Красавица и чудовище

Его кузен и наследник, мистер Оскар Грейсон, пробирался по лабиринту, состоящему из древних реликвий, постукивая по паркету тростью с золотым набалдашником. На нем был щегольской темно-зеленый сюртук до колена, малиновый жилет с медными пуговицами и клетчатые брюки со штрипками. Его темные курчавые волосы были подстрижены так же аккуратно, как и бакенбарды, почти соединяющиеся с усами.

На его губах появилась веселая улыбка.

– Ого, наконец-то мы нашли вас, кузен! Как всегда, прячетесь в этой куче барахла!

Позади стояла его жена Хелен. В розовом платье с узкими оборчатыми рукавами, с невероятно тонкой талией, она выглядела настоящей модницей. Но красота ее золотистых волос и сливочного цвета кожи не тронула Майлза, слишком хорошо знакомого с ее мелким тщеславием. И если у ее мужа было туповатое лицо, то у нее самой были хитрые янтарные глаза кошки.

Эти глаза оглядели свободную рубаху и черные брюки, составлявшие рабочий костюм герцога. Хелен проскользнула вперед, окутав Майлза облаком аромата духов, и чмокнула губами рядом с его щекой, изображая поцелуй.

– Дорогой Майлз, как я рада снова видеть вас, – промурлыкала Хелен. – Но мы застали вас неодетым. Надеюсь, мы вам не помешали.

– Само собой, помешали, – сказал Майлз, раздраженно стряхивая с рук пыль. – Сейчас середина рабочего дня. Я дал строгое указание оставить меня в покое.

– Надеюсь, это не относится к родственникам, – вступил в разговор Оскар. – Да вы каждую минуту проводите в этом душном мавзолее! Вам только на пользу пойдет, если вы несколько минут посвятите родственникам, заглянувшим к вам с визитом.

У Майлза были веские причины сомневаться в их родственных чувствах. Они никогда не приезжали в Эйлуин-Хаус без какого-то плана.

– Если вы снова проигрались, я отказываюсь оплачивать ваши долги, – вымолвил он. – И я не выплачу заранее аванс на ваше ежеквартальное содержание. Ну вот, я избавил вас от необходимости подлизываться ко мне.

Улыбка Оскара скисла.

– У меня и в мыслях не было просить у вас денег, – заявил он. – Однако раз уж вы завели об этом разговор, вы вполне могли бы и увеличить мое содержание. Вы же владеете этим гигантским домом, да еще пятью весьма прибыльными загородными поместьями.

– Когда-нибудь все это станет вашим. Быть может, тогда вы порадуетесь тому, что я не позволил вам разбазарить все это на всякую ерунду.

– Ничего себе, ерунда! Да мы живем почти как нищие на те гроши, что вы нам даете!

– Вот что, дорогой, – пропела Хелен, предостерегающе касаясь руки мужа, – не позволяй втянуть себя в очередную утомительную ссору. Мы сюда не за этим приехали.

Супруги понимающе переглянулись. Майлз знал, что этому взгляду доверять нельзя.

– Так говорите, что к чему! – теряя самообладание, выкрикнул он. – Я сегодня очень занят.

Хелен одарила его обворожительной улыбкой, ее ресницы затрепетали.

– Во-первых, позвольте мне выразить наше глубочайшее разочарование тем, что вы не пришли на наш музыкальный вечер на прошлой неделе. В самом деле, Майлз, вы пропустили чудесный вечер.

– И не послушал кошачье мяуканье оперных певцов? Спаси меня бог!

– Я же говорил тебе, что он не придет, – сказал Оскар жене. – Этот парень – настоящий затворник. И ему совершенно неинтересно заводить с кем-то дружбу. – Обратив внимание на Майлза, он добавил: – А вот у нас обширный круг общения в обществе. Нас приглашают на самые лучшие вечера в Лондоне.

– И мы всегда стараемся ответить на гостеприимство, – добавила Хелен. Уголки ее рта опустились. – К несчастью, наш городской дом весьма тесен. Если бы вы хоть раз изволили нанести нам визит, ваша светлость, то поняли бы, что нам просто не хватает места, чтобы устроить большой бал.

Выведенный из равновесия этой пустой болтовней, Майлз украдкой покосился на стелу. Неизвестный символ не давал ему покоя. Где он мог раньше его видеть? Он часами изучал учебник Шампольона о системах и видах египетской письменности и словарь, который сам составлял больше десяти лет.

