Игроментариум

«Виктор! 

Я ухожу от тебя. 

Так больше продолжаться не может. 

Сразу скажу, чтобы ты знал – дело не в твоём дурацком интервью. В нём, конечно, тоже – оно стало последней каплей и во всей красе показало, с кем я живу… Но не только в нём.

Дело в том, что я устала воевать с твоими вечными страхами и желанием всем понравиться. Ты всего боишься, ты не можешь за себя постоять, ты ни к чему не стремишься и живёшь совершенно бесцельной жизнью. Ты винишь в своих неудачах всех вокруг, кроме самого себя.

И это, наверное, никогда не изменится.

Мне немного стыдно, что я сдаюсь и бросаю тебя, но… У меня больше нет сил.

Я так долго пыталась тебе помочь! 

Все эти годы я думала, что должна поддерживать тебя во что бы то ни стало, что должна быть для тебя хорошей женой, верной подругой. Но в ответ на все мои старания ты выставил идиотами всех наших знакомых и меня саму. Теперь мне безумно стыдно, что когда-то я расхваливала тебя перед друзьями, защищала тебя, оберегала от нападок. 

Я унижена и растоптана, я чувствую себя полной дурой. 

Я ухожу, и больше ты меня не увидишь. Я ушла насовсем, и мне жаль, что я не сделала этого раньше.

Прости, Витя. Может быть, мы когда-нибудь станем друзьями. Но и в этом я совсем не уверена.

За меня не беспокойся, поживу пока у мамы.

Желаю удачи, Тамара.

P.S. Не забывай питаться. Я наварила тебе гречки на первое время. Кастрюля на столе.

P.P.S. Стаса уволили с работы. Кто-то из руководства посмотрел твоё интервью и сказал, что в их компании нет места лесным извращенцам».

– Да насрать мне на твоего Стаса! – прорычал Виктор, размазывая слёзы по щекам.

***

Нельзя сказать, что он достойно принял первый удар судьбы.

Всю ночь он плакал, проклинал Алису и друзей Тамары, а под утро – даже и саму Тамару. Еле пережив следующий рабочий день, помятый и опухший Виктор купил на остановке букетик цветов и поехал на окраину города, туда, где жила тёща. Стыдливо озираясь, он поскрёбся в ржавый домофон, дождался гудков, но трубку никто не снял. Виктор раздумывал, как проникнуть в подъезд, когда ему пришло смс от Тамары:

«Уходи. Это бесполезно».

Она увидела его в окно! Она ждала его!

Виктор сразу же написал ответ:

«Я никуда не уйду. Не могу без тебя».

Потом он долго сидел на лавочке под тёщиными окнами, надеясь, что Тамара в этот момент смотрит на него и жалеет. Он ждал, что она вот-вот растает и выйдет, чтобы хотя бы поговорить. Через пару часов от неё пришло ещё одно смс:

«Меня нет дома, я у друзей. Мама мне пишет, что ты сидишь во дворе и караулишь. Перестань её пугать. Хватит быть дураком».

Когда уже совсем стемнело, к дому подъехала машина породистого эльфа. Эльф выбежал первым и открыл дверь перед Тамарой, после чего они бодро зашагали к дому. Оскорблённый и пристыженный Виктор в этот момент прятался в заросшей клумбе за лавочкой и был рад, что успел туда залезть, пока его не заметили. Он не умел открыто конфликтовать и боялся выставил себя слабаком перед теперь уже бывшей женой.

Машина уехала, и Тамара прислала ему ещё одно смс:

«Когда я увидела тебя сидящим в кустах, то решила не выдавать, чтобы Стас тебя не побил. Иди домой». 

Оказалось, что Стас, которого уволили, – это породистый эльф. Сглатывая слёзы обиды, Виктор на секунду порадовался вражеской неудаче.

Больше он к тёщиному дому не возвращался.

***

Ещё через четыре дня Виктора вызвали в директорскую, где завуч Лидия Михайловна сообщила ему неприятную новость.

