Красавица и чудовище

– Прошу прощения, я не хотела смеяться. Просто… мой возраст уже далеко не юный, и у меня сложился определенный образ жизни, и поиски мужа в мои планы не входят, не говоря уже о том, что мне совсем незачем заманивать мужчин в ловушки. Так что я пришла сюда потому… потому что наши семьи были связаны.

Белла замолчала, не рискуя заговорить о месте куратора, пока он в таком дурном настроении. Лучше подольстится к нему, задавая вопросы о его египетских артефактах. Все мужчины любят говорить о своих увлечениях.

– Видите ли, – продолжила Белла, – в прошлом году мой отец умер, и я надеялась разузнать побольше о его работе в Египте. И когда я услышала, что вы унаследовали многие артефакты, в поисках которых принимал участие и мой папа, я подумала, что, быть может, вы покажете мне хотя бы некоторые из них.

– Черт! – перебил ее Эйлуин, щелкнув пальцами. – Есть способ подтвердить вашу личность. Кое-что, о чем я почти забыл.

– Да? Неужели? – Немного удивившись, Белла сделала к нему шаг. – Скажите же, что это? Я буду рада развеять ваши сомнения.

Устремив на нее проницательный взгляд, герцог принялся расхаживать взад-вперед.

– Жена сэра Сеймура тяжело заболела в Египте. Няня ее дочери была берберкой, которая придерживалась многих суеверий. И она расписала ноги Изабеллы символами, которые должны были оградить девочку от джнунов – злых духов, приносящих болезни. Символы несмываемые. И если вы действительно та, за кого себя выдаете, то на ваших ногах по-прежнему должны оставаться эти татуировки.

По телу Изабеллы пробежала дрожь. Ему известно о странных рисунках на ее лодыжках? Когда она повзрослела настолько, чтобы расспросить о татуировках, папа объяснил ей, что женщина из племени берберов всего лишь хотела таким образом защитить ее от болезней. Он заставил дочь поверить, что символы были нанесены во время их странствий по Марокко.

Но теперь выходит, что это было сделано в Египте. Почему папа не сказал ей правду?

Эйлуин ждал, скрестив руки на широкой груди. Его прямой взгляд усиливал ее тревогу. Неужели он ждет, что она покажет ему рисунки?

Похоже, что да.

Но сама мысль о том, что она позволит этому мужчине заглянуть ей под юбки, вызвала у Беллы возмущение. Не только из-за оскорбления ее целомудрия, но еще и потому, что она никогда не показывала их никому, кроме членов своей семьи. Одно время она считала их уродством. В юности она пыталась соскрести их, но только исцарапалась: краска слишком глубоко проникла в кожу.

Теперь она почти не задумывалась об этих рисунках. Они просто стали ее частью, изменить которую невозможно. Скрытой тайной, которую ни один мужчина – даже герцог – не имеет права видеть.

– Да, символы по-прежнему там, – тихо призналась она. – Но вам придется поверить мне на слово.

Герцог издал звук – нечто среднее между смешком и рычанием.

– Вашему слову? Не думаю, что это возможно. Вы подтвердите свою личность здесь и сейчас, иначе я сочту вас шарлатанкой.

Блеск в его темных глазах говорил о многом. Он ожидал, что она откажется подчиниться его приказанию. Этот человек хотел выставить ее мошенницей, доказать, что она – охотница за мужем, как и все те женщины, о которых он упоминал, чтобы он мог прогнать ее из дома.

Его ультиматум вывел Беллу из себя. Но отказаться она не могла. Если она не покажет ему татуировки, она потеряет шанс убедить его нанять ее на работу. И тогда у нее больше не будет возможности отыскать пропавшую карту – или доказать, что она имеет право на половину сокровищ фараона.

– Отвернитесь! – приказала она. – Мне нужно спустить чулки.

Герцог высокомерно приподнял бровь, но сделал, как она приказала. Он повернулся лицом к древнеегипетской каменной стеле с изображением бытовой сцены и обиженно произнес:

– Только побыстрее. Я не могу потратить на вас целый день.

«Вероятно, герцог впервые в жизни подчинился женщине», – ехидно подумала Белла. Чтобы оказаться в большем уединении, она спряталась за огромной гранитной статуей египетского бога с головой сокола. Там она наклонилась и сунула руку под нижние юбки. Накрахмаленный муслин громко зашуршал, и она съежилась при мысли о том, что Эйлуин тоже это слышит. Грязный пес! Призывая на голову этого зверя все возможные проклятия, она развязала подвязку на одной ноге и спустила белый шелковый чулок до лодыжки.

