Под созвездием Красного креста. Записки терапевта

Похоже, что наши правители люди без чести и совести! Всё то, что так ожидалось, о чем было столько слухов и заверения в невозможности, внезапно свершилось.

22 января я сидел дома у телевизора и смотрел программу «Время». И в череде обычных малозначительных новостей диктор внезапно сообщил о денежной реформе: оказывается, сегодня Горбачев подписал Указ «О прекращении приёма к платежу денежных знаков Госбанка СССР достоинством 50 и 100 рублей образца 1961 года и ограничении выдачи наличных денег со вкладов граждан».

Я позвал жену, которая готовила на кухне, и вместе мы продолжили слушать сообщение диктора. Из всего сказанного мы поняли, что с 0 часов 23 января будет прекращён прием всех платежей денежных знаков образца 1961 года и обмене их на денежные знаки других достоинств. Признаться, что в тот момент я не полностью вник в эту фразу диктора. Особый упор был на купюры в 50 и 100 рублей – их можно было обменять на новые только в течение трех суток – с 23 по 25 января, и после указанного срока поменять деньги можно будет только по решению специальных комиссий. Причем обменять наличными можно не более 1000 рублей на человека. И будут выпущены купюры в 50 и 100 рублей уже нового образца. Остальные старые купюры и все советские монеты продолжат обращение наравне с новыми, образца 1991 г. Новая купюра 25 рублей выпускаться не будет. Со вкладами тоже было непонятно, объявили, что со своих собственных счетов в первом полугодии можно получить только 500 рублей новыми купюрами.

– Полный грабёж! – прокомментировал я сообщение диктора.

А ведь совсем недавно, 10 января толстомордый Валентин Павлов с экрана телевизора уверял весь советский народ, что никакой реформы не будет. Я окончательно понял, что властям нельзя верить ни на грош! Конечно, эта реформа нас коснулась мало. На сберкнижке оставалось всего две тысячи рублей. Каких-то накоплений в наличных деньгах не было – так, пару сотен мелкими купюрами. Но что будет с теми, кто поверил правительству и оставил свои банковские счета неизменными, кто годами копил сотню за сотней на похороны и заботливо прятал их в домашние тайнички? Участь этих людей незавидная!

Утром на работе я мог безошибочно определить, сколько у кого денег на книжке или в «загашнике». Часть коллег бегали – не ходили, а именно бегали – с озабоченными выражениями лиц, временами перешептывались друг с другом. Но большинство медработников сохраняло вполне безмятежный вид – ясно было, что у них каких-то стратегических запасов нет, тянут от аванса до получки. Главный врач всю утреннюю планерку сидел с мрачным выражением лица, почти ничего не говорил. Зато невропатолог Косарев, когда мы вышли в коридор, сообщил мне и заведующему хирургией, что полночи не спал.

– А почему – бессонница? – поинтересовался я.

– Деньги спасал. Те, которые превышают сумму обмена, – Косарев зевнул, аккуратно прикрывая ладонью рот.

– Так как их спасти? Магазины закрыты, нигде ничего не продают? – удивился хирург.

– А про железнодорожный вокзал вы позабыли. Поехал всей семьей туда, купили на всех билеты до Владивостока. Через полчаса оформили возврат, купили на всю семью билеты до Мурманска, потом снова оформили возврат. И так до полуночи!

– А суть то в чём? – всё не мог понять хирург.

– Элементарно! – хитровато прищурился Косарев. – Билеты-то я покупал на сторублевки, а сдачу мне давали мелкими бумажками. Конечно, часть денег удерживали, но основную сумму получил – все равно сегодня эти деньги бы пропали.

Невропатолог Косарев каждую осень вместе с друзьями уезжал за полсотни километров от райцентра, забирался в самую глубь наших бескрайних болот. Где-то там они жили в маленькой избушке, ежедневно от зари до зари собирали клюкву. Потом всю эту ягоду, засыпанную в мешки, вытаскивал к дороге болотоход. А дальше клюкву вывозили автотранспортом в райцентр. Обычно большинство жителей райцентра сдавали клюкву на местный винзавод – из нее делали различные крепленые настойки. Но Косарев всю собранную ягоду вёз на Урал, в Свердловск, где у него уже были проверенные многолетним сотрудничеством, оптовые покупатели. А вырученные денежки в меру тратил, частично откладывал. А теперь вот пришлось побегать, посуетиться, чтобы не сгорели. Но далеко не каждый такой сообразительный как Косарев: я уверен, что никому из жителей райцентра и в голову не пришло бежать на вокзал и проворачивать комбинации с покупкой и возвратом билетов!