Внезапно от размышлений его оторвал голос Хелен:

– …устроить бал здесь, в Эйлуин-Хаусе, было бы чудесно. Только посмотрите на этот потрясающий бальный зал! Им пренебрегали слишком много лет! – Хелен развела в стороны свои изящные руки в лайковых перчатках, словно хотела охватить этот огромный зал с сотнями египетских артефактов. – Только представьте, пожалуйста, что этот зал восстановлен в своем былом великолепии: люстры сверкают сотнями свечей, стены задрапированы шелком цвета мяты, на подставках высокие вазы с розовыми розами, дамы и джентльмены, кружащиеся в танце на только что отполированном полу…

– Не-ет! – громоподобный крик Майлза эхом отразился от сводчатого потолка, расписанного изображениями херувимов и резвящихся нимф. – Ни за что!

Глаза Хелен расширились.

– Не надо кричать, Майлз. Уверяю вас, что я лично прослежу за всеми приготовлениями. Вы не ощутите никакого неудобства. А все эти… – она бросила трепетный взгляд на большую статую бога Гора с головой сокола, – все эти вещи можно унести куда-нибудь. Например, в кладовую. Команда крепких лакеев смогла бы справиться с этим делом за день.

– Я сказал нет, – процедил Майлз сквозь зубы. «Какое нахальство – думать, что она может избавиться от этих бесценных предметов ради одного из своих бессмысленных вечеров!» – Выслушайте меня внимательно. Никаких балов в Эйлуин-Хаусе не будет. И переносить тут тоже никто ничего не будет. Зал останется таким, как есть.

– Прошу вас, дорогой кузен, вы не должны отказываться от моего предложения, – кокетливо проговорила Хелен. – Потом все можно будет вернуть на свои места. Все будет, как было, вы будете довольны. Хотя бы подумайте об этом!

– Мне не надо ни о чем думать, – отрезал Майлз. – Мое решение не изменится.

Кокетливое выражение исчезло с лица Хелен, она выпятила нижнюю губу.

– Но в этом доме полно пыльных старых реликвий, – запричитала она. – Наверняка вы смогли бы поработать в другой комнате неделю-другую. Оскар, ну скажи ему, чтобы он не был таким чудовищем!

– Не будьте таким чудовищем, – послушно повторил Оскар, грозя Майлзу тростью. – Это совсем небольшое одолжение для члена семьи. Да у вас есть еще сотня комнат, в которых вы можете играть со всем этим старым хламом.

Это было уже слишком.

Майлз указал на арочный дверной проем:

– Вон. Вы оба. Немедленно.

– О, вы невозможны! – воскликнула Хелен. – Мы ведь не вынуждали вас пойти на бал. Нам известно, как вы презираете общество. Но вы не должны лишать нас удовольствия развлекаться!

– Да он просто эгоист, в этом все дело, – заявил Оскар. – Эйлуин-Хаус принадлежит и мне тоже, так как он – часть наследства. Мой папа вырос в детской наверху. Он был сыном герцога!

– Вторым сыном, – уточнил Майлз. – А теперь или уходите добровольно, или я позову пару лакеев, которые вышвырнут вас обоих на улицу.

Майлз устремил на них повелительный взгляд. Супруги были похожи на невоспитанных детей, но он научился быть с ними жестким. Оскар с детства был сопливым нытиком, и женитьба на Хелен в прошлом году не улучшила его характер. Но если раньше он был просто требовательным, то теперь вдобавок к этому заразился от нее недугом под названием «карьеризм».

Еще несколько минут они дулись и жаловались. А потом Хелен проговорила тоном мученицы:

– Пойдем, мой дорогой. Нас не хотят здесь видеть!

Пока они пробирались по лабиринту артефактов, Майлз неотступно следовал за ними. Его пальцы властно погладили гранитный саркофаг периода Древнего царства. Он опасался, как бы эта парочка от злости не повредила один из его раритетов.

Холодно попрощавшись с Майлзом, Оскар и его жена прошли по широкому коридору с массивными колоннами из белого мрамора. Отойдя от Майлза, они тут же принялись сплетничать тихими сердитыми голосами, которые эхом отражались от каменных стен. Майлз наблюдал за ними, пока они не исчезли за углом. Ему не нужно было слышать их разговор, чтобы понять, что они выражают свое недовольство его поведением. Ну и пусть жалуются, он своего решения не изменит.

