Зеркало

–Ах-ха-ха! съел, грязнуля?

–Да уж, и закон… Ритка, выходи за меня и я тебе разрешу трусы на себе поджечь.

–Вот придурок, ну не придурок!

–Тиша, так оно и есть – ты этим местом всегда и думаешь… пока не горелым.

–Спалишь ведь все хозяйство… и щас то девчонки в очередь не встают.

Ритка отвлеклась на секунду на Тихона и тут же вернулась к возвращению эффекта «я и Артем», Верка и Ниночка продолжили также старательно этот эффект разбивать: «Темочка, погоди, куда ж ты без нас? С подтекстом – это совершенно невозможно! Не то, что без Ритки, без нее куда хошь!»

Эмма спокойно и привычно пропустила вперед всех соискательниц и тоже вышла на улицу.

На пирсе пустота подставляла спину ветру. Одинокая на свободной волне яхта еще вдалеке на медленном ходу возвращалась домой.

Влас, стоящий один напротив яхты дяди, бросался в глаза на пустынном пирсе. Как и его согбенная спина – часть тела, припомненная недавно, страдающая в большом количестве жары.

«Что-то случилось. – подумала Эмма и направилась на пирс, сама себя так понимая – Одно дело огрызнуться, когда к тебе взахлеб лезут, другое – уткнуться лицом в сочувствие… Из каких только щелей вечно лезет, особенное «не к чему» в отношении презирающих нас и желающих над нами посмеяться..»

Вблизи холодные мысли разогнал горячий ветерок, а слово «сочувствие» вспомнилось еще громче.

Влас не оторвался от созерцания даже на шаги сбоку.

«Привет Влас!– поздоровалась Эмма – Ты один и такой… что-то случилось?»

Влас повернулся на голос, явно заставил себя включиться, взглянул с… ненавистью, и тут же изобразил призрак улыбки: «Представляешь, еще не знаю.»

–То есть?

–Никому не скажешь?

–Опять дурака валяешь?

–…

«Ладно, о чем речь, – спросила Эмма вслух, а про себя подумала – ну что я за ку-ку такая, опять сама после наезда напрашиваюсь… главное – едва ведь знакомы.»

–О том, что у меня дядя пропал.

–Он не ребенок, что значит пропал? Кто-нибудь видел, как его насильно в машину запихивают? Поступили требовании о выкупе?

–Нет, он мне… телеграмму прислал.

–В каком смысле телеграмму?

–Настоящую с доставкой.

–Интересно.

–Ага. Приколись… вот – почитай.

–Правда, телеграмма.

–Если не вернусь три дня зпт не ищи бесполезно тчк документы на яхту получишь как обещал тчк. Хорошего. тчк

–И ты, конечно…

–Да, сразу рванул его искать. Правильно, бесполезно. Вечером того же дня, когда телеграмму получил, мне

позвонили. Очень вежливо поздоровались, предложили внимательно слушать. Там дядькин голос говорил, что всегда относился ко мне, как к сыну и первый и единственный раз позволяет себе это произносить вслух… что если он не вернется, значит, он мертв. Еще сказал: «Буду благодарен, если вспомнишь когда…» Может не в той последовательности, я только смысл уловил. Еще говорил, что я ничем не рискую и ничего бояться не должен. А просьба у него ко мне единственная, чтобы моя нога не ступала на подаренную яхту ровно один месяц. На прощанье на записи было, что он… меня целует. Никогда раньше дядька… никаких нежностей, а тут – как сын и главное – целую. Сильно как. После того я окончательно понял, что дело плохо, тоска, блин. Вот приехал и…

–Сейчас сколько дней прошло?

–До срока неделя осталась.

–Так чего ж ты? Погоди расстраиваться.

–Это верно, только понимаешь, чувствую я – он не вернется. У меня… и прежде эти наследственные приколы местами проскакивали. Особенно раньше – в детстве и особенно – по отношению к дядьке. Я всегда знал, когда он придет, даже иногда точно представлял игрушку, которую подарит или куда мы с ним пойдем.

–Так ты тоже?

–В смысле?

–Ну, колдун. Это ведь у вас семейное?

–А, нет. Дядька предложил всего раз поучить, мне четырнадцать стукнуло и все. Сказал, что может я и прав, что не хочу… только сейчас думаю: «Если бы я не отказался, а влез в это чародейство, может он меня какой штуке научил, что б его сейчас найти… спасти.»

