Грубые будни. Роман из цикла «Пространство холода»

И я продолжаю думать. Что же там произошло? Но для этого необходимо ещё раз вернуться к музею. Но сейчас нельзя, нужно сделать это как бы невзначай, и попытаться реконструировать события, представив себя и в роли жертвы, и в роли организатора покушения. Фотография…. Машина, после…. Вывернула на встречную, её развернуло, столкнулась с – теперь не выяснить, а вот полковник знал, но снимок сделан как бы сзади, и из него не ясно. Нет, ясно. Посмотрим, как он развернулся.

И я решил завтра же перебраться на Кирочную, чтобы тщательней обследовать место происшествия. Там уже можно переночевать – я купил двуспальный матрас, бельё, электрический чайник. И совсем забыл, вернее, загнал в подсознание, возможное свидание с Аллой. Мозг переключился на решение другой задачи.

Грубые будни Г

Минус Алла

Алла пришла утром, после совещания, на котором мы только раскланялись. Сказали, что в Москве открывается представительство, – а почему я не в курсе? – и возглавлять его будет…

Алла встала и поклонилась. Ах, вот почему. А я тупой, не понял.

– А сегодня вечером я уезжаю, в Москву. Наверное, насовсем.

Вот и узелок развязался, завязаться не успев.

Я мог что-то промычать, пожелать удачи. И опять перехватило горло. Моя слабость. Не мог сделать нужного шага, удержать девушку. А оправдываться тем, что, мол, не хотел подвергать её опасности, разница в возрасте, и прочее, – лишь нелепая попытка самооправдания. Но себя-то не обманешь. Однако…. Взаимный интерес – да, любовь – вряд ли.

– И выхожу замуж. Наверное… – продолжила девушка, и…

Я ничего не слышал, только спросил:

– А тебя проводить?

– Нет, папа отвезёт, а в Москве встретят.

Лишь одна мыль о том, что её кто-то будет обнимать и ласкать, и ей будет хорошо, а я останусь в прошлом, чуть не ввергла меня в ступор. Приступ необъяснимой ревности.

– Не расстраивайся, жизнь идёт.

Я что, не смог сдержать эмоций?

Возможность пребывать одновременно в нескольких состояниях, ипостасях, требует определенного напряжения. Несколько секунд, минут. Я возвращаюсь в реальность….

– Антон, что с тобой! Ты бледный, не отвечаешь, я испугалась…. Ну, хочешь…. Я…. Я с тобой останусь?

Пытаюсь изобразить на лице улыбку, но выходит как-то жалко, нет необходимости глядеть в зеркало. Врать, что-то придумывать. Всё правильно, удивительно, что она задержалась и была со мной так долго. Странно, что ничего отрицательного не случилось, пусть аура не всегда была благоприятна.

– Нет, чувства. Их не надо знать, их надо чувствовать. И нельзя себя насиловать, проверено на личном опыте.

– С тобой все в порядке, ты уверен?

Я более чем уверен, видение пропало, могу улыбаться внутрь.

– Кофе ещё? – девушка успокаивается. – Я посижу.

– Нет, зачем? Долгие проводы, лишние слёзы. И работать надо.

– Разве ты способен плакать? – Искренне удивляется девушка, она не знает, что я просто выдернул всплывшую откуда-то цитату. Но я – способен, и ещё как…

– Поезжай, и – удачи.

– Может, я вернусь.

Зачем? По долгу службы я раз в месяц, после Нового года и рождества буду наведываться в столицу. Видеть Аллу. Но смысл?

***

Достал несколько листов бумаги, карандаш, сел за стол. То, что дым будет наполнять кухню, меня не волновало, нужна была тишина, я даже не включил воздухоочиститель. Я бы солгал, что не был огорчен отъездом Аллы, девочка разбудила во мне совсем не нужные воспоминания, с ней можно было разговаривать, я чувствовал это, но не мог сказать главного. Того, что не отпускало меня ни на секунду.

