Тиара боли

На выгоревшей под солнцем траве необъятной степи Срединных земель юная дочь свободных кочевых племён кружилась в диком танце вместе с теплыми южными ветрами. Была она необузданна и отважна, легка и красива жаркой варварской красотой, и ни единожды ещё не познала мужчину. Немало достойных соплеменников жаждали её, готовили щедрые дары и сражались друг с другом. Но пока лишь степь была её ложем, а супругом – далекий горизонт. На севере, востоке и юге видела молодая дикарка, как небо сливается с землёй в незримую грань, и пленялась непознанными далями. И лишь на западе её острому взору было доступно видение исполинских гор – природной нерушимой границы, за которой пролегали земли великой империи. Богатая, сытая, сильная, она существовала за долгие века до первых поселений кочевников, и пением горнов звучала на страницах летописей старейшин.

Мудрые старцы многое ведали из сокрытого тайной, и перед их советом преклонялись сильнейшие воины и вожди. И потому без ропота приняло племя их запрет на союз дерзкой Ианны с любым из мужей прежде прошествия ещё одного долгого года. Хоть и горько раскаялись они вскоре в своём решении.

Однажды, когда дикарка в излюбленном одиночестве гуляла босиком по горячей земле, едва прикрыв смуглое знойное тело цветными одеждами, узрела она невиданно чудо в родных землях. По выжженной степи струилась золотая река, ослепительная в полуденном свете. Но вот сияющий поток приблизился к поселению, и стало видно, что сотни всадников в блистающей броне мчатся по Срединным землям, ведомые тщедушным, но горделивым мальчишкой в роскошных одеждах.

То возвращался из победоносного похода молодой наследник империи, не поднявший меча, но одолевший врагов именем своим и клинками верных гвардейцев. Кратчайший путь к вратам крепостей Пограничных гор пролегал мимо селений кочевников, давно не осмеливавшихся иметь недобрые помыслы против величественного соседа. Гордо и снисходительно оглядел принц убогие жилища дикарей, и пришпорил белого жеребца, уводя к родным землям большую часть своих воинов. Лишь две дюжины всадников задержались, спешившись с лошадей – они должны были дать передышку от тягот пути четырём своим тяжело раненым в бою собратьям. И тогда показалось Ианне, что её свободолюбивое и вздорное сердце остановилось.

Остановившимися в поселении всадниками командовал высокий воитель с чистым и ясным взором, от которого было невозможно оторваться влюблённой девушке, впервые познавшей неизведанное доселе чувство. Был он совсем не похож на мужчин её племени, грубых, широкоплечих и коренастых, отращивающих бороды и соревновавшихся в кулачных боях. Предводитель золотых всадников был красив и благороден лицом, а стройное тело его казалось выкованным из бронзы. И мнилось Ианне, что оружие любого врага преломится, пытаясь поразить его, а женщине не знать в жизни большего счастья, чем его объятия.

Сильные и нежные руки юной дикарки смогли лишить защиты и доспехов лучшего воина империи и всего древнего мира, чего до того не удавалось самым чудовищным его противникам в бесконечных войнах. Презрев речи старейшин, законы племён и благоразумие, Ианна бросилась в пламя любви, и теперь ни соплеменники, ни друзья, ни семья больше не имели значения для юной бунтарки. Лишь ради него одного жила она отныне, и только ему посвящала каждый прожитый день в подлунном мире.

В подземных камерах Гоморры наступление утра знаменовали лишь ещё заспанные лица охранников новой смены. Долговязые и длиннорукие братья-близнецы вырвали из спасительного сна пленника Я-Ли, бросив ему костюмированную одежду.

– Тебя велено обучить работе. Советую быть очень послушным, – зевая, обронил насмешливый совет один из них.

В лупанарии начинался новый день, полный удовольствий, страстей и непознанных горизонтов желаний. Но для пленника Я-Ли каждая его минута несла гибель обречённой душе.