–А может он тебя сейчас за собой бы потащил, ты к этому готов? Да и ему руки мог связать.

–В смысле тем довеском, что у него за габаритом обычного человека? Вот и хорошо, вдвоем в четыре руки может отмахались бы. О его делах знал бы больше, эх…

–Да, когда что-то случается с близкими, всегда думаешь, что мог из ситуации больше выжать, лучше помочь… Но сейчас надо ждать, чего раньше времени…

–Нет, я не хороню… Да, ждать.

–Правильно. Пойдем к нашим. Вечер-то какой жаркий….

* * *

Сегодня на пляже жарились по- соседски. Кроме традиционных принявших водные процедуры во время веселых перепалок и под них же отбывших Многоножкиных. В нестандартную компанию загорающих входили тетя Валя и тетя Клавдия.

Если общение Ритки с Артемом как всегда добавляло жары, то неумолчные рассказы Клавдии о вполне на ее взгляд логичном этапе близких отношений меж полами – грубым отрывание мужской головы, навевали беспросветную холодную тоску.

Сегодня нового жалобного материала судя по всему не поступит, Клавдея пользовалась имеющимся багажом. Но нового и не требовалось, раз прежнего имелось предостаточно. А «пруд для рыбок» Клавдея, точно «не проглотит никогда, ни с рыбками ни без них».

Несчастная как обычно увлекалась рассказом и в пылу не заметила, как ее бывалый зонтик давно остался не между нею и солнышком, а отдельно стоящей никчемной конструкцией. Остальные приспособления тоже давно кое-как валялись на песке, солнечному удару также не противодействуя.

Поняла, что подставилась Клавдея, когда ей поплохело. Посетовала: «Это ж как надо иммунитет утерять, что б нам – местным и привычным по башке бахнуло. Все точно! из-за этого изверга, сколько же можно нервами трясти. Растеряла их, небось, как песка вокруг.»

Клавдия попросила Артема метнуться к ней домой и доставить на пляж из холодильника домашнего кваса. Одна инструкция – с каких задов зайти и как чресла целыми оставить, заняла определенное время, но как позже выяснилось, оказалась, не лишней.

Артема, правда, беспокоили по большей части не Клавдиевы опасения.

–Теть Клав, а ваша красавица козочка не имеет, к примеру, навыков сторожевой собачки, тут про нее рассказывали…

–Вранье! А кто рассказывал-то? Эта Сбруя? Да я ей! Все грамотную из себя корчит. А сама…

–Не, не Сбруя…

–Ладно, милок, посля поговорим. Привязана она не дома, на огороде ее нету. Ты главное поспешай осторожничай…

Но все равно Артем вернулся с большой бутылью и весь покоцанный.

«Это надо ухитриться в драку влезть, Не припомню в судебной практике дел, что б за квас кого-то били» – не промолчала Эмма.

А внимательный взгляд Клавдеи тут же пригвоздил невнимательного слушателя: «Небось подле бани налево свернул?»

–А надо было – направо?

–Да какая разница, чего ты человека пытаешь. У тебя что налево, очередной пруд копается, что направо, прости господи»– неодобрительно возмутилась тетя Валя и аж на локоть приподнялась.

«Да так, всякие евоновы дела… супостата мово» – туманно ответила Клавдея, взялась наливать кваса и вскоре замолкла – по естественной причине.»

–А хорош у меня квасок, пробуйте, ребята.

Артем тоже не изъявил желания прояснить ситуацию. В ответ на красноречивые взгляды ответил согласием с тетей Валей: мол, огород у тети Клавдии не отформатированный. А растет у нее свободно конвертируемая не знаю что – плети в километр. Тетя Клава их то в одну сторону кладет, в общем, сегодня – в другую.

–И ты в них со всего разгона…

–Да не особенно.

–А что это было, арбуз?

–Нет, арбуз я знаю. У него листья резные, красивые.

–Значит – тыква. Не волнуйся, ее не особо убьешь…

К тишине, воцарившейся на пляже Артем отнесся положительно, начал по чуть выдыхать. Пробурчал только, что тетя Клавдия живет более насыщенной жизнью. Что у всех, кроме бытовухи, разговор один – о пришлых, в ее же жизни присутствуют – две глубочайшие темы.

Свежий квас, видимо, взбодрил мозг Клавдии и у нее возникли новые вопросы.

–Моего не видал? Он там часом не того, на грудь не принял? А то стоит мне за порог…

«На ногах держится!» – слишком бодро отрапортовал расслабившийся было Артем.

