Свалка времени

– И вы хотите узнать, что с ними?

Максима словно укололи в сердце иглой, такая волна боли пронеслась по комнате. Но лицо полковника осталось совершенно невозмутимым.

– Не только, – Фирсов положил на стол фотографию бородатого мужчины в камуфляже. – С последней экспедицией в Зону ушел мой единственный сын. Найди его. Живого или мертвого.

– Как же вы его отпустили? – вырвалось у Максима.

– Он меня не спрашивал. Я узнал обо всем слишком поздно. Да, опасность серьезная. Но и вознаграждение будет самое высокое. Деньги, почести и признание, даже государственные награды. Все, что пожелаешь.

Максим взял со стола штык-нож и сказал:

– Согласен!

– Вот так просто?

– Кому суждено быть повешенным, тот не утонет. Нельзя просто так убить человека и уйти. Это страшнее смерти.

Фирсов спросил уже деловым тоном:

– Когда ты будешь готов?

– Прямо сейчас! Зачем тянуть время?

– Что еще ты хочешь взять с собой?

– Револьвер!

– Что?

– Ну, револьвер, – повторил Максим. – Нужен же мне ствол. И патронов побольше.

Оружие нашли только через час, на складе вневедомственной охраны. Максим сам зарядил новенький, с хранения, наган и нежно, словно лаская, прошелся кончиками пальцев по гладкой вороненой стали.

Фирсов принес армейский десантный ранец и костюм «Горка». Максим переоделся и ловко упаковал свои пожитки.

– Зачем тебе камера? – полковник схватил Максима за плечо. – Лишний вес.

– Лучше остаться дома, чем куда-то идти без фотоаппарата. Надеюсь, вы не против зажигалки и фонаря?

– Нет, – буркнул Фирсов. – Возьми на всякий случай консервов и воды. Ты не хочешь ничего написать жене? Сам понимаешь, ты идешь не в туристический поход. Мы ее, конечно, предупредим. Скажем, что ты привлечен, как специалист к расследованию важного дела.

– Думаю, официальных соболезнований хватит, – поморщился Максим. – Мне такси вызвать? Или лучше на троллейбусе?

– Не паясничай. Я сам тебя отвезу.

Полковник вывел Максима через проходную. Лицо дежурного вытянулось от изумления. Он едва не изгрыз карандаш, но так и не произнес ни слова.

Глава 3. Первое знакомство

Металлические ворота заскрипели, лязгнули и закрылись. Сюда еще доносились людские голоса, веселый гомон ребятишек и шум машин. Но скоро городская суета останется позади, за высоким бетонным забором. В другой вселенной.

Впереди же простиралась неизведанная Зона. Максим оглядел массивные громады цехов и, зачем-то ступая на цыпочках, прокрался в трехэтажное здание у периметра.

Внутри не оказалось ничего интересного: старые столы советских времен, перевернутые стулья, да какие-то бумаги. В углу валялся разбитый арифмометр. Груды старых бумаг на полу покрывал толстый слой пыли.

Максим поднялся на последний этаж, подошел к окну и долго смотрел на прохожих сквозь щели в ржавых стальных листах. «Какое мне дело до всех до вас?» – наконец усмехнулся он, сбежал по лестнице и выскочил на улицу, к заводским железнодорожным путям.

Прямо за стрелкой уткнулся носом в тупик маленький заводской тепловоз. Максим забрался в кабину. Все на удивление цело: приборы и переключатели на месте, потертые тормозные краны поблескивали металлом. На пульте валялась старая ушанка, на моторной переборке удивительно ровно висела репродукция картины «Ленин читает «Правду».

Заверещал сотовый телефон. Максим подскочил, ударился о ручной тормоз, чертыхнулся и достал из кармана трубку:

– Я тут чуть потолок головой не проломил! Нельзя же так!

– Ты еще не передумал? – прохрипел голос Фирсова. Максим, скорее, угадывал его слова.

– Вы сами знаете ответ.

– Тогда удачи! Скоро пропадет связь, и ты останешься один…– в трубке щелкнуло и на экране вспыхнула надпись «нет сети».

«Можно подумать, вокруг меня толпа народа» – злобно подумал Максим, спустился из кабины тепловоза на землю и заглянул в цех. Сюда лучше не соваться: сквозь дыры в крыше просвечивает яркое небо. Того и гляди, на голову свалится балка.

Максим прошел вдоль путей, обогнул два вагона-рефрижератора, и увидел высокое оштукатуренное здание с вывеской «Мясокомбинат».

