– Тогда чего ты пытаешься меня исправить? Я прекрасно знаю, что ты права, но никогда этого не признаю, потому как мущщщина. Ты мне хоть раз чего-нибудь доказала?

– Да нет.

– Так и не пытайся.

И все. Моим делом было давать ей указания, а вот выполнять их или нет, она решала сама. Меня это вполне устраивало. Не буду же я соваться в бабские дела. Кстати, ее подруг тоже немного удивляло, что из этого шалопая получился вполне приличный муж.

Так и прожили 34 года в мире и согласии. Правда, был один эпизод, когда мы в кровь разругались и не разговаривали друг с другом целых семь минут. Она сдалась первой, а я был готов играть в молчанку еще минут десять. Все-таки у мужиков твердость духа выше.

Профессионалы. Рабочие

Иваныч

По-настоящему я понюхал производство, когда перешел с Опытного завода в цех синтеза аммиака. Получилось так, что я перепрыгнул три ступени в производственной иерархии, поэтому пришлось поднапрячься, чтобы хоть как-то сравняться с операторами и машинистами цеха. Одно хорошо, что персонал был очень квалифицированный, и у меня не было особой необходимости вмешиваться в процесс. Поэтому я больше спрашивал, чем отвечал. До сих пор не стесняюсь спросить что-либо у рабочих, а тогда тем более. Процесс синтеза аммиака требовал большого уважения к себе. Давление 320 атмосфер15, водород, температура в реакторе – полтысячи градусов. Полистал литературу по процессу, лез во все дыры и через пару месяцев, я думаю, что сравнялся по знаниям со старшими операторами, а в чем-то начал их и превосходить. Все-таки технолог цеха.

В целом ко мне рабочие относились неплохо. Подсказывали, как лучше. Но была группа мужиков, которые постоянно доставали меня. То не так, се неправильно. Да вот это надо так сделать. Если быть точным, постоянно трепали мне нервы. А с другой стороны, когда наступал волнующий момент распределения дополнительных ежемесячных премий, то мне приходилось ставить их во главе списка. По работе к ним претензий не было, а придумывать промахи было как-то неприлично. Так и шло дело – они треплют мои нервы, а я им в конце месяца за это премии.

А теперь про Иваныча. Среди моих доставальщиков он был лидером. Но вот этот эпизод моей карьеры я до сих пор вспоминаю. Меня угнали в командировку. Слава Богу, что я перед ней провел все положенные инструктажи с записью в карточки по технике безопасности. Рутинная операция – подключение к системе фильтра осушителя продуктового газа после регенерации, опрессовка рабочим давлением. На 160 атмосферах начал пропускать воздушник, предназначенный для сброса газа при ремонтах. Как положено по инструкции, оператор отключил фильтр от системы и попытался обтянуть вентиль. Так как сил у девочки -оператора не хватило, то она позвала на помощь мужчину. Тот оказался посильней, но и его попытка обтянуть была неудачной. И вот, во время обтяжки корень вентиля отрывается, и водород под давлением 160 атмосфер вырывается наружу. А надо отметить, что если все порядочные газы при дросселировании16 охлаждаются, то водород, имеющий отрицательный дроссель-эффект, наоборот разогревается до температуры вспышки. Что и произошло по всем канонам физики. Оператор превращается в живой факел и несется по машзалу. Вот здесь Иваныч и показал себя. Бросившись наперерез факелу, он подножкой свалил его на пол и бросился сверху тушить своим телом. Ожоги у обоих были обширными, но не глубокими, поэтому один через неделю, а второй через три вышли на работу. Если бы не мгновенное решение Иваныча, то вполне могли и потерять человека. Так что, если до этого случая я без удовольствия включал его в список на премию, то после стал это делать с удовольствием.

Рева

Я много слышал хорошего в адрес бригадира ремонтников насосно-компрессорного оборудования Ревы. Имя не помню, потому что для всех он был просто Рева, кавалер ордена Ленина. Впервые я с ним столкнулся на втором году работы в цехе синтеза. Раз в два года была необходимость в капитальном ремонте наших компрессоров, и он появился, когда мы остановили очередной на плановый ремонт. Мужичок ростом метра полтора с кепкой, да еще если подпрыгнет. Спросил, где поставить рабочий верстак с инструментом. Через пару часов появился с тремя пацанами, не старше двадцати пяти. Ну все, понял я, с такими силами компрессор простоит в ремонте не меньше двух месяцев, а то и три. Обычные бригады ремонтировали в пределах месяца, да и состав их колебался от десяти до пятнадцати человек.

Через два дня к моему удивлению этими малыми силами компрессор был полностью раскидан. Появилась вторая группа. Тоже три человека. Они быстренько провели испытания деталей. Ультразвук, магнофлокс17, реставрация трущихся поверхностей. На все это ушло неделя. В начале второй на компрессоре уже трудилось до двенадцати человек, и к концу ее компрессор был пущен с первого пинка. После этого я понял, что были в те времена люди, которые получали ордена не только за правильную болтовню на собраниях. Мы с ним подружились, и я всегда искренне радовался, когда заполучал его бригаду на ремонт.