Ответ Клавдее также, как и всем остальным, не показался.

Она подхватилась, натянула халат, оправилась забытым для Эммы жестом – подол вниз, подхватила подстилку, бросив остальное добро и рванула напрямки.

«Темик, что там случилось? – спросила тетя Валя, как только пыхтящая всеми парами Клавдея ушла за границу слышимости – Он что, уже на ногах не держится, когда ж успел, времени-то всего ничего прошло…

–Нет, держался супруг на ногах вполне, но только после того, как на них встал.

–Выражайся яснее.

–Я вначале его вообще не заметил… под столом в траве, там еще у яблони такие длинные тяжелые ветви и заросшие грядки навстречу вкривь и вкось. Только одна его нога в шлепке наружу торчала и… дергалась. Подумал – и ладно. Главное – дома мужик, а как отдыхать – ему видней.

Обратно шел, зазевался чуть и об ту ногу споткнулся. А он словно ждал, аж подскочил и начал все путать. Сперва меня вовсе не узнал – принял за вора, а квас – за самогон. Пока за мной – похитителем личного стратегического запаса по саду гнался, два раза версии погони менял. В последней – стал называть бригадиром и поминать какой-то погреб, в котором очень хотел этого бригадира закопать.

Резвый очень, хоть и пьяный, это да. Конечно, и знание пересеченной растениями местности… когда почти к загородке прижал, я уж подумал: «По взрослому гасить дядю придется, так тут наконец признал, даже футболку пытался на мне поправить. Но стоило дух перевести, принялся мне в глаза заглядывать и нежно просить сделать ему большое одолжение… рожки с головы спилить и никогда их больше не отращивать. Мол, тут живут чувствительные люди, которым такие ненужности очень неприятны до полной жути.

Прикольный мужик. Еле уговорил его пойти еще подумать. Насколько видел – он опять под стол отправился. Место у него там спальное, что ли?

«Это да, – подтвердила тетя Валя – Клавдеи несподручно его под столом тумаками награждать. Ээх, вот живут люди, только мучатся. А засасывает пьяное болото… Ты с этим мужиком поосторожнее.»

–Да ладно, если чего, пару легких успокоительных тычков…

–Слышь, герой, ты давай без воспитательной работы. Ее есть кому проводить.

–Да, пожалуйста, пусть только не лезет.

«Это он во всем виноват, – высказалась Эмма – сама Клавдея женщина нормальная, с загубленной, правда нервной системой.»

«Это как:?» – хихикнул Артем.

А тетя Валя согласилась: «Да, наверно, только когда женились они по большой любви, вы еще даже не родились и помнить не можете – этот жених был у нас на селе самым непьющим, никто не ожидал, что его так сильно к этой заразе потянет… кто скажет – от чего мужики пить начинают.»

* * *

Народ праздновал день рождение Надежды – не смотря на юный возраст всеми уважаемой барышни. В среде соседи-родственники-друзья на подобные мероприятия приглашается половина населения, вторая сама проявляет инициативу. Становится шумно и тихо одновременно. Это «садовники», как обычно, если информацией располагают, поодиночке на станицу не суются, пользуются объездной.

Однако, все равно кто-то угодил в «теплые» объятья. На этот раз пройдоху – так опишешь лишь взглянешь, из-за руля «Фольцвагена» вытащить не успели – женщины отбили. Однако, его еще пару раз останавливали, пока из станицы выбрался. Следующие остановы мужики производили, словно не знали, что «женщины просили этого больше не делать!»…

На следующий день, как обычно после местных скандалов уже точно и широко информированные пришлые колесили по селу – лишнее и почем зря. Снабжая свои проезды дурашливыми остановами, проездом задним ходом, сигнальным сопровождением. И швырялись с дороги сумками с мусором – кто дальше докинет. То есть после поджатия хвостов напрашивались в усиленном количестве и по всем разгонным правилам на сатисфакцию.

Все вроде обошлось, только под рикошет оскорбления попала Макарка. Она шла во второй половине дня к Надежде, по официальной версии заканчивать помогать наводить порядок, по неофициальной – поправить здоровье.

«Ну как же, – рассказывала она оскорблено – прежде, чем выйти, огляделась. Дорога пустая, без этих. Ну – думаю – проскачу. Иду, поспешаю, до Надьки пара дома осталась. И тут слышу спиной… не успела.»