Глава третья

КЛАДБИЩЕ

Евгения Мунн, добилась серьезных успехов на ниве криминальной психологии, и не первый год работала на должности дознавателя Особого Отдела. Но до сих пор не имела четкого понимания своих обязанностей. Руководство неизменно хвалившее её за профессиональные навыки, всегда оставляло старшего лейтенанта в роли помощника вышестоящих офицеров, а говоря прямо – на подхвате. Не помогало даже знакомство с министром. Шустрая, цепкая девушка двадцати шести лет с миловидным острым лицом была сообразительна, ответственна и обладала железной психической выносливостью. Но быть дисциплинированной ей мешали гиперобщительность, агрессивное чувство юмора и непоседливый нрав.

– Мы как будто отправляемся отнимать у детей сладости, – болтала голосом с легкой хрипотцой «старлейка» ОО, – У очень трудных детей с проблемами ниже пояса. И выше шеи, – хихикнув, добавила Мунн.

Менее подходящий экземпляр для включения в состав следственной группы по данному делу сложно было представить. Неброско и будто наспех одетая, юркая и резкая девушка относилась к той странной категории людей, которые ничем не выделяются, но их невозможно не заметить. За два часа, проведённых в дороге, она не промолчала и пяти минут, продолжая вести себя на заднем сиденье массивного служебного внедорожника как канарейка в клетке. Маленький рост и субтильная фигура дознавателя с лихвой компенсировались кипучей энергией, создавая у Романа Андреевича ощущение, что работать предстоит не с одной, а с тремя девушками сразу. Его уже немного укачивало от суматошной спутницы в отличии от Тимура, который, поглядывал с переднего пассажирского сиденья назад с приязненной улыбкой.

– Давайте всё-таки не будем забывать, – своим всегдашним вежливо-рассудительным тоном проговорил подполковник, – что в этот раз наша миссия имеет слишком авантюрный характер. Стоит быть сдержаннее в словах и поступках, тем более, если произойдёт диалог с кем-то из клиентов. Даже думать не хочу, какого уровня людей мы можем встретить, сунувшись в сферу подобных услуг.

– Этой встречи следует опасаться им, а не нам, – упрямо и сварливо отрезала Мунн, – Устроили тут Древний Рим, любители клубнички. Как доверить управление государственными делами людям, которые своими…кхм…желаниями управлять не могут? Думаю, у нас есть все права устроить серьёзный шорох в их притоне.

– Прав у нас сейчас меньше, чем обязанностей, – попытался остудить её пыл Антонов, – Нужно во всём разобраться, оценить обстановку. И только потом делать выводы и навешивать ярлыки.

Он с самоиронией заметил, что Евгения смотрит на него, как на занудного и медлительно-обстоятельного дедушку, хотя подполковнику ещё не было и сорока. Мужчина в брендовой синей куртке и умеренно-деловой рубашке в тон верхней одежде для неё представлял собой известный типаж отличного, но скучного профессионала. Упитанный, рассудительный подполковник с короткой стрижкой и умными глазами, по мнению старшего лейтенанта, уместнее смотрелся бы в кабинете начальника, чем в «полевой» работе ОО, где сама дознаватель предпочитала стремительный натиск с долей безрассудности. Быстрая на решения Мунн не хотела вдумываться в малопонятные, бессвязные предупреждения, которыми министр напутствовал следственную группу. Она услышала только, что Дмитрий Геннадьевич, уже разочаровавшись во многих своих коллегах, очень надеется, что Отдел не переметнётся на сторону защитников Гоморры. А, между тем, министр, разумеется, недоговаривал что-то важное.

– И всё равно, бордель останется борделем, сколько его не оценивай, – ершисто сопротивлялась старший лейтенант, – Все эти капающие слюной в предвкушении разврата мужчины, поношенные женщины, ненужные своим мужьям, и старики обоих полов, изголодавшиеся по молодой плоти. Вот и все. Вот и все. В ауре сладкой-пресладкой любовной лихорадки.

Для психолога-криминалиста Мунн была, пожалуй, слишком критична и резка на язык. Однако, Антонов видел её отчеты и рапорты, и не мог не отметить острый ум и находчивость дознавателя. Просто такое орудие лучше было использовать по прямому назначению, а не посылать «министерским оком» в сомнительную экспедицию, в которой и сам подполковник не чувствовал достаточной уверенности для решительных действий. Пренебрежительно-саркастичное отношение девушки к миру порочных человеческих страстей пристыдило немало пылких натур, но могло изрядно помешать деликатной операции.

