Тайна Оболенского Университета

Столица – очень яркий, разношерстный город, но я и не догадывалась, что здесь есть районы наподобие того, в котором мы очутились. Двери обшарпанных домиков украшали этнические атрибуты, рядом соседствовали ларьки со всевозможными диковинными товарами, всюду сновали люди, похожие на героев фильмов ужасов. Где-то слышалось кудахтанье кур, а где-то нечто вроде воя какого-то животного.

– Арина, где мы? – прошептала я, притянув подругу за локоть.

– Тут ошиваются гадалки, ведуньи и прочие темные личности, – тихо ответила Арина. – А еще можно купить кучу разных вещей, которые станут для нас отличными прикидами для Хеллоуина.

– Ты совсем свихнулась? – пропищала я. – Куда ты затащила меня? Я думала, ты везешь меня в магазин карнавальных костюмов. Да еще и возвращаться снова через тот сквер, а уже темно!

– Лер, без паники! В магазине мы бы не нашли ничего оригинального, а теперь вон какой выбор. Нам ничего плохого не сделают. Такие, как мы, сюда тоже захаживают. Например, чтобы погадать или приворожить кого. Кстати, тебе не надо?..

– Приворожить? – удивилась я, чувствуя, как порозовели щеки, и отнюдь не от прохладного воздуха.

– Нет, погадать, – усмехнулась Ринка.

– Спасибо, обойдусь. Не верю во всякую чушь.

– Дело твое. – Подруга пожала плечами и, подхватив под руку, повела в глубь квартала. – А я зайду к гадалке. Ванька что-то не слишком активный.

– Может, стоит дать парню время, а не давить на него? Он ухаживает за тобой, торопить не хочет. А ты… к гадалке…

Около часа мы бродили по торговым рядам, и мне удалось найти странный балахон для Нилова и темно-синее платье в пол, расшитое серебряными нитями, – для себя. Однако Ринка долго не могла отыскать подходящий наряд, пока не наткнулась на короткий этнокостюм в африканском стиле, а главное – неимоверно открытый.

В общем, все как по заказу.

Время было позднее, а дорога дальняя. Я понадеялась, что Аринка выбросила из головы идею о гадании, но ошиблась. Как бы я ни сопротивлялась, она затащила меня в дом некой мадам Барелль.

Мадам Барелль оказалась эффектной женщиной лет пятидесяти, но яркий макияж прибавлял ей возраста. Широкая черная юбка, подпоясанная красочным платком с декоративными монетами в качестве бахромы, шелестела во время ходьбы, что совершенно не смущало хозяйку. Темно-каштановые кудри были собраны в высокий хвост, а обилие разнокалиберных украшений могло ослепить, если бы в ее жилище было чуть больше света.

Гадалка поинтересовалась, кто из нас будет первой, и Арина сразу же отозвалась.

Мадам Барелль кивнула на комнату в дальнем конце коридора, и подруга обреченно поплелась туда. Похоже, Ринка испугалась, но идти на попятную не желала. А я устроилась на табурете в прихожей и взяла телефон, решив написать горе-профессору, что еще в Москве.

Ответ не заставил себя ждать. Все тот же грубый и нахальный Индюк…

Но я все равно улыбнулась. Меня забавляло недовольство Индюка.

Индюк:

«Мне плевать, что ты нерасторопная, как черепаха. Шагай своими коротенькими ножками на поезд в Оболенку».

Я:

«Желаю прекрасного вечера без моей компании».

Индюк:

«Задерживаясь в Москве, ты делаешь хуже только себе. Тебе еще писать план лекций. Не явишься сегодня, завалю твою подружку и хахаля на семинаре. Их не допустят к экзамену, и будут крупные проблемы».

Я:

«Шантажист».

Я:

«Ненавижу».

Индюк:

«Любить меня вовсе не обязательно. Достаточно подготовить к занятиям. До встречи».

Вот теперь я не улыбалась.

Дима поступил как последняя сволочь, шантажируя Аринкой и Юркой. Конечно, он знал, что я не подставлю друзей. Но что такого серьезного бы произошло, уступи он мне хоть раз? Иногда казалось, что он злит меня нарочно, словно дня без этого не может прожить. Мерзавец! Я кляла Смирнова последними словами и не заметила, что Ринка уже вернулась после сеанса гадания.

Подруга была не похожа на себя и витала где-то в облаках.

И непонятно, хорошо это или нет.

– Теперь ты, – раздался голос гадалки.