Орут еще издалека: «Эй чикса…» И дальше на несколько голосов.

И где й то откармливают таких вкуснючих телочек?

Сойди на тропу, дорогу развалишь!

Что-то еще, на их взгляд остроумное, все про мой так называемый физический недостаток.

А я, между прочим, его недостатком вовсе считаю. Уж сколько раз доказано, что я мужикам нравлюсь. И мать моя полненькой всегда была и бабушка. И обе, да и тетушки тоже счастливыми жизнями живут. Вот так!

Макарка говорила, а у самой слезы из глаз брызгали.

–Так оно и есть!

–И мы все об этом знаем!

–Милая, с этим никак не поспоришь. Никак! Это же факты. А они – дебилы по определению. Ничего ни о тебе ни о твоих не знают, а дурь несут.

–Вот именно!

–Ты тоже нашла об кого расстраиваться!

–Этим лишь бы обидеть, без разницы какую напраслину возвести.

–Милая, все это правда, да и у тебя характер крепкий. Так что ж ты куксишься всякий раз, как о фигуре речь заходит…

–Макарка, правда, хорош. Осточертели эти, говорить о них – опять вечер на помойку выбросить. Расскажи что-нибудь еще, да хоть как ты от Черного моря к Черному морю ездила. Эмма еще не слышала.

Эмма удивилась: «Правда, на Черное море? А зачем, у соседней части водоема вода мокрее?»

–Да мать все говорила: «Поезжай, мир посмотри, а что б не так дорого – вон хоть в Болгарию.»

И главное – одну отпустила, вот я удивлялась. А все наши в один голос: Макарка, куда тебя из дому-то, от своей-то земли?

Я им отвечала: «Вы ничего нее понимаете – это Европа!»

Поездка прошла нормально, кое-что новое на нашем море я все-таки увидела, но то разговор отдельный.

Макарка замолчала. Продолжали рассказ подружки.

Вернувшаяся Макарка про красоты Болгарии тоже немного рассказывала. Но в основном делилась недоразумениями. На широко поставленный вопрос ответила узко-специально, что виноградную водку, он же самогон, она как сказала, что пить не будет, так и не пила.

С нашей подругой приключилось немало забавностей, про которые гораздо приятней вспоминать, чем оказаться участником. Главный из них – перед самым отлетом домой Макарка подцепила рото-вирус.

–Не оглядывайся. Нету его.

–Это Макарку Тихон достал. Как первых раз услышал, все просил уточнений, что это за рото-вирус такой подозрительный и почему так называется.

–Что скажешь про этого озабоченного. Сама расскажу.

–Ну, давай. Так сказать из первых уст.

–Ну подцепить я его могла и раньше на 14 дней, то есть в день приезда. А в день отъезда – умеет же провидение сроки выбирать, меня разбило на полную реакцию.

Сильно психовала – сколько потребуется пакетов, если я на критическом упадке сил все же дотяну до самолета.

Неприятности притягиваются. Нет, лучше ты, Надежда, расскажи, я как вспомню, так вздрогну.

–Вначале Макарку отправили в боковой проход, как она вначале решила для проверки на биологическую угрозу, оказывалось – на террористическую. Перед ней проверяли очень красивую молодую пару, за ней – даму с лицом учительницы и девочкой лет десяти. Логика, видимо, здесь не в чести, ну или в ее противопоставлении.

–Нет, лучше я сама. Когда у меня задержали сумку, причина в голове объяснилась сразу. Я собиралась в состоянии «нетвердого стояния», пару раз отвлекалась на пробежку в туалет и наверное поэтому не вмещающееся между двух бутылок три жестко свернутых «розовых» презента матери и девчонкам, не долго думая взяла и отправила в ручную кладь.

Транспортировка в правильном ключе «не клади жидкости в ручную кладь.» Однако, подарочное мыло не тронули.

А все, что я знаю о взрывном деле, это то, что пластид – твердый. Ну не…

Меня заставили собственными руками выбрасывать в узковатое для этого отверстие шампуни и крема. А у меня перед глазами стояла одна картинка – я вспоминала о том, как накануне втирая вытирала себе рот после того, как выворачивало.

«И почему? – вопрошала все еще нервная по этому поводу Макарка – На таких должностях всегда ставят мелких злых теток. Чтобы творить провокации где я бы легко ее повязала и намылила ей шею тем же отъемным шампунем?»