Отец Пашки-программиста перевёл своего ребёнка в какой-то новомодный лицей и попутно свернул все свои спонсорские проекты, связанные со школой. Пришлось закрыть театральный кружок, мастерскую и, разумеется, класс информатики. Старые компьютеры в нём всё ещё оставались, но вот для Виктора Сергеевича места уже не было.

– Вы должны нас понять, – убеждала его Лидия Михайловна, – отец Павла очень рассержен. Он считает, что вы дурно влияете на его ребёнка. Может быть, если вас здесь не будет, он передумает, вернёт к нам Пашу и… И…

– И деньги, – мрачно подытожил Виктор.

– Ну а чего сразу деньги? – холодно уставилась на него завуч. – Дело не только в них. Наша профессия вещь тоже непростая… Не для всех… Кстати, как ни странно, нам всем очень понравилось ваше интервью. Вы всё правильно сказали.

– Угу, разумеется.

– Искренне желаем вам удачи на новом месте.

Виктор собирал свои вещи и думал, что хуже стать уже не может, когда в кабинет информатики зашёл Пашка, виновник увольнения.

– Виктор Сергеевич! Вы слышали? Меня переводят в другую школу. И все говорят, что вас уволили. Вас что правда уволили?

– Да, Паша. Меня отстранили от занятий.

– И как теперь? Как мы будем доделывать игру? Мы же всё равно доведём дело до конца?

– Павел, ты знаешь… – Виктор потёр лоб. – Я… Я, наверное, не смогу.

– Но вы же пообещали, что будете помогать!

– Да, но я тогда не знал, что меня уволят. Да и ты здесь больше не учишься.

– Но можно же что-то придумать? – Паша заходил по кабинету. – Давайте где-нибудь в другом месте встречаться. У меня дома не получится, родители. Может быть, у вас?

Виктор во всех красках представил, какие слухи поползут среди соседей, когда к нему в гости станет регулярно заходить девятиклассник.

– Нет, Паша. Так тоже не получится.

– Ну так придумайте что-нибудь! Что мне теперь делать? Эта игра – дело всей моей жизни!

Губы Виктора скривились в ухмылке.

Ему нестерпимо захотелось посоветовать Паше, чтобы тот спросил, что делать, у своего папы. И чтобы заодно поблагодарил его за то, что тот испортил жизнь несчастному школьному учителю с зарплатой дворника.

Виктор подумал, что не лишним было бы сказать, что богатенькому мальчику, чьё обучение в лицее обойдётся дороже, чем апгрейд всего класса информатики, не стоит волноваться о судьбе своей глупой видеоигры.

Он даже почувствовал, что вот-вот сорвётся и просто наорёт на Пашку, чтобы выплеснуть всё, что накопилось в душе за последние дни.

Однако инстинкты педагога всё же взяли верх, и, отбросив эмоции, Виктор Сергеевич только хмыкнул:

– Да брось, Пашка! Всё будет хорошо.

– Не будет! – на глазах у Паши выступили слёзы. – Ничего не будет! Всегда так говорят, что будет хорошо, но никогда не становится! Само – никогда! Вы должны всё исправить!

– Почему это я должен? – скривился Виктор. Его терпения уже едва хватало, чтобы выносить хамские претензии школьника. Тот не сбавлял свой напор:

– Потому что всё случилось из-за вас! Всё из-за вашего дурацкого интервью! Это ваша вина! Зачем вы его дали?

– Потому что я не знал, что так получится!

– Всё вы знали!

Виктор широко открыл рот, чтобы ответить, но замер на вдохе. Сказать было нечего.

Он ведь и правда знал, что так будет!

Он знал! С самого начала знал!

Понял в тот момент, когда взял трубку!

Ему было ясно, что будет подвох, он чувствовал, что есть подстава – и всё равно шагнул в ловушку.

Вот же блин!

Дурак, дурак, какой же он был дурак!

Сделав грустное лицо, Виктор Сергеевич растерянно развёл руками:

– Да откуда же я мог знать?