Мадам Барелль стояла рядом с Ариной и сверлила меня узкими карими глазками.

Первой мыслью было отказаться, но я вдруг поднялась и пошла в комнату. Никогда не верила в мистику, но меня буквально вела невидимая сила, а разум оправдывался, что это не более чем желание понять, что настолько сильно потрясло Ринку.

Комната была маленькой и темной, напоминающей чулан. Столик в центре, три стула вокруг и тумба. В спертом воздухе витал запах благовоний и парафина от нескольких десятков свечей, расставленных повсюду. Ведьминский антураж поддерживался великолепно, однако мой скептицизм одолеть не так просто.

– Садись. – Гадалка указала на стул и устроилась напротив. – На чем тебе погадать? Шар, кофейная гуща, воск, Таро…

– Таро, – неуверенно ответила я.

– Хорошо. – Женщина извлекла из складок юбки колоду карт.

Наверное, трюк был задуман, чтобы удивить меня, но я моментально догадалась, что под платком у Барелль – нашитый карман.

– Сними левой рукой. – Барелль протянула колоду, а я сделала так, как она просила.

Не сводя с меня глаз, гадалка подняла верхнюю карту.

Но стоило женщине взглянуть на изображение, как она спрятала карту в середину колоды. Гадалка словно увидела нечто ужасное, что встревожило даже меня, настроенную скептическим образом.

– Что случилось?

– На Таро гадать не будем, – бросила Барелль. – Тебе нельзя.

– Почему?

– Ты должна держаться подальше от любых символичных изображений, таящих в себе силу, – пробормотала женщина.

– О чем вы? Не понимаю…

– Мы используем шар. Сейчас, подожди. – Мадам Барелль взяла с тумбы хрустальный шар и попросила в него заглянуть.

Я посмотрела на свое перевернутое отражение в хрустале, но больше ничего не увидела. У меня не оставалось сомнений, что я присутствую на умело поставленном спектакле, а гадалка – настоящая шарлатанка.

– Твоя дорога не простая, попутчиком будет смерть, – полушепотом заговорила Барелль. – Вижу зло, оно поблизости и хочет забрать тебя. Прояви бдительность. Ты потеряешь и обретешь. Есть человек, который станет смыслом твоей жизни, но пока ты ничего не осознала. А вот и развилка: на распутье лишь ты сама сможешь принять решение, чью сторону занять – добра или зла. Именно это и станет судьбоносным. Ты принесешь победу тем, кто будет находиться рядом и разделять твои убеждения. А теперь иди!

– Спасибо, сколько я должна? – Невнятная чушь меня не впечатлила, и я потянулась за кошельком, но гадалка остановила жестом.

– Не надо. Единственная плата, какую попрошу: никогда не переступать порог моего дома.

Как-то подозрительно. Разве гадалки отказываются от заработанной награды? Хотя, возможно, это тоже часть спектакля? В любом случае я не придала никакого значения словам мадам Барелль, а зря…

13. Вместе или против друг друга

Всю дорогу до университета мы с Ариной в основном молчали. Сославшись на усталость, подруга задремала в поезде и не захотела делиться тем, что ей нагадала мадам Барелль.

Я, в свою очередь, тоже не горела желанием общаться. Несмотря на скептицизм, гадалке удалось подпортить настроение дурным предсказанием, и пусть я в него не верила, было как-то не по себе.

Вернувшись в университетский городок, я распрощалась с Ринкой, заручившись, что мы встретимся утром и вместе позавтракаем. Когда подруга ушла, я с завистью подумала, что ее ждет мягкая постелька, а меня мученье с Индюком. Наспех приняв душ, переодевшись и захватив кое-что из купленных в городе продуктов, я направилась к псевдопрофессору.

Усталость никуда не делась и после душа, поэтому желания надолго задерживаться у Смирнова не возникало, даже несмотря на мои романтические чувства.

Я подошла к знакомому домику с зеленой крышей и намеревалась постучать, но заметила, что дверь приоткрыта. Недолго думая, я тихо прошмыгнула внутрь. В гостиной был полумрак, комнату тускло освещал торшер. На втором этаже и вовсе царила темнота.

Слабая полоска света виднелась под дверью кабинета майора Смирнова. Поставив пакет с продуктами на пол, я пошла туда, решив отругать псевдопрофессора за то, что он не запирается.