Чертов бал! Без сомнения, эта идея принадлежит Хелен. И почему только женщины так враждебно относятся к бесценным останкам древних цивилизаций? И его матери они были неинтересны, а потому она предпочитала жить за городом. И так продолжалось вплоть до самой ее смерти, которая случилась десять лет назад. Каждая дама, переступавшая его порог, неодобрительно посматривала на египетские древности, разбросанные по всему дому. А некоторые даже намекали ему, что неплохо бы переделать дом по последней моде.

Майлз взялся за ручку двери. Черт возьми, на сей раз он повернет ключ в замке. И больше никаких перерывов до вечера. Заманчивый иероглиф ждал, когда он определит его значение, и при мысли о том, что он сумеет расшифровать его, Майлз ощутил прилив энергии.

Майлз уже начал было закрывать дверь, но тут в конце длинного парадного коридора он увидел лакея в малиновой ливрее. Слуга шел к бальному залу с серебряным подносом в руках.

«Это просто абсурд», – подумал Майлз, стиснув зубы. Оставалось надеяться только на то, что это всего лишь письмо. Ну не может же быть, что ему придется мучиться, общаясь с еще одним посетителем. Давно пора напомнить прислуге об обязанности выгонять всех незваных гостей.

Неслышно ступая по ковру, он быстро пошел вперед и встретил лакея на полпути к залу.

– Джордж, мне нужно сказать вам кое-что…

И только сейчас Майлз заметил женщину.

Она тайком кралась по коридору, перебегая от колонны к колонне. Золотой пояс перехватывал талию платья цвета темной бронзы, а широкие поля соломенной шляпки отбрасывали тень на ее лицо, пряча ее черты от его взора. Майлз, прищурившись, посмотрел на нее, и она тут же пропала из виду, явно метнувшись к стене.

Он сделал шаг вперед.

– Это, черт возьми, еще кто? – рявкнул он.

Джордж оглянулся через плечо.

– Прошу прощения?

– Я о женщине, которая прячется за колонной. Она шла следом за вами.

Лицо лакея побелело, как его белый напудренный парик. Он протянул хозяину поднос.

– М-м… К вам посетительница, ваша светлость. Она весьма настойчиво требовала аудиенции. Я попросил ее подождать в прихожей.

Майлз схватил с подноса визитную карточку, на которой аккуратным почерком было выведено: «Мисс Б. Джонс».

Это имя ни о чем ему не говорило. Но у герцога появилось мрачное предположение о ее намерениях. Вот уже несколько лет светские дамы под множеством предлогов пытались проникнуть в Эйлуин-Хаус. Одна очень удачно растянула лодыжку, проходя мимо его дома. Другая утверждала, что привезла личное послание от управляющего одного из его поместий. Третья ссылалась на дружбу с его покойной матерью. Их коварные замыслы объединяла уверенность в том, что герцог-холостяк должен нуждаться в жене.

– Так что, мне выставить ее? – сильно нервничая, спросил лакей.

Майлз смял визитную карточку в кулаке.

– Нет. Я сам с ней разберусь.

Швырнув смятый комок бумаги на поднос, он пошел по коридору к месту, где она пряталась. Толстый ковер заглушал звук его шагов. Мисс Б. Джонс, должно быть, так и не расслышала их, потому что выглянула из-за огромной колонны.

Она подняла на него широко раскрытые глаза. Оборчатый край полей шляпки образовывал овальную рамку вокруг ее лица. И на этом, в общем-то, ничем не примечательном лице выделялись только темно-голубые глаза, которые по глубине и богатству цвета могли бы сравниться с лазуритом.

Майлз остановился, как ни странно, он был удивлен. Он лишился способности разговаривать. Перед ним была не наивная дебютантка, а зрелая женщина. Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга, мисс Джонс обнимала колонну, а он был поражен странным ощущением какой-то связи между ними. Что-то в ее лице казалось ему смутно знакомым – это было что-то очень глубокое и таинственное, манящее его.

Что за ерунда! Если не считать ее глаз, то она даже не была привлекательной.

– Что вы здесь делаете? – спросил герцог.

Она обвела взглядом его рабочую одежду. А потом вышла из своего укрытия.

– Я иду на встречу с герцогом Эйлуином, – ответила она. – У меня назначена встреча с ним.

– Лгунья! В моем сегодняшнем расписании нет никаких встреч.

– О! Но вы же не можете… хотя, возможно… так вы и есть герцог? – Ее щеки начали розоветь. – Рада познакомиться с вами, сэр. Меня зовут мисс Джонс. Мисс Белла Джонс.