Ее рука коснулась кинжала, пристегнутого к другой ноге. Под узким платьем спрятать его было невозможно. Оставалось надеяться только на то, что герцог кинжала не заметит.

Опустив юбки, она вышла из-за статуи. Эйлуин по-прежнему стоял спиной к ней. Только сейчас он присел на корточки и разглядывал символы, высеченные на основании каменной стелы. Белла увидела, как он провел указательным пальцем по одному из них, словно пытался его разгадать. Неужели он умеет читать иероглифы?

Но сейчас не время спрашивать об этом.

Белла откашлялась. Не поднимаясь, он повернулся и устремил взгляд прямо на опущенный подол ее юбок. Его губы скривились в усмешке.

– Итак, вы поняли, что обмануть меня невозможно.

– Как раз наоборот. – Его злорадное заявление подзадорило Беллу. Он должен увидеть, что она не испугалась. Она шагнула вперед и остановилась прямо перед ним. Взявшись за юбку, она чуть приподняла подол и выставила вперед ногу. – Вот вам доказательство, – сказала Белла.

С высоты своего роста она видела крохотные, сверкающие на солнце хрустальные бусинки на туфлях леди Милфорд. Насыщенный гранатовый оттенок атласной подкладки контрастировал с темно-бронзовым шелком ее платья.

– Потрясающие туфельки для старой девы в возрасте, – заметил Эйлуин.

Белла сердито поглядела на него. Он поддразнивает ее? Нет, в этом брутальном мужчине нет и капли юмора.

– Посмотрите на рисунки. Они чуть выше лодыжки.

– Я не вижу, мне ваши юбки мешают.

Белла приподняла юбки еще на пару скромных дюймов.

– Этого должно быть достаточно, чтобы подтвердить, что я… О!

Эйлуин без предупреждения встал на колени, крепко сжал ее лодыжку и поставил ее ногу себе на бедро, отчего Белла потеряла равновесие. Задыхаясь от негодования, она была вынуждена схватиться за его плечи, чтобы не упасть.

Такие широкие, такие мускулистые плечи…

Оцепенев от страха, Белла поняла, что она склонилась к герцогу так близко, что могла разглядеть каждую прядь его шоколадно-каштановых волос. Ее сердце затрепетало в груди, когда жар его кожи стал проникать сквозь льняную рубашку. И вновь она ощутила его загадочный и манящий запах.

Однако больше всего мисс Джонс поразило ощущение его мозолистых рук, шаривших под ее юбками.

Кровь быстрее побежала по ее жилам. Она хотела оттолкнуть Эйлуина, но он крепко держал ее ногу.

– Прошу прощения, сэр, – проговорила она писклявым тоном. Белла глубоко вздохнула, чтобы придать своему голосу уверенность. – Что, по-вашему, вы делаете?

Герцог поднял на нее глаза. Его взгляд пробежал по ней и на мгновение задержался на низком вырезе ее лифа, который, к сожалению, находился как раз в поле его зрения.

Под этим взором в ее груди возникло жжение, которое могло быть вызвано лишь сильным гневом на его дерзость.

Уголок его рта искривился в полуулыбке, что сделало его опасно привлекательным.

– Полагаю, это очевидно, мисс Джонс, – проговорил он. – Проверяю ваши верительные грамоты.

С этими словами он забросил нижние юбки ей на колено, открыв своему взору ее голень. Белла стиснула зубы. Ей не нравился этот человек. Ничуть не нравился. Он был тираном, который делает, что ему хочется, не заботясь об элементарных приличиях.

Однако задабривание герцога было центральной частью ее плана, как получить работу в его доме. Именно поэтому она заставила себя замереть, пока Эйлуин осматривал знаки на ее голени. Сжав ее лодыжку, он наклонился ближе – так близко, что его теплое дыхание коснулось ее обнаженной плоти. У Беллы подкосились ноги, и она почувствовала, что может в любое мгновение растаять у него на коленях. Как глупо!

– Вы увидели достаточно, – коротко проговорила она. – Больше не может оставаться сомнений в том, что я и есть Изабелла Джонс.

Словно не услышав ее, Майлз осторожно провел пальцем по чернильному рисунку, обвивавшему ее лодыжку. Уже знакомое Белле жжение пробежало вверх по ее ноге, усиливая ее смятение. Ей и в голову никогда не приходило, что ее кожа может быть столь чувствительной.