Дима спал, сидя в кресле, устроив голову на раскрытой книге, словно на подушке. Я приблизилась и поняла, что Индюка сморила усталость из-за той самой «Исповеди» Августина, которую я грозилась заставить читать его вслух.

Похоже, философия действует на майора Смирнова как снотворное. Ему даже не помог кофе. Полупустая кружка с остывшим напитком разносила терпкий аромат по кабинету. Дмитрий казался беззащитным, совсем молоденьким и еще более привлекательным. Невозможно было не улыбнуться. Вдоволь налюбовавшись редким моментом созерцания милого Индюка, я решила разбудить его и уже вытянула руку, но мужчина резко ее перехватил.

Еще мгновение – и я оказалась прижатой к столешнице лицом вниз.

– Какого черта подкрадываешься? – выругался Смирнов и отпустил меня так же стремительно, как и схватил.

Я, пошатываясь, отошла и принялась поглаживать запястье. На коже уже появился красный след: завтра он точно превратится в синяк.

А от милого спящего парня не осталось и следа.

– Я не подкрадывалась. Ты уснул, а дверь не закрыл, – недовольно ответила я.

– Ладно, извини, – пробормотал он, потирая шею и чувствуя неловкость из-за нападения. – Очень больно?

– Приятного мало, – насупилась я. – Синяк будет.

– Давай приложу лед. Погоди.

Дима вышел из кабинета, а я опустилась на диван, рассматривая запястье. На самом деле я не особо сердилась, ведь псих накинулся на меня не со зла. Но я решила доиграть до конца и проучить Индюка легкой обидой.

Индюк вернулся через пару минут с пакетиком льда. Опустился на колени и бережно взял мою поврежденную руку. Это было так приятно, что я едва не протянула ему вторую, здоровую. Может, он ее вывихнет, а после снова станет нежным.

Холод обжег запястье, и я чуть дернулась, но Смирнов крепко сжал мою кисть и плотно приложил к ней пакет со льдом.

– Прости, я правда не хотел сделать тебе больно, – полушепотом произнес он, впервые разговаривая без издевки, усмешки или высокомерия.

Казалось, что именно сейчас передо мной настоящий Дмитрий Смирнов – человек, а не сотрудник ФСБ.

– Знаю и не сержусь, – улыбнулась я, совершенно растаяв, желая только одного – быть с ним.

– Ты принесла продукты? – Он отстранился, и захотелось вцепиться в него до боли в пальцах, лишь бы не отпускать.

– Да, в твоем холодильнике хоть шаром покати, а я не ужинала. Думаю, ты не откажешься от домашней еды.

– Я тоже пропустил ужин. Заснул над домашним заданием, – усмехнулся Дима.

– И как тебе Августин? Что-то понял? – Мне не хотелось возвращаться к учебе, но я побаивалась сменить тему и перейти на личное.

– Да, что не стоит воровать яблоки…[26]

– Ага, верно. Классический образец европейской автобиографии. Ладно, я приготовлю поесть и заодно объясню тебе значение трудов Августина для средневековой философии. – Я взяла Смирнова за руку и повела за собой.

Он не сопротивлялся и даже переплел наши пальцы, отчего последние здравые мысли покинули голову. Но в дверях Дима отпустил меня…

– А ты не напишешь мне план, как вчера?

– Напишу, – вздохнула я, – пока ты не готов сам что-то рассказывать. – Я принялась за готовку, попутно просвещая нерадивого ученика о зарождении христианской философии благодаря святому Августину.

Дима что-то конспектировал, а иногда и переспрашивал.

Весь университет давным-давно спал, и только в домике с зеленой крышей разносился аромат запеченной курицы и свежих овощей. Словно два преступника, мы разговаривали вполголоса, будто нас могли услышать.

– Зачем ты хочешь ужинать с моим папой? – как бы невзначай вопросила я.

– А что тебя волнует? – Смирнов изогнул бровь, надевая маску циничного фээсбэшника.

– Ты ведешь расследование, а тут вдруг ужин… Ведь не просто так ты решил провести вечер с профессором Оболенки, который легко тебя раскусит? Надеюсь, ты ни в чем не подозреваешь отца?

– Мы лишь поужинаем, Лер, – холодно и отстраненно сказал Дмитрий, подтверждая мои опасения. – Профессор Ланской пригласил, а я не счел возможным отказать.

Я сделала вид, что поверила Диме, и поухаживала за ним, положив добавки. Индюк ел с таким аппетитом, что невольно вспомнилась реклама, которую часто крутили по телевизору, когда я была маленькой, – «Путь к сердцу мужчины лежит через желудок».