Так вот, говоришь. Диспозиция – у меня, признаюсь, почти фотографическая память, я переношу на белый лист нарисованное на песке полковником. Трёхмерное изображение дается мне плохо, я даже не представлял, как к нему подойти. Но что-то вырисовывалось, я пытаюсь прорисовать траекторию пули, отрешившись от эмоций. По всему выходит, что – если провести кривую до дома. Но там всё прошерстили до основания – кто, когда где был, если отсутствовал – то почему, наверное, даже продернули консьержей на полиграфе. Необходимая работа, лишь ещё раз убедиться, что проникнуть ни в один из близлежащих домов практически невозможно, если….

Если ты не житель дома, обслуга, почтальон, пожарный, милиционер – последнее шокирует консьержек, тут не до проверки документов. Ага, форма. Об этом я читал, и даже думал. Понял, что зациклился. Тупик? Но вот угол. Директриса стрельбы? Тут не выше третьего этажа, однозначно. А кто ещё может не привлечь внимание – да, униформа. Что же еще? Надо проверить, не было ли здесь ремонта фасадов – дома окутаны строительными лесами. Да, вот ещё – строители. Записываю себе в память – проверить, ремонт – очень хороший повод, забраться на леса особого труда не представляет, особенно, если другие рабочие по-русски ни ухо, ни рыло. Придётся идти в библиотеку, пролистать газеты. Поиск в Интернете. Хорошо, но, если они отслеживают, то наверняка узнают, от кого поступил запрос. Если выходить с рабочего компьютера, тоже могут пробить. Придётся, как всегда. Голова раскалывалась.

Очередной выезд на место происшествия. Да, пусть я буду ходить по кругу. Возможно, я упустил что-то главное, или не главное, а какую-нибудь мелочь. А она окажется связующей ниточкой.

Прокручиваю, на всё будет завтра. А сейчас выспаться. Падает мокрый снег с дождем. Алла уже в поезде, сейчас это просто. Но меня это не должно волновать. Но… Revenons a nos moutons.

Нет, что-то не складывается. Предположим, никакого ремонта фасадов не было, тогда что? Кто ещё может не привлечь внимания? – Да только те, кто нас обслуживает. Вот, например, троллейбус. Обрыв контактной сети – я возвращаюсь к давеча потерянной мысли, приезжает ремонтный, некто поднимается на крышу, имитирует работу, а в это время наблюдает за движением, будучи ежесекундно наготове. Но каков лимит времени?

Водитель троллейбуса, упёршегося в обрыв, непременно сообщит диспетчеру, опустит рожки и станет ждать. Вопрос – сколько? Минут десять, пятнадцать и что? Подмена будет замечена. То есть, данный вариант маловероятен, но совсем отбрасывать его нельзя.

Часа через три я утомился, и меня поклонило в сон. Я бухнулся прямо на одеяло – бельё собрал, во избежание не знаю чего. А, у меня выработался условный рефлекс. Надеюсь, в обозримом будущем никто не нарушит моё уединение. Засыпаю на пару часов и просыпаюсь, не скажу, что бодрый, ещё кофе, а перед этим – гирьки на балконе. Откуда на Кирочной гирьки? Здесь и балкона нет. За руль, ухитрившись не наступить в образовавшуюся лужу – смесь воды и образовавшегося льда.… И на работу, пробираясь через пробки – из центра выбраться сложно.

***

Вечером снова подъезжаю к роковому месту. Паркуюсь на Кирочной, ближе к съёмной квартире, но с другой стороны Суворовского, перехожу проспект. Началась вторая декада ноября, фонари синхронно зажигаются, становится светлее, красиво, а скоро новый год, вообще.

Иду по Таврической, народу теперь живёт здесь немного – дома расселили, а богатые новые жители не склонны дефилировать по улице в такую погоду. Но некоторые фонари не горели. Я невольно испытал раздражение – неужто к зиме нельзя было подготовить! Насупил в лужу, промочил кроссовку, чертыхнулся. Допустим, я узнаю, откуда стреляли, и что?

