Квадратные углы

Только я зашла на свою страницу, как тут же посыпались сообщения от сестры. Она увидала, что я появилась в сети.

Не хочу. Только не с ней и не сейчас. Я выключила компьютер и пошла, готовить обед. Скоро вернется Сергей, и мы поедем в город.

Пришел Илья. Как обычно в потертых джинсах и черной футболке. Только теперь его одежда стоит не дешево. Не фирма, но тоже качественная. Он так и остался скромным парнем, не будет тратить лишние деньги на тряпки.

– Ты так рано вернулся? – спросила я.

Обычно он работает до вечера, а сейчас еще полдень.

– Сегодня занятия отменили. Сантехники меняют трубы и всю канализацию. Дом старый, давно не делали ремонт. Вот я и распустил ребят по домам.

Он теперь преподает в художественной школе.

– Иру навещал?

– Да. Заехал с утра. Нам сказали, что будет девочка, – гордо сообщил он. – Я так надеялся, что пацан. Но…

– Здорово! – Чмокнула я его в щеку. – Ира, наверное, рада? Как она себя чувствует?

– Уже лучше. Через два дня выпишут.

– Хорошо.

Я налила в бокал красного вина.

– Не рано? – спросил Илья, жалобно взглянув на меня. – Может не надо, София? Сегодня понедельник, рабочий день. Вдруг придется сесть за руль?

– Не-а. Сегодня никуда не поеду.

– Не надо, – снова повторил он. – Зачем тебе это?

– Да, что случилось, Илья? – взорвалась я. – Ты, что будешь следить за мной? Какая тебе разница, что я делаю? Это всего лишь вино. Я выпила пару капель.

Пустая бутылка на полу возле стола сразу же привлекла его внимание. И пустой бокал тоже.

– Эту я выпила вчера.

– Не правда. Ты вчера пила белое. А эту я видел у тебя в руке сегодня с утра, когда ты открывала парник.

– Как ты мог видеть?

– Я как раз проезжал на машине мимо твоего дома. Еще Макс помахал мне рукой, когда Сергей его повел в садик. Ты стояла возле парника и держала бутылку в руке. Ты начала пить уже с семи часов. Как тебе не стыдно? Макс чувствует этот запах. Он всегда у тебя на руках.

– Ты следишь за мной? – обиженно спросила я. – Ты, Илья! Да, как ты можешь? Я столько для тебя сделала, а ты…

– Я помню. Поэтому и слежу. Мне не безразлично, что с тобой происходит. Ты была совсем другой, когда мы познакомились. Чокнутой, но доброй, отзывчивой.

– Вот именно. Я помогла организовать тебе первую выставку. Дала деньги. А ты так говоришь обо мне, как будто я алкашка.

– Я благодарен тебе, София. И надеюсь, что ты тоже когда-нибудь оценишь мою помощь. А я хочу тебе помочь. Поверь.

– В чем? Переспишь со мной, или найдешь нового мужа?

Он подошел ко мне и хотел обнять. Но, я оттолкнула его руки.

– Не надо, – тихо проговорил Илья. – Я люблю тебя, София. Не замыкайся. Это уже пора прекратить.

Я прижалась к нему всем телом. Он тоже обнял.

– Хорошо, – смахнув слезу со щеки, сказала я. – Только не бросай меня.

– Дурочка.

Он улыбнулся. Теплые губы прижались к моим волосам.

– За что ты меня любишь?

– Сам не знаю.

Одной рукой он отодвинул бокал с вином в сторону, а второй крепче обнял меня.

Сейчас он не такой худой, как раньше. Тело окрепло, щеки порозовели. Он стал похож на нормального парня, а не на бледного монстра. Каждый год проходит курс лечения в санатории. Стал, есть нормальную пищу. Занимается лечебной зарядкой. А еще он женился и это тоже пошло ему на пользу.