Она присела в неуклюжем реверансе, а затем протянула ему руку, но не томно и изящно, как это делают леди, а как мужчина, дерзкий и целеустремленный. Через мгновение Майлз поймал себя на том, что сжимает рукой ее затянутые в перчатку пальцы. Пальцы тонкие, но сильные, пальцы решительной женщины.

Женщины коварной.

Герцог тут же отпустил ее руку.

– Вы пробрались в мой дом без приглашения, – холодно промолвил он. – У меня нет желания продолжать с вами разговор. Лакей проводит вас к двери.

Джордж словно ниоткуда появился рядом с ней.

– Сюда, мисс, – произнес он.

Белла не обратила на него внимания. Прожигая Майлза взглядом, она сказала:

– Молю вас простить меня, сэр. Я пошла следом за вашим слугой, потому что опасалась, что вы откажетесь встретиться со мною. Мне нужно обсудить с вами одно очень важное дело.

– Вы зря тратите время, – отрезал Майлз. – Уходите из этого дома. И никогда не возвращайтесь.

Развернувшись, он направился обратно в бальный зал. Ее безрассудное поведение раздражало его сверх меры. И еще эти ее глаза, смотрящие на него с такой смелостью. Словно это он был виноват в том, что отказался быть одураченным в соответствии с ее планом. Не прошел герцог и трех шагов, как его остановил ее голос:

– Подождите, сэр… Ваша светлость! Я не чужая для вашей семьи. Моим отцом был сэр Сеймур Джонс. Он был коллегой вашего отца в Египте.

У Майлза внутри все перевернулось. Он медленно повернулся назад, чтобы снова оказаться с ней лицом к лицу. Недоверие боролось в нем с изумлением. Так именно поэтому он ощутил связь с нею? Из-за того, что они были знакомы детьми?

Больше двадцати лет прошло после того трагического случая в Египте. Майлз попытался сопоставить ее черты со смутным воспоминанием о шестилетней девочке, которая хвостиком бегала следом за ним по лагерю. Белла… Изабелла. Так она тогда себя называла. У ребенка, которого он знал, тоже были голубые глаза. Но больше он почти ничего не помнил. Ему было тогда всего тринадцать лет, и он старался игнорировать маленьких назойливых девочек.

А сэр Сеймур! Он казался дружелюбным, честным парнем, всегда терпеливым и готовым прийти на помощь, когда Майлз задавал ему вопросы о раскопках гробницы фараона. Он до сих пор помнил этого человека, его бородатое лицо, потемневшее от горячего египетского солнца, и его белые зубы, сверкавшие в улыбке.

Господи! Майлз по наивности доверял этому негодяю даже тогда, когда его собственный отец был убит расхитителями гробниц. Не прошло и суток, как сэр Сеймур покинул его. Он забрал жену с дочерью и исчез в ночи, и больше никто никогда их не видел.

Майлз все еще чувствовал сокрушительную тяжесть отчаяния и горя – он остался один, без отца, в чужой стране. Еще хуже было бремя его собственной вины. Если бы не ссора между ними, его отец не ушел бы из лагеря в ту роковую ночь. И не умер бы… Эти воспоминания грозили затянуть его в черную дыру.

Майлз глубоко вздохнул. И решил не верить этой женщине на слово. Ее слова могли быть уловкой. Хитрой уловкой, придуманной для того, чтобы втереться к нему в доверие.

Но если мисс Белла Джонс действительно дочь сэра Сеймура… Тогда Майлз должен выяснить, что ей известно.

Глава 5

– Следуйте за мной! – рявкнул герцог.

Белла поспешно повиновалась короткому приказанию. Пойманная на неприкрытой лжи, она не рискнула снова навлечь на себя его гнев. Она почти бежала по коридору, чтобы поспеть за его длинными шагами. Ее пальцы вцепились в юбку, чтобы не споткнуться о мириады сильно накрахмаленных нижних юбок.

Получив деньги от леди Милфорд, она отправила Лейлу в магазин Фотергилла за бронзовым шелком. Белле доставляло огромное удовольствие носить платье из той самой ткани, которую он счел слишком дорогой для нее.

Но сейчас она предпочла бы свой удобный персидский наряд. Китовый ус корсета давил ей на ребра, а широкие поля капора были подобны лошадиным шорам, ограничивающим круг ее зрения так, что она могла смотреть только вперед, на герцога.

Куда он вел ее?