Пашка прищурился и, глядя прямо в глаза, сказал:

– Значит, вы такой же тупой, как и все остальные. Зря вы ругали других учителей за их тупость. Сами не лучше.

Павел развернулся и ушёл. В следующие дни Виктор Сергеевич часто вспоминал, как треснул дверной косяк, когда его бывший ученик захлопнул за собой дверь.

Хотелось бы ему иметь такой характер.

 ***

У телеканала «Семейный досуг» была очень небольшая аудитория. Можно даже сказать, что его почти никто не смотрел. Однако интервью Виктора всё же получило широкую огласку – кто-то залил запись в сеть и она стала вирусной.

О безумном сюжете писали на игровых порталах, его обсуждали блогеры и стримеры – и очень скоро Виктор превратился в героя мемов и символ безнадёжной отсталости. Крайне популярным стал стоп-кадр, на котором он с идиотским выражением лица чешет в затылке. Сетевые остряки придумали к этой картинке десятки подписей, разнеся её по сотне ресурсов.

«Когда внезапно понял, что дружишь с лесными извращенцами»;

«Когда миллионы людей вокруг тебя ущербны»;

«Когда ты всегда по колено в крови и кишках».

Эта картинка преследовала Виктора повсюду.

Последней каплей для него – после её падения он перестал сёрфить в интернете – стал ютюбный ролик, заново запустивший моду на автотюнсы. В этом шедевре народного искусства грубо анимированный Виктор пел электронным голосом про ролевые игры и детей. Видео бешено набирало просмотры, тем самым окончательно добивая надежду на возвращение к нормальной жизни.

От затяжного запоя Виктора спасало только тяжёлое финансовое положение. Выходное пособие быстро иссякло, а новую работу с его сетевой историей найти было невозможно. Виктору пришлось быстро скатиться на профессиональное учительское дно – он стал писать рефераты для нерадивых студентов. Заказов было много, но заработка едва хватало на доширак и колу. Деньги на съём квартиры пришлось занимать у мамы.

***

Нельзя сказать, что Виктор не пытался исправить ситуацию.

Он пытался.

Целыми днями он названивал Алисе в надежде пробудить в ней остатки совести и заставить её выступить с опровержением. Он выслушал почти тысячу гудков, но трубку никто не брал. Виктор набирал все номера «Семейного досуга», какие смог найти в интернете, и даже смог достучаться до какой-то продюсерши. Она перевела его на ассистента, а тот, в свою очередь, скинул его на монтажёра. На жалобы Виктора молодой человек по имени Егор сказал следующее:

– Чувак, я тебя прекрасно понимаю! Конечно, этот сюжет – бред собачий. Просто треш. Нереальный тупняк.

– А можно об этом как-то сообщить? – с надеждой поинтересовался Виктор. – Чтобы все узнали? Опровержение выпустить…

– Нет, конечно, братан! Ты чего, с дуба рухнул?

– Но ты же сам согласен, что сюжет фейковый!

– Да, но я же не решаю! Чего ты от меня-то хочешь? Мне платят, я монтирую, такая работа. А что там правда, что не правда – это не ко мне.

– Совесть не мучает?

– С чего она должна меня мучить? Если не я, то это делал бы кто-то другой.

– Деньги не пахнут, да?

– Да какие деньги? У меня куча кредитов и бич-пакет на завтрак, обед и ужин. И ты думаешь, ты один такой обиженный? Знал бы ты, какое дерьмо мне тут иногда приходится собирать! Редакторы уже даже съёмки ленятся проводить – чтобы заклеить сюжет, приходится воровать видосы с «Ютюба»! Прикинь, какой треш! Это полная жесть! И мне тут весь день тыкают – это сюда, это туда, поставь громкий звук, поменяй музыку, сделай веселее, сделай страшнее…

Виктор даже слегка проникся сочувствием к этому галерному рабу телеэфира, который точно так же, как и он сам, сидел на дошираке, но при этом ещё был вынужден терпеть приказы недожурналистов вроде Алисы.