В дверях показался Сергей. С важным видом покрутил светлый ус и недовольным тоном пробурчал:

– Нашли место, чтобы обжиматься. Марш домой к жене! – показал он Илье на выход. – А то чего люди подумают? Муж из дома, а дружок тут как тут. Не стоит подавать лишний повод для сплетен.

Илья пожал ему руку, пока я прятала бокал в шкафчик. Сергей сделал вид, что не заметил. Хотя глаза стали грустными, а усы опустились вниз.

– Я был у Иры в больнице, – сообщил Илья, усаживаясь за стол. – У нас будет девочка.

– Поздравляю!

Сергей еще раз пожал парню руку.

– Я хотел у тебя попросить катер на выходные. Всего на одни сутки.

– А Ирине можно после больницы кататься на катере? Ее не укачает?

– Нет, нет. Ира останется дома. Я хотел прокатить до другого берега своих ребят из школы. Там есть старый монастырь семнадцатого века. Он почти разрушен, но осталось много росписи на стенах. Им будет интересно, прокатится по Ладоге.

– Без проблем. Бери, когда захочешь. Ключи дам, а все остальное ты уже знаешь.

Илья еще раз обсудил с Сергеем свои планы, относительно выходного дня, а потом уехал домой.

– София, я сегодня не смогу отвезти тебя в город. – Сообщил Сергей, когда мы сели обедать. – В магазине опять разбили витрину. С утра вызвал полицию. А сейчас снова побегу в участок, чтобы составить протокол.

– Ничего. Делай свои дела. – Махнула я рукой. – Завтра поедем, или в другой день. Я заберу Макса из сада, а потом сходим к бабуле в гости. Она немного приболела, а Павел уехал к дочери в Финляндию. Даже некому принести бедной старушке лекарства.

– Сходите. Макс давно просился к ней.

Он встал из-за стола, громко отодвинув стул назад. Его огромная фигура нависла надо мной, я подняла голову, и он прижался губами к моей щеке. Мягкие, как пух, усы попали мне в рот.

– Отдыхай, моя девочка. Вечером увидимся.

Он вышел, а я снова осталась дома одна.

Вечером бабуля даже не встала с кровати, чтобы нас встретить. Поднялось давление, и сердечко дало сбой. Макс тут же забрался к ней под одеяло. Он добрый мальчик. Ему всегда жалко людей, когда они болеют.

– Мой ангел.

Бабуля погладила рукой по белоснежным волосам. Мальчик тут же подставил губки для поцелуя.

– Я тебя люблю, – пролепетал Макс тоненьким голоском.

Он часто произносит эти слова, в отличие от своего родного отца, который за всю свою жизнь не признался в любви даже к футболу.

– София, Саша звонил, – сказала бабуля, привстав с кровати. – Он очень хотел поговорить с тобой. Может, ты ему сама позвонишь?

– А зачем он меня искал?

По спине пробежал холодок. Четыре года я не общалась ни с кем их семейства Лапиных. И тут вдруг они вспомнили обо мне.

– Не знаю. Он мне не сказал.

К дому подъехала машина. Бабуля удивленно взглянула на меня.

– Пойди, посмотри кто там. Может Сергей?

Из окна ее комнаты виден только огород, ворота с другой стороны дома. Я вышла на улицу. Возле забора припарковался черный БМВ. Такого нет ни у кого из моих знакомых.

Я открыла калитку.

Сначала показался живот. Потом пухлая нога, а уж следом и все тело.

Сан Саныч расплылся в улыбке и протянул мне руки. Я не сдержалась, хотя следовало бы, и бросилась к нему в объятья.

– Девочка, – прошептал он, сквозь слезы. – Милая. Как же я рад видеть тебя.

– Привет.

Он поцеловал меня в щеку. Запах теплого хлеба ударил в нос. Как давно я его не чувствовала? Как могла забыть эти мягкие руки и ласковый голос. Ногти-пуговки и пухлые губы.