В Зоне стояла почти полная тишина: только ветер шумел верхушками тополей, да где-то далеко угукала птица. Максим открыл ворота и схватился за стену, чтобы не упасть: ему показалось, будто над самым ухом замычала корова. Отчаянный, полный боли стон еще живого существа продолжался всего несколько секунд. Потом оглушительно щелкнул электрический разряд, и кто-то, наверное, рабочий, хрипло сказал: «Готова. Режьте».

Максим вытер со лба холодный пот и осветил фонариком выложенный белым кафелем барьер. Ни одной живой души.

Раздались возбужденные детские голоса. Через минуту ребячий гомон смолк и тот же рабочий произнес: «А здесь происходит процесс освобождения от жизни! Cмотрите…»

Когда-то в этом месте была бойня: мощными разрядами электрического тока несчастных животных превращали в сырье для элитной говядины и свинины – продукции мясокомбината. Страшное понимание этого стало так же очевидно, как и мертвая тишина, стоявшая в здании на самом деле. Звуки ввинчивались прямо в мозг, Максим слышал их не ушами.

Ему стало жаль несчастных животных. Он попытался оправдаться перед самим собой: «Увы, пока еще человек не научился питаться водой и песочком. Нам приходится следовать древнему правилу – убивая, пожирать, и, пожирая, убивать. Мы ничем не отличаемся от хищников, разве только джунгли у нас каменные».

Словно в ответ на мысли, на Максима обрушилась ужасающая какофония: предсмертное мычание коров, рвущий душу визг свиней, топот и возгласы невидимых людей. Сердце сжалось и провалилось в пятки, спину прошиб ледяной пот.

Максим захлопнул ворота и, что было сил, побежал прочь от этой фабрики смерти. Он мчался, не разбирая дороги, придерживая кобуру с револьвером, и остановился, только когда чуть не свалился в глубокий овраг. На дне, неестественно вывернув шею, лежал труп человека в армейском камуфляже.

Максим спустился вниз и с досады хватил себя кулаком по ноге: похоже, кто-то опередил его. У покойника не было ни оружия, ни рюкзака.

За бойней начиналась разбитая грунтовка. Максим пересек лесопосадку, заросшее желтыми одуванчиками поле и понял: еще чуть-чуть, и он упадет прямо на том месте, где стоит. До этого особенной усталости не чувствовалось: организм подстегивали страх и любопытство. Но сейчас ноги невыносимо гудели, а шершавый комок языка превратился в горький лист полыни.

Проселок закончился у квадратного бетонного здания.

Максим приоткрыл дверь, заглянул внутрь и присвистнул, увидев накрытые темно-синей тканью станки. Казалось, рабочие только что закончили смену и ушли по домам. Навсегда.

«Зачем на мясокомбинате цех металлообработки?» – сквозь невыносимую жажду шевельнулась и тут же угасла единственная здравая мысль. Максим открыл дверь с надписью «Начальник производства»: внутри маленькой каморки стояли кожаный диван, массивный деревянный стол, стулья, сейф и два шкафа.

Посветив фонариком, Максим пожал плечами, вошел в кабинет и без сил рухнул на кожаный диван. Лишь через несколько минут он смог глотнуть воды из бутылки.

Максим вдруг понял, что совершенно не представляет, где находится, и куда идти. Можно было попытаться пойти назад, но всем своим нутром Максим чувствовал, что именно этого делать нельзя, позади его ждет неминуемая гибель… от чего? Попытка напрячь «особые способности», не дала результата: странные внутренние ощущения работали только, когда хотели этого сами, не подчиняясь желаниям и воле человека.

Дневной свет, с трудом пробивавшийся сквозь маленькое окошко под потолком, постепенно угас. Наступил теплый весенний вечер.

Максим обыскал каморку начальника и нашел почти новую подушку и одеяло. Сойдет для ночлега.

Луч фонаря скользнул по входной двери и высветил старый плакат: обрамленный гвардейской лентой орден Славы и полустертые буквы: «сорок л… Побе…» Внизу кто-то приписал: «нас осталось семеро».

«Это что здесь… Все с восемьдесят пятого года осталось?» – удивился Максим. «Начальник здесь спал, что ли? И подушка у него, и одеяло. Неплохо устроился, комфорт мужик любил, наверное».

Ощущение чьего-то присутствия не давало Максиму покоя, он зажег фонарик и, осторожно открыв дверь, вышел в цех. В тишине слышалось негромкое пощелкивание, будто кто-то быстро-быстро стучал зубами.