– Над кем же ты будешь шутить, если все станут правильными и скучными? – Вмешался Тимур, подзуживая спутницу, – Бунтарь харизматичен до тех пор, пока есть против кого бунтовать, – изрёк он чьё-то немудреное философское измышление.

– Я что-нибудь придумаю, – весело тряхнула головой Мунн, – Хочешь, обсудим твой галстук? Это куда веселее, чем чей-то замыленный…, оказавшийся не в то время и не в том месте.

Подполковник и судмедэксперт одновременно вздохнули.

Весна разлеталась грязными брызгами из-под колёс внедорожника, уверенно приближавшегося к конечной цели поездки. Дорога, уводящая в сторону от федеральной трассы, разветвилась, и навигатор направил автомобиль по узкому пути, ведущему сквозь коричнево-рыжий частокол соснового леса. Здесь ещё кое-где не растаял последний снег, и жалкие сугробы медленно растекались слезами умирающей зимы по холодной земле. В комфортном салоне было тепло и уютно, но на мгновение промозглый стылый воздух этих мест почувствовали все члены следственной группы. Мимолётное ощущение тут же пропало, но подполковник нахмурился, Мунн раздраженно и зябко дернула плечами, а Тимур машинально запахнул расстёгнутое пальто. Галстук под ним и правда слишком бросался в глаза своей молочной белизной на фоне черной рубашки стрейч, но поколебать собственные представления молодого человека о вкусе и стиле едким шуткам дознавателя было не под силу.

– Зачем нам вообще тащиться на кладбище? Раз уж… такая история? – заговорил о деле юноша, когда они проехали мимо широкого крутого поворота, и поветрие улетучилось, – Мы могли бы только просмотреть отчёты. Вряд ли местное отделение полиции станет расстраиваться, что столичные гости не роют носом землю на их территории.

– Затем, чтобы смягчить наглость, с которой мы нарушаем нейтралитет, – ворчливо пояснил Антонов, – Когда всё закончится, среди серьёзных людей многие быстро догадаются, что Отдел сыграл в чужую игру. Это может сильно усложнить наше положение в будущем.

Дорога, давно ожидавшая ремонта разбитого покрытия, сильно качнула автомобиль на спуске: подполковник в непривычном ворчливом состоянии ослабил внимание и всеми колёсами на скорости проскочил глубокую продольную яму. Мунн неплохо тряхнуло в салоне, но девушка только рассмеялась, и, конечно, не собиралась молчать.

– Пусть попробуют усложнить нам хоть что-то, – уверенно и с вызовом заявила дознаватель, – Будут изгонять своих «бесов» по старинке – бубном и пением.

Хоть и борясь с отведённой ролью умудрённого опытом старца, Роман Андреевич все же не удержался и просветил неуёмную девицу лекционным тоном:

– Опасность, что социальное положение власть имущих может пошатнуться вслед за репутацией, может заставить некоторых из них обозлиться настолько, что страх отступит, и Отдел наживёт ненужных врагов. Во всём хороша мера.

Поворот на Гоморру остался далеко позади. Дорога вильнула к небольшому, но красивому озеру с пустынным пляжем. Оттаявшую гладь его вод настойчиво беспокоили шумные ветра, пуская по поверхности водоёма волнистую рябь, ловящую редкие лучи утреннего солнца. На другом берегу заканчивался лес и виднелись несколько трёхэтажных домов, возвышавшихся над неровной полосой иных приземистых построек. Обогнув водоём, группа прибыла в означенный целью пути населённый пункт. Сотрудникам пришло время приступить к работе.

Подполковник давно привык к неприятным сюрпризам, коими были насыщены его рабочие будни с первых дней службы в Отделе. Когда-то молодой офицер ФСБ тяжело воспринимал неизменное крушение чётко продуманных планов ведения дел, и ощущение невесомости в странном, постоянно меняющемся мире другой реальности, где даже самая уверенная цепочка расследования могла в любой момент рассыпаться в прах, оставляя после себя хаос и тревожную пустоту. Но с годами Роман Андреевич научился «ловить волну» резких перемен, не допускать излишней растерянности, и рассудительно взвешивать любые непредвиденные обстоятельства. Теперь его, скорее, удивляло, когда всё шло слишком гладко.