Или что мужчина может быть столь назойливым.

– Потрясающе, – пробормотал он. – Вы знаете значение этих символов?

Белла покачала головой. Возможно, когда-то она и знала. Но как она могла что-то вспомнить, когда ее вниманием полностью завладело его властное прикосновение?

– Пожалуйста, отпустите мою ногу, сэр.

Эйлуин проигнорировал ее просьбу.

– Я видел похожие знаки у женщин из племени берберов. Круг, перечеркнутый линией, символизирует Солнце и его целебные свойства. – Он провел пальцем сначала по одной татуировке, потом по другой. – Перевернутые полукружья вокруг звезд служат защитой от дурного глаза.

– Лучше бы они защищали от дерзких герцогов.

Снова посмотрев на Беллу, он от души расхохотался, отчего стал почти… очаровательным. И это очарование одновременно угрожало и привлекало. Внезапно отблеск света на его лице погас. Его взгляд снова стал суровым и расчетливым, и Белла задумалась, не знал ли негодяй с самого начала, что она – дочь сэра Сеймура.

Впрочем, это неважно. Эйлуин не может разгадать ее игру.

Белла сильно дернула ногой, чтобы оттолкнуть его. На этот раз он отпустил ее, и она отступила назад. Ее юбки упали вниз, обе ее ноги наконец-то ступили на паркетный пол, и она ощутила, как к ней возвращается способность ясно мыслить.

По крайней мере, так было, пока она не увидела на его раскрытой ладони знакомый предмет. Герцог поднялся на ноги, и лезвие с рукояткой из слоновой кости блеснуло на солнце.

– Мой кинжал! – воскликнула она.

Возмущенная совершенной им кражей, Белла бросилась прямо на него. Эйлуин поднял руку, чтобы она не дотянулась до своего оружия. Она встала на цыпочки и потянулась вверх, не обращая внимания на то, что ей пришлось прижаться к его мускулистому телу, ведь в это мгновение она могла думать лишь о том, как бы вернуть свое драгоценное средство защиты.

Бесполезно! У герцога было преимущество в росте.

Белла отступила, делая глубокие вдохи, чтобы унять охвативший ее гнев. Как это чудовище незаметно для нее смогло вытащить кинжал из ножен?

– Это подарок моего отца. Отдайте мне его немедленно!

Герцог посмотрел на ее вздымавшуюся грудь, прежде чем вновь устремить свой тяжелый взгляд ей в глаза.

– Нет, – отрезал он. – Это мой дом, и здесь никто не носит оружия. Вы его получите, когда будете уходить.

Он положил нож на каменную стелу, где она не могла дотянуться до него.

Белла пылала от ярости. Грязный пес! Лишь необходимость выполнить свою миссию помешала ей вслух назвать его так. Но она должна помнить, с какой целью пришла сюда. А кинжал можно забрать позже.

– Прошу прощения, – сдавленным голосом произнесла она.

Она ушла за высокую гранитную статую. Там, в относительном уединении, девушка подтянула обвисший чулок и завязала подвязку под многочисленными нижними юбками. Злость еще не унялась в ней, и от этого ее пальцы стали неуклюжими. Эйлуин уже несколько раз брал над ней верх: в случае с капором, с ее татуировками и нижними юбками и с кинжалом.

Но теперь настала ее очередь. Она заставит его плясать под ее дудку. Даже если ради этого ей придется забыть о гордости и – боже упаси – очаровать его.

Хрипловатый голос герцога раздался из-за каменного чудовища.

– Итак, мисс Джонс, где вы были все эти годы?

– Была? – переспросила она через плечо, силясь справиться с непослушной завязкой.

– Ваши родители весьма неожиданно уехали из Египта. Это случилось сразу после смерти моего отца. Куда вы направились?

– Боюсь, я не могу ответить на ваш вопрос, ведь я тогда была совсем маленькая. – Белла старалась говорить ровным, спокойным тоном – и все ради своей цели. – Мы много путешествовали с тех пор, как папа заинтересовался изучением древних цивилизаций.

– Расскажите мне, где вы странствовали?

