Однажды в Эст-Мориесе

Все чаще я стала появляться на улицах города, стала больше разговаривать, а еще, очень редко, но на моем лице можно было застать улыбку. Теперь все было иначе, совсем по-другому. Не было той веселой и жизнерадостной Мирены, а была новая «Я», которая вызывала лишь жалость. Трудно оправиться после случившегося, но спустя месяц, я смогла взять себя в руки, и даже вернуться в пекарню.

К середине лета моя жизнь немного наладилась, и к ней привились новые краски. Отец со временем тоже оправился, но однажды признался, что ему желанно отправиться на юг. Я не стала его удерживать, однако сама понимала, как сложно жить в месте, где все напоминает об Эми.

Отец уехал, оставив за собой обещание вернуться к зиме.

Странности стали проявляться в различных болезненных ситуациях: То ли ссора с владельцем пекарни, или базарным торговцем, а мне становилось дурно – в моем воображении появлялся убийца Эми, с ножом у ее горла. К слову о том роковом вечере: Когда я прибывала в коме, девочки рассказали моему отцу про инцидент в кабаке. Тот урод, явно был в сговоре с тем самоуверенным мужланом, и его решили допросить. Донеся об этом местному главнокомандующему, был выделен отряд крепких стражей и подписан документ на арест. Девочки описали его так хорошо, что даже слепой понял бы по голосу, кто перед ним стоит. К сожалению, как оказалось, арестант успел убрался из города.

Я хотела бы уделить внимание тем странным и неестественным ощущениям, возникавшим в конфликтных ситуациях; совсем скоро я нашла их источник.

– Солнышко, что ты делаешь? – Недоумевала Агнесс, застав меня за странным делом.

– А на что это похоже? Цепочка не отстегивается, так может получится ножницами…

– Зачем тебе это?

– От нее много проблем! Всякий раз, когда я сержусь, впадаю в отчаяние или просто нервничаю – эта вещица напирает треклятыми чарами. Ты можешь сказать, что я сошла с ума, но стоит мне подумать о «ней» плохо, как… как…

– Мирена, ты красна как помидор!!! Пожалуйста, убери ножницы, поранишься ведь.

Я истерически кинула ножницы на кровать.

– Мне хочется прилечь, кулон отнимает все мои силы. Только постараюсь его снять, как он начинает жечься и душить.

– Говорила я тебе, глупая, надо было оставить кулон на Айгор Шторм. Но почему раньше этого не происходило?

– Тогда это было легкое покалывание, едва заметное. Когда мое здоровье пришло в норму, чертова вещь ослабла, она перестала мною питаться, но при эмоциональных всплесках, она дает о себе знать!

– Ого, все не просто… Знаешь, есть хорошая идея!

– Выкладывай.

– Обратись к Гассу. Твой папа оставил его за главного в подмастерье, помнишь?

– Терпеть этого зудня?

– Или терпеть боль от проклятого кулона!

– Хорошо. – Согласилась я. – Дай мне время, я хочу переодеться.

– Бог мой, Мирена, этот след на шее…

– Похоже на раздражение.

– Это ожоги!!! Родная, поспешим.

Мы прошли пару улиц и остановились у старой швейной мастерской, нас привлекло сборище зевак за ее углом. Мы подошли ближе.

«Средь белого дня?», «Это же просто немыслимо. В нашем городе? Никогда!», «Ужасы какие…».

Мое любопытство заставило меня распихать толпу и поглядеть, что же там произошло. В городе был объявлен убийца, и его первой жертвой стала Вилья.

Никто не смог меня удержать, я вырвалась из рук горожан к телу своей подруги, слезы навернулись сами собой. Немного оправившись от смерти сестры, я вновь потеряла дорогого мне человека. Что со мной не так? В то время, я часто спрашивала себя «За что?».

У нее была вырвана глотка. Поверьте, это было ужасно!!! На ее груди я застала надпись на германском языке, вырезанная на коже кровавая отметина гласила: «Мы знаем», и багровый след от ладони…

Агнесс опустилась ко мне, и крепко к себе прижала. В тот день она плакала вместе со мной.

Мы похоронили Вилью на Каменных холмах, неподалеку от могилки моей сестры. Муж Вильи не устроил ей достойных похорон, он попросту собрал свои вещички и покинул Эст-Мориес.

Несколько дней мы никуда не выходили, нам было страшно. Я много рассуждала о случившимся, и пришла к доводу, что это убийство может лежать лишь за одним человеком – тем германце из кабака. Я поделилась мыслями с Агнесс, мы сидели на моей кровати в окружении затухающих свеч.