– А у меня все деньги в сберкассе, – вздохнул хирург. – Сниму, как разрешили, пятьсот рублей, а потом все что надо, буду покупать безналичными переводами.

– А смысл? – поинтересовался Косарев. – В магазинах мало что купишь – или нет, или по талонам.

– Обращусь к своим бывшим пациентам. Не откажут, – уверенным тоном произнес хирург. – Мотоцикл с коляской собираюсь купить, стенка мебельная по очереди как раз подходит.

«Этот тоже выкрутится, – подумал я. – Заведующий хирургическим отделением в маленьком райцентре не пропадет. Все что необходимо – на блюдечке преподнесут!»

Возвращаясь после приёма домой, я проходил мимо сберкассы. Здесь у входа выстроилась солидная очередь – наверное, внутри все не помещались. А мороз на улице до -15! И всё равно стоят! Судя по отдельным фразам, эти бедолаги пришли обменивать пятидесяти и сторублевые купюры на новые деньги. И обмен этот будет проводиться только в течение трех дней, а кто не успел – может потом обклеивать этими бывшими денежными знаками стенки вместо обоев!

Через два дня на утренней планёрке внезапно была произнесена знакомая мне фамилия.

– Вчера, в 16 часов 30 минут, в отделение сбербанка был вызов к больному Груздеву, – докладывала фельдшер «скорой помощи». – Во время нахождения в очереди у больного появилось онемение правой руки и правой ноги, ухудшилась речь. После оказания помощи он, с подозрением на инсульт, был доставлен в приёмный покой, где был осмотрен дежурным врачом и госпитализирован в терапевтическое отделение, в неврологическую палату.

«Неужели это мой пациент Груздев? – предположил я. – Настоялся в очереди, деньги хотел поменять – всё лечение насмарку!»

Слово передали невропатологу Косареву.

– В настоящее время состояние больного стабильное. Есть положительная динамика: восстановилась речь, повысился мышечный тонус.

После приема я сразу же зашел в палату к Груздеву. Николай находился в палате на шесть человек. Когда я вошел, он сидел на койке и читал газету.

– Как самочувствие? – спросил я.

– Да вроде бы терпимое. Вчера только вот перепугался – думал, что вновь паралич разбил. А сейчас разговариваю почти нормально. И рука правая стала двигаться. Только немного слабая. Ходить мне пока запретили.

Левая рука у Николая плохо работала давно, еще после предыдущего инсульта. И теперь, конечно, если еще и правая рука откажет – Груздеву придется очень плохо. Даже воды не напиться. Но, судя по всему, это не инсульт, а так называемое, преходящее (временное) нарушение мозгового кровообращения и постепенно нарушенные функции восстановятся.

Через неделю, отстояв в сберкассе три часа в очереди, я получил наличными пятьсот рублей. Оставалось еще полторы тысячи, которые я смогу снять только летом. Но у большинства людей, стоявших вместе со мной в очереди, зависло мертвым грузом от пяти до десяти тысяч. Кто-то копил на машину, кто-то собирался построить большую дачу, многие – откладывали на старость. И все дружно ругали коварного Павлова и вообще всё правительство.

Возвращаясь домой, я встретил Николая Забродина. Он шёл, по всему было видно, с работы. В длинном овчинном полушубке, шапке-ушанке. От бодряще пахло лесом и, немного, бензином – вероятно, из-за постоянной работы с бензопилой.

– Как дела? Удалось ли обменять деньги? – поинтересовался я у него.

– Какие деньги? – удивился Николай. – Я гол, как сокол. Жена ходила, обменяла рублей двести – вот и все запасы. Да на сберкнижке какие-то крохи лежат – успеем снять, если понадобится. У меня сейчас другие заботы – надумал я с учета наркологического сниматься, водительские права буду восстанавливать.