– Ездили туда-сюда по Азии и Ближнему Востоку. Мое детство прошло в скитаниях – в караванах, ночевках в лагерях под открытым небом, в посещениях многих археологических памятников. А потом…

А потом родились двойняшки, мама умерла, и семья перестала мыкаться по свету как бродяги. Они поселились в горах южной Персии возле руин Персеполиса, потому что даже папа был вынужден признать, что было бы неразумно брать с собой двух младенцев в долгие экспедиции, да еще в таких опасных и суровых краях.

– А потом? – спросил Майлз с другой стороны статуи.

Белла сглотнула застрявший в горле комок. Ей не следует рассказывать герцогу, что у нее есть брат и сестра, находящиеся сейчас в Оксфорде под бдительным присмотром соседки, миссис Норрис. Чем меньше он знает о ее личной жизни, тем лучше. Она никогда не станет обсуждать брата и сестру с этим тираном.

К тому же ей не хотелось усложнять историю, которую ей предложила рассказать леди Милфорд. Белла пришла в Эйлуин-Хаус с определенной целью. И для достижения этой цели ей надо вплести в узор ее выдумки немного лжи и полуправды.

Настало время обвести герцога вокруг пальца.

Глава 6

С нетерпением ожидая, когда Изабелла Джонс поведает что-то еще о своем прошлом, Майлз переступал с ноги на ногу. Статуя Гора загораживала ее от него. Он видел лишь краешек ее платья, когда она наклонилась, чтобы завязать подвязки. Какого черта она так долго с ними возится? Надо было ему самому сделать это.

Майлз представил, как его руки пробираются ей под юбки, только на этот раз они проскальзывают вверх до самых бедер и даже выше. У нее страстная натура, учитывая, как она отреагировала на кражу своего кинжала. Как чудесно было бы устроить игру с ее подвязками, ласкать ее гладкую кожу с этими странными татуировками, а потом как бы случайно подняться еще выше и прикоснуться к влажным складкам ее лона, а затем, перейдя к более решительным действиям, заставить ее кричать от наслаждения…

Жар охватил его чресла, и он поспешно отогнал от себя эту картину. Страсть – это бессмысленное развлечение. Он не настолько глуп, чтобы уложить в постель старую деву, пусть даже она и получила столь эксцентричное воспитание. Все, что ему было нужно от мисс Джонс, – это информация о сэре Сеймуре. Он хотел понять, почему этот мерзавец в такой дьявольской спешке покинул Египет.

Майлз не мог отделаться от неприятной мысли, что в этом деле имела место грязная игра и что кто-то заплатил расхитителям гробниц за убийство его отца. Но если сэр Сеймур был преступником, что он от этого выиграл?

Он не взял с собой ничего ценного, убегая в ночь со своим семейством. Майлзу тогда было всего тринадцать лет, но он облазил раскопки вдоль и поперек. Каждый артефакт был запечатлен в его памяти. И он ни разу не видел, чтобы двое мужчин ссорились.

Внутри у него все сжалось. Нет, единственная ссора произошла между Майлзом и его отцом…

В это мгновение Белла Джонс вышла из-за каменной статуи. Луч солнца осветил ее глаза и позолотил несколько прядей в ее русых волосах. Она глубоко вздохнула, ее грудь приподнялась, вновь привлекая его внимание к ее фигуре.

– Вы хотели узнать, что со мной было дальше, – мрачным тоном произнесла она. – В прошлом году папа умер от лихорадки в Персии. Я всегда помогала ему как ассистент, переписывала его заметки, разбирала бумаги. Но после его смерти я лишилась средств к существованию.

Майлза охватило изумление.

– Отец ничего не оставил вам?

– Боюсь, совсем немного. Видите ли, мы всегда с трудом сводили концы с концами, продавая какие-то мелкие древности, зарабатывали только на то, чтобы прожить. – Прикусив губу, она посмотрела в окно, прежде чем вновь встретиться с ним глазами. – После того как папа умер, это стало невозможно. Местные власти не могли позволить обычной женщине заниматься торговлей. И поскольку мне было некуда пойти, я вернулась в Англию в надежде найти работу. В конце концов, тут моя родина.

– А у вас нет родных, которые могли бы вас принять?

– Нет, они или умерли, или не хотят иметь дела с женщиной, которая выросла среди иноземцев. Как бы там ни было, они для меня незнакомцы. Я бы предпочла сама зарабатывать себе на жизнь.

Неудивительно, что она носит с собой кинжал для защиты. Но Майлзу не хотелось думать о ее печальной ситуации. Его не интересовала ее жизнь. Все, что ему нужно, – это информация.