Но об остальных членах группы такого сказать было нельзя.

– Почему так долго молчали? – кипятилась остроглазая дознаватель, не стесняясь выговаривать резкие упрёки целому полковнику и начальнику отделения полиции, – Протокол предписывает вам незамедлительно уведомлять обо всех обстоятельствах, касающихся дел, представленных нам!

– Это подростки из неблагополучных семей, – еле сдерживаясь, процедил безмятежному подполковнику долговязый начальник местных правоохранителей, не глядя на сердитую девицу несолидного звания в сером анораке и простых джинсах, – Кто всерьёз воспринимает заявления о том, что исчезла шайка малолетней шпаны?

Антонов молча пожал плечами и отвернулся, оставив полковника в недоумении. Офицеру ОО не полагалось поддаваться чрезмерной меланхолии, и Роман Андреевич не понимал, почему в голову лезут странные мысли. Отсюда, с неровного холма, на котором раскинулся старый погост с покосившейся оградой, всё ещё было видно голубую чашу озера, теперь брошенную ветрами и застывшую старинным зерцалом в потрепанной раме плешивых берегов. Подполковнику вдруг померещились в холодной глади водоёма отражения окружавших его надгробий и крестов, хоть расстояние и не позволяло на самом деле увидеть подобное. Но души не коснулись липкие пальцы иной реальности, порождавшей причудливые видения. Нет, никакие аномальные силы не были повинны в этом мираже. Словно сама Вселенная что-то пыталась показать духовно ослепшим людям. Предупредить, предостеречь, или…

– Так сколько человек пропало? – прервал Антонов затянувшееся разбирательство Мунн с полковником Волошиным.

– Я же говорю, – раздражённо произнёс полицейский, – Четверо позавчера, еще трое, по предварительной оценке, вчера. Да с чего вы взяли, что это как-то связано с вандализмом? Подались за приключениями куда-нибудь, или перепились да потеряли телефоны. Редкость что ли?

– Может быть, может быть, – проговорил подполковник, который не верил в совпадения, – Ладно, давайте осмотримся здесь. А вы пока расскажите нам о пропавших. Только краткие характеристики пожалуйста.

Ступая по размоченной недавним дождём рыхлой почве вслед за Антоновым, Тимур терзался загадкой: зачем он вырядился щеголем в эту кладбищенскую прогулку. Можно же было взять сменные вещи, а не убивать любимые брюки и туфли из мягкой кожи на сельском погосте. К счастью, долго ходить не пришлось: восемь глубоких неровных ям располагались хаотично, но близко друг к другу. Могилы были разрыты очень неаккуратно, земля не сложена в кучи, а просто разбросана вокруг, словно вандалы веселились, кидая комья с лопат в разные стороны.

– Да там одна характеристика на всех, – отрезал Волошин, – Совершенно асоциальны и аморальны. Брошенные учебные заведения, приводы в полицию, случайные подработки и хулиганские выходки – вот и всё, что представляли собой их жизни. Хотите конкретнее?

– Пока не нужно, – спокойно ответил подполковник, осматривая последнюю могилу, – Тимур Альбертович, пожалуйста, произведите сканирование.

Компактный прибор размером не больше смартфона в рабочем чемоданчике эксперта носил идиотское название «Ромео14». Уже никто и не помнил, почему. Наверное, создатель был склонен к сентиментальности. Суть его функционирования заключалась в том, что если правильно настроить баланс волн, то можно получить данные об отклонении в атмосфере, свидетельствующем о нарушении существующих физических законов. Проще говоря – поймать след аномалии, если таковая имела место. Хотя к медицине подобная аппаратура особого отношения не имела, Тимур благодаря врожденным усердию и педантичности, быстро разобрался в работе хитрого прибора.

– Даже знать не хочу, что это, – пробурчал полковник.

Волошин чувствовал себя полнейшим дураком, торча в одиночку на кладбище с тремя чудиками, пока на работе его ждали серьёзные дела, а подчинённые бездельничали, гадая, что за московская делегация украла их начальника. Правильно истолковав настроение полицейского, Антонов едва заметно кивнул дознавателю, чтобы та вернула мысли полковника в профессиональное русло. Мунн, тяжело переносившая долгое молчание, радостно встряхнулась, и вцепилась в жертву:

– Что объединяло пропавших? Это была группа друзей или случайные приятели? Опрошены ли все, кто мог бы знать их местонахождение?

