей Эмма еще делала колесо, сверкая загорелыми уже ягодицами и глазами, когда возвращала их в вертикаль.

Юбку надо бы, не догадалась, но похоже и так неплохо выходит. К ним спешили с обоих сторон. Народ выбирался на балконы ближайшей пятиэтажки. Правда, в основном мужчины. Но… пока в мире они основные носители денежных знаков и опять же – какая разница, если они все равно отнесут домой фрукты, ведь ими, а также ягодами в русском обществе мужчины крепких напитков обычно не закусывают.

Небольшая практика позволила Ритке подогнать словесные зазывалки в такт Эмминым движением. Самообучающая, умница подружка.

«Здорово – все еще нервно улыбался Вадим – так мы быстро расторгуемся и в публику – можно, можно по сорок пять!»

«Поплюй, сглазишь» – рявкнула Ритка, и себя послушалась, едва не лишившись действующего покупателя.

Однако, долго развлекать улицу девушкам не довелось. К «Жигулям» неслышно подкатил и остановился чуть сзади последний БМВ. Он выглядел «не знающим дорогу к рынку» и ребята переглянулись.

Вадим понятливо кивнул: «Однако, наши пропустили, значит – безвредный.

Из-за водительского сиденья выбрался суетливый парень, хорошо одетый, при галстуке. Он подошел к Вадиму, они коротко переговорили и Вадим сразу стал грузить ящики в девственный багажник, пока водитель отсчитывал наличные.

Эмма наблюдала сцену с небольшого расстояния и продолжала двигаться в легкую.

В этот момент радио приостановила передачу танцевальных мелодий и зарядило рекламу и Эмма почти остановилась.

Однако, музыка почти сразу была ей предоставлена – из БМВ. А задняя дверца открылась и из нее выбрался солидный господин. Половина его бледного лица прикрывали большие черные очки, летняя шляпа – диковинка, которую, как подумала, Эмма натягивали по длинным волосам с затылка на лоб, и дорогой костюм. Господин выглядел боссом, желающим, что называется: «Размять ноги.»

Несмотря на почти закрытое, словно специально замаскированное лицо, Эмма лишь взглянув на незнакомца, тут же подумала, что где-то его видела.

Однако, мелодия звучала ритмично и Эмма автоматически потребляла музыку. Господин прошел к багажнику «Жигулей» – он же импровизированный прилавок, что-то сказал последнему покупателю, вполне вежливое, как будто, когда тот, поняв, что абрикосов он не купит, начал возмущаться.

Господин не походил на лично улаживателя конфликтов. Неудачливый покупатель поднял на него глаза, немедленно смолк и быстро ретировался. Ритка бесстрашно засыпала пару пригоршней в пакет и догнала его – презент!

Когда она возвращалась, господин ей тоже что-то сказал. Вообще сцена появления «дорогого» незнакомца на улице по шкале естественности выглядела по нулям. Оставалось только одно объяснение – что босс вылез из авто не столько ноги размять, сколько язык.

Возвращаясь к машине, господин светанул чем-то невидимым из своей дорогой амуниции, вроде красного солнечного зайчика по лицу Эммы, сел в машину и укатил. Пока Эмма протирала слегка ослепленные глаза, на его место встала предыдущая машина их торговой компании, и почти сразу подтянулись остальные.