Максим инстинктивно направил луч фонаря на звук и на секунду высветил похожее на высокого человека белесое существо. Оно треснуло и мгновенно рассыпалось на части.

Совсем рядом снова защелкало. Дрожащими руками Максим достал фотоаппарат, включил вспышку, едва дождался зарядки и с силой вдавил кнопку спуска затвора.

Мгновенный ослепительный свет выхватил из темноты несколько белесых силуэтов, тут же развалившихся с уже знакомым треском. Максим влетел в кабинет, захлопнул за собой дверь и задвинул массивную щеколду. Полная тишина. Даже если за дверью что-то и было, стальная дверь не пропускала ни звука.

Рухнув на диван, Максим просмотрел снимки. Несмотря на то, что камера не сфокусировалась, в расплывчатых призраках за громадами станков угадывались человеческие скелеты: черепа с темными провалами ртов, светлые линии ребер и тянущиеся к объективу костлявые руки. Интересно, что делают скелеты с теми, кто им попадется?

От усталости с трудом слушались даже пальцы ног. Максим вытянулся на диване, выключил фонарь и провалился в тяжелый сон без сновидений.

Глава 4. Бледная бабочка

Часы показывали восемь утра. Максим осторожно отодвинул щеколду и открыл дверь, готовый в любую секунду ее захлопнуть. В комнату ворвался свет, ослепительно яркий после полутьмы кабинета. Снаружи разгоралось весеннее утро, солнечные лучи, освещали брошенные станки и ящики с инструментами. От скелетов не осталось и следа.

Максим вскрыл штык-ножом банку с консервами и пробормотал под нос: «А Фирсов-то не дурак!» Завтрак туриста – рыбные котлеты с перловой кашей, оказались отменными.

Покончив с трапезой, Максим накинул рюкзак на плечи, прошел цех насквозь и зашагал по тропинке через маленькую рощу. И увидел аэродром: плиты взлетно-посадочной полосы, рулежные дорожки заброшенного аэродрома серыми линиями отчетливо прорезали свежую зелень молодой травы

Чуть в стороне, сверкая обшивкой под утренними солнечными лучами, стояли два больших остроносых бомбардировщика. Взгляд Максима скользнул по блестящему фюзеляжу, двигателям над хвостовым оперением и резко скошенным назад крыльям. Машины показались подстреленными птицами, которым больше никогда не суждено оторваться от земли. Странно, что на самолетах не было ни следа коррозии, но спущенные колеса говорили о том, что технику бросили здесь очень давно.

Максим заглянул в башню. Из груды бетонных обломков торчала нога в армейском ботинке. Через застекленные окна в потолке виднелось безоблачное небо.

Сзади засвистел реактивный двигатель. Максим выругался и побежал по рулежной дорожке. Рев нарастал, превратился в оглушающее крещендо, пронесся мимо и растворился в вышине. Но на полосе не было ничего. И никого.

Максим перевел дух, перелез через забор за торцом полосы, пересек небольшой овражек и поднялся на железнодорожную насыпь. С высоты было хорошо видно заброшенную электростанцию: увенчанный колючей проволокой забор, несколько зданий из красного кирпича, градирни, изъеденные ржавчиной трубопроводы, и потрескавшийся асфальт дорожек с проросшей травой.

Первое, самое ближнее к насыпи здание оказалось совершенно пустым, лишь под потолком висела покосившаяся кранбалка. Зато в стене темнела чуть приоткрытая дверь. Максим открыл ее и спустился в подвал.

Удивительно, но здесь не было полного мрака. Какие-то наросты на стенах светились голубоватым светом. Его было вполне достаточно для того, чтобы различать валяющиеся на полу контейнеры.

В нескольких комнатах жуткими тенями высились залитые чем-то блестящим механизмы и баллоны. В ящиках, аккуратно упакованные в промасленную бумагу, лежали гаечные ключи и отвертки. Максим осторожно открыл еще одну дверь в конце коридора, и густой смрад ударил ему в ноздри.

Справа что-то белело. Максим пригляделся и едва не закричал от ужаса: у стены скрючилась высохшая мумия. Кто-то высосал человека, оставив только обтянутый кожей скелет. Рука сама по себе потянулась к револьверу.

Максим кожей почувствовал: в подвале кто-то есть. Он повел фонарем, шагнул и увидел бледно-серое, похожее на бабочку насекомое размером с человека. Отвратительное создание склонилось над вторым телом и едва слышно хлюпало, быстро надуваясь и опадая.