– Ладно, я понимаю… – вяло протянул Виктор. – А мне-то что делать?

– Просто подожди немного, – посоветовал монтажёр, – и про тебя все забудут. Так всегда бывает.

***

Шли недели, но никто не забывал. Мемы множились, работу не давали, жизнь встала на паузу.

Когда-то Виктора от тяжких размышлений спасали игры. Но теперь не помогали и они. Стоило ему размазать по асфальту пешехода во время очередного безумного заезда по Лос-Сантосу, как на ум приходили «кровь и кишки». Фашисты из альтернативного будущего теперь казались ему настолько беззащитным пушечным мясом и гибли под его пулями в таких ужасающих количествах, что было совершенно невозможно всерьёз считать себя польским героем-ополченцем.

Отстреливая альтернативных немцев, Виктор изо всех сил уговаривал себя, что очищает мир от коричневой угрозы, но когда на экране появилась полуголая фройляйн в полувоенном садо-мазо костюме, он вспомнил про «лесных извращенцев» и совершил рейдж-квит, выдернув кабель питания из сети.

– Полная жопа… – пожаловался он своему давно небритому отражению в потемневшем мониторе.

***

Одним пасмурным вечером, когда Виктор сидел на подоконнике и прикидывал, разобьётся ли он, спрыгнув с третьего этажа, ему позвонили с незнакомого номера.

– Здравствуйте! – произнёс суровый женский голос. – Вы Виктор Сергеевич Глумов?

– Да, Глумов. Что вы хотели? – Виктор не ожидал от звонка ничего хорошего.

– Вас беспокоят с телеканала «Семейный досуг». Меня зовут Варвара Лапошникова, я ведущая программы «Домашние тайны». Мы хотели бы пригласить вас на съёмки в нашу передачу в качестве…

– Пригласить на съёмки?! Да что вы говорите?! – Виктор аж соскочил с подоконника. – А вы в курсе, что я уже снимался для вашей программы? И знаете, чего мне это стоило?

– Нет, не знаю. А что с вами случилось?

– От меня ушла жена! Меня уволили с работы! Все считают меня придурком!

– Сожалею, так бывает, – без тени сожаления ответила Варвара, – понимаю ваше негодование. Но тут у нас особый случай, вы нам очень нужны.

– Для чего?

– Помните журналистку, которая брала у вас интервью? Алису Мишину?

– Разумеется, что я помню вашу журналистку! Она сломала мне жизнь!

– Сожалею. Но тут такая история… В общем, Алису похитили.

Виктор пару секунд помолчал, раздумывая, что сказать. А потом снизил тон:

– Похитили, серьёзно? Не могу сказать, что расстроен, но это печально, конечно. А кто её похитил?

– Мы не знаем. Она уже два месяца не выходит на связь, никто её не видел, полиция завела уголовное дело. Пока ничего не ясно, но мы считаем, что это как-то связано с её журналистской работой.

– Вообще не удивлён. А что вы от меня хотите?

– Видите ли, у нас в эту пятницу будет программа, посвящённая Алисе и её исчезновению. Такое небольшое ток-шоу, на котором мы обсудим произошедшее, построим версии, выскажем догадки и всё в таком духе. Учитывая, что вы один из последних собеседников Алисы и у вас есть какие-то недовольства по поводу её работы, нам будет очень интересно вас услышать.

– Как вы сказали? «Недовольства»? – Виктор хохотнул. – Я бы назвал это по-другому! Я бы сказал…

– Подождите! – остановила его Варвара. – Придержите свой запал для ток-шоу. Согласитесь участвовать, и у вас появится возможность заявить о своих обидах и претензиях. Расскажете зрителям, чем вы недовольны, и всё прочее.

– Это звучит соблазнительно, но…

– Так вы придёте?

Виктор почесал в затылке.

– Не знаю, надо подумать.