– Мои сотрудники сейчас работают над этим, – скупо ответил полковник, мысленно сильно сомневаясь в этом утверждении, – Дело в том, что все семеро преимущественно общались только друг с другом, не считая мелких стычек и конфликтов с населением.

– А их родственники?

– Давно плюнули на великовозрастных детин. Росли как сорняки.

Мунн прищурила глаза, потратив несколько секунд на раздумья.

– Тогда давайте вернёмся к началу, – уже мягче и медленнее произнесла она, – Что вы можете сказать об упомянутых хулиганских выходках за последнее время? Возможно ли, что исчезновение приурочено к одному из таких эпизодов.

– Прошу прощения, старший лейтенант, но мы не настолько тут бездарны, чтобы не попытаться проследить такую возможность. В общем-то, – сердитый полицейский начальник тоже немного сбавил тон, – последнее время их видели реже, да и жалобы перестали поступать.

Тихое кладбище находилось достаточно далеко и от населённого пункта, и от трассы, что позволяло родственникам и близким умерших предаваться скорби в мирном покое и безмолвии, отстранившись от суетной жизни. Обратной стороной уединённого расположения погоста была незащищённость от подобных надругательств над захоронениями вдалеке от случайных свидетелей. Иначе преступникам не удалось бы незаметно выкопать и вывезти столько бренных тел.

Пока Тимур занимался работой сомнительной важности, Антонов продолжал в задумчивости петлять между чернеющими провалами могил, обходя брошенные на поверхности распахнутые гробы. С точки зрения логики, у него не было причин сомневаться в абсолютной естественности деяния, но въевшаяся в кровь привычка «видеть призраков» заставляла быть дотошнее и придирчивее к обстановке. Наконец, он вернулся к эксперту и вопросительно посмотрел на юношу.

– Я закончил, Роман Андреевич, – доложил Тимур, – Есть некоторые отклонения от нормы, но такое в местах захоронения не редкость. Данные уже отправлены аналитикам.

Подполковник удовлетворённо кивнул. Теперь ознакомительное посещение места происшествия можно было заканчивать.

Со следами шин на расчищенном под парковку участке земли перед входом (ограда была цельной и слишком высокой, чтобы перекидывать трупы через неё) оказалось всё не так просто. Погода прошедших дней и посетители, обнаружившие кощунственное действо, а также любопытствующие, успевшие до приезда полиции, сильно усложнили очевидную задачу. Полагаться на точность определения местными правоохранителями рисунков протекторов, принадлежащего именно машинам преступников было нельзя. И в целом, визит следственной группы Отдела, проходил как было задумано, без видимых зацепок для раскрытия по горящим следам. Оставалось только найти повод для направления расследования в нужное русло.

– Так, выходит, ваши подростки могли стать на путь исправления? – продолжала допрос младший лейтенант.

– Это вряд ли, – буркнул Волошин, – И не называйте их моими. Такие не меняются. Предполагается, что нашли подозрительный источник доходов и разгулялись в другом месте.

– Убрали ноги со стола, когда принесли обед, – утвердительно и понимающе добавил Антонов, вмешавшись в беседу.

– Я вас не понимаю, – мрачно сообщил полковник

– Перестали сорить там, где кормят, – охотно объяснил Роман Андреевич, – Позвольте предположить, что у некоторых из них были автомобили, либо доступ к ним. И вам удастся установить сходство рисунков протекторов с оставленными перед входом на кладбище.

Волошин не спешил с ответом. Разумеется, неблагополучные элементы в первую очередь попадали под подозрения при совершении столь явных правонарушений. Но уж в чём в чём, а в трудных подростках начальник полиции за долгую службу научился разбираться – ими во всей области совершалась немалая часть всех преступлений. И именно эта компания совсем не походила на сборище маниакальных шизофреников с пристрастиями к подобной мерзости. Куда скорее они надругались бы над живыми, чем над мёртвыми. Сообщив свои измышления незваному столичному гостю, полковник выразил соображение, что следователь не услышал его слова о тяге пропавших к легкой наживе и последующим кутежам. Антонов вежливо улыбнулся.