А мужик рядом буквально во весь голос принуждал: «Разбей, все разбей, раздави!»

–Ну, как, натерпелась?

–А ты все Европа, Европа.

«Правильно, Европа или вон – Штаты, – чуть сбилась с настроя Макарка – там большинство живет по правилам, а правила тугие и иногда при полном вывихе – вон как Артем рассказывает…совсем при… для меня это была еще та поездочка.»

Я попала наконец в зону вылета и для начала неработающие табло в отсеках выходов к самолетам меня не слишком озаботили. Центральный работал. Надо было под ним и оставаться. Но там мест не было, а я едва на ногах держалась и также предпочла бы еще и туалет видеть вблизи.

Посмотрела номер выхода и прошла в указанный. И спустя время услышала свою фамилию в длинном списке «опаздывающих на посадку». Срочно! И все в таком роде.

Я перепугалась, подхватилась и рванула со всех своих потравленных вирусом сил.

В самолете мою разграбленную, но все же довольно объемную ручную кладь на полку поставить не удалось.

«Все занято!» – заявил инфантильный лицом молодой человек.

Его спутница вообще слово не молвила.

«Интересно – кем?» – выдала Макарка и заняла свое место у окна. Непонятная тоже логика, одиночку у окна сажать, но тут Макарка на аэропорт не обиделась. Нехилая, хоть и убавленная содержимым сумка и с боковым упором болталась под ногами весь полет, норовя завалиться на любую из ног по своему выбору.

Сразу по раздаче еды командир объявил о входе в зону турбулентности. Туалеты будут закрыты!

«Я лишь второй раз лечу на самолете, – говорила Макарка – и не знаю – положено ли закрывать туалеты при турбулентности или ситуация тянет на критическую, только тон, которым говорил командир не мне одной показался конкретно замогильным. Тут уж кажется, что и бортпроводники напряглись и куда-то попрятались и мысли о спрятанных для персонала парашютах, начитают лезть в голову.»

Соседствующая со мной молодая пара с объемной ручной кладью даже есть не стала, юноша позже шуршал упаковками, а девушка так и молилась с закрытыми глазами, в ее руке появились четки.

Трясло, кстати, не так и сильно – я уж «к воще» изготовилась.

Не знаю, когда мы из этой зоны вышли и вышли ли вообще, командир подал голос лишь, когда началось снижение.

Проклятый рото-вирус…

Я после рвоты два дня пила и пардон от обезвоживания совсем не писала. В аэропорту посетить туалет как посадку объявят – не вышло, на полном газу пролетела мимо. И теперь мой организм нашел лучшее время пытаться отдавать жидкости. С моего места у окошка обращаться к этим «с кладью» не хотела… вспомнила тебя, Ритка, как ты говорила: «Мы не горожане, что б тело свое мучить. Мы свое в каждом природном уголке отдать можем.»

Ночной рейс, потому дешевле. На фоне не только туалетного мученья поспать не удалось совсем.

Нет, я не капризная, нередко ориентируюсь на мнение других людей, особенно в незнакомой обстановке… Позже в автобусе одна женщина громко заявила: «Малыш развлек самолет! Упомянутый крикун летел от меня впереди за кресло.»

Перед посадкой меня от слабости и удавленных желаний замутило, а дама впереди – казалось бы – какая тут связь – ха!, потеряла половину своей обувки, ласково именуя потерянное босоножкой.

–Девушка, ищите, ищите, я никак не подцеплю!

Ну в общем, хорош вспоминать. Вернулась и ладно…

Совсем от автонаезда, подкрепленного рассказом о неприятностей Макарка видимо не успокоилась, потому что на следующий день пересказывала сон, который назвала «под впечатлением».

А потом я стала… призраком и теперь могла легко попасть в любую машину, что стоящую, что мчащуюся.

Во снах, снящихся нашим, множились сперва драки, дальше поножовщина, а последнее время – перестрелки.

Но мне снилось наша улица снова свободная от пришлых… нет, совсем не исчезли, стали ездить по задам.

И что? Я всю свою жизнь плачу за даже самый маленький недоговор, за каждое грубое слово, даже просто за плохое настроение, за каждый отказ даже в самой дурацкой просьбе. А почему не эти уроды?

Но в глобализации меня не упрекайте. Я навещала салон ни каждого авто, лишь тех хозяев, с которыми вступала в контакт.