– Как ты изменилась, София! Такая красавица! Я бы не узнал тебя на улице. Прошел бы и не подумал, что это та самая девочка, которая жила в нашем доме. Красавица! – еще раз повторил он.

Я улыбнулась. Как же хорошо, что он приехал. Никто, так нежно не относится ко мне, как он. Никто меня так не любит.

– Пап, ты похудел.

– Немного. Наташа спрятала от меня все сладкое.

– Тебе идет.

– Наверное.

Ему до сих пор не верится, что я стою перед ним. Руки сами по себе гладят мои волосы, а глаза скользят по лицу. Он скучал. Мучился. Не так просто забыть человека, если любишь его всем сердцем.

– Девочка моя, я не просто так приехал, – стараясь сдержать слезы, проговорил он. – Я должен сообщить тебе печальную новость.

– Что опять? – испугалась я.

– Твоя мама.

– Что с ней?

Тут я вспомнила, что даже не прочитала ее сообщения. А она писала, только очень давно.

– Вчера мне позвонил твой отец. Он до сих пор не знает твой номер телефона. Хотя… Он бы не стал с тобой разговаривать. Так вот. О чем я? А, да. Он сообщил, что твоя мама умерла от рака.

– Как это умерла? Когда?

– Два месяца назад.

– Два месяца назад? И он только сейчас сказал об этом? И то не мне, а чужим людям?

– Он жестокий человек. Согласен. Когда ты рассказывала о нем, я не верил. Думал, что ты придумала эти истории. Все дети не довольны своими родителями. Но, такое… Я вижу впервые.

Я уже не услышала его последние слова. Голова пошла кругом. Во рту появился запах страха. Но больше всего – запах ненависти и обиды. Как он мог? Даже не сказал, что мама болела. Не предупредил. Не нашел меня. Разве это отец?

Как я добралась до дома, не помню. Наверное, Макс привел. Сергей что-то говорит, а я не слышу и не вижу ничего. Шум в ушах. И гул. Тихий, монотонный. Только бутылка вина и горячая ванна привели меня в чувство. Пелена с глаз упала, и заработал мозг.

– Тебе нужен отдых, – вынув меня из ванной, словно маленького ребенка, сказал Сергей. – Хочешь, я куплю тебе путевку на море? Или поедешь в санаторий? Там массаж, финская сауна, хорошее питание. Тебя полечат и поставят на ноги.

Я прижалась к его сильному плечу. Усы щекочут нос. Он укутал меня в махровое полотенце, взял на руки и понес в спальную.

– Что ты хочешь, София? – спросил он, когда я залезла под одеяло. – Я все для тебя сделаю. Не могу больше смотреть, как ты мучаешься. Скажи, как помочь тебе?

– Налей мне вина.

– Нет. Больше никакого вина. Ты нужна мне трезвая.

– Зачем? – заплакала я. – Зачем я тебе нужна, если ты даже не дотрагиваешься до меня? Я тебе не нравлюсь, как женщина?

– Не нравишься. Для меня ты – девочка. Я никогда не притронусь к тебе. Мы уже много раз говорили об этом. Мне нужна женщина, а не дочь.

– Но я не ребенок. Ты этого не понимаешь?

– Ты не любишь меня. Остальное все не важно.

– Я люблю тебя.

– Как друга? – усмехнулся в усы он.

– И что? Какая разница? Сколько друзей спят друг с другом. И ничего страшного.

– Я с друзьями не сплю, – жестко ответил он. – Я – мужик, а не извращенец. Мне нужна женщина, которая будет любить меня, а не дружить со мной.

– Но, мне нужен мужчина. Очень нужен.

– Я тебе не запрещаю, встречаться с мужчинами. Только не в нашем поселке. Езжай в город и оттянись там на полную катушку. Думаешь, я не понимаю, что с тобой происходит? Все я вижу. Тебе нужно заняться сексом, хотя бы для здоровья. Молодая девчонка, а заперла себя в келье и целыми днями хлещешь вино, да ковыряешься в огороде. Так нельзя, София. Нужно уметь расслабляться.