На углу Кирочной и Таврической я едва не столкнулся с пожилой женщиной, видно, из местных, и, совершенно неожиданно для себя, услышал:

– Ну, сколько можно, ремонтировали, ремонтировали, и ничего не сделали, до сих пор фонари еле горят.

– Извините, пожалуйста. Вы правы, ничего не разглядишь.

Разыгралась внезапная метель, крупные хлопья падали на лицо, таяли, видимость нулевая.

– А летом здесь человека убили. Как раз ремонт начался.

– Да ну? – Сыграть естественность не представлялось сложным.

– И, представляете, средь бела дня, а в такую погоду вообще страшно из дома выходить. То давят, то стреляют.

– А почему так? – Я поддерживаю женщину под локоток, помогая перейти улицу, и нутром чувствую, что узнаю нечто важное.

– Да кому-то дорогу перешли, вот их и того.

– И часто здесь такое у вас? – Спокойно, не выдавая заинтересованности.

– Так вот, тогда, – мы уже вступили на тротуар, – оттуда и пальнули.

– С фонаря, что ли? – Я деланно усмехнулся, как бы демонстрируя безразличие. Пульс, однако, если измерить, зашкаливал.

– Много знать вредно, да с той самой фонарной машины.

Что за фонарная машина, я чётко представил, неужто моё фантастическое предположение подтверждалось?

– Ой, осторожнее, – мне пришлось поддержать поскользнувшуюся женщину, – снега нападало, скользко, и лужа вот.

– Сейчас бы дойти, а завтра уберут, – уверенно сказала она, – тут начальство ездит, не позволят.

Ну, раз уж начальство. Я довёл её до подъезда, без приключений. И тут понимаю, что джинсы мои мокрые чуть ли не до колен. Так, а что бы я сделал? На месте тех? Ремонт светового оборудования не должен вызвать подозрений. Я сам неоднократно видел, как подъезжала специальная машина, поднималась кабина на уровень фонаря. Электрик проводил необходимые манипуляции, заменяя лампу, или чинил контактные провода. Приезд такой машины воспринимался как нечто вполне естественное, и вряд ли откладывался в сознании обывателей. Выдвижная стрела имеет на своём конце кабинку, маленькую огороженную площадку, на которой устраивается электрик-ремонтник. И приспособления, принесенные им, тоже не вызывают никаких подозрений, вот в чём дело. Что бы сделал я? Ну, естественно, уложил винтовку в чехол, спокойно поднялся вверх, пристроился к столбу – дело происходит днём, поэтому фонарь естественным образом не горит. Спокойно собираю винтовку, выбираю точку прицеливания. Остается ждать сигнала и не пропустить выбранный объект. Что я и делаю – даже могу спуститься на нужную высоту. И жду. Да, вот так. Оставшееся время можно проводить манипуляции с фонарём, но не отвлекаясь, и ждать сигнала – объект подъезжает. А дальше – дело техники. После происшествия – неизбежная паника на какое-то время, на ремонтную машину никто не обращает внимания. Пять минут – и на месте происшествия никого нет, разве кто успел снять на мобильный телефон. Версия вполне реальная, но, если и так, то…

Я шагаю по Таврической, не замечая луж и снежной слякоти под ногами. Джинсы прилипают к ногам, сейчас заберусь в машину, включу обогрев. Переодеться бы. Надо отвезти сюда и одежду.

На Суворовском ноги сами заносят меня в магазин. Тот самый. Поднимаюсь, несколько ступенек.

– Молодой человек, мы закрываемся, – машинальный взгляд на часы, уже без семи восемь. Конечно, для ровесницы я вполне молодой.

– А если я успею, посмотреть можно?

– Ну, пожалуйста, – усталый голос, я подхожу к стойке, на которой вывешены и джинсы, и рубашки. И даже какие-то туфли… Мой 54-й размер не является дефицитом. М не бы переодеться, промо до нитки

– Пожалуйста, посмотрите здесь.