Иногда останавливала. Иногда перемещалась. Я развлекалась плохим – местью. И возвращала хамам человеческий образ под гирей страха. Довольно эффективно, между прочим. Что делать, если люди становятся самыми добрыми, много пережив, а убежденные мерзавцы дрессируются, как животные без вариантов.

–Расскажи, что ты во сне делала?

–Вот едет он – урод и думать о своих прежних мерзостях позабыл. Сейчас ведь он мусор не кидает, гонки по станице не устраивает и даже ни кому не хамит. Больше того – по объездной чапает. А если на тему прежних безобразий и подумает, что в том смысле, что Вселенная все проглотила.

А я его прямо в движении за шкирку хватаю и через окошко – вон!

Назовите мерзавца, доведшего пожилую даму до сердечного приступа и я уберу вашу машину из базы.

«Он ли, другой ли назвали бы, – уверяла Макарка – но видимо, кто-то подсуетился за их спиной. Богатым в этом смысле быть плохо – спины слишком широкие, много шакалов вмещается.»

–Макарка, погоди, у кого сердечный приступ был?

–А ты не знаешь? Они к наших бабонькам через дом стучались, если вообще не в каждом…

Да в общем, я сейчас не философствовать хочу, просто сон этот с себя сбросить. А там на славу пошухарила, по многим головам прошлась. Не хочу вспоминать, хочу совсем забыть, больно соблазнительно…

* * *

Судьба нередко – хочешь, не хочешь, заставляет рассуждать на нелюбимые темы. Данность – приезжие никуда не делась. И вежливостью спонтанно не заболели, болеют ведь только не излечимым хамством.

Следующая скрыта акция против них для местных вписывалась в поговорку «лес рубят, щепки летят.»

Эмма, Артем, Ритка и Тихон возвращались пешком от Пипа. Вечер с заходом на ночь только начал дарить прохладу, жара по чуть спадала, это к 12 –ти – то ночи.

По дороге ненадолго зацепились языками с Надеждой и Алкой, которые оставались дома. Рассказывать было особо нечего. Происшествия в их местности

– это череда чистых скандалов, а на пирсе – все наоборот, повернутое на чистенькое обычным присутствием богатых и их подконтрольных. Эти, несмотря на замечание Пипа, специально прилюдно на потребу публики ссорятся редко. У них более закрытые разборки и вообще – они от всего «так устали…»

Ребята посидели у Надежды на террасе, подошел Павлик и все дружно двинулись прожать Эмму с Артемом.

Когда неспешно прогуливаясь, добрались почти до середины поселка и до дома тети Вали оставалось совсем немного, то вдруг услышали…

«Народ, что это?» – первым подал голос Тихон, пока все строили уши.

Он не то, чтобы сильно испугался, но цыгарку свою – на губу нашлепку уронил и до разбора ситуации сиганул вниз.

Звук ни на что привычное не походил. Крик не крик, трест – не трест, телек – не телек. Неестественно нечто громкое врубалось и в туже долю секунду замолкало. Доносилось, что называется, вокруг. Мозг не успевал идентифицировать ни сам звук, ни направление источника появления.

«Тихо! – рявкнул Артем – Похож… похож, кто-то наконец дозрел!»

Все остановились и замолчали. Ритка так старалась быть Артему послушной, что дышать вовсе бросила, в итоге воздух в ее легкие ворвался со свистом.

Народ старательно прислушивался, но больше ничего не происходило.

«Похоже на передергивание затвора, когда лязгают близко над ухом» – прошептал опасливо Тихон с высоты других животов колен.

«А что тут странного, – так же тихо ответила Ритка, – мать говорит, что просто удивительно, как у нас до сих пор до перестрелки не дошло.

А я еще в начале подумал… плохая аппаратура с прорывающимся сигналом.

Да, мы все так подумали, а что ж ты в ров рухнул и голову заслонил?

Насмехаться над Тишей дальше никто не стал. С появлением соседствующей проблемы станичники почти перестали друг друга поддевать, тем более зло и вообще стали относиться друг к другу с большей терпимостью. Классическое объединение в кулак во время чужого удара. Хотя ссоры на пустом месте вспыхивают чаще.

Эмма улыбнулась. Ребята тоже начали по чуть расслабляться. Тиша выбрался на дорогу.

Вывод сделали про сломавшийся звук телевизора.

«Как вчера, – заметил Артем – ведущая гротескно нахваливала гостью передачи в один голос с гостьей, нахваливающей ведущую. Не удивительно, что технику стошнило.»