Наверное, надо было спасаться, бежать со всех ног. Но бабочка увидела свет, отпустила жертву и повернулась. Сверкнули сине-зеленые глаза.

Максим быстро прицелился и выстрелил. Пуля глухо ударила в голову чудовища и срикошетила в потолок. Бабочка поднялась и расправила крылья. В свете фонаря они переливались красными, синими и зелеными полосами. Один узор сменял другой, как в калейдоскопе и от этой блестящей круговерти у Максима закружилась голова. Перед глазами поплыли огненные круги.

Максим нажал на спуск еще и еще. Пять пуль с визгом отскочили в стены, не причинив монстру вреда. Бабочка рванулась вперед. Так, где у нее должен быть хоботок, раскрылись щупальца, обнажая черное отверстие. В лицо пахнуло сладковатым запахом тлена.

Максим стоял недвижимо, словно парализованный. И все же он смог вставить ствол револьвера в зияющую дыру и взвести курок. Глухо хлопнул выстрел. Монстр булькнул, завалился назад и упал на спину. Узор на крыльях померк, тонкие «проволочные» ноги поскребли бетонный пол, несколько раз дернулись и застыли.

Туман перед глазами рассеялся. Максим кое-как выбил стреляные гильзы и перезарядил револьвер. Конечно, вряд ли в маленьком подвале хватит места для двух чудовищ, но все же не стоит ходить здесь с пустым барабаном.

Рядом с телом валялся автомат. Максим подобрал его и с досадой махнул рукой: затвор застрял посередине хода. В патроннике блестела перекошенная гильза, ствольную коробку сплющило так, словно по ней проехал грузовик. Неужели это «бабочка» постаралась?

На всякий случай Максим отсоединил магазин и сунул его в рюкзак. Патроны лишними не бывают.

Скрипнула и грохнула о косяк дверь. В проем ворвался порыв ветра. Он пронесся по подвалу, поднимая пыль, и тут же утих, запутавшись среди стеллажей.

Максим поднялся наверх, вышел из котельной и чихнул от яркого света. Присел на кучу битых кирпичей и закрыл руками лицо. И вдруг он услышал едва уловимый шум – что-то вроде низкого «буууу». Звук не раздражал, наоборот, он придавал уверенности, словно кто-то невидимый постоянно твердил: все в порядке, не бойся. Секунда – и снова лишь ветер шелестит листвой, да в молодой весенней траве трещат неугомонные кузнечики.

Но куда идти? Максим встал и побрел наугад, изо всех сил сжав веки. Почувствовал преграду, остановился и открыл глаза. Оказывается, он пришел прямо к проходной. От нее мало что осталось: деревянная сторожка давно развалилась и рухнула, полосатый шлагбаум валялся на земле.

Потрескавшееся шоссе вело через поселок. Наверное, в этих желтых трехэтажных домах жили работники электростанции. Максим обошел две квартиры: внутри только стены, оклеенные зелеными обоями, да кафельная плитка там, где когда-то была кухня. Не хотелось бы оставаться на ночлег в таком неприютном месте.

Дорога спустилась в низину и разделилась надвое: одна ее ветка петляла в поле, другая скрылась среди высоких сосен и зарослей кустов.

В лесу царил сумрак: даже здесь, на шоссе, солнце с трудом пробивалось сквозь густые кроны деревьев. Максим шагал и шагал, не обращая внимания на боль в натруженных ногах. Наконец посветлело, и сквозь ветви показались клочки голубого неба.

Рядом с дорогой, между толстых стволов, показалось что-то темное и высокое. Максим продрался через кустарник и увидел старую колокольню – кирпичная башня доставала почти до самых верхушек сосен. Забросили постройку, видимо, очень давно: из стены торчали ржавые скальные крючья. Наверное, когда-то здесь тренировались альпинисты.

На верхней площадке, держа в руках автомат, лежал человек.

– Эй! Ты что там делаешь? – закричал Максим. – Иди сюда!

Человек зашевелился, автомат выпал из его руки. Ремень зацепился за альпинистский крюк, и оружие повисло высоко над землей.

Мертвец без лица взмахнул руками. Кто-то втащил его в колокольню, чавкнул и недовольно заворчал.

Максим бросился бежать. Он чудом не свернул себе шею о толстые стволы деревьев, сам не зная как, оказался на шоссе и выскочил на опушку.