Я выбираю все, более-менее подходящее. Рубашка – почти джинса, плотная, в серую полоску. Пойдёт. Меняю носки и кроссовки, какая-то неизвестная фирма, однозначно Китай, но тепло до первой стирки. Доходит очередь до джинсов. Это сложнее, надо снимать, одевать, но влезать вновь в сырые?

– Ну, как…

– Вы знаете, проблема.

– Тогда пройдете в подсобку и выберете сами, есть все размеры.

Я соглашаюсь, прилавок поднимается, дверь в магазин уже закрыта, и больше покупателей не ожидается, да и откуда – район малонаселенный, это днём народу много.

Захожу в подсобку, – метра три на три, вокруг полки, стопочки джинсов, рубашек, футболок.

– Пожалуйста, выбирайте. Вот здесь. – Женщина раскрывает несколько пакетов, с разными лейблами, и не собирается выходить. Давешняя Катя номер четыре, или пять, или четыре с половиной. Она помнит, и я тоже, ну ладно. Бросаю шар – а трусы спортивные есть?

– Вот на полке, мерить будете?

– Подайте, пожалуйста.

Игра доходит до известного предела, в подсобке – полумрак, тепло, даже душновато, я играю в джентльмена – только после Вас, и не удивляюсь, когда фирменный халатик распахивается – женщина ко мне спиной, и мне остается смотреть, как её безразмерные трусики падают на пол. Откровенно, поскольку я нахожусь в той стадии переодевания, когда вполне могу закинуть полы халатика на спину женщине и познакомиться поближе. Возможно, но не сейчас, но я чувствую, здесь надо задержаться. Почему? – Нет, голоса меня никуда не ведут, просто верю, что события просто обязаны следовать одно за другим.

***

Женщина по-своему трактует мою нерешительность, а я уже в тёплом, хрустящем, мягком. И спрашивает.

– Так ты её поимел тогда, или как? Так старался, – конечно, она сказала «бип», возвращаясь к не столь давно прерванному разговору. Значит, запомнила и я её чем-то заинтриговал.

– А что, есть сомнения? – Я понимаю, что нарочитость женщины идет от смущения, ведь сейчас она балансирует на грани. Или ей привычно? Мне же становится необъяснимо грустно, иногда они хоть ищут объяснения.

***

Звонок на её мобильник избавляет меня от необходимости принять решение. Отложенный штраф, так сказать. И снова раздеваться не хочется. Реальность она и есть реальность. Инкрустированное обручальное колечко на безымянном пальце правой руки, с аккуратным макияжем, – вот моё спасение, но только на сегодня. «Да, скоро, милый», – слава богу, что я не обременён семейными узами, риск услышать подобное в почти решающий момент как-то не вдохновлял.

– Сегодня… Мне нужно бежать, но ты будешь иногда заходить?

Я честно вру, хотя почему бы и нет – никаких обязательств, и женщине польза.

Кладу пять тысяч в кассу.

– Тебя подвезти? – Это ко мне…

– Если не затруднит, – я улыбаюсь, – но недалеко, напротив, через улицу. А дальше мне оставалось сесть в машину, свернуть направо, и доехать до съёмной квартиры. В холодильнике необходимый минимум. Я пока не перебрался сюда, по вполне понятной причине не мог оставить место своего обитания. Прошлое не отпускало. Но – пора.

– Так и мне рядом.

Мы переходим проспект, и… Я готов поверить в мистические совпадения, но чтобы так? Её машина припаркована перед моей.

Женщина садится в мою машину, мы несколько минут болтаем на отвлечённые темы. Я удостаиваюсь весьма откровенного поцелуя, и думаю про себя – хорошо, что намечавшееся мероприятие было прервано вовремя и не состоялось. Зато я получил реальную перспективу приобрести красивую и необременительную любовницу, не завуалированное предложение продолжать – то есть, начать, отношения. Но нам обоим надо спешить. Однако – женщина не может не застолбить участок. И аванс весьма и весьма перспективный.