– Обязательно подумайте, но только недолго. Если честно, мне уже сейчас надо знать, придёте вы или нет. У нас уже был заготовлен спикер, но он отвалился, поэтому я обзваниваю запасных. У меня тут целый список, и, пока вы будете думать, я буду обзванивать дальше. Что решаем, Виктор Сергеевич?

– Даже не знаю. В прошлый раз вы там так всё перемонтировали – я одно говорил, а в результате вышло совсем другое. И поймите меня правильно, но я серьёзно опасаюсь, что и на этот раз…

– Уверяю вас, в этот раз так не будет. У нас планируется прямой эфир, поэтому зрители увидят только то, что вы скажете. Так что решаем?

– Точно прямой эфир? – ещё раз уточнил Виктор. – Вы обещаете?

– Самый прямой! – заверила Варвара. – Я обещаю.

– Ладно, хорошо, куда надо подойти? И во сколько?

– Съёмка состоится в эту пятницу. Я пришлю вам смс с подробностями. Ну всё, спасибо вам, будем ждать. До встречи!

Варвара отключилась.

– До свидания, – пробормотал Виктор, хотя его уже никто не слушал.

Несколько мгновений он стоял неподвижно, а потом пустился в пляс.

У него появился реальный шанс всё исправить!

Его танец напоминал одновременно ламбаду и сиртаки. Пол скрипел под его ногами.

Наконец-то он сможет объяснить людям, что произошла чудовищная ошибка!

Прыгая и извиваясь в полумраке своего жилища, Виктор задел боком торшер, и дрогнувшие тени с взметнувшейся пылью придали пляске радости вид мистического ритуала.

Он мог откатить всё назад!

Ещё не зная, что он снова совершает чудовищную ошибку, Виктор оборвал танец и метнулся в ванную – готовиться к прямому эфиру: вертеться перед зеркалом, стричь усы и мыть голову.

Глава 6. Испытательный срок

– Это всё, что я хотела вам сегодня рассказать! – сообщила Алиса висящему перед ней шарообразному дрону.

Облачко мерцающей пыли сгустилось на уровне её груди и сложилось в персональный титр:

Алиса МИШИНА,

ведущая программы

Алиса видела титр «со спины», как в зеркальном отражении, и при каждом своём появлении он заставлял её напрячься – буквы состояли из тихонько шелестящих острых пластин. На их гранях сверкали блики, вызывавшие у неё ассоциации с хирургическими инструментами. Однажды Алиса провела по буквам рукой и так глубоко порезала ладонь, что рана заживала несколько дней. В другой раз, когда она случайно вышла из круга на полу, из её фамилии вывалилась буква «Н» и воткнулась в пол – в каком-то сантиметре от носка её ботинка.

От титра можно было ожидать чего угодно.

Алиса изо всех сил старалась не коситься в его сторону.

– Завтра я снова буду с вами и продолжу рассказ о самых потрясающих мирах вселенной видеоигр! – пообещала она неведомым зрителям. – С вами были «Игроментариум» и я, Алиса Мишина! До встречи! Пока!

Свет погас, и губы Алисы тут же скривились в саркастической усмешке. Она злобно посмотрела в объектив летающей камеры и процедила:

– Вали отсюда.

Камера послушно унеслась вдаль. Декорации свернулись и превратились в комнату отдыха. Алиса опустилась на выросшую у неё за спиной кровать-подиум, упёрлась локтями в колени, обхватила ладонями голову и замерла в таком положении почти на час. В первые дни испытательного срока она сильно выматывалась и, закончив съёмки, спешила забыться сном, но теперь, когда студийная работа стала рутиной, сон к ней не шёл.

Вообще, Алиса была трудолюбивым и даже ответственным человеком. Ей было не впервой работать без выходных, да и спартанские условия её не пугали. Хорошенько потрудившись, она всегда ощущала не опустошение, а приятную усталость.

Но только не теперь, не в этом случае.