– Хорошо бы просить стражу о помощи, но, Мирена, у нас нет доказательств твоей версии. Пожалуйста, вернемся к этому разговору после того, как расколем треклятую цепочку.

Кулон медленно подступил к моей шее, вбирая в себя цепь.

– Он всегда так? – Взволновалась Агнесс.

– Только когда мы о нем говорим.

– Дьявольская штука.

– Я не хочу быть задушенной демоническим украшением, Агнесс. Я способна контролировать его желания, а он, как не странно, желает моей радости.

– Тогда почему ты не радуешься?

– Сложно выражать это чувство сейчас. Лучше, оставим этот разговор, и поговорим о важном? Я точно уверена, что смерть Эми и Вильи лежит за плечами того урода.

– Солнышко, перестань злиться, я тебя очень прошу, тебя совсем не узнать! Как добрая, жизнерадостная девушка, превратилась в холодный унылый комочек? Я очень за тебя переживаю.

– Спасибо, Агнесс, но твое переживание не вернет нам наших родных.

– О чем ты?

– Знаешь, больше всего я злюсь на своего папу. Как он смел бросить меня в такое сложное время? Я что, одна страдаю? Он не имел право думать только о себе, не в случае с Эми…

– Не плачь, родная, пожалуйста.

– Цепочка жжется…

– Успокойся, дыши глубоко.

– Фу-у-ух, все будет хорошо! Я, я не могу сидеть сложа руки. Убийца Эми говорил о какой-то «вещи», но я не знала…

– Я помню, ты рассказывала.

– Что если он искал этот кулон с цепочкой?

– Почему ты так решила?

– Потому что все в жизни не случайно!!! Судьба сыграла со мной злую шутку. Я могла спасти сестру, отдав ему кулон, я могла…

– Ты себе накручиваешь. – Возразила Агнесс. – Я не позволю тебе зарываться в землю. Ты ищешь повод, чтобы понять, и разумеется, все сводится к тому, что ты начинаешь винить себя, но ты не виновата, Мирена.

– Я не знаю, Агнесс… Я так от этого устала.

Я легла на ее колени, как и прежде, начала рыдать, закольцовывая себя в демоническое украшение.

– Тише, тише, ты сильная, родная моя, только сильный человек способен решать сложные вопросы, несмотря на горечь в груди, и все утраты… Ты, именно такая!!!

– Да. – Согласилась я, и поднялась с ее колен, рукавом вытирая слезы. – Я должна во всем разобраться, чтобы никто больше не умирал. Теперь послушай меня, на груди Вильи была вырезана надпись: «Мы знаем», и кровавый след от ладони – своего рода символ? Якобы мои руки в крови? Я здраво рассуждаю? Потому как здесь присутствует явный намек! Агнесс, ты была там, ты была со мной. Тот германец сказал, что если я откажусь от его грязного предложения, то сделаю больно своим близким! Не думаю, что это простое совпадение!

– У тебя просто потрясающая память. Но я не уверена в его причастности. Того засранца давно никто не видел.

– Он в розыске, а значит, действует удаленно.

– Это украшение на твоей шее – злодейское оружие против людей! Я думаю, он был кем-то утерян, а тебе просто не посчастливилось на него наткнуться!

– «Утерян». Ты думаешь, его потеряли? Эми сказала мне перед смертью, что за ней гнался бородатый мужик, значит, она гуляла на курганах, куда я категорически запретила ей ходить. Воспользовавшись моим отсутствием, она… она… что же там произошло? Я знаю свою сестренку: она была непослушной, задиристой, и могла своровать пару яиц из торгового прилавка. Я уверена, что Эми украла, или же нашла драгоценность, но ее на этом поймали, за ней гнались! Путь от курганов лежит через Айгор Шторм, теперь картина ясна!!! Почему я раньше не сообразила…

– Ты прирожденный следак! Ладно… – выдохнула она сомнение, – пусть будет так.

– Наймем рыцаря?

– Ты сумасшедшая!

– Пенни должно хватить.

– Ты всерьез решилась расследовать это?

– Хотя бы найти того душегуба, и привести под суд!

Внезапный грохот на первом этаже заставил нас струхнуть. Я подняла увесистый трехсвечник на случай защиты, Агнесс взяла метлу.

– Мирена, я боюсь!