Она уходит, раскрасневшись, и улыбается – мол, не в последний раз, а мне становится тошно. Хотя почему? Почти получить минет в самом центре города от красивой и респектабельной женщины? Удержался, но лишь пока. Неужели они все таковы? Одна – уехала в Москву, объявилась другая. Или наоборот – «и тут одна, сменив другую, спешит отведать гонца, конца». Автора не помню, но на душе хреново.

Я же никому не обязан, и должен завершить начатое дело. А сюда непременно приеду ещё раз. Катя. Против тестостерона я бессилен, а что у женщин? Она чем-то напоминает Киру, я несколько минут не могу сдвинуться с места. Слёзы застилают мои глаза – за что? В расследовании я почти не продвинулся вперёд. Пусть я почти понял, как произошло покушение и убийство. А что дальше? Носовой платок ко времени.

Но вернусь я не только из-за потенциальной любовницы, проснувшееся чутьё подсказывает – женщина может что-то знать, ведь магазин почти рядом. И оба места происшествия находятся в радиусе пятисот метров. Притягивает?

Я стал частым гостем на Суворовском. Привёз одежду, обзавелся бельишком. Естественно, о моем временном пристанище никто не знал. И я мог обходить уже не Среднюю рогатку, а большой квартал почти в центре города. Измученный, возвращался и думал, думал…

Реконструировал акт покушения – всё именно так, как говорила случайно встретившаяся мне старая женщина. Да, в определённый момент приехала ремонтная машина, – как она называется по-настоящему, не знаю, стрелок забрался на выдвижную платформу, притаился и стал ждать нужный автомобиль. Но почему? Как продвинуться дальше? И даже, если я найду, что маловероятно, исполнителя, какой вывод смогу сделать? Куда тянутся ниточки? Нет, почти уверен, только вот…. Тупик.

***

Мобильный телефон выдает редкую мелодию. Хорошо, что обеденное время, и я относительно свободен. Однако откуда? А, я оставил визитку, где, впрочем, не были указаны ни адрес, ни место работы, а только номер мобильного телефона – вторая симка, специально для личных звонков.

– Ты можешь сегодня зайти, часам к восьми. Я своих отправила пораньше.

Это означало только одно – я ухитрилась выбрать время, мы сможем заняться любовью, и ты должен это оценить. Все довольно-таки прозрачно. Но приводить ли женщину к себе? Вопрос.

Без пятнадцати восемь, вооружённый цветами, звоню. Жалюзи опущены, но дверь почти сразу открывается – и здесь под контролем. Проскальзываю в помещение, свет – только в подсобке, конспирация.

– Проходи.

А что остается. Мы заходим в кабинет – почти такой, как и у Киры, столик. Только интерьер выдаёт, что магазин не продовольственный. Мы не набрасываемся друг на друга.

– Кофе, коньяк?

– За рулём. А вот кофе.

Его даже не нужно подогревать. Как и женщине – раздеваться, поскольку, подозреваю, под халатиком минимум одежды. Топят хорошо, в зале тепло, а здесь и подавно. Но бейджик на месте. Привлекающий внимание не только к нему. Женщина садится напротив, в кресло хозяйки, и я задаю вопрос, пусть не в тему:

– У тебя на бейджике – просто «менеджер», ты же хозяйка.

– Потому что руководитель – один, раньше была завмагом, а менеджер – это ведь то же самое. А почему ты спрашиваешь?

– Так, интересно, – ей было невдомёк, что не так все просто, и ситуация может повториться бессчетное количество раз. Персонажи разные, антураж слегка отличается, но, по сути. Ведь Кира на самом деле была Екатериной Давыдовной. Трещит голова. Где-то в подкорке промелькнул грейдер. Как же, днём? Подсознание предупреждало, но как объяснить это женщине? С трудом вернулся в реальность.

