Наставник. Учитель Цесаревича Алексея Романова. Дневники и воспоминания Чарльза Гиббса

169

Гермоген (Долганёв (Долганов) Георгий Ефремович; 1858—1918), епископ Тобольский, священномученик. Выходец из богатой купеческой семьи. В 1892 г. принял монашеский постриг, в 1901 г. хиротонисан во епископа, в 1903 г. назначен епископом Саратовским и Царицынским. В 1911 г., будучи введен в заблуждение, позволил себе дерзкие выпады против Их Величеств по поводу их отношений с Распутиным. Отказался подчиниться воле Императора, за что был удален с кафедры и сослан в Жировицкий монастырь. После революции раскаялся и называл Царскую Семью «многострадальным святым Семейством». Есть свидетельства, что после убийства Распутина владыка, под воздействием бывшего ему видения, раскаялся в обличении Распутина. В 1917 г. назначен на Тобольскую кафедру. Во время заключения Царской Семьи в тобольском губернаторском доме тайно посылал царственным узникам просфоры, молитвы и благословения, поддерживал с ними переписку. В 1918 г., несмотря на запрет властей, провел крестный ход, во время которого безбоязненно открыто благословил царственных узников. За три дня до Пасхи был схвачен большевиками и доставлен в екатеринбургскую тюрьму. После полуторамесячного заточения в июне 1918 г. в числе других пленников вместе с Отрядом карательной экспедиции тобольского направления, возглавляемым П. Д. Хохряковым, был отправлен на пароходе обратно в Тобольск для предания «публичному суду». На пути в Тобольск Хохряков узнал, что город захвачен белыми, и начал лично убивать пленников. В числе первых был епископ Гермоген. Как показали потом на следствии матросы парохода, пьяные большевики пытали его, а затем 16/29 июня 1918 г. живого, с привязанным к скрученным рукам двухпудовым камнем, утопили в р. Тура как раз напротив с. Покровского, родины Григория Распутина (ГФ ГАТО. Ф. 772. Оп. 2. Д. 5. Л. 108). Тело мученика прибило к берегу, и после ухода красных епископ был временно похоронен в ограде сельской церкви, а позднее его тело было торжественно перенесено в Тобольск и при огромном стечении народа погребено в пещере, где ранее почивали мощи святителя Иоанна (Максимовича), митрополита Тобольского и всея Сибири. «В дни заточения Царскую Семью поддерживал епископ Тобольский Гермоген, осознавший прошлую свою вину перед Государем. Примечательно, что, будучи утоплен большевиками, отпет он был на родине Распутина в Покровском, в храме, построенном иждивением Григория Ефимовича, с которым, как мы помним, в самый день его убиения чудесным образом примирился. Впоследствии тело умершего Владыки перевезли в Тобольск в Софийский Успенский собор, где оно простояло пять суток, не проявляя признаков тления. Священномученик был погребен в склепе, устроенном в Иоанно-Златоустовском приделе, на месте, где ранее почивали мощи святителя Иоанна Тобольского» (Фомин С. В. Последний Царский святой. СПб., 2003. С. 526). Определением Святейшего Синода Русской Православной Церкви от 31 марта 1999 г. Преосвященный Гермоген был канонизирован в лике новомучеников и исповедников Российских. Память – 16/29 июня и в день Собора новомучеников и исповедников Российских (в первое воскресенье после 25.01 / 7.02).

170

Имеется в виду Свято-Знаменский Абалакский мужской монастырь.