Вот он умеет. Каждую пятницу Сергей уезжает с друзьями в город и возвращается домой в субботу утром. Довольный и полностью удовлетворенный.

А у меня не было ни одного мужчины после Макса. Даже ни с кем не целовалась, кроме как с Сергеем в щечку. После того как родился сын, Илья пару раз пытался подкатить ко мне с комплиментами. Я даже растаяла и позволила себе, представить эту картину. Но, когда дошло до дела, мы оба испугались и даже не стали пробовать.

На следующий день Сан Саныч снова приехал ко мне. Я только отвела сына в детский сад, как увидела у своего дома его машину. На сей раз, мы уже поговорили в спокойной обстановке. Я пригласила его на чашку кофе, и он с радостью согласился.

– Большой у вас дом.

Пройдясь по первому этажу, он заглянул даже в сауну. Там еще есть бассейн и комната отдыха с бильярдным столом.

– Сколько Сергею лет? – без всякого стеснения, спросил Сан Саныч.

– Сорок девять.

– Ого! Огромная разница. А сыну?

– Три.

– Он ходит в детский сад?

– Да.

Мы идем по дому и бросаем друг другу случайные вопросы. Открываем двери, заглядываем в каждый угол. Огромная кладовка больше всего заинтересовала его.

– Кто солит огурцы? Неужели сама?

Бесчисленные полки, упирающиеся под самый потолок, заставлены разноцветными банками. Тут и огурцы, и помидоры, лечо, хреновая закуска, компоты из разных ягод и фруктов, маринованные грибы.

– Сама, – гордо ответила я. – Меня Сергей научил.

– Ты всегда была хозяйственной девушкой. Помню, как ты привела нашу квартиру в порядок. Сколько там было ненужных вещей. Одна комната полностью превратилась в склад, а на балконе невозможно было поставить ногу. Все завалено под потолок, а потом сыпалось на голову.

Я так отвыкла от него, что даже сначала опешила от такого напора. В нем столько энергии, столько темперамента и любопытства. Как будто разговариваешь с подростком, а не с мужчиной солидного возраста.

– У меня есть хороший кофе, – напомнила я ему. – Может по чашечки?

– О! Милая, ты заешь, чем меня обрадовать! – воскликнул он. – А конфеты есть?

У него даже слюни потекли от предвкушения сладенького.

– Есть. Только много не дам. Сын обидеться, если не останется ему.

– Согласен.

Мы зашли на кухню. Через тонкие шторы проникло солнце. Оно залило светом все пространство и отразилось в зеркальной плитке на стене.

– Хорошо у вас, – удобно усевшись на мягкий стул, сказал Сан Саныч. – Светло, тепло. Сразу видно, что хорошая хозяйка в доме. Цветочки на окнах, салфеточки. Ты многое переняла из нашей пекарни. Даже скатерть красная и посуда такого же цвета.

– Мне нравился там дизайн.

– Мы сейчас все переделали. – Махнул он рукой. – Наняли одного бездарного художника, якобы дизайнера по образованию, и он нам такое натворил!

– Что плохо?

– Нет. Замечательно! Я всегда поддерживал молодые таланты. Старые они уже работают по одной схеме, а новые создают шедевры. Вот приезжай к нам в пекарню и увидишь. Там такая красота. Даже Алексу понравилось. Хотя у него очень странный вкус.

Я налила кофе и достала вазочку с конфетами.

– Он уже приехал?

– Все контракт закончился. Устал, вымотался. А сейчас снова вернулся в свою больницу и уже вторую неделю работает.

– Почему он не остался в Казани?

– А чего там делать? Он хотел, но мать стала бить на жалость. Ей плохо одной. Никого же больше не осталось.

– Как она?

– Да как сказать?

В голосе грусть, но глаза светятся. Он все еще никак не успокоится от нахлынувших эмоций. Ему было плохо без меня, а сейчас не может нарадоваться.