– Напрасно сэр Сеймур не продал больше артефактов, – заметил он. – На рынке древностей можно сколотить целое состояние.

Услышав критическое замечание в адрес отца, Белла сжала губы и провела пальцем по статуе Гора. Это был единственный намек на горячую женщину, скрывавшуюся за фасадом старой девы.

– При всем моем уважении, ваша светлость, не у всех есть средства, чтобы привозить реликвии вроде этой в Англию, где за них дают больше денег. Мой отец продавал артефакты дилерам за меньшие суммы. И он был рад этому, потому что предпочитал изучать древние цивилизации, а не получать от них доход. И…

– И?…

– И знакомство с одним из этих дилеров оказалось весьма полезным для меня. – Она опустила подбородок и посмотрела на него широко открытыми глазами. – Видите ли, по прибытии в Лондон я навестила коллегу моего отца, антиквара, с которым мы познакомились за границей. Мистер Смитерс упомянул, что недавно он свел знакомство с вами.

Майлз был шокирован. Темноволосый мужчина с обветренной красной физиономией и в кричащей одежде явился к нему, словно из ниоткуда, три дня назад и извел его своей болтовней, прежде чем этого парня выгнали из дома.

– Вы знаете этого болтуна? Он пришел ко мне под ложным предлогом, уверяя, что у него есть на продажу несколько редких египетских вещиц. А потом попытался продать мне коробку обычных скарабеев.

– Неужели? – удивилась Белла. – Вероятно, он не понял, что вы – крупнейший коллекционер. – Она склонила голову набок. – Должна признаться, что именно мистер Смитерс предложил мне наведаться в Эйлуин-Хаус. Ему было известно, что папа много лет назад работал с вашим отцом. И именно он сообщил мне, что вы хотите нанять помощника.

– Что за чушь?! – Майлз усмехнулся. – Простите меня, мисс Джонс, но, боюсь, вы ошибаетесь. Этот Смитерс имел наглость заявить, что мне нужна помощь. Это была его идея, а не моя.

Белла подошла ближе.

– Однако без сомнения, в его замечании была доля правды, ваша светлость, – проговорила она. – У вас огромное количество артефактов – не только в этой комнате, но и по всему дому. Я видела их, когда…

– Когда тайком крались по коридору?

– Я должна была поговорить с вами, ваша светлость, – твердо сказала Белла. – Я не могла рискнуть и допустить, чтобы меня выставили из вашего дома без аудиенции. Потому что, видите ли, я бы очень хотела получить должность куратора.

От изумления Майлз открыл рот. Так вот в чем состояла ее игра! А ведь он с самого начала заподозрил, что у нее был какой-то внутренний мотив нанести ему визит. И мисс Джонс была полна решимости доказать ему, что она – та, за кого себя выдает. Он ожидал, что, ссылаясь на знакомство ее отца с его семьей, она начнет выпрашивать артефакт-другой – что-то, что она сможет продать, чтобы жить на полученные деньги.

Но такое! Веселенькая перспектива – нанять болтливую и навязчивую женщину, которая будет отрывать его от работы. Женщину, которая смотрит на него самыми большими и голубыми глазами, какие он когда-либо видел.

Раздраженный этим прямым взглядом, он начал ходить взад-вперед.

– Мне очень жаль, но мистер Смитерс ввел вас в заблуждение. У меня нет должности куратора, на которую я искал бы человека. Я всегда работал в одиночку.

Белла начала мерить комнату шагами рядом с ним.

– А вы как-то систематизировали все эти артефакты? У вас есть полное письменное описание каждого предмета в доме? Вы сделали копии символов, вырезанных на каждой реликвии? Все это я могла бы сделать вместо вас.

Герцог еще не сделал ничего этого, и было бы хорошо иметь все эти описания, вот только он не собирался говорить об этом мисс Джонс.

– Не смешите меня! – бросил он. – Даже речи быть не может о вашем найме. Да что вы вообще знаете об истории Египта?

– Мне многое известно о других древних цивилизациях. И это открывает передо мной большие перспективы. Все остальное я могу узнать. – Она остановилась и скрестила руки на груди. – Кроме того, я получила много полезных навыков, помогая отцу в работе. Я знаю, как составлять каталоги. Я могу сделать копии документов и систематизировать ваши записи. И я обещаю быть тихой, как мышка. Вы даже не будете замечать моего присутствия в доме. Если хотите, я буду работать в другой комнате, чтобы не мешать вам.