– Я тоже…

Грохот повторился снова, а затем еще раз. Ночь стала жуткой, внизу послышались звуки ходьбы. Мы спустились на первый этаж, это заняло много времени из-за нерешительности. Умнее поступить – закрыться в комнате, и звать на помощь дозорных? Мы об этом не додумались…

– Агнесс, беги на улицу, и кричи. Сделай это, когда я скажу.

– А ты? Я тебя не оставлю!

– Я ответственна за то, что сейчас происходит, не спорь.

– Даже не пытайся меня отговорить. Думаешь, там грабитель?

– Точно не соседский кот. Я знаю, я просто знаю, там убийца!!!

Тихонько шагая по лестнице, мы достигли холла. Входная дверь была отворена, а щеколда сбита. Я осторожно выглянула из-за угла, затаив дыхание, сердце-колотушка отбивала в груди, пульсировало в ушах.

– Осторожно, солнышко, осторожно. – Шептала подруга за моей спиной. – Кто там? Кто там?

То, что я увидела… Невообразимое чувство вины вдруг нахлынуло так сильно, подступило к груди, и стала комом. Выбежав в обеденный зал, я бросилась к бездыханному телу Пэрл, бедняжка лежала у камина с перерезанным горлом.

Перепуганная Агнесс выбежала на улицу за помощью, она кричала что было сил.

Слезы мои вновь пролились над телом близкого мне человека.

– Обещаю, госпожа, мы разыщем убийцу. – Говорил дозорный в легких темных латах. – С вашего позволения, мы проведем вас двоих к господину Фрэдрику Асброну.

– Ночью?

– Госпожа, скоро рассвет! Полагаю, за господином послали, и он будет готов вас принять.

Фрэдрик Асброн – местный судья-палач. В особо сложных расследованиях, прибегали к его тактичным соображениям. Он осуществлял допросы, командовал выделенными стражами, а еще выносил вердикты в суде, сажая арестанта в тюрьму или проводя публичную казнь. О нем ходила молва, мол у него прескверный характер, а в подвале его дома не счесть мучеников, и все в таком духе. Мне было все ровно, я никогда не вникала в чьи-либо сплетни, но оказаться у него на допросе никто бы не пожелал!

Сначала убийство моей Эми – такое случается, скажете вы, но в наших краях, убийство – большая редкость! Второе убийство, и снова связанное со мной, что заставляет призадуматься, или поверить в несчастное совпадение. Последнее убийство происходит в моем доме, и снова человек близко со мной связанный, погибает. Я могла лишь раздумывать и страшиться предстоящего разговора.

Когда мы прибыли эскортом к дому судьи, на небе слетелись вороны, ужасно гаркая и кружа над улицей. Это ли не знак беды? Казалось, сама жизнь задалась планом зарыть меня как можно глубже.

Нас завели в черный дом, он выглядел весьма грубо, потерто, и этого описания вполне достаточно, чтобы сравнить его с характером владельца. Ранняя небесная синева облицовывала дом пущей депрессией.

Внутри та же грубость и сдержанность, нас посадили в гостиной за стол при парочке свеч. Вскоре явился судья – великий и ужасный: Полный брюхом и железным нравом, он сел напротив, и оценил нас холодным, расчетливым взглядом. Такие глаза могут быть только у акулы, и они были черны, а физиономия неприятна.

– Госпожа Мирена Бергсен. Госпожа Агнесс Йенсен. И так, вы здесь. – Обратился он ко мне. – Расскажите мне о ваших отношениях со своей сестрой.

– Какое это имеет отношение к…

– Имеет! Отвечайте на вопрос.

С первых минут я поняла, за что его так не любят.

– Я очень любила сестру! Мы жили в мире бок о бок…

– Вы жили в мире бок о бок… Никаких ссор? Поразительно!

– На что вы намекаете? – Я напыжилась, и позволила себе встать из-за стола. Нервы были не к черту.

– Сядьте, иначе у меня проступят подозрения на ваш счет! Я сказал – сядьте.

Пришлось послушаться. Мне стало очень не комфортно в его обществе.

– Агнесс, почему вы так скованы? Вам нечего сказать? Или супротив, есть что?

– Я сопровождаю свою подругу. Мне очень беспокойно за нее.

– От чего же? В ее поведении есть что-то странное, верно? Подозрительное? Ненормальная реакция на вопросы? Что?

– Как у вас язык поворачивается задавать нам ухищренные вопросы? Она недавно потеряла родную сестру, и двух наших подруг. Как вы можете…

– Отчаяние на вашем лице, защита подруги, странно…

– Чего тут странного? – Возмутилась я.