– Дело хорошее! Ты уже давно не пьёшь, – поддержал я его.

– Да и не тянет. Мужики в конце дня начнут бутылочку-другую распечатывать на всех, мне предлагают. А я лучше чаю попью с бутербродами.

Удивительно, как могут меняться люди! На склоне лет, конечно, многие забубенные пьяницы бросают пить – в основном, из-за появившихся заболеваний. (Хотя некоторые, полностью деградировавшие алкоголики, продолжают пить даже на пороге смерти.) Преимущество Николая в том, что он пока ещё относительно молод, он сохранил здоровье, доставшееся ему по наследству от родителей. Он ещё может работать и зарабатывать, и по-новому смотреть на жизнь.

31

И снова я сижу в кабинете главного врача – на этот раз он сам меня вызвал к себе.

Спешу вас обрадовать, Николай Павлович – вы направляетесь на учебу, – сообщил мне главврач. – С 1 марта, на два месяца. На базе Ивановского медицинского института.

– А что за учеба? – поинтересовался я.

– Это очень важная учеба, называется «Избранные вопросы терапии»! – главный врач при этих словах даже поднял вверх указательный палец.

– Но я же просил специализацию. Или тематический цикл. А эта учеба ни о чем.

– Как это ни о чем? Вы повысите свой профессиональный уровень. А другой учебы я в этом году вам предложить не смогу.

Спорить бесполезно. Формально главный врач был прав – в течение пяти лет врачу положена учеба для повышения квалификации, и он эту учебу предоставил – направил на цикл усовершенствования в небольшой провинциальный институт. А то, что у меня были свои планы, его не интересует. Главный врач сделает все, чтобы я оставался на участке, а давать мне специализацию, по его мнению, нерационально. Он мыслил, конечно, правильно – куда я денусь в маленьком райцентр, где нет других лечебных учреждений. Но он не учитывал одного – можно сменить не только медицинское учреждение, но и место жительства.

И я в очередной раз убедился, что никаких перспектив у меня в этой больнице нет. Просижу в этом кабинете всю жизнь. Возможно, и дадут мне позднее вторую категорию, а может быть даже и первую – но это уже потолок, на большее рассчитывать не приходится.

После приема я, как обычно, отправился на домашние вызова, в т ом числе я намеревался посетить Груздева. Он сегодня не вызывал, этот вызов был, так сказать, активным – то есть по моей инициативе. Груздев уже неделю, как выписан из больницы, и я решил оценить его самочувствие. Осмотрев на дому трех старушек с сердечной недостаточностью, я повернул к дому Груздева. Он был на месте, никуда не уходил, и моему приходу был рад.

– Проходите, очень кстати! – хлебосольно развел он руками. – Будем чай пить.

– После осмотра, – уточнил я.

Состояние Николая Груздева было вполне удовлетворительным. Те изменения, которые появились во время стояния в сбербанке, полностью прошли – восстановилась речь, правя рука и нога функционировали безукоризненно. Но старые изменения, последствия тяжелого инсульта, все еще сказывались – хромота на левую ногу осталась у него на всю жизнь. Я измерил артериальное давление – все в норме, послушал легкие. А уж потом я – из вежливости – выпил чашечку чая…

32.

И вновь я сижу в студенческой аудитории и слушаю лекции седовласых профессоров. Подумать только – целых девять лет прошло с того дня, когда я покинул стены своего института! И вот снова учеба. Лекции, конспекты, практические занятия. Конечно, это другой институт, и аудитория другая, но всё очень похоже и как-то бередит душу, напоминая о студенческой юности…

Я всё же согласился на предложение главного врача и поехал на этот цикл усовершенствования в Ивановский институт, тем более, что он находился недалеко от нашей области. И в назначенный день я приехал в Иваново, в медицинский институт – на факультет усовершенствования врачей. Меня поселили в общежитии – вместе с двумя такими же врачами, приехавшими на учебу. Всего в нашей группе было более тридцати человек. Некоторые были из самого Иваново или здешних райцентров, но большая часть приехала из соседних областей.