171

Хлынов Владимир Александрович (ок. 1876—не ранее 1932), протоиерей, кандидат богословия, клирик Тобольской епархии. Родился в Екатеринбурге. В 1897 г. окончил Тобольскую духовную семинарию по I разряду, в 1901 г. – Казанскую духовную академию со степенью кандидата богословия и правом преподавания в семинарии. В 1901 г. назначен учителем греческого языка в Тобольское духовное училище. В 1902—1903 гг. преподавал арифметику в 3-м классе Тобольского епархиального женского училища. 14 сентября 1905 г. рукоположен во диакона, 18 сентября того же года – во священника, с назначением законоучителем Тюменского реального училища и настоятелем Александро-Невской домовой церкви училища. 23 февраля 1912 г. утвержден членом благочиннического совета градо-Тюменского благочиния на трехлетие 1912—1914 гг. В 1915 г. упоминается председателем Тюменского уездного отделения епархиального училищного совета. С 5 июля 1917 г. – настоятель Тобольского кафедрального собора. 16 июля того же года возведен в сан протоиерея. В июле 1917 г. вошел в состав Временного Совета Православно-церковного общества единения клира и мирян. Первый выборщик избирательного собрания, избравшего членов от Тобольской епархии на Всероссийский церковный Собор 1917—1918 гг. Епархиальным Съездом депутатов духовенства и мирян Тобольской епархии 1917 г. избран председателем епархиального Комитета Съездов духовенства и мирян. Был назначен на место уволенного священника о. Алексея (Васильева), который по требованию тобольского Совета рабочих депутатов был отстранен от церковной службы в губернаторском доме. Первый раз служил в соборном храме 1/14 января 1918 г. Из воспоминаний П. Жильяра: «Сегодня утром мы пошли в церковь, где служил в первый раз новый священник. Что же касается отца Василия (виновника происшествия, упомянутого в предыдущей главе), то он был сослан в Абалакский монастырь по распоряжению архиепископа Гермогена. […] Пятница, 18 января. В 3 часа дня пришли священник и певчие. Четыре монахини, приходившие петь ранее, были заменены певчими из хора одной из тобольских церквей. Сегодня водосвятие, и новый священник в первый раз совершает богослужение у нас на дому. Когда Алексей Николаевич в свою очередь подошел приложиться к кресту, который держал священник, последний склонился над ним и поцеловал его в лоб» (Жильяр П. Трагическая судьба Николая II и Царской Семьи / Петергоф, сентябрь 1905 г. — Екатеринбург, май 1918 г. М., 1992. С. 144). О. Владимир остался служить в губернаторском доме до увоза Царской Семьи в Екатеринбург. Через о. Владимира Государь просил передать владыке Гермогену (Долганову) земной поклон и просьбу простить его за отстранение от кафедры. В ответ владыка передал земной поклон и в свою очередь просил прощения. В 1918 г. упоминается председателем Совета Тобольского Иоанно-Димитриевского епархиального братства, председателем Правления пенсионной кассы, членом Попечительства о бедных духовного звания. В мае 1919 г. вновь избран председателем Совета епархиального братства. Находился на Соловках в 1920-х гг. После освобождения вернулся в Тюмень, где служил в церкви пророка Божия Илии. Арестован в 1930 г. В 1932 г. проходил по групповому делу архиепископа Синеокова-Андреевского (Тюменская обл., 1932 г.). В протоколе дела назван сподвижником епископа священномученика Гермогена (Долганова). Осужден в 1932 г. как член контрреволюционной организации «Союз Спасения России» и приговорен к двум годам ссылки в Северный край. Дальнейшая судьба неизвестна. Реабилитирован прокуратурой Тюменской области 12 января 1990 г.

172

Аничков Дмитрий Иванович (1866—?), генерал-лейтенант, заведующий хозяйством гофмаршальской части Министерства Императорского двора и уделов. Окончил Николаевский кадетский корпус, Николаевское кавалерийское училище и Академию Генштаба. Служил на командных и штабных должностях. Участник Русско-японской войны. Офицер лейб-гвардии Уланского Его Величества полка. С 1908 г. – в отставке. Позже по армейской кавалерии состоял в распоряжении Е. В. князя Сергея Георгиевича Романовского, герцога Лейхтенбергского. Генерал-майор, начальник школы прапорщиков в Петрограде. В 1917—1918 гг. – член организации В. М. Пуришкевича «Русский народный союз им. Михаила Архангела». В июне 1918 г. был послан во главе группы офицеров в Екатеринбург для спасения Царской Семьи. Был арестован. Позже в Добровольческой армии и ВСЮР. В эмиграции – в военном лагере на Галлиполийском полуострове (Турция). Интересно, что один из офицеров группы П. Н. Попов-Шабельский, встретившись в Мюнхене в июне 1921 г. со следователем Соколовым, рассказал: «В конце июня 1918 года в составе группы офицеров под начальством генерала Дмитрия Ивановича Аничкова я отправился в г. Екатеринбург для спасения Государя Императора и Его Семьи. Ехали мы пачками, и в Екатеринбург прибыл я один, а остальная группа почти вся была арестована в Перми» (Российский архив. VIII. Н. А. Соколов. Предварительное следствие 1919—1920 гг. М., 1998. С. 304). «Марков 2-й удостоверяет, что им была организована группа из 18 офицеров под начальством генерала X., которая с конца июня 1918-го года стала концентрироваться в районе Екатеринбурга, но «из-за недостатка денег, препон со стороны большевицких застав группа генерала X. только в июле месяце стала стягиваться к Уралу. Некоторые офицеры достигли Екатеринбурга 7 (20) июля. Но было уже поздно» (Высший монархический совет. №121 от 28 апреля 1924 г. С. 5).