Несколько бревенчатых домов сгрудились у дороги. Некоторые почти развалились, посреди обломков бревен торчали печные трубы. Но кое-где даже уцелели стекла: яркие сполохи заходящего солнца слепили глаза, словно частые вспышки орудийных выстрелов.

За брошенной деревней высился пологий холм, на его склон, казалось, опустилось бело-розовое облако. Максим несколько минут стоял, силясь понять, что же это такое, пока не сообразил: это цветут яблоневые сады! Наверное, еще долго плоды человеческого труда не сдадутся под натиском диких кустов и сорной травы. А может быть, здесь, в Зоне, и никогда.

Максим присмотрел дом покрепче и вошел внутрь. В просторной комнате валялся перевернутый стол. Коридор кто-то перегородил металлической кроватью. Максим сдвинул ее в сторону и рухнул прямо на ржавую сетку.

Небо понемногу темнело. Через десять минут Максим, кряхтя, заставил себя встать. Едва передвигая ноги, он поднялся на вершину холма и остановился, уже не в силах удивляться. Потом достал из рюкзака фотоаппарат и несколько раз щелкнул затвором. Мимо такого сооружения пройти нельзя.

Между полосатыми мачтами на металлических обручах неподвижно висели провода антенн. Диполи Надененко. Толстые кабели от них тянулись к похожему на серый куб зданию, с трех сторон окруженному лесом. На фасаде сооружения сохранилась вывеска «Радиоцентр».

Максим глянул на ярко-алый шар солнца над сплошной стеной леса и быстро зашагал к поваленному бетонному забору. Обогнул контрольную будку, вошел в радиоцентр и поднялся по лестнице.

Глава 5. Аномалия «Радиоцентр»

Весь третий этаж занимала аппаратная. Вдоль стен просторного зала темнели массивные шкафы передатчика. В зале, отгороженном металлической сеткой, поблескивали медные цилиндры метровой высоты – лампы усилителя высокой частоты. Стрелки вольтметров бессильно лежали на нулевой отметке. Нет питания.

Максим спустился на второй этаж и открыл дверь с табличкой «Начальник радиостанции полковник Федотов». Значит, радиоцентр – военный объект? А как же вещательный передатчик?

В кабинете кто-то побывал: в ящиках письменного стола не осталось и следа документов, книги, вероятно, из шкафа, валялись на полу бесформенной грудой. На полу отпечатались свежие следы ботинок. Максим бросился к лестнице, слетел на первый этаж и увидел свет. Желтая полоска пробивалась в щель через неплотно закрытые створки.

Максим спустился в длинный коридор, в котором почему-то горели лампы, и уткнулся в герметичную, как на подводной лодке, дверь с надписью «Убежище». Ни на что особенно не надеясь, он надавил на кнопку звонка. Со скрежетом провернулся штурвал, и широкоплечий бородач неприветливо спросил:

– Ты кто? Из какой экспедиции? Сколько вас было?

Наверное, в другое время Максим подпрыгнул бы от радости, но сейчас на эмоции у него попросту не осталось сил.

– Здравствуйте, Николай Фирсов! – устало произнес он. – Я по вашу душу.

– Откуда ты меня знаешь?

– Меня послал ваш отец, Александр. Он мне показал фотографию.

Бородач посторонился. Максим вошел в помещение размером с театральный зал, сплошь заставленное двухэтажными лежанками. Где-то рядом ровно урчал дизель.

Максим сбросил рюкзак, рухнул на нары и с наслаждением вытянул ноги:

– Вы не против, если я поваляюсь? С трудом лежу, а сидеть так и вовсе не могу. Оттопал не знаю сколько километров.

Гул дизеля на секунду превратился в рев. Хлопнула дверь и в убежище, пружинисто ступая, вошел жилистый седой мужчина.

– Вот так-так, – сказал он приятным, хорошо поставленным голосом. – Живой человек!

От неожиданности Максим вздрогнул, шарахнулся в сторону и едва не свалился на пол:

– Вы… Меня чуть инфаркт не хватил!

Незнакомец ощупал Максима взглядом умных серых глаз и открыл банку консервов:

– Перекуси, наверное, целый день голодный. Будем знакомы: я – доцент Петровский, научный руководитель экспедиции.

– А хорошо вы устроились, – Максим кое-как сел и подцепил вилкой рыбину. – Жаль, я вешки с собой не захватил. Ну, чтобы дорогу назад найти.

– Вешки? – переспросил Петровский. – Чего у нас только не было! Даже радиомаяки. Не помогло. Из девяти человек осталось всего двое.

– Значит, я нашел не всех.