Не знаю, что насчет сердца, но желудок Смирнова я точно завоевала.

А потом суровый фээсбэшник помог мне загрузить посудомойку, а пока я протирала стол, закемарил в кресле. Глупая была затея – заниматься полночи. Вставать надо через несколько часов, а мы оба невыспавшиеся.

– Дим. – Я села на ручку кресла и легонько коснулась плеча мужчины.

Он встрепенулся и сразу же посерьезнел, пытаясь продемонстрировать бодрость духа, что только позабавило.

– Когда ты последний раз нормально спал?

– У меня много дел, – отмахнулся он. – На отдых нет времени.

– Поэтому на твоей щеке красовался книжный отпечаток? – усмехнулась я. – Сколько ты проспал до того момента, как я приехала из Москвы?

– Вот именно. Все из-за чертовой книги! – разъярился Смирнов. – Специально мне подсунула, чтобы я отключился. Не хочешь мне помогать. Ясно как день!

– Конечно. Ты прав. И да, я специально заставила ее читать. И учебный план Оболенки составила я, чтобы тебя мучить. – В один миг волшебство ночи и мифическая дружба канули в Лету.

Как он мог? Зачем? Нарочно же меня изводил!

– Философия усыпляет. Почему я преподаю не физику… – простонал он и спихнул меня локтем с кресла. – Сломаешь еще, а мне чинить.

– С физикой у тебя, видимо, тоже проблемы. Иначе бы понял, что я не сломаю твое кресло, Индюк! – вспылила я.

– В точных науках, Лерочка, я хорош. А разглагольствование – не мое, – вздохнул Смирнов, помогая мне подняться. – Прости. Не представляю, что на меня нашло. Раздражаешь ты меня немного.

– В таком случае поищи себе другого помощника.

Чистосердечное неблагодарное признание Дмитрия безумно меня обидело.

Я из кожи вон лезла ради Димы, а он… Захотелось разрыдаться, как школьнице. Я рванула к двери, но он успел меня перехватить и неожиданно практически вжал в себя, заключая в медвежьи объятья.

– Просто комплимент такой. Ты не в том плане раздражаешь. Я неправильно выразился. И ты мне как человек нравишься. Лер, ты хорошая девчонка, готовишь вкусно, да и мне приятно с тобой время проводить, – бормотал Индюк мне куда-то в волосы, стискивая еще крепче, чтобы я не смогла посмотреть ему в глаза.

– Теперь я уже ничего не понимаю, – сдалась я, обвивая руками его талию и с наслаждением вдыхая терпкий аромат мужского парфюма.

– И не надо. Не злись, в общем. – Он замолчал, что-то обдумывая, и шумно вздохнул. – Но в точных науках я действительно хорош.

– А вот у меня наоборот. Я гуманитарий до мозга костей, – заметила я. – И кстати, может, объяснишь принцип дополнительности Бора?[27]

– Серьезно? – удивился Дима и выпустил меня из объятий.

– Да, вполне. Откровенно говоря, я даже плохо помню, в чем он заключается…

– Принцип дополнительности, Лер, – один из краеугольных именно в квантовой механике, – воодушевленно жестикулируя, начал Смирнов. – Ведь он гласит, что при получении информации о каких-либо физических величинах наблюдатель теряет информацию об иных величинах, так или иначе связанных с первыми. И эти потери неизбежны, Лера, понимаешь? А надо описать квантовомеханические явления с наибольшей полнотой, поэтому, вообрази: нам следует использовать два вроде бы совершенно противоречащих другу друга понятия, которые все же являются взаимодополняющими.

– Ты сейчас рассказывал с таким вдохновением, – улыбнулась я. – Сразу видно, что тебе интересно. Попробуй вести себя таким же образом на лекциях. Да, с философией тяжело, но найди в дисциплине хоть что-то увлекательное.

– По-твоему, это реально?

– Разумеется. Мне никогда не давались точные науки. Но я всегда пыталась разложить любую теорию на более понятные для меня вещи. Вот так и в философии.

– Черт, ты и впрямь умная девушка, – засмеялся Смирнов и потащил меня в гостиную.

Мы устроились на диванчике в компании книг и тетрадок. Прикинув, что стоит рассказать второкурсникам на лекции, я надиктовала Смирнову план и, пока он записывал, откинулась на подушку и прикрыла глаза…

Я очнулась от странного звука, который раздавался где-то поблизости. Спать хотелось безумно, однако удалось продрать глаза.