– Понимаете, не зная всей ситуации, я могу положиться только на ваше описание прошлых сюжетов. Ответьте мне, Мирена, ваша подруга Агнесс, всегда была рядом? Всегда ли обращалась с вами подобающе, со всей дружеской любовью?

– Безусловно! Я знаю ее с детства! Если вы подозреваете ее в причастности к убийствам – вы ошибаетесь!

– А что вы? Я, лично, осведомлен, что ваши действия в момент смерти сестры были… пассивными.

Мое лицо, казалось, вот-вот раздует от злости. Кулон медленно подступал к шее.

– На моих глазах умерла сестра. Я была сломлена. Я впала в кому.

– Понятно, и не нужно делать такой ненавистный вид.

– Еще вопросы?

– У вашей сестры были враги?

– Вы издеваетесь? Ей было десять лет!

– Иногда этого достаточно, чтобы нанести вред окружающим! Ваша сестра была сложным, задиристым ребенком… Так вот, я спрашиваю еще раз – кто мог желать ей смерти?

Я ушла из-за стола. Встала у арки сложив на себе руки.

– Такого ей никто не желал. Да, она была непослушна, но ее любили, любили все!

– Как видно, не все. Далее, Вилья.

– Муж ее не любил, он пользовался ею, но при этом, разумеется, обогащал чем мог.

– Мире-е-ена. – Агнесс посмотрела на меня довольно критически.

– Он удрал из города, и даже не похоронил свою жену! Простите мне мое размышление, но, если я увижу этого кретина, лично отобью ему щеку!!!

– Теперь, вы создаете образ благородной дамы. – Подметил судья, ехидно корча морду, а бедной Агнесс пришлось из-за меня краснеть.

– Пэрл.

– Был шум на первом этаже, мы подумали, что за нами пришел убийца.

– На теле Вильи была надпись: «Мы знаем», у Пэрл было тоже?

– Да.

– Расскажите мне, чего добивался убийца вашей сестры?

Я рассказала ему все, что читатель исследовал в этой книге, касаемо смерти Эми.

– Даже не можете предположить, чем могла оказаться «эта» вещь?

– Повторюсь в третий раз – НЕТ!!!

– Господин судья, разрешите нас отпустить? – Боязливо попросила Агнесс.

– Разумеется. Пока что вашей информации достаточно, хоть она не принесла результатов. Чтобы выявить убийцу, мне нужны более утвердительные факты, чего я не услышал. То, что вам угрожали в кабаке, еще не делает того господина виновным, даже если убийца вашей Эми был с ним знаком!

– Найдите убийцу моей сестры и подруг, пожалуйста.

– Хм-м, ваш отец не объявлялся?

– Сказал, что явится к зиме.

– Плохо. Думаю, от него я бы добился более внятных ответов.

– Вы снова меня оскорбляете?

– Вам семнадцать лет, вы недавно окончили школу, ваше имя – всего на всего почетное имя вашего отца, а сами-то ничего не добились, и просите почтенного отношения, госпожа? Стыд!!!

«Каков мерзавец» – подумала я, и ушла из его грязной обитель, Агнесс последовала за мной. Стоило спуститься с каменной веранды, как послышалось вдогонку:

– Мирена Бергсен, оставайтесь дома. Я приставлю дозорных для вашей безопасности.

К черту! Я слышала о его похабных манерах, но, чтобы настолько перегибать палку… Моральный идиот!!!

Прошло два дня. Агнесс решила остаться со мной – так безопасней. Ее дом был неподалеку, и за ним наблюдали стражники в прочной стали, упрятанной под плащем-нарамником. Такой плащ в Эст-Мориесе был двухцветный: две вертикальные полосы – оранжевая и красная. На каждой из сторон в области груди преобладали эмблемы львиной пасти, вышитые медными нитями, а на спине одна большая эмблема посередине. Такие же стражи караулили убийцу возле моего дома. К слову, их головные уборы представляли собой натянутую кожаную шапочку с плотно прилегающими ушами длиной до плеч. Такая была милота…

Выходить было запрещено. В первый же день надзора, стражник предупредил меня, что владелец пекарни пошел на уступки и дал мне пару недель отдыха. И еще кое-что, Бэтти предложили остаться дома под чуткой бдительностью охраны, но Бэтти грубо отказалась, решив, что ее это не коснется.