Мы с большим интересом посещали лекции и занятия, потому что учеба – это хоть какая-то смена обстановки, своеобразный отдых после интенсивной работы в поликлиниках. За нашей группой был закреплен руководитель – высокий худощавый мужчина лет сорока, кандидат медицинских наук.

Мы не только освежали свои старые базовые знания, полученные ещё на студенческой скамье. Нам рассказывали о новых лекарственных препаратах, новых методиках лечения и диагностики. После лекций мы отправлялись в отделения, в палаты к больным, применяя свои знания уже на практике. За каждым врачом закреплялся один пациент. Необходимо было на основании жалоб, осмотра больного и данных лабораторных исследований поставить диагноз. Мы все имели опыт практической работы и в большинстве случаев диагнозы ставили правильно. Но иногда попадались очень сложные пациенты, диагноз был затруднителен. И тогда таких пациентов рассматривали коллегиально, с указанием допущенных ошибок. Конечно, подобная практика больше подходила для врачей больниц. Но лишних знаний никогда не бывает. Тем более, что многие врачи из нашей группы работали в районных и сельских участковых больничках, дежурства в больницах у нас были обязательные, а многие ещё и подрабатывали на полставки в терапевтических отделениях.

Среди новых методов диагностики, которые нам демонстрировали, была и ультразвуковая диагностика, нам показывали аппараты УЗИ, объясняли суть метода и результаты обследований при различных заболеваниях. Большинство из нас об этих аппаратах знали только понаслышке, потому что районные больницы об их приобретении могли только мечтать. Но особый интерес вызвали у нас компьютеры, которыми были обеспечены все кафедры. Руководитель кафедры сообщил нам, что в ближайшее время в институте будет создана единая компьютерная база, и в течение последующих нескольких лет компьютеры будут во всех больницах и поликлиниках города.

Не обошлось и без военных наук. В течение двух недель мы ежедневно ходили на занятия по военной подготовке, где нам рассказывали о тактике медицинского персонала при внезапном ядерном нападении возможного противника. На одном занятии мы обсудили с преподавателем перспективы применения алкоголя для защиты от радиоактивного излучения. Тот ответил, что согласно мнения ряда авторов от излучения защищают только крепкие спиртные напитки в большой дозе. Например, если при момент ядерного взрыва вы окажетесь недалеко от эпицентра – то на средний вес 70-80 кг необходимо заблаговременно (обязательно сразу после объявления ядерной атаки) и быстро, практически стакан за стаканом, употребить около двух бутылок водки. Только тогда у вас будут шансы избежать тяжёлой лучевой болезни, если, конечно, вы не погибнете от алкогольной интоксикации. Что касается красного вина, то от мощного облучения оно не спасает, зато хорошо выводит радионуклиды, которые могут попасть в организм при нахождении на заражённой территории. (Кстати, это мне было известно: на моем участке проживал водитель, участвовавший в ликвидации аварии в Чернобыле. Так вот он поведал мне как-то, что в Чернобыле красное вино ежедневно пили все желающие.) Кроме того, красное вино укрепляет иммунную систему, которая защищает организм при развитии лучевой болезни.

Занимались мы с утра до четырёх дня. Я возвращался в общежитие к пяти вечера, готовил ужин, а потом ещё оставалось время часок-другой почитать конспекты лекций. На знакомство с достопримечательностями города времени не оставалось. Разве что в выходные дни. Но по выходным мы, жители соседних областей, иногда уезжали домой и возвращались только в понедельник утром.

Основной достопримечательностью города для нас были азиатские лица. Причем – преимущественно женские лица. Здесь было много вьетнамской и монгольской молодежи, работавшей на ткацких фабриках.

За неделю до окончания учебы мы прошли тестовый зачет – на компьютерах. Как нам объяснил наш руководитель, эти тесты скопированы с аналогичных тестов, которые проходили советские врачи, переехавшие в США, которые хотели подтвердить свой диплом. Предлагаемое нам задание было адаптировано к условиям советской медицины.