А теперь расскажу байку про эту легендарную личность. Не буду ручаться за ее достоверность, но мне рассказывали ее разные люди. Строительство комплекса ароматики18 в Уфе было большим делом. Курировал стройку сам башкирский генсек Шакиров. В пусковой период проводились ежедневные оперативки с его присутствием. Случилась одна закавыка. Шефмонтаж французов упорно не принимал центровку насосов. На прорыв бросили Реву. Идет оперативка. Вопрос:

– Когда сдадите центровку?

– Надо спросить у Ревы.

– А где он? Найти немедленно!

Нет Ревы. Начали искать. Носились по всей площадке. Не могут найти. Перерыли все и только в дальнем конце стройки, в вагончике поисковики, наконец, обнаружили пропажу. Описываю жанровую сцену. Вагончик, стол, на столе стоят пустые бутылки. Посередине стола щекой в тарелке с салатом мирно почивает Рева. Напротив него сидит французик, чуть более трезвый, чем наш герой, гладит Реву по лысинке и что-то ласково лопочет не по-нашему. Увидев эту умилительную картину, гонцы с чистым сердцем пошли докладывать начальству, что приемка центровки успешно завершена.

Резьба Витворта

Работал я в то время технологом на заводе аммиака в цехе синтеза. Понадобились мне шпильки для колонны синтеза. Дело обычное, пишу заказ и еду на РМЗ19, который входил в состав нашего комбината. Дело было где-то в середине апреля. Начальник цеха без звука принимает заказ и обещает к двадцатому исполнить его. Я радостно заявляю, что, значит, в конце недели можно подъехать. И тут он меня огорошил, что двадцатого, но не апреля, а мая. Я немного возмутился, что здесь делов-то – выточить шестнадцать шпилек диаметром 160 миллиметров, длиной метра полтора и весом не больше двухсот пятидесяти килограммов.

– Ты, конечно, прав, что дела здесь дней на пять, но ты не учитываешь того фактора, что человек, который это может сделать, уже запил. Пить он будет все майские праздники с учетом дня Победы. Числа двенадцатого мая он выйдет на работу, и ему понадобится дня три на отходняк после такого веселья. Вот после этого он и выполнит твой заказ.

Меня несколько удивил такой подход к делу. А чего вы его на работе держите, и почему нельзя отдать наш заказ другому токарю? Ответ был прост, как три копейки:

– А где я тебе во всей округе найду второго человека, который может делать резьбу Витворта20?

Других вопросов я не задавал и действительно двадцатого мая получил тепленькими мои шпильки. Были же времена асов-спецов. Я знаю, что на двадцатитысячном комбинате работало почти шестьсот сварщиков высочайшей квалификации, имевших допуск на сварку категорийных трубопроводов. Но только два из них могли варить специальными электродами чугун. Это были асы среди асов. А сейчас даже на канализацию сварщиков нужно поискать. Недавно в Астрахани две недели искали токаря на изготовление рядовых шпилек и так и не нашли. Зато экономистов и юристов, как собак нерезаных.

Александр

Мы с ним были знакомы чисто шапочно – знали, как друг друга зовут, при встрече здоровались. Он работал бригадиром монтажной бригады в строительном управлении Астраханьгазпрома. А я в это время перешел в Тольяттинское монтажное управление на почетную должность прораба. Мое руководство из Тольятти постоянно напоминало, чтобы мы подбирали местных монтажников. Я как-то при встрече сделал ему предложение, но он отказался. А через пару месяцев сам подошел с просьбой о переходе его бригады к нам. На старой работе их начали обижать с зарплатой. Я с удовольствием принял их к себе. Бригада полноценная, три классных сварщика, аттестованных на все виды сварки, пара слесарей монтажников и сам бригадир Александр, газорезчик.

Ребята, командированные из Тольятти, несколько ревниво наблюдали за бригадой. Это были по их понятиям мои люди. Работали они не хуже других, но особо с основным ядром участка не сходились. Меня монтажники за спиной ласково называли Пиночетом. Причина была проста. Я достаточно сурово расправлялся с любителями испить водочки. Первый раз попавшимся я твердо заявлял, что они не правы, с поминанием всей их дальней и близкой родни. При втором попадании я заставлял их написать заявление на увольнение без даты. А на третий раз я ставил дату на готовом заявлении. Заявления без даты хранил ровно год, по истечении означенного срока рвал его на виду у провинившегося или доверял им самим выполнить эту приятную процедуру.

Где-то на пятом месяце работы у меня утром подходит ко мне Александр с просьбой шибко меня озадачившей:

– Петрович, дай червонец, помираю.

С виду не пьяный. Начинаю выяснять, с чего бы помирать вздумал.