Меня никак не хотели пускать к ней в доки, но страх потерять еще одну подругу не давал мне спокойно спать. В итоге, я и Агнесс сбежали через секретный черный ход, выходивший на задний двор. Вот так просто.

Солнце приятно согревало, уже очень давно я не радовалась теплым летним лучам. Всю дорогу Агнесс оглядывалась назад, подозревая, что стражи разоблачили наш побег, и в одночасье вернут нас домой. Глупышка, ведь я вела ее обходными путями, да так что самый искусный следопыт не смог бы нас настичь. Скоро мы добрались до кораблей, они расположились в затоне реки. Вход в мастерские строго охраняли стражники с высокими алебардами.

– Солнышко, как мы проскользнем мимо стражей?

– Я знаю, здесь есть другой вход! Когда за Бэтти таскался ухажер, она частенько вышвыривала его из той двери. Она мне это рассказывала.

Мы обошли целый ангар кораблестроения, прежде чем зайти в укромное помещение, где хранились полотна, битые рангоуты и такелаж в отсыревших коробках. Дальше по коридору мы увидели Бэтти, одиноко шлифовавшую какой-то брусок. Не успели мы пройти по этому коридору, как на нее набросился человек, скрытый под черным плащом и широким капюшоном. Он завалил ее на горку щепок, и попытался нанести удар по шее, но Бэтти крепко вцепилась в его руки. Мы неслись рысцой, выкрикивая помощь. К счастью, убийцу это отпугнуло, но на прощанье, он сумел ударить ее ножом в грудь, и удрать так быстро и незаметно, оборвав погоню. Бэтти едва ли могла сделать глоток воздуха, из ее зубов выступала кровь.

– Здорово я… его… однако…

– Не говори, родная, мы тебе поможем. – Заплакала Агнесс.

– Нее-е… Больно… Его лицо…

Последнее издыхание, и глаза ее замерли. Малышка Агнесс склонилась перед ней полная рыдания и дрожи.

Этим вечером я сидела одна в своей комнате, Агнесс ушла глубоко в себя, заперевшись в соседней комнатушке, и тихонько плача в полной темноте. Еще двоих дорогих мне людей скоро похоронят на Каменных холмах. Ни слез, ни гнева, но смешанные чувства безразличия и безнадежности. Стражники сказали, что судья явится ко мне на рассвете. Мне было все ровно.

В соседней комнате что-то разбилось. Я подорвалась, вышла в коридор. В комнате Агнесс было тихо, наверное, она крепко спала, мне пришлось ступать дальше, в комнату отца.

Я застала разбитое витражное окно, а на полу возле кровати валялся камень, обернутый бумагой.

«Сегодня мы убьем монашку с белыми волосами. Если ты сообщишь страже, мы подожжем твой дом и убьем твою подругу. Шагай за монашкой, и ты избавишь ее от напрасной смерти. Мы тебя встретим. Приходи одна».

Словно сердце ушло в пятки, речь шла о моей давней знакомой – Метриссе. Почему она? Как о ней узнали? Я терялась в догадках.

Пришлось разбить ломом замок, который повесили стражи на заднюю дверь. Возможно это было глупо – идти туда одной, но я твердо знала, что так будет правильно! Я была готова идти на смерть, только бы никто больше не умирал.

Метрисса несла службу до глубокой ночи, а после тяжелого дня возвращалась домой освещенными улочками. Я поняла одно – враг очень хитер и продуман, он следил за Метриссой, выучил ее распорядок дня, и отсюда зародился план западни.

По окончанию службы, Метрисса шла привычным путем, я знала эту дорогу, приходилось ее провожать несколько раз. Этой ночью, она почему-то свернула за угол, наверное, ее что-то привлекло. Я последовала за ней.

В глубине закрытой улочки, Метрисса завернула в темный переулок. Мне было так страшно… пробирало до самих костей. Я была совершенно одна в свете тусклых фонарей и темных стен, стояла напротив черного прохода.

Резкий оборванный крик. Звуки отхаркивания. Стало ясно, что последующий шум издала Метрисса, она свалилась на брусчатку без лишнего крика.

Паника, и только паника поедала меня изнутри. Снова это оцепенение от чертовой цепочки – и это усиливало мой страх.

Там, в глубине мрака, я почувствовала на себе его взгляд – взгляд убийцы! Мы не долго ждали, кто из нас сделает первое движение, и он ринулся первым. Я сумела совладать с собой, хоть и не всецело, но моих сил хватило, чтобы броситься в бегство, но недостаточно, чтобы закричать. Ноги едва ли меня слушались; попробуйте в абсолютном страхе, бежать от душегуба с высоко задранной туникой. Это было бессмысленно!!! Я чувствовала его приближение… Ноги замешкались, а руки мои онемели, я наступила на собственное платье, и упала. Падение было невероятно болезненное, я со всей амплитуды грохнулась о землю затылком.