Я находилась в гостиной майора Смирнова, раскинувшись на хозяине дома, сам же мужчина сладко и негромко похрапывал, прижимая меня сильной лапищей. С трудом сообразив, что задремала, пока подопечный строчил план лекции, я задумалась. Как он умудрился оказаться совсем рядом, тем более что мы даже укрыты пледом?

Следовало его разбудить и успеть добежать до жилого корпуса, пока университетский городок не проснулся, но я дала слабину и снова удобно устроилась на лжепрофессоре. Дима что-то проворчал и, не выпуская меня из объятий, перевернулся на бок.

Теперь он подмял меня своим телом.

– Дим! – Я попыталась его сдвинуть, но бесполезно. – Майор Смирнов…

Он чуть потянулся и что-то промычал, откатившись назад. Потом медленно повел рукой от моей талии вверх, пока я не ударила локтем ему под ребра. Индюк вскрикнул и сразу же вскочил.

– Повезло, что обошлось без заламывания рук, – недовольно буркнула я. – Мы отключились.

– Не один я сплю над философией, – хмыкнул Дмитрий и сел обратно на диван. – Ты уснула, я тебя укрыл и, похоже, отрубился. – Он зевнул и посмотрел на часы. – Еще рано. Можешь принять душ, потом провожу тебя до корпуса.

– Нет, спасибо. Чтобы нас увидели вместе и распустили слухи? – Я не спеша поднялась и потянулась.

– Сейчас слишком рано, чтобы встретить кого-то…

Мне показалось… или он и впрямь хотел меня проводить? Я взглянула на Смирнова, но его лицо оставалось непроницаемым. Наверное, я выдала желаемое за действительное.

– Не лучшая идея. Я дойду одна, да и в Оболенке все свои.

– Даже среди своих могут быть те, кто причинит зло.

– И тем не менее я справлюсь без твоей помощи. – Я направилась в прихожую и стала обуваться, а Смирнов последовал моему примеру. – Ты чего? Не нужно меня провожать!

– Вот упертая, – усмехнулся он и натянул куртку, игнорируя правила приличия и не подавая мне пальто. – Вперед.

Мы покинули дом в полном молчании и за всю дорогу не проронили ни слова.

К жилому корпусу Смирнов шел по главной аллее и, когда мы добрались до фонтана, внезапно потащил под широкую вековую иву.

– Что ты… – возмутилась я, но Дмитрий закрыл мне рот ладонью.

– Тсс! Кто-то есть в учебном корпусе, – прошептал он.

– Кто? – пискнула я.

– Не знаю, но точно видел кого-то в проходе. – Он кивнул в сторону галереи, которая вела к залу риторики.

– Можешь описать, что именно ты видел? – заволновалась я.

– Ну… размытое темное пятно, – проговорил он, не сводя глаз с галереи. – Стой здесь – и ни шагу. Я проверю. – Дима ловко вынул из-под куртки пистолет и прошмыгнул через газон к зданию университета.

Поразительно, я даже не заметила, как он спрятал оружие, пока мы собирались.

Тем временем Смирнов был уже под окнами галереи. Он присел на корточки, на секунду вытянулся во весь рост и заглянул внутрь, после чего в полусогнутом положении начал пятиться, пока не скрылся за углом.

Разыгрался сильный ветер, а полная луна по-пушкински проглядывала сквозь тучи. Я передернула плечами не то от холода, не то от страха и попросила высшие силы, будь то ангелы, боги или судьба, поскорее вернуть Смирнова. Минуты его отсутствия показались мне вечностью, поэтому, едва я услышала его шаги (а их бы я не спутала ни с какими другими) – выскочила ему навстречу.

– Не пойму, что за чертовщина. Я видел его…

– Кто это?

– Ума не приложу. Но он в черном плаще с капюшоном и в белой маске. Может, репетиция Хеллоуина?

– Он скрылся в зале риторики, да так и не вышел? – догадалась я.

– Откуда знаешь? – нахмурился Смирнов и, подхватив под локоть, повел меня к студенческому корпусу.

– Я однажды его видела. Рано утром, в учебном корпусе, причем в таком же костюме: черный плащ, маска. Он зашел в зал риторики и будто испарился.

– Давай-ка подробнее, – строго сказал Дима. Он взял меня за руку и переплел наши пальцы с такой силой, что стало ясно – он жутко зол.