173

Обыск на квартире баронессы С. К. Буксгевден был произведен отрядом латышей, которым командовал комиссар Родионов. Этот отряд прибыл в Тобольск задолго до отъезда Царской Семьи и чинил там свои безобразия. Баронесса С. К. Буксгевден писала: «Сразу после прибытия в Тобольск Яковлева тобольский городской совет обратил внимание на меня. Это вылилось в форму посещения на дому, впервые, как я поселилась в городе. В 3 часа утра меня разбудили громким стуком. Я вскочила с постели и, открыв дверь, оказалась перед лицами банды вооруженных солдат. Я читала плакаты, развешанные на улицах, в которых население предупреждалось спрашивать постановление на обыск, так как было много красногвардейцев, ходивших по поводу реквизиции вещей для собственной нужды без санкции совета. Я спросила человека, который казался начальником, не произошла ли ошибка и действительно ли у него был ордер на обыск моей комнаты. С иронической усмешкой он представил документ, в котором я прочитала, что посещение дома и обыск было предписано произвести в комнатах гражданки Буксгевден. […] Я впустила их в мою комнату, попросив разрешения накинуть халат, поскольку я была в ночной рубашке. „Незачем“, – сказали они и приказали мне стоять в стороне и дать им мои ключи. Поеживаясь, я села на стол в центре комнаты, и через несколько минут один из солдат пожалел меня и протянул мне халат и тапки, после того, как он их потряс, чтобы убедиться, что там не было ничего спрятанного. По этой же причине они заставили меня причесаться. […] Операция проходила в полном молчании. Солдаты, бывшие литовцами, работали весьма систематично и, как обычно в таких случаях, открывали каждую коробку и даже маленькие тюбики с лекарствами и просматривали каждый лист бумаги. То там, то здесь, когда они читали некоторые мои письма, тот или иной задавали мне вопросы, помечая мои ответы в записную книжку. Они работали в течение двух часов, только шепотом изредка общаясь между собой. Они были очень тщательными, исследуя каждый уголок, заглядывая в печь и вентилятор, просовывая свои перочинные ножи между досками, прощупывая каждую подушку и кресло. […] Время, казалось, текло бесконечно долго, пока главный солдат после короткой консультации со своими помощниками не повернулся ко мне и объявил, что так как никаких компрометирующих документов им обнаружено не было, то я свободна! Они ушли, и можно вообразить облегчение после их ухода, особенно когда я заметила, провожая их до двери, что не только коридор был полон вооруженных людей, но все выходы были заперты, а весь дом был окружен стражей. После того, как мы с мисс „Матер“ обсудили наших посетителей, я подумала, что было бы приятно освежиться. Хотя было еще 6 часов утра. […] Мисс „Матер“ принесла мне несколько кусков сахару и печенья, которые она тайно хранила, когда неожиданно мы услышали совершенно ужасный стук. Мы взглянули друг на друга – неужели наши посетители вернулись? Я открыла дверь, и в комнату вторглась новая банда красногвардейцев. Эта группа была более развязной, чем первая, и на каждом человеке было огромное количество всякого рода убийственного оружия. […] Хотя у этих официальных лиц не было никакого письменного подтверждения, мисс „Матер“ вступила в разговор, сказав, что, так как ей нечего было скрывать, они вполне могли удостовериться в правоте ее слов и проверить ее вещи. Несколько человек приступили к выполнению этого, а остальные уселись к столу, выпили наш бесценный кофе и в считаные минуты съели все, что у нас было на столе! Эта группа была не менее усердной, чем первая, но трудилась она с большим трудом, будучи неграмотной. Конечно, они не понимали ни слова по-английски. Они удовлетворились тем, что приказали мне перевести из первой „подозрительной иностранной книги“, на которую они напали. Этой книгой оказался „Сборник общих молитв“, и я с большим удовольствием сделала перевод о крещении младенцев, о чем шла речь на открытой ими странице. Они сказали, что этого достаточно» (Буксгевден С. К. Минувшее. М., 2012. Т. I. С. 423—426).