Последнее что помню – мутное очертание, темный силуэт. Он подступал ко мне медленно, подобно хищнику, настраивая себя на бросок, но меня спасло странное обстоятельство: На стороне появился мужчина, неимоверно быстрый, он сбил душегуба с ног, и накинулся на него сверху, издавая звериное рычание. В моих глазах двоилось, меня тошнило, я задыхалась. Неточные очертания человека вырисовывались над моей головой. Я не вспомню тех предсмертных чувств, но вот что я видела наверняка: Мой спаситель вгрызся в свое запястье, и напоил меня своей кровью, затем… только тьма.

Глава 3

Призраки прошлого

«Я летела сквозь непроглядную завесу дыма в окружении отброшенных теней. Это была настоящая пытка.

Достигла глубины ожесточенного мрака. Сначала меня лихорадило, а затем с лихвой понесло в сторону ярчайшего пламени-осквернителя. Я горела, но никак не выбраться, меня снова и снова крестили синим огнем. Казалось, это закончилось, но окажись я на черном граните, лишь сошла на шаг: удалилась на сотню от разбитого корабля, где призраки прошлого махали мне в след. Огненная бездна рвала меня когтями, и боль эта была реальной.

Последовала безудержная качка, да волны что похожи на лед пробивались сквозь мое хрупкое тело младенца. Напрягая пяди, я вспоминаю порывы сухого ветра что кружил меня до рвоты, затем последовало избыточное натяжение что могло разорвать подобно четвертованию, а следом валуны из массы песка и стекла давили меня и собирали в кучу, чтобы раздавить вновь. Точно пьяна, кружило и вертело, мое сознание не верило в эту боль, но уродованное тело доказывало правду.

Были там омерзительные твари что ползли из озера смолы и оргий; они сношались со мной, а после время стало вечностью, и я рожала им ублюдков что разрывали мне утробу.

Однажды я скрылась за живой куклой и пропала во взгляде кометы, она пронеслась сквозь меня и осталась лишь пыль…».

Воспоминания, записанные после пробуждения.

Веки мои раскрылись. Я подорвалась от ужаса что мне приснился, но был ли это сон? Холодный пот струился по относительно ногому телу, едва прикрытым белым саваном. Лихорадка что овладела мной сейчас – казалась сущим пустяком в отношении кошмара что я пережила.

Я сидела на холодной каменной плите. Помещение, в котором я прибывала было похоже на склеп, освещенный парой настенных лампад. В стороне от меня высилось треснутое зеркало – я была бледна и растрепана. Волосы смешались в солому и ко всему были окровавлены. Что за серые мешки украшали мой лик… Я себя не узнавала.

«Кто ты?».

Голос возник из неоткуда. Скорее шепот, женский, очаровательный, он витал в кромешном склепе.

«Почему ты жива?».

– Я не понимаю. – Взмолилась я, ища утешения. – Что произошло? Почему я здесь?

«Что ты помнишь?».

– Я не уверена… – Ее вопросы заставили призадуматься. – Я умерла?

Ужаснувшись, я прикоснулась к затылку. Все было в порядке.

«Умерла, чтобы возродиться!».

– Кто вы? Прошу, помогите мне.

«Сон…».

Меня затянуло в глубокую дремоту, она была блаженной и бесконечной.

Вторичное пробуждение было не таким тягостным, сомнения что все это сон ушли сами собой.

– Здравствуй, дорогуша.

Около прохода застыла худенькая миниатюрная девушка на десяток лет старше меня. На ее аристократичном теле поблескивало легкое платье-кюлот, что было темно-сиреневым, подпоясанное темным ремешком. Меня воодушевили ее бесконечно черные длинные волосы, собранные в два пышных пучка. Парочка при завитых прядей подле ее в меру густых бровей небыли лишними, а только напротив, подчеркивали художественный образ леди. Странно что ее ноги были совершенно босыми на мерзлой почве! Разубранная красавица проплыла в воздухе к моему мегалиту, тихонько умостившись рядом.

– Я вроде поздоровалась… – Повторила принцесса, улыбаясь мне и часто шевеля ресницами. Голос подобен торжественному, впрочем, его невозможно описать.