По дороге я сообщила Смирнову о той ночной вылазке. Стало бессмысленным что-либо утаивать, и я призналась, что хотела обыскать аудиторию Радзинского, не веря в несчастный случай и считая, что это убийство. Кроме того, посвятила Диму в свои открытия, связанные с символикой гравюр, и догадки относительно смерти Пети Авилова.

Единственное, о чем умолчала: о предупреждениях отца.

– Почему до сих пор ничего не говорила? – процедил Индюк с такой яростью, что мне захотелось провалиться сквозь землю. Он дернул меня за руку и приподнял мой подбородок, до боли его сжимая.

Зажмуриваться было глупо, и я поежилась от гневного взгляда Смирнова.

– Ты тоже ничего не рассказывал про свое дело…

– Я и не должен, – отрезал он. – Но ты обязана все выложить. Нашла веселое приключение? Что? Вдруг наскучило зажиматься по углам с Ниловым и решила погеройствовать?

– Не смей говорить со мной таким тоном! – вскипела я.

– А как мне еще с тобой говорить? – прошипел Дима, осознав, что наши голоса стали слишком громкими.

– Думаешь, я занимаюсь этим от скуки?..

– Слушай меня внимательно. – Смирнов встряхнул меня, словно пытаясь сбить спесь. – Если надумаешь сунуть нос туда, куда не следует, живо выставлю из универа. Ну а от тебя требуется одно – помогать мне с занятиями. И только попробуй ослушаться. Ясно?

Я отвела взгляд, но Индюк снова меня тряхнул.

– Поняла?

– Да, – выдавила я. Спорить было бесполезно, но я решила все равно сделать кое-что по-своему.

– И чтобы без глупостей.

Дима проводил меня до двери комнаты: спящего вахтера мы не потревожили.

Мы не разговаривали и даже не прощались. Однако я от души хлопнула дверью, посылая к черту предосторожности.

14. Шокирующее открытие, или Теперь все будет сложнее

Все люди разные. Каждый по-своему реагирует на обиды: одни легко забывают и идут дальше, вторые молча переживают, мечтая о скорейшем примирении, третьи прорабатывают коварные планы мести.

Я же относилась к четвертому типу и требовала извинений за причиненный моральный ущерб.

Дмитрий Смирнов не просто был груб, он оскорбил меня, а запрет заниматься расследованием разозлил и пуще раззадорил. Я была уверена, что мне под силу докопаться до правды, нужно только выяснить, что уже известно фээсбэшнику.

Целый день я как на иголках ожидала встречу с Индюком, а его пара, как назло, стояла последней.

В аудиторию я заходила с высоко поднятой головой, намереваясь игнорировать Смирнова, но мужчина бросил на меня беглый взгляд и отвернулся.

Теперь не я, а он играл в обиженного. Что ж, пусть будет так! Но лжепрофессору никуда от меня не деться. С этой мыслью я устроилась за партой и приготовилась слушать до невозможности скучную лекцию, но теперь Смирнов удивил.

Воспользовавшись моим советом, Дима преподносил тему занятия настолько доступным языком, что слушать его было одно удовольствие. Смирнов объяснял все так, как понял сам, приводил примеры из реальной жизни и даже шутил.

Однокурсники слушали преподавателя с интересом, да и я залюбовалась им.

В какой-то момент Смирнов поймал мой взгляд, и я намеревалась одобряюще кивнуть, но он демонстративно отвернулся к окну.

После лекции студенты стали собираться, я последовала их примеру, но меня окликнул научный руководитель:

– Ланская, задержитесь на минуту.

– Что вам нужно, Арсений Витальевич? – спросила я, направившись к нему.

– Ваш диплом, – ответил он. – Где новые наработки?

В этот момент захотелось ударить придурка, но я сдержалась и подождала, пока последний студент выйдет из аудитории.

Оставшись со Смирновым наедине, я швырнула сумку на парту, не обращая внимания на то, с каким грохотом она упала, и нависла над Диминой кафедрой.

– Диплом?! – сердито переспросила я. – Вот как, значит?

– Работа не должна простаивать, – спокойно ответил Индюк.

– Дай подумать, где мой диплом… Может, он существует только в моей голове, ведь у меня нет ни минуты, чтобы его писать! – выпалила я.

– Многие успевают учиться и трудиться, – продолжил Дмитрий, пренебрегая моим запалом. – Ты мне помогаешь, но этот факт не исключает того, что тебе надо заниматься дипломом.