174

Примечание от руки в экземпляре генерала Дитерихса: «30 марта» (Росс Н. Гибель Царской Семьи. Ф/М., 1987. С. 601).

175

Вариант написания фамилии Шнейдер.

176

При гоф-лектрисе Шнейдер находились горничные Екатерина Живая и Мария (фамилия неизвестна).

177

Имеется в виду старушка Викторина Владимировна Николаева, состоявшая воспитательницей при графине Анастасии Васильевне Гендриковой. Она приехала вместе с дочерью доктора Боткина Татьяной в Тобольск 14 сентября [27 н. с.] 1917 г.

178

Пьер Жильяр оставил такую запись в своем дневнике: «Вторник, 19 марта. [1918] После завтрака говорили относительно Брест-Литовского договора, который был только что подписан. Император высказывался по этому вопросу с большой грустью: «Это такой позор для России, и это равносильно самоубийству. Я никогда не думал, что император Вильгельм и германское правительство могут опуститься до такой степени, чтобы пожимать руку этим негодяям, которые предали свою страну. Однако я уверен, что это не принесет им благополучия, это не спасет их от гибели». Немного спустя князь Долгоруков сказал, что в газетах приводится условие, согласно которому немцы требуют передать им царское семейство живым и невредимым. Император на это воскликнул: «Если это не проделка, чтобы меня дискредитировать, то это оскорбление для меня!» Императрица вполголоса сказала: «После того, что немцы причинили Императору, я предпочитаю скорее умереть в России, чем быть спасенною ими» (Жильяр П. Трагическая судьба Николая II и Царской Семьи / Петергоф, сентябрь 1905 г. — Екатеринбург, май 1918 г. М., 1992. С. 148).

179

Дуцман Владимир Алексеевич (1895—1971), латыш, член РСДРП с 1913 г., комиссар, член Тобольского совета народных депутатов. «В фондах Тобольского музея хранится его автобиография, где он пишет: „Я был назначен от Запсибсовета комиссаром по охране б. Царя и прибыл в Тобольск 26 февраля [1918], а вскоре вслед за мной туда прибыл из Омска отряд красногвардейцев под командой Демьянова“. Вместе с ним начинается большевистская страница тобольского заточения Царской Семьи, главным содержанием которой стала подготовка к ее убийству» (Платонов О. А. История цареубийства. М., 2001. С. 230).

180

Заславский Семен Савельевич (1890—1953), в 1904 г. вступил в РСДРП. Большевик, участвовал в революционно-подрывной работе партии. Трижды подвергался тюремному заключению и ссылке в Сибирь и отбывал срок в царских тюрьмах. После февральской революции – на Урале. Участник II съезда Советов и штурма Зимнего дворца. По поручению Уральского областного исполкома в начале апреля 1918 г. с группой товарищей был направлен в Тобольск для установления там советской власти и взятия под контроль охраны Царской Семьи. Вскоре избран членом исполкома местного совдепа. Когда отряд красногвардейцев численностью в 150 человек под командой Хохрякова и Заславского прибыл в Тобольск, который в тот момент находился во власти комиссара из Омска Демьянова, между последним и Заславским произошли крупные недоразумения. Начались переговоры по прямому проводу Демьянова с Омском и Заславского с Екатеринбургом по вопросу о судьбе царственных узников. Причина этого заключалась в том, что одной из целей прибытия отряда была организация убийства Царской Семьи. Заславский требовал перевести узников в тюрьму, и только нежелание солдат охраны нести службу в условиях тюрьмы позволило отклонить это предложение. «Подготовка убийства Царя уральскими боевиками, руководимыми из Москвы, осуществляется в несколько этапов. Ключевую роль в ней играли боевики 1905—1907 годов. Боевики были «вооружены» предписанием Уральского облисполкома: не допустить побега или освобождения Николая II и, если понадобится, – расстрелять его на месте. Это положение легло в основу их дальнейших действий. В связи с этим особо ценно признание председателя Уральского облисполкома А. Белобородова: «…мы считали, что, пожалуй, нет даже надобности доставлять Николая в Екатеринбург, что, если предоставятся благоприятные условия… он должен быть расстрелян…» (Платонов О. А. История цареубийства. М., 2001. С. 230—231). Только охрана под командой полковника Кобылинского, состоящая в основном из георгиевских кавалеров, и максимально предупредительные меры чрезвычайного комиссара ВЦИК и Совнаркома В. В. Яковлева (Мячина) позволили сорвать зловещий план. Позже участвовал в боях с чехословаками и на Дальнем Востоке в рядах народно-революционной армии. По состоянию здоровья в 1924 г. был вынужден оставить военную службу и перешел на хозяйственную работу. Уволен на пенсию в 1948 г. Умер в Москве.