Тест был очень объемный, а время на его выполнения было ограничено – нам дали пару часов. Подразумевалось, что врач должен без труда выявить среди нескольких вариантов единственно правильный ответ, потому что это должно соответствовать его профессиональной подготовке. Но это теоретически, а на практике… все ответили правильно только на 50-60% (мой результат – 54%). У двоих врачей достижения составили 65 %. А один пожилой врач из сельской участковой больницы долго пыхтел, краснел, судорожными движениями тыкал в клавиатуру, делая ошибки, и в итоге на экране монитора появилась такая надпись: «Дальнейший разговор с Вами не имеет смысла, рекомендуем ознакомиться со следующей литературой!» И прилагался перечень медицинской литературы. Напоследок наш руководитель сообщил, что лично он, хотя этот тест решал несколько раз, максимально ответил только на 80% вопросов.

Эти тесты были назначены нам только в качестве тренировки и никакого решающего значения не имели. У нас не США! Удостоверения об окончании курсов усовершенствования нам выдали, конечно, всем без исключения. В последнюю неделю учебы мы даже успели сделать общую фотографию в местной фотомастерской.

Общее впечатление о курсах осталось у меня положительное. Конечно, это не то, к чему я стремился – никаких существенных изменений в моей профессиональной деятельности не произошло. Но все же я освежил и даже пополнил багаж своих знаний, в какой-то степени повысил свою врачебную подготовку, а заодно и получил передышку в изнуряющей череде врачебных будней. Теперь можно с новыми силами приступать к работе, и применять на практике свои новые знания.

33.

Я приехал к началу огородного сезона, который в нашем посёлке неизменно сопровождается уменьшением количества пациентов. Главный врач, как обычно, находился на больничном листе. Ничего не поделаешь – привычный запой. Отсутствие руководителя на работе больницы не отразилось. Все службы функционировали по графику и без перебоев. Да и больница без начальства не оставалась – всем руководил новый заместитель главного врача, который был принят на эту должность (предыдущий заместитель ушёл на пенсию) во время моей учёбы.

Новый заместитель, Леонид Иванович, работал до этого назначения главным врачом участковой больницы нашего района. Работал добросовестно, его больничка считалась вполне приличной. Но какими-то особыми выдающимися способностями он себя не зарекомендовал – обычный врач, руководитель начального звена – и причины такого выдвижения для всех сотрудников больницы были непонятны.

Ну, а на мой взгляд действия главного врача были вполне логичными и обдуманными. Поставить на эту должность кого-то из заведующих отделений – оголишь отделение и по-большому счёту лишишься хорошего врача. Потому что надо заниматься чем-то одним, административная работа неизбежно приведёт к тому, что врач будет постепенно терять свою былую высокую квалификацию. Да и не безопасно ставить своим заместителем кого-то из руководителей структурных подразделений. Кое-кто из них давненько мечтает перебраться в кабинет главврача, не ровен час и подсидят! А тут – молодой доктор (он был на пару лет постарше меня), никаких у него особых амбиций, никаких связей среди районного начальств, аккуратный и послушный исполнитель. И не более того!

После праздника Победы главный врач наконец то выписался с больничного листа и появился на работе мрачный, с отёкшим лицом. Через несколько дней я зашёл к нему в кабинет решить очередной рабочий вопрос и заодно поделился впечатлениями о прошедшей учёбе. Он слушал меня не перебивая, но по выражению лица было видно, что рассказ мой его совершенно не интересует. Когда я упомянул про оснащения Ивановского мединститута компьютерами и перспективами дальнейшего внедрения этой техники в работу поликлиник, главный врач только вздохнул:

– Эх, какие там компьютеры! Мне бы крышу на поликлинике обновить.

Стало ясно, что никакие новшества нашего главврача не интересуют. Живёт одним днём.

Пока я был на учёбе, в нашем районе (как и во всей стране) неожиданно заметно подскочили цены на многое: на коммунальные услуги, на продовольственные и промышленные товары, на проезд в общественном транспорте. Причем повышали не скупясь – сразу в два раза, а то и больше. Для всех нас, привыкшим к стабильности и плановой экономике, такое повышение было очень болезненное. Не привыкли мы к таким скачкам. Особенно обидно было от того, что совсем недавно Постановлением Совета Министров РСФСР всем работникам здравоохранения с 1 марта была повышена зарплата. Но уже с 1 апреля прошло повышение цен, которое в процентном отношении превышало повышение зарплаты. Мы опять остались ни с чем, даже еще беднее стали! Я опять убедился в том, что государству доверять нельзя. Но народ потихоньку стал прозревать: этой весной желающих построить свой индивидуальный дом оказалось предостаточно, в райисполком было подано много заявлений. А так как свободных участков больше не было, то встал вопрос о выделении второй очереди строительства, добавив новые площади.