Программа, которую она вела, была про игры. Это заставляло её злиться даже больше, чем странные условия труда, невнятные обещания и дикие причуды работодателя. Ей казалось, что невидимые редакторы специально составляли для неё тексты таким образом, чтобы её мутило от зубодробительного слога и вездесущего дурацкого жаргона. Алиса считала себя не самым грамотным и талантливым на свете человеком, но авторы «Игроментариума» были, по её мнению, профессиональными бездарями, сумевшими с помощью долгих тренировок вывести стилистическое уродство собственных текстов на недосягаемую простым людям высоту. Ужаснувшее её поначалу «доброе время суток» оказалось одним из самых невинных извращений языка, из которых состояла большая часть того, что она произносила вслух в течение дня.

Утренний кофе стал единственной отдушиной Алисы в этом затянувшемся кошмаре.

Кофе и овсяные хлопья – с них теперь начинался каждый её день. Проснувшись, Алиса неизменно обнаруживала рядом с кроватью небольшую тумбочку, на которой стояли тарелка с хлопьями и чашка с любимым напитком. На ужин ей подавали спагетти с мясным соусом и чай. Обед не полагался, но к этому Алиса привыкла и в нормальной жизни – обычно на него просто не хватало времени.

После завтрака, на который отводилось около получаса, рядом с тумбочкой вырастала душевая кабинка, а ещё через тридцать минут та же кабинка превращалась в гардеробную – пар и влага испарялись, а стены обрастали зеркальными дверями шкафа, в котором висели костюмы для съёмок.

Это был ещё один раздражающий момент – костюмы для Алисы как будто подбирала толпа извращенцев и садистов, переживающих пубертат.

Сталь, латекс, какие-то сеточки…

Рваные чулочки, крохотные юбочки, игривые галстучки…

Короткие халатики, кожаные ремешки, смешные шапочки…

Однажды её даже заставили надеть бронелифчик. Она была знакома с этим легендарным предметом одежды – видела такие на обложках порно-фэнтези про мускулистых героев в меховых трусах. Выступать перед камерой в лифчике, даже отлитом из серебра с золотой инкрустацией, было для неё совершенно немыслимо, и Алиса не сдержалась, закатила истерику.

– Что угодно! – кричала она. – Замените это на что угодно вменяемое! Я не отказываюсь работать в кадре, я хочу, чтобы мне заменили этот нагрудный пояс верности хотя бы на нормальный человеческий бюстгальтер от купальника!

В итоге её всё-таки заставили встать перед камерой в унизительно звенящем наряде, засчитав протест как штрафной дубль.

Штрафы, которые накладывали за неподчинение, пугали Алису.

Ей позволяли кричать, ругаться, истерить, плакать и обзываться, но не более двух раз за съёмку. Третий случай неповиновения наказывался тем, что здесь называлось «увольнением», а в нормальном мире – «казнью».

Коля Костюшкин, судьбой которого Алису стращали во время тестового задания, был, как оказалось, не единственным «уволенным». В первые дни работы, когда Алиса то и дело срывалась на крик, ей регулярно показывали жуткие ролики с несчастными, завалившими третий дубль. Некоторых из них она знала лично или мельком встречала в коридорах телецентра.

Криминальная репортёрша Маша Пожарская, которая заявила, что не будет рассказывать о посадках многолетних растений в программе «Агроментариум», была буквально погребена в земле – на неё высыпали несколько тонн чернозёма.

Кинокритика Диму Колокольцева, посмевшего взбрыкнуть во время мастер-класса по декору помещений, зашибло нарушившим все законы физики антикварным шкафом.

Какого-то неопрятного бородатого старика, эксперта по англо-саксонской экспансии, не желавшего взять в руку живого тарантула, бросили в чан с белой акулой. Точнее, в этот чан превратилась студия, в которой проходила съёмка программы о животных «Зооментариум».

Насмотревшись ужасов «увольнений», Алиса пришла к выводу, что возможности невидимых кукловодов безграничны, а жалости в них – ни на грош. Она старалась не перегибать палку и позволяла себе расслабиться и хорошенько поорать, только когда ей становилось уже совсем невмоготу. И не больше одного раза за съёмку.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.