Белла не знала, но, по крайней мере, он не выставил ее из дома. Робкий восторг воодушевлял ее. Она преодолела первое препятствие. Она убедила герцога выслушать ее.

Но леди Милфорд не преувеличивала. Герцог Эйлуин действительно был зверем. Властным и богатым аристократом, отрицавшим даже видимость гостеприимства. Его грубые манеры только укрепили недоверие Беллы к английской знати.

Она сердито смотрела на его широкую спину. Эйлуин даже ни разу не оглянулся, чтобы убедиться, что она все еще следует за ним. Казалось, он был равнодушен к ее присутствию, как будто привык, что простым смертным достаточно щелчка пальцев, чтобы подчиниться его приказам.

И все же он оказался совсем не таким, как она ожидала.

По пути в Лондон воображение Беллы рисовало ей пожилого вельможу в богатом, изысканном одеянии, с пурпурной мантией на плечах и золотым скипетром в руке. Но Эйлуин был не чудаковатым стариканом, а мужчиной в расцвете лет. Он походил на простого рабочего – мускулистого, с взъерошенными темно-каштановыми волосами. Льняная рубаха была расстегнута до груди, рукава закатаны, обнажая предплечья. А на его черных штанах было даже пятно серой пыли.

Ну как она могла догадаться, что этот человек и есть герцог?

Воспоминание о буравящем ее взгляде его карих глаз вызвало тревожную дрожь. Эта дрожь была словно инстинктивным предостережением. Эйлуин не производил впечатления человека, которого легко обмануть. Он казался суровым и жестким, и уж совсем не глупцом. И все же она должна каким-то образом убедить этого тирана нанять ее себе в помощники.

Через арочный дверной проем Белла последовала за герцогом в огромную прямоугольную комнату. Там она остановилась в изумлении. Лучи послеполуденного солнца лились сквозь окна, освещая один конец комнаты. Помещение было оформлено в классическом стиле: люстры из граненого хрусталя, позолоченные стенные панели и сводчатый потолок, расписанный изображениями херувимов и нимф.

Но не это привлекло ее внимание. Не это, а содержимое комнаты. Перед ней раскинулось целое море египетских артефактов.

Белла медленно двинулась вперед, поворачивая голову в неудобном капоре, чтобы разглядеть каждый предмет. Там было много странных фигур, вырезанных из камня, некоторые из них были наполовину людьми, наполовину животными. Боги с шакальими или бараньими головами. Женщины с подведенными глазами и коронами из змей. Полированные каменные ящики, похожие на гробы.

Белла потянулась, чтобы потрогать гранитную руку мужчины в мантии с удивительно длинной козлиной бородкой и в высокой короне. Чувство изумления наполнило ее – того самого удивления и интереса, который она всегда испытывала, помогая отцу исследовать старый храм в джунглях или раскапывать рассыпающийся памятник в пустыне. Можно было подумать, что она стоит в древней гробнице, а не в роскошном особняке посреди Лондона.

– Не трогайте!

Белла подскочила, услышав сиплый голос Эйлуина. Ее рука метнулась к груди, она резко повернулась и увидела герцога, стоявшего прямо за ней.

– Вы напугали меня, – упрекнула она его.

Его губы сжались, он с неприязнью посмотрел на нее.

– Это все ваша дурацкая шляпка, – проговорил Майлз. – Она ограничивает вам обзор. Не возьму в толк, зачем женщины носят столь непрактичную ерунду.

Белла надела эту «ерунду», потому что хотела выглядеть ухоженной английской леди. Лейла заверила ее, что соломенная шляпа – это последняя мода. Белле очень не нравились широкие поля капора, но грубость Эйлуина заставила ее раздраженно промолвить:

– А я-то думала, что джентльменов учат говорить комплименты, а не критиковать.

– А я не джентльмен, – парировал он. – А теперь вы действительно должны снять это.

Не успела Белла понять, что он делает, как его рука дернула ленты, завязанные под ее подбородком. Затем герцог сорвал шляпку с ее волос, резко развернулся и забросил ее на голову высокой каменной богини с лицом львицы.

– Ну вот, – сказал он с мрачным удовлетворением. – Теперь я вижу, что вы действительно та, за кого себя выдаете, мисс Джонс.

Шокированная его поступком, Белла пригладила растрепанные волосы. Она чувствовала себя уязвленной и оскорбленной его самонадеянным поступком. То место, где его пальцы дотронулись до ее горла, после его прикосновения пылало.