– Я слышала, вы…

– Да. Было.

– А как сейчас?

– Когда Макс умер, мы снова с Наташей сошлись. Горе сближает людей, София.

– Я до сих пор не верю, что его нет.

Впервые за долгие годы я заговорила о Максе. Старалась не думать о нем, запретила горевать и плакать. А сейчас, словно прорвало. Слезы подступили к глазам, а голос пропал.

– Да, дочка. Тяжело. Нужно уметь, отпускать близких. Но, не у всех это получается. Вот они квадратные углы.

– У меня где-то хранится его крестик. – Вспомнила я. – Он подарил мне его, когда приезжал сюда. Я его ни разу не надевала. Храню в шкатулке, вместе с украшениями.

– Он приезжал к тебе?

Рука с конфетой застыла в воздухе.

– Один раз. Очень давно.

– А мы-то все думали, куда делся его крестик. Алекс всю больницу поднял на уши. Думал, что медсестры сняли перед операцией и потеряли. Долго он переживал. Макс его носил с самого детства.

– А как он умер?

– Во сне. Тихо, спокойно. Просто закрыл глаза и все.

Пухлые пальчики вздрогнули, а потом снова схватились за горячую кружку.

– Ты видел его перед…

Я даже не смогла выговорить это слово. Слишком часто мы слышим его в последнее время.

– Он спрашивал о тебе.

Украдкой взглянув на меня, он тоже заплакал. Тихо. Как маленький ребенок, когда не хочет, чтобы увидели его слезы.

– Я так долго не могла смириться с этим. Пыталась забыть. А теперь еще мама. Я даже не попрощалась с ними.

– Нужно уметь об этом говорить, София. Иначе так сойдешь сума. Говори, девочка. Говори.

Так мы просидели несколько часов. Обнявшись и проливая слезы.

Утром я проводила Сергея на работу, а потом спустилась в погреб. Здесь у нас хранится вино. В прошлом году мы ездили во Францию и привезли несколько бутылок чудесного розового напитка, а еще бренди и коньяк. Сергей предпочитает пить виски, а я люблю все, что дурманит голову и заставляет забыть о проблемах.

Я открыла бутылку белого вина. Португальское сухое. Нет. Слишком слабое. Потом под руку попался портвейн. Вот он пошел хорошо. В голове стало пусто, а в ногах слабость.

Первая. Вторая. Потом ночь. Только чувствую, как холод поднимается по телу. Потолок кружится, а стены движутся в разные стороны.

– Поднимите ее.

Чужой голос вывел меня из транса. Кто-то схватил под руки и положил на что-то жесткое, колючее. Снова темнота. А потом вспышка света.

Я открыла глаза. В вену воткнули капельницу, руки привязаны к кровати. Вокруг ходят люди в белых халатах, и никто не обращает на меня внимание. Я попыталась пошевелить ногами. Они тоже привязаны.

– Кто вы? – спросила я женщину с ножницами в руке.

Она взглянула на меня, а потом вышла из палаты. Все вдруг тоже пошли на выход.

Через пять минут появился Сергей.

– Ну, как ты? – спросил он, присев ко мне на кровать. – Вид у тебя ужасный.

– Прости меня, – еле выговорила я.

Губы сухие, а в глазах песок.

– Сколько же можно, – вздохнул он. – Ты сама себя губишь. Макса напугала.

– Знаю.

– Хочешь, вместе съездим на могилу твоей мамы? Простимся, по-человечески помянем.

– Не хочу.

– Так нельзя, София. Нужно, уметь отпускать людей. Иначе так и будешь, всю жизнь мучится. С Максом не простилась. Теперь с мамой.

Он повторил слова Сан Саныча.

– Там есть, кому плакать по ней. Они даже не сообщили, что она болела.

– Ты сама порвала все связи с семьей.

– Дело не в этом. Это она не хотела, чтобы я знала.

– Почему ты так думаешь?