Максим вкратце рассказал о своих приключениях в Зоне.

– Бабочка, говоришь? – Фирсов хлопнул себя кулаком по колену. – Надо же! Я же строго-настрого приказал держаться всем вместе! Часовых выставил! А утром встали – двоих нет! Зачем они пошли в подвал?

– Не знаю… А здесь работает генератор, – Максим попытался сменить неприятную тему.

– И даже канализация.

– Мне совсем не хочется думать, куда стекает ее содержимое.

Доцент ухмыльнулся:

– Мне, если честно, тоже. Жаль, со спутников ничего не видно: просто заброшенный мясокомбинат. Так что карты у нас нет.

– Не пробовали беспилотники?

– Не считай нас идиотами, – Николай Фирсов набычился. – Дроны просто исчезают. Пропадает сигнал. Кто-то предложил лететь на вертолете, но сам понимаешь, желающих не нашлось.

– Ладно, – сказал Максим. – Хватит веселиться. Нам надо попробовать выйти к периметру. Идем завтра с утра.

Николай Фирсов злобно сверкнул глазами:

– Раскомандовался! Это же свертка! Свертка пространства и времени! Отсюда нет выхода, дурья твоя башка! Мы постоянно возвращаемся обратно, куда бы ни шли! Может, проще дождаться спасательной команды? Здесь полно запасов!

– Тогда счастливо оставаться, – Максим положил на пол пустую банку и зевнул, – Я пойду один. Вы – как хотите.

Он закрыл глаза, но спал, казалось, всего миг.

Кто-то коснулся руки. Максим протер глаза и в тусклом свете дежурных ламп увидел Петровского.

– Мы идем или нет? – нетерпеливо спросил тот.

– Вы уже передумали ждать спасателей?

– Вряд ли они сюда дойдут. Я же не Коля, – Петровский постучал себя по лбу. – Как начальнику охраны, ему простительно тупить.

Максим потянулся и сел на нары. Ноги невыносимо ломило.

– Я есть хочу, – простонал он и пробил штык-ножом банку консервов.

– Хорошо. Пойду Коляна разбужу.

Петровский потряс за плечо Николая Фирсова. Тот открыл глаза и подскочил, словно рядом с ним прозвенел колокол громкого боя.

– Дружище, тебе здесь, в Зоне, не страшно? – Николай потянулся и сел.

– Да ужас как, – пробормотал Максим с набитым ртом. – Но что я могу поделать? Не сидеть же просто так.

– Почему бы нет? – откликнулся Николай и нажал на ручку двери с надписью «Продовольственный склад».

– Скучно, наверное! – ухмыльнулся Петровский.

Максим покрутил пальцем у виска:

– По-моему, мы зря теряем время. Ну, я на разведку.

Он медленно, озираясь по сторонам, поднялся наверх, осторожно выглянул наружу и поежился от холода. Только-только занялась заря, и все небо тускло светилось розово-красным светом. Все небо?!

– Эй! Сюда! – закричал Максим. – Глядите!

Петровский и Фирсов не заставили себя ждать.

– Ничего себе рефракция, – кивнул доцент. – Мы готовы. Идем?

Максим кивнул и двинулся вперед. Сначала он попытался обойти холм, но асфальтовая лента шоссе привела его обратно к радиоцентру. Серое здание издевательски маячило сквозь утреннюю дымку.

Максим посмотрел наверх: почти на вершине темнел отвесный обрыв. Но раньше его здесь не было!

– Заметил? – издевательски сказал Николай. – Мы что, похожи на идиотов, да?

Максим повел группу через лес. Казалось, здесь все вымерло: Максим не слышал даже обычных для леса криков птиц. Тишина, если не считать шуршания ветра в кронах, да тяжелого дыхания спутников.

Шли долго. Казалось, бесконечная череда толстых, заросших зеленым мхом стволов никогда не кончится, но, наконец сквозь деревья показалось что-то мрачное, темное. Понемногу оно превратилось в огороженное металлической сеткой сооружение похожее на бетонный куб с плоской крышей.

– Трансформаторная подстанция, – буркнул Петровский. – Мы пришли обратно.

Максим почти побежал и обогнул забор. Выложенная плиткой дорожка тянулась к ненавистному зданию радиоцентра.

– Сдаюсь. Идем на базу, – Максим театрально поднял руки.

– Теперь ты понял, почему мы сидим на месте? Мы перепробовали все, Фома неверующий! – Николай хлопнул Максима по плечу так, что тот едва не упал. – Мою ношу дотащить не желаешь?