Эйлуин сдержал резкий смешок. Белла Джонс будет мешать ему, да еще как. Один взгляд в эти лазурно-голубые глаза предвещал беду. Он должен забыть нежность ее мягкой кожи, забыть, какие у нее стройные ноги. Все его инстинкты подсказывали ему немедленно выгнать мисс Джонс из дома.

И все же… он ведь еще не закончил наводить справки о сэре Сеймуре. Майлзу безумно хотелось продолжить расспросы, чтобы получить дополнительную информацию об ее отце. Возможно, есть крупица правды, которую он сумеет выудить из ее памяти, что-то, что закроет дверь в ту страшную ночь раз и навсегда.

Что-то, что облегчит бремя его собственной вины.

Ее рука опустилась на его рукав – это было едва заметное прикосновение, которое, тем не менее, встряхнуло его.

– Прошу вас, ваша светлость, я буду самым преданным слугой в вашем штате. По крайней мере, дайте мне испытательный срок в две недели, в течение которых я смогу проявить себя…

– Хорошо, – прорычал герцог, отходя от Беллы, отчего ее рука упала с его предплечья. – Две недели, а потом я еще раз оценю, какая от вас польза. – Этого времени должно хватить на то, чтобы выяснить все, что ему нужно, а потом он отправит ее собирать вещи.

Губы Беллы изогнулись в приветливой улыбке, осветившей ее лицо.

– Благодарю вас, ваша светлость, – горячо проговорила она. – Вы не пожалеете об этом, уверяю вас, не пожалеете.

Он уже пожалел. Особенно когда его взор упал на тенистую долину между холмами ее грудей.

– А теперь бегите на поиски Уитеридж, – проворчал он. – Вы не сможете работать в этой одежде. Вам нужно подобающее для работы платье. – Оставалось надеяться, это будет унылый коричневый костюм, который прикроет ее до подбородка.

– Уитеридж? – переспросила она.

– Это экономка. – Герцог нетерпеливо взмахнул рукой. – И возвращайтесь в эту комнату только завтра, ровно в девять утра.

Кивнув, мисс Джонс уже хотела было выйти, но потом повернулась к нему.

– А могу ли я… остаться здесь, в Эйлуин-Хаусе? Маленькой комнатки в помещении для прислуги было бы более чем достаточно. Видите ли, так было бы гораздо удобнее для работы.

Она держала голову высоко поднятой, и Майлза только сейчас осенило, что ей, возможно, негде жить. Черт возьми! Он не хотел, чтобы она постоянно болталась тут у него под ногами, нарушая покой и мешая ему сосредоточиться на работе.

Он стиснул зубы.

– Скажите Уитеридж, чтобы она поселила вас в восточном крыле. А теперь, ради бога, убирайтесь и оставьте меня одного!

Его громогласное прощание ничуть не смутило мисс Джонс. Более того, она вновь одарила его своей сияющей улыбкой и, словно спохватившись, присела в реверансе, прежде чем исчезнуть в лабиринте артефактов.

Майлз мрачно смотрел ей вслед, пока она не скрылась за арочной дверью. Потом он опустил глаза на иероглиф, над которым работал до ее прихода, и понял, что утратил сосредоточенность, необходимую для его расшифровки.

Точнее, теперь ему хотелось разгадать тайну Изабеллы Джонс.

Эйлуин все время чувствовал, что она манипулирует им ради собственных целей. И теперь он понял, почему она это делала. Она сильно нуждалась, поэтому ей была необходима работа. Тем не менее, он не выносил, когда им манипулировали, особенно женщины.

Возможно, причина его раздражения крылась в том, что она будила в нем желание. Прошло уже несколько недель с тех пор, как он посетил один скромный дом в районе Ковент-Гарден, где можно было выбрать одну из целой толпы безымянных красоток. Он должен снова пойти туда. Очень скоро.

Хотя он предпочел бы уложить в постель Изабеллу Джонс.

Не то чтобы она была невероятной красавицей. Но она обладала смелостью и невероятной жизненной силой, придававшими ей очарование. Ее голубые глаза так велики, что мужчина может в них утонуть. Стройные ноги, покрытые татуировками, придавали ей экзотики. Ему так понравилось гладить ее нежную кожу, водить пальцем по замысловатым рисункам, отличавшим ее от всех женщин, которых он когда-либо знал. Ему так хотелось скользнуть рукой вверх, чтобы исследовать ее тело…