– Ты что? – Женщина насторожилась, неужто на моём лице все прописано. Я заметил пепельницу. Курить можно? Она кивнула. И – вынужденная пауза, так что не ясно, зачем я сюда пришёл. – Устал? Или неприятности? – Удивительно, в голосе женщины я почувствовал искреннюю заинтересованность. Вот что значит целыми днями общаться с покупателями, стараться следовать их запросам и чувствовать настроение.

Я взял сигарету, попытался улыбнуться.

– Слушай, а откуда ты берёшь такой кофе – два глотка, и уже тонус…

– Ну, тебе тонус поднимать не нужно, – очевидное приглашение к действию, но у женщины настроение может перемениться.

– Вкус – необыкновенный, – так на самом деле. Секундная пауза. Взглядом расстегиваю пуговки на её халате – нет, ошибаюсь, это кнопки.

– Ты что, это…. – Катя недоумевает, как? Бзиньк…. – женщина машинально запахивает халатик. Нужно видеть выражение её глаз – шок – не то слово, и реакция объяснима.

Женщина скромная, пусть внешне, и, заранее освободившись от верхней половины, оставляет нижнюю. И с этой разбираюсь легко. Трещит не по швам, а по центру, она инстинктивно прикрывается, чтобы через пару мгновений, переместившись в подсобку, опрокинуться на мягкий матрац – всё приготовлено заранее, она ждала меня.

Я часто употребляю это словосочетание, но мы, действительно, все уже в паутине и достаточно лишь одного толчка до установления полного контроля над личностью. А потом их не останется вовсе. Будут лишь послушные манекены, даже не биороботы.

***

– Как ты смог? – Это уже чуть позже.

Я лишь улыбаюсь – женщине знать незачем, но расслабиться не смог.

– Такая женщина, как тут удержишься!

Понимаю, передыха ей не нужно. На коленки, в той же подсобке.

А она выдает неожиданное. Ведь женщина должна что-то сказать, что ж, иногда имеет право – десять минут, пока я не восстановился. Я не жду комплиментов.

– Ты не занимаешься со мною любовью, – какой посыл! – а беспощадно и бездушно имеешь, меня, будто. Будто… она не находит подходящего сравнения, – отрабатываешь, нет, стараешься… до конца. Не знаю, как выразиться. Чтобы… подчинить мою волю и привязать к себе? И сам терпишь, сдерживаешься. Если…. Ещё раз… Я приготовила.

Но ей нужно выяснить, натура такая….

Интеллект женщины, как и желания, ограничены. И она не может понять причины, кроме моего желания. С этим можно смириться. Я не уникален, но любой мужчина художник, и старается сделать своё произведение на зависть другим. А Катя – необыкновенно красивая, сочная, вне возраста, кто понимает. Разве прочие, получившие доступ к такому телу, не смогли? Но это не мои проблемы. Несколько минут я обнимаю женщину, поглаживаю, не прерывая контакта, и не стремлюсь поддержать диалог.

Ей же не терпится выяснить:

– Ты что, и с женой так? – Предполагается, что моё присутствие здесь – или банальная ходка налево, или попытка избавиться от сухостоя. Вопрос глупый по определению, посему на него требуется однозначный ответ.

Но ведь и у неё – наверняка своя ситуация. Отвечаю прямо:

– У меня нет жены.

– Врёшь, почему тогда не пригласил к себе?

Вот это тот вопрос, на который я не намерен отвечать. Пока. С какой стати? Был лишь намёк, и нужно ли ей знать, что моя временная обитель всего лишь в двух шагах?

– Ну, – женщина запахнула халат, закурила сигарету, предлагая мне сделать следующий ход.

Я решаюсь.

– Так приезжай, – женщина может быть неплохой приманкой, если подготовиться, и она, безусловно, украсит мой холостяцкий быт. Я не стал плакаться – мол, я один, ты приедешь, и все будет хорошо, у меня все в порядке, – даже можешь прийти.

– Ты врёшь, но и за это спасибо, – что-то плохо топят, зябко… – Что означает: согрей меня снова

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.