181

Яковлев Василий Васильевич («Антон», Стоянович; настоящие фамилия, имя, отчество – Мячин Константин Алексеевич; 1886—1938), профессиональный революционер, уральский боевик-террорист. В 1908 г. ездил в Швейцарию. В 1909 г., после очередного грабежа, скрывается на Капри (Италия) у Горького. С февральской революцией вернулся в Россию. Участвовал в октябрьском перевороте. Один из организаторов Всероссийского ЧК. В начале 1918 г. – один из руководителей акции по разгону Учредительного собрания. По личному поручению Я. М. Свердлова прибыл в Тобольск 22 апреля 1918 г. в качестве чрезвычайного комиссара с отрядом охраны. При себе имел мандат за подписями председателя Совнаркома Ленина и Свердлова с предписанием вывезти Царскую Семью из этого города на Урал (а также личное письмо Свердлова для Уральского облисполкома о его миссии). 26 апреля увез Их Величества и Великую Княжну Марию Николаевну по направлению к Тюмени. Встретив противодействие некоторых красногвардейских отрядов, предпринял попытку в обход Уралсовета доставить узников в европейскую часть России, но был задержан в Омске. Ввиду его обвинения Уральским облисполкомом в контрреволюционной попытке увезти Николая II без санкции Екатеринбурга комиссар отказался от дальнейшей эвакуации царских детей из Тобольска на Урал и уехал в Уфу, а затем для доклада Я. М. Свердлову в Москву. Завершение перевозки семьи Романовых в Екатеринбург было поручено матросу П. Д. Хохрякову. По указанию Я. М. Свердлова поезд с Царской Семьей был возвращен в Екатеринбург, где 30 апреля царственные узники были сданы в руки местного совдепа. В Москве назначается командиром Урало-Оренбургского фронта, а затем командируется в Уфу на формирование 2-й армии. Здесь переходит на сторону Комитета Учредительного собрания (КомУча). С приходом к власти адмирала А. В. Колчака подвергается аресту. Направлен в Омск, передан чешской контрразведке. Однако благополучно скрывается в Харбине под новой фамилией Стоянович. Там вновь принимает участие в революционных выступлениях. В марте 1928 г. обращается с «покаянным письмом» к Сталину. Ему позволяют вернуться на Родину. По возвращении в Москву его арестовывают, производится следствие и выносится приговор – расстрел, который был заменен десятилетним заключением. За примерный труд (с 1929 г.) на Соловках и Беломоро-Балтийском канале в августе 1933 г. досрочно освобождается со снятием судимости и восстановлением в гражданских правах. Зачислен снова в органы НКВД, где занимает руководящие должности по линии тюрем и лагерей. Сначала он становится начальником Осиновской группы 2-го отделения Сиблага ОГПУ, с 1936 г. получает назначение в Томск на должность начальника Томского распредпункта НКВД, а затем начальника Анжерской КМР. В 1938 г. расстрелян. Автор воспоминаний: Яковлев В. (Мячин К.). Последний рейс Романовых // Урал. 1988. №8.