Белла сдержала желание снять со статуи свой капор. Но как ей вернуть его, не выставив себя дурочкой? Она не сможет до него дотянуться, к тому же ей следует помнить, что она пришла сюда очаровать зверя до такой степени, чтобы он нанял ее.

Тем не менее, дерзость его поступка возмутила ее.

Сделав над собой усилие, она заговорила сдержанным тоном:

– Я действительно мисс Изабелла Джонс. А кем еще мне быть? И я не понимаю, как лишение меня капора могло подтвердить мою личность.

– Это еще предстоит выяснить. Идемте со мной.

Сделав это таинственное замечание, Эйлуин схватил ее за плечо и увлек вглубь лабиринта артефактов. Белла набрала было в грудь воздуха, чтобы возразить, но незнакомый мужской запах остановил ее: она вспомнила о необходимости быть осторожной. Эйлуин ничуть не походил на ее добросердечного брата или кроткого отца. Напротив, у него был пугающий нрав, дополнявший его высокий рост и физическую силу. Не прошло еще и десяти минут, а он уже показал себя жестоким, властным и непредсказуемым человеком. Его мысли были непонятны Белле, как странные символы, высеченные на многих каменных реликвиях.

По крайней мере, она прихватила с собой кинжал. Если он позволит себе что-то неподобающее, она заставит его сильно пожалеть об этом.

Но пока что Майлз просто подвел Беллу к стене с окнами и отпустил ее руку. Подбоченившись, он оглядел ее с головы до пят и обратно.

– У вас серо-коричневые волосы, – заметил он. – А ее волосы были более светлые, ее даже можно было назвать блондинкой.

– Ее? Кого? – Белла его не понимала.

– Беллы Джонс, дочери сэра Сеймура.

Белла моргнула. Откуда он мог знать, какого цвета волосы были у нее в детстве? И вдруг у нее словно молния перед глазами полыхнула, она, кажется, начала догадываться, в чем дело.

– Вы хотите сказать… что тоже были в Египте? В то же время, когда и я была там?

Он наклонил голову в знак согласия.

– Я сопровождал отца в экспедиции и помогал на раскопках. Были ли вы той любопытной маленькой девочкой, которая тайком шныряла по лагерю, заглядывая в каждую палатку, остается под вопросом.

Белла пыталась переварить эту новость. Просто невероятно, что она уже была знакома с Эйлуином, хотя он тогда был еще не герцогом, а только наследником. И она вспомнила часть сцены из прошлого, которая уже возникала перед ее мысленным взором, когда леди Милфорд говорила с ней об Египте.

– Я была тогда слишком мала, чтобы помнить многое, – сказала Белла. – Я помню только один случай. Я пыталась выкопать ямку в песке, но он все время осыпался, и у меня ничего не получалось. Помню, я тогда услышала смех какого-то мальчишки, который потешался над моими усилиями. Так это были вы?

Герцог быстро и нетерпеливо пожал плечами.

– Я этого не помню. Боюсь, мне нужны более веские доказательства того, что вы – та, за кого себя выдаете.

– Но откуда мне знать, насколько точно вы меня помните? – возразила Белла. – Сколько лет вам тогда было?

– Тринадцать. И я продолжу задавать вопросы. Скажите, почему я должен поверить, что вы действительно дочь сэра Сеймура, если у вас другой цвет волос?

– Обычное дело, когда светлые волосы с возрастом темнеют, – отозвалась Белла. – Наверняка вам это известно. – Но у герцога по-прежнему был скептический вид, и девушка поникла от огорчения. Эйлуин никогда не возьмет ее на работу, если будет считать ее лгуньей. Хуже того, он уже один раз уличил ее во лжи. – Ваша светлость, я никак не могу понять, почему вы считаете, что я выдаю себя за кого-то другого. Какой смысл в таком обмане?

Эйлуин стоял на фоне величественной каменной стелы. Его строгое красивое лицо казалось высеченным из гранита, словно он был одним из грозных богов в этой коллекции.

– Дамы имеют обыкновение искать моего расположения, – ответил он. – И они придумывают всевозможные уловки, чтобы обманным путем женить меня на себе. Должен признать, что ваша задумка умнее всех остальных. Она потребовала изучения прошлого моей семьи.

Он считает ее охотницей за мужем?

Это предположение было настолько нелепым, что Белла почувствовала, как к горлу подступает комок смеха. Когда безудержный смешок вырвался наружу, лицо герцога напряглось, а она зажала рот рукой.