– Мы всегда были чужими людьми. Она жила только отцом. Ей наплевать на мои чувства.

– Хорошо. А Макс? Ты ни разу не была на его могиле.

– Я боюсь туда идти. – Голос задрожал, и слеза скатилась по щеке. – Он так и не признался мне в любви. Ни разу не произнес это слово.

– Его уже нет. Нужно смириться с этим.

– Не сейчас. Дай мне еще немного времени.

– Как хочешь.

Он махнул рукой.

– Ты меня оставишь здесь?

– Нет. Тебя прокапают немного, а потом отпустят домой. Я подожду в коридоре.

Я дернулась, но ремни на руках и ногах приковали меня к кровати.

– Не уходи! – заплакала я еще сильнее. – Пожалуйста, Сережа. Не оставляй меня одну.

– Хорошо. Давай договоримся, – строго сказал он и снова сел на кровать. – Это случилось в последний раз. Пообещай, что ты перестанешь пить. И тогда я останусь с тобой.

– Я не пила. Просто голова закружилась и…

Он резко встал и пошел к выходу. Я вцепилась пальцами в металлическую арматуру и закричала:

– Хорошо! Обещаю!

Через час мы уже были дома.

Макс еще в детском саду. Сергей утром съездил на работу, а сейчас остался со мной. Запер погреб на ключ и строго настрого запретил мне туда спускаться.

Я поднялась в свою комнату. Хочется принять душ и залезть в теплую постельку. Когда я зашла в ванную и увидела свое отражение в зеркале, то ужаснулась. Страшная женщина, лет сорока, с синяками под глазами и мочалкой на голове. Ужас! Как Сергей все это терпит?

Я приняла душ. Как следует, промыла волосы, намазала увлажняющим маслом. Потом привела в порядок лицо, с помощью питательной маски. Накрасила ногти лаком.

На телефон пришло сообщение. Это Ира написала, что завтра ее выписывают из больницы. Я порадовалась за нее и написала ответ. Еще пришло сообщение из банка, и пролезла ненужная информация от медицинского центра, которая предлагает лечение от алкоголизма.

Я пролистала телефонную книжку. Номеров много, а звонят только несколько человек. На глаза попался номер Алекса. Я не удалила его из старого телефона, а потом переписала в новый. На всякий случай.

Интересно, он сменил номер, или оставил прежний? Я нажала на вызов, в надежде на то, что он не ответит. Прошло столько лет. Тем более три года он прожил в Казане. Зачем ему старая симка? Сейчас в любом случае он купил себе новую. С другим тарифом и новомодными опциями.

Но, он взял трубку.

– Да.

Его глухой голос заставил меня вздрогнуть. Вот уж не думала, что после стольких лет, так сильно отреагирую на него.

Что мне сказать ему? Зачем я вообще позвонила? Дура! Я тут же отключилась. Через минуту мне позвонили с другого номера, и я смело ответила.

– Слушаю.

– Вы мне звонили?

Снова он. Я испугалась, но деваться некуда.

– Алекс, это я.

Тишина. Через пару секунд он заговорил.

– София?

– Да. Прости, что беспокою. Но, мне… Ну…

Глупо. Даже сказать нечего.

– Я видел, что ты прочитала мое сообщение. Прошло столько времени. У тебя все в порядке?

– Да. Все хорошо. А ты как?

– Все так же.

– Отец приезжал ко мне.

– Твой? – удивился он.

– Нет, твой. Сан Саныч. Я просто по привычке… Ну, ты понимаешь?

– Он мне не говорил.

– Да? Странно.

– Я тут думал.

– О чем? – встрепенулась я.

– Я слышал, ты живешь с Сергеем. У вас сын.

– Да, – осела я.

– Может, тогда подадим на развод? Как ты считаешь?

Внутри все упало и разбилось вдребезги. Я с силой втянула воздух в легкие. Получилось громко.

– София, ты плачешь? – как-то слишком живо спросил он.