182

Авдеев Александр Дмитриевич (1887—1947), по профессии слесарь, работал на екатеринбургской фабрике братьев Злоказовых. В 1912 г. примкнул к большевикам и стал участником их подрывной деятельности. Несколько раз арестовывался и сидел в Крестах. После октябрьского переворота лично отвез хозяина фабрики в тюрьму и занял его место. Возможность безнаказанного присвоения чужого имущества и доступ к неограниченной власти были главными причинами, приведшими его к большевикам. С 1917 г. – член Уральского областного совета. Участвовал в перевозе первой группы Царской Семьи из Тобольска в Екатеринбург, первый комендант Ипатьевского дома. Отличался грубостью и невежеством. Следователь Соколов писал о нем: «Авдеев – самый яркий представитель отбросов рабочей среды: типичный митинговый крикун, крайне бестолковый, глубоко невежественный, пьяница и вор» (Соколов Н. А. Убийство Царской Семьи. М., 1998. С. 158). Камердинер Николая II Т. И. Чемодуров вспоминал: «Александр Дмитриевич Авдеев, человек лет 35—40, блондин с маленькими усами и бритой бородой; одет был в рубаху защитного цвета, шаровары, высокие сапоги и носил при себе казацкую шашку; почти постоянно он был пьян или навеселе; не могу сказать, чтобы он лично оскорблял или стеснял Государя и членов его Семьи, но в то же время и не шел навстречу, в смысле удовлетворения тех или иных нужд домашнего обихода» (Росс Н. Гибель Царской Семьи. Ф/М., 1987. С. 62). Подобранная им охрана из рабочих Злоказовской фабрики начала разворовывать имущество Августейших узников. Руководство области признало его непригодным в исполнении своих обязанностей, особенно в связи с намечавшимся тайным уничтожением Царской Семьи, после чего 4 июля 1918 г. он был смещен с должности и отправлен на фронт. Участник Гражданской войны. Позже комиссар 10-й стрелковой дивизии, действовавшей на Урале, в Поволжье и на Северо-Западе. В 1920 г. был вызван в Москву и направлен в Киргизскую АССР военным комиссаром. Позже нарком труда, председатель республиканской контрольной комиссии РКП (б), член президиума ЦИК Казахстана. В связи с туберкулезом отошел от дел, получил персональную пенсию. Автор воспоминаний: Николай Романов в Тобольске и Екатеринбурге. Из воспоминаний коменданта. Красная новь. 1928. №5; С секретным поручением в Тобольск. Пролетарская революция. 1930. №9.

183

Галкин Сергей Терентьевич (1890 – после 1961), родился в д. Галкино Вятской губернии. Вступил в партию большевиков в марте 1917 г. С 1918 г. – комиссар почт и телеграфов Уфимской губернии. Был назначен телеграфистом и секретарем комиссара Яковлева, и вся связь с Москвой и Екатеринбургом осуществлялась через него. В апреле 1918 г. был включен в отряд Яковлева, обеспечивавший перевозку Царской Семьи из Тобольска в Екатеринбург. Позже политкомиссар 2-й армии, председатель Уфимской губчека, председатель губпрофсовета. После ухода с работы получил персональную пенсию. Автор воспоминаний: Как перевозили Николая II из Тобольска в Екатеринбург. Март 1957. С. 1—10. Рукопись остается не опубликованной до сих пор и находится в личном архиве М. К. Касвинова – автора книги «Двадцать три ступени вниз».

184

Матвеев Петр Матвеевич, во время февральской революции – подпрапорщик 2-го гвардейского стрелкового полка. Выбран членом гарнизонного комитета в Царском Селе. В числе других был включен фельдфебелем роты в Отряд особого назначения полковника Е. С. Кобылинского по охране Царской Семьи и перевозу ее в Тобольск. Поддерживал большевиков. Заместитель председателя, затем председатель отрядного комитета. Советской властью произведен в прапорщики. В начале 1918 г. ездил в Петроград и Москву для решения вопросов о Романовых. Участвовал в сопровождении Царской Семьи из Тобольска в Екатеринбург с комиссаром Яковлевым. Служил затем в Красной армии. Автор воспоминаний: Царское Село – Тобольск – Екатеринбург. Записки и воспоминания о Тобольском заключении Царской Семьи // Уральский рабочий. 16 сентября, 1990 (ЦДООСО. Ф. 41. Оп. 1. Д. 149).

185

Свердлов Яков Михайлович (настоящие фамилия, имя, отчество – Розенфельд Янкель Мовшевич; 1885—1919), член РСДРП с 1901 г. Один из главных организаторов убийства Царской Семьи в Екатеринбурге и уничтожения Великих Князей в Алапаевске. Согласуя действия с Лениным, руководил «делом Романовых», их перевозкой из Тобольска в Екатеринбург и последующим физическим уничтожением семьи.