– Если есть те, кто предпочтёт бессмысленному вандализму охоту за деньгами и удовольствиями, то вероятно нам нужен тот, для кого вандализм имеет все-таки смысл. Достаточно сильный, чтобы пожертвовать тем, что нужно другим.

– Подкупить несовершеннолетних бездельников, чтобы они выполнили грязную работу? – опешил от такого предположения полковник, – Но вандалы получают удовольствия от самого действа. Зачем еще вытворять такое?!

– Тела могут быть использованы в оккультных обрядах или для получения алхимических компонентов. Многие маги с древних времён прибегали к извлечению трупной эссенции, но оказывались слишком слабы и одиноки, чтобы самим орудовать лопатой.

– Маги?!

Было удивительно видеть, как много чувств одновременно может отразить мимика человеческого лица, особенно такого сухого и слабоэмоционального. Волошин разрывался между негодованием, злостью, удивлением (как вообще можно услышать подобное от людей, служащих в силовых структурах), нездоровым любопытством и желанием оказаться подальше от чужого больного воображения. Роман Андреевич с интересом смотрел, как застрявший в рамках служебного положения офицер пытается воспринять дикую информацию.

– Но вы же понимаете, кто мы, – вежливо напомнила Мунн, стараясь быть деликатнее обычного, – Особый Отдел занимается только аномалиями.

– Между аномалиями и сказками теперь нет никакого различия? – прорычал Волошин, подозревая, что над ним издеваются.

– А их никогда и не было. Только практика показывает, что остается в разделе чистого вымысла, а что имеет под собой твердую основу для изучения, – сказал Антонов.

Полковника передёрнуло. Не произнося ни слова, он полез в карман за телефоном, демонстративно отвернувшись от группы, и сделав два шага в сторону. Роман Андреевич и не думал ему мешать.

Бормоча ругательства и оплакивая туфли подошёл Тимур. Эксперт хотел высказаться за скорейшую передислокацию, но его опередила дознаватель:

– Не слишком ли грубый ход, Роман Андреевич? – вполголоса поинтересовалась Мунн, – Допустим, они так и не разберутся со следами от машин, и предположат вашу правоту – но версия всё равно прямо-таки натянутая. У меня есть парочка очень правдоподобных идей, – зашептала она заговорщицки, в этот момент став похожей на проказливого ребёнка.

– С чего же ты взяла, что нам нужно что-то придумывать? – равнодушно прервал её подполковник, – Пропавшие крупными группами в таком небольшом населённом пункте сначала мёртвые, а потом живые… Должна быть связь. И я её нашёл.

– Очень извиняюсь, но… – удивилась Мунн, собираясь привести полдюжины примеров, когда события могли бы развиваться параллельно, но ей не дали закончить.

– Чёрт с вами, – громко сказал Волошин, всем видом выражая неудовольствие, – Протекторы и правда совпали. Но больше о магии я ничего и слышать не хочу, – воинственно добавил он, возвращаясь к группе Отдела.

– Так давайте вернёмся к твёрдой почве расследования, – добродушно предложил Антонов, – Как по-вашему, насколько далеко могли бы отправиться юные преступники в состоянии эйфории от легких денег?

– В Москву, куда же ещё. Будто у нас тут развлечений много. Есть, правда, одно место поблизости, – вдруг призадумался полицейский, – Только я о нём мало что знаю. Вроде как модный дом терпимости для богатых. Рай всяким …, – выругался он.

Мунн одобрительно сверкнула глазами на подполковника, хотя Роман Андреевич не ответил на её поощрительный взгляд. Он предпочитал хвалить себя сам, и не любил никому уступать приятную обязанность.

– Мы сами получим все необходимые данные, – заверил Антонов полковника, – А от вас потребуется проявить бдительность в посёлке и окрестностях. Проверьте, при наличии, иных сомнительных личностей, убедитесь, что за последнее время не совершалось менее заметных, но близких по смыслу деяний. Приложите все усилия, а потом удвойте. Напоминаю, что дело находится на особом контроле.

– Пренепременно, – всё так же неласково отозвался полицейский, – Пока вы посвятите всё своё время ближайшему борделю, мы перевернём небо и землю.