А я во второй половине мая занялся штукатурными работами – их провели три штукатура, приходивший ко мне иногда на приём в поликлинику. Они работали вахтовым методом на территории района, и в свои выходные вышли ко мне подработать. Я привозил им специальный штукатурный раствор, и они работали с утра и до вечера. В течение недели они всё сделали, а потом опять уехали в один из совхозов.

Работа у меня, как и до учёбы, проходила по обычному графику: приём больных, вызова на дому, раз в неделю – дежурство по больнице Мои новые знания, полученные на учёбе, никому-то здесь, в ЦРБ были не нужны. Бедная больничка, в которой даже всех необходимых анализов не провести – реактивы в лаборатории имелись в ограниченном количестве, диапазон анализов был тоже невелик. И в этих условиях пациентов с неясным диагнозом я мог только направить на консультацию в областную больницу.

В конце мая я случайно встретил в поликлинике Екатерину Степановну, фельдшера Шорборовского медпункта: она приехала в ЦРБ за медикаментами. Она стояла у кабинета главной медсестры больницы с какими-то бумагами в руках. Лицо так и пышет оптимизмом и свежим весенним загаром (наверное, загорела на посадке картофеля). Мы поздоровались друг с другом. Я сообщил ей кое-что из новостей больницы.

– А вы знаете, – неожиданно сказала Екатерина Степановна, – баба Маня, которую вы осматривали на дому, этой весной съездила с дочкой в областную глазную больницу на операцию. И на одном глазу ей заменили хрусталик. И теперь она очень довольна, потому что наконец-то снова стала зрячей, и вся работа по дому у неё, как говорится, в руках кипит. Но второй глаз она оперировать пока не собирается – дескать и с одним зрячим глазом доживать буду.

– Ну что рад за нее, – сказал я. – Будем в Шорборово – непременно её навещу.

Посетил меня и мой пациент Николай Груздев. Он пришел во вторник, ближе к концу приёма, когда у кабинета никого не было. Груздев пришёл в сопровождении супруги, так как здоровье его полностью так и не восстановилось: левая нога приволакивается, левая рука еле двигается, память ухудшилась, и он запросто может не найти дорогу домой.

– Зашёл я здоровье проверить, – сказал Груздев, усаживаясь на стул. – Давненько не виделись.

Я его осмотрел – артериальное давление слегка превышает нормальные показатели, сердце бьётся ритмично, в легких тоже всё нормально. Изменять поддерживающее лечение я не стал.

– Давайте сделаем кардиограмму, сдадим анализы. Давно не проверялись, надо повторить, – сказал я Груздеву на прощанье.

34.

Очередной отпуск мне дали в июне. Погода стояла тёплая, но периодически шли дожди, что было характерно для нашей местности. Вода в реках ещё не нагрелась, но отдельные закалённые купальщики начали свои заплывы в самых первых числах этого первого летнего месяца.

А я выделил день для поездки в крупный промышленный город Ч, располагавшийся в соседнем районе. Сюда я приехал на рейсовом автобусе и через час уже выходил из городского автовокзала. За полдня я посетил три крупных городских больницы и переговорил с главными врачами (предварительно с ними созвонившись) о возможной работе. Свободные ставки терапевта были везде, но меня интересовали только специализированные терапевтические отделения, работа в которых подразумевало мою дальнейшую узкую специализацию. Кстати, зарплата везде была гораздо больше, чем в нашей ЦРБ – существовала система премирования и расширения зоны обслуживания. Со всем руководителями я договорился встретиться позднее – осенью и тогда уже принять окончательное решение. Перед отъездом я также зашёл на городскую станцию скорой помощи, но доктора Гусева не застал – он сегодня утром закончил суточное дежурство и, вероятно, вернулся отдыхать в наш райцентр.