– Не-е. У меня насморк.

– А? Понятно. Тогда, выздоравливай. Потом созвонимся.

– Ладно.

– Пока.

– Пока.

И все. Как будто мы не были близкими людьми. Пара слов, и разговор окончен. Я даже не спросила про Машу, а он не узнал, как я живу.

Утром только мы с Максом открыли глаза, снова позвонил Алекс.

– Я тебя не разбудил? – спросил он уставшим голосом.

– Алекс, что случилось? Сейчас всего восемь часов.

– Правда? Прости. Я на дежурстве. Всю ночь не спал, вот и потерялся во времени.

– Ты хоть поел?

– Еще не успел.

– Снова тяжелый пациент?

– Одному ребенку стало хуже. Пришлось несколько часов простоять за операционным столом.

– Все хорошо?

Не веселый голос встревожил меня.

– Нет. Я не смог ему помочь.

– Мне жаль.

Я крепко обняла Макса.

– Мам, – жалобно проговорил малыш, пытаясь вырваться из тисков. – Мне больно. Отпусти.

– Это твой сын? – спросил Алекс.

– Да. Его зовут Макс. Мы назвали его в честь деда.

Так совпало, что у Сергея отца действительно звали Максимом.

– Сколько ему?

– Три с половиной года. Он уже большой.

– Да. Дети растут быстро.

– Алекс, я хотела, тебя попросить.

– О чем?

– Можно мне увидеть Машу? Я соскучилась.

Он замялся. Слышно, как люди, проходящие мимо, о чем-то говорят. По коридору катят что-то тяжелое, скрипучее. Я представила, как он стоит в сторонке, прижавшись плечом к холодной стене. Уставший. Брови сдвинуты к переносице. После бессонной ночи лицо помято, как и его белый халат.

В телефоне послышался тяжелый вздох.

– Конечно, можно. Она будет рада, увидеть тебя.

На сердце отлегло. Я даже от радости вскочила с кровати.

– Ты так думаешь? Она захочет со мной разговаривать?

– Я ее спрошу.

– А когда?

– Сегодня приду вечером домой и поговорю с ней. Завтра позвоню тебе.

– Ага. Только не забудь.

– Я не забуду, София. – Усмехнулся он. – В какое время тебе лучше звонить?

– В любое.

– А твой муж…

– Не беспокойся, – перебила я его. – Все в порядке. Я просыпаюсь рано. У меня рядом лежит будильник, который только открывает глаза, так сразу поднимается весь дом.

Он усмехнулся.

– Тогда позвоню завтра утром. В это же время. Хорошо?

– Хорошо!

Я снова упала на кровать. Макс удивленно взглянул на меня, а потом снова переключил свое внимание на солнечных зайчиков на стене.

Ближе к обеду мы с Ильей поехали в город, забирать Иру из больницы. Сегодня мой друг преобразился. Надел белые брюки из тонкого хлопка и ярко-голубую рубашку с коротким рукавом.

Черные кудри так отросли, что теперь спускаются тонкими спиральками на лицо. Кожа смуглая, как у испанца. Яркие фиолетовые глаза светятся от счастья.

Он не так давно купил машину, поэтому водит пока не решительно, но аккуратно. Джип огромный и привыкнуть к нему сложно. За то отпала проблема с поездками на работу. На такси разоришься, а в автобусе душно и не комфортно.

– Хорошо, что ее выписывают, – сказал он, лихо вырулив на оживленную трассу. – Я устал поливать ее помидоры. И дома одному скучно.

– За то никто не пилит.

Пошутила я. Они часто ругаются.

– Все было бы хорошо, только жрать дома нечего. Ты хоть на нее повлияй, София. Вы же подруги.

– Я ей говорила много раз.

– И что? Она все равно ест только какую-то дрянь из магазина. Для чего выращивает овощи? Не понятно. Все гниет и выкидывается на мусорку.

– Она не хочет стоять у плиты.