– Ну, я же вчера выпил в поезде.

Мы действительно вчера в рабочем поезде выпили по паре стаканов вина. Еще не наступил Горбачевско-Лигачевский террор русского народа, но на строительстве был сухой закон. И на станции армянские проводники приторговывали этим незамысловатым пойлом. Для здоровых мужиков пара стаканов вина и выпивкой-то назвать сложно. Все расходились вполне трезвыми. С чего здесь помирать?

– А ты что, вчера добавил?

– Да нет. Мне и двух стаканов хватило. Дай червонец.

Я, как знаменитый Энди Таккер из бессмертного произведения О’Генри, произношу пламенную речь о вреде пьянства и тем более опохмелки. Как я буду выглядеть перед другими членами участка, если позволяю нарушение трудовой дисциплины своим? И мне сложно будет требовать от остальных. Саша согласно кивал, мол, да, действительно нехорошо, но в завершении моего монолога опять:

– Петрович, дай червонец, помираю.

Три моих следующих монолога заканчивались одинаково. Он соглашался и повторял свою заветную фразу.

Я был вынужден сдаться. Дал ему деньги с твердым условием, что бутылку он принесет мне. Условие он выполнил. Я ему плеснул соточку, а остальное убрал в сейф. После обеда он убедил, что ему для поправки нужна еще одна соточка и на этом остановился. Так продолжалось ровно неделю. Причем я совершенно точно знал, что других добавок у него не было. Я жил с бригадой в одной комнате. У меня вечерами всегда была какая-либо работенка с бумагами. Они играли в картишки. Никаких поползновений с его стороны я не наблюдал. С виду – трезвый, а утром – опять заветная фраза. Я потом выяснил у него, где он подсел на стакан. Ответ простой: да он же прошел все северные трассы. А там чем, кроме водки, можно заняться? Без семьи, в глуши.

Отмечу, что его бригада на монтаже была на равных с остальными бригадами. Не лучше и не хуже. Но вот когда я с ними вышел на трассы газопроводов, я понял, что такое настоящий трассовик. Они были на голову выше остальных бригад. Здесь я наблюдал высший пилотаж Александра как газорезчика. Вот пара примеров. Есть такая операция, которая называется захлест. Гонят трассу кусками с разных сторон. А в конце стройки нужно соединить все разрозненные участки в одну трубу, причем стык требовалось подготовить с филигранной точностью. Зазор ровно два с половиной миллиметра – ни больше, ни меньше. Стык просто не пройдет гамма-дефектоскопию21, придется его вырезать и вставлять другой кусок трубы. И здесь ловить уже два зазора. Классная трассовая бригада такую операцию делала в лучшем случае весь день. И вот предстояло выполнить захлест. Понаехало начальство. Все стоят на бровке траншеи дружно орут: «Давай, давай!» – хочется быстрее отрапортовать. Саша абсолютно невозмутимо, несмотря на призывы, ровно три часа вымерял трубу с помощью своих приспособлений. После этого двумя резами подготовил стык. Результат, когда свели два конца трубы, получился как в аптеке. Ровно два с половиной миллиметра. Мы просто дружно поаплодировали.

Это был класс. Его знали все руководители соседних трассовых управлениях. К нему приезжали домой с предложением подшабашить. Он никогда не отказывался. Работал он вахтами 15 на 15. Его график знали все руководители трассовиков. Платили за захлест 50 рублей. Как-то предложили ему выполнить на восьмисотке семь захлестов. Рассудили, что за неделю он все сделает. Щас. Начал он в восемь утра и на следующий день к обеду закончил. Получил за полтора дня месячную зарплату и остался доволен, как и все остальные.

В начале девяностых мы разбежались. Изредка с частотой один раз в год он отпускал тормоза, потом завязал напрочь, но иногда позволял себе только кружку-другую пива. Ушел он до пятидесяти. Сказались его переборы. Здоровье было все-таки подорвано. Сердчишко не выдержало.

Юра и Паша

Мой белорусский приятель попросил изготовить установку для гидростабилизации мазута. Для этого он переправил мне из Москвы кавитационный генератор22 и трехвинтовой насос. Все остальное я должен был подобрать сам. Остальное включало в себя типовой мазутный фильтр, вентили, задвижки, трубы и так, кое-что по мелочам. Было высказано пожелание сделать установку мобильной и компактной, чтобы возить ее на испытания бортовой «Газелькой».

Я с большой охотой принялся за дело. Лишний заработок еще не повредил ни одному мужику. А учитывая, что у заказчика важным пожеланием была указана работоспособность установки, а как я ее сделаю – из новых деталей или бывших в употреблении – его не волновало, то мой энтузиазм еще больше подогревался.

Я заглянул в мастерскую к коммунальщикам и в принципе договорился, что они сделают мой заказ. Цена, запрошенная ими, меня вполне устраивала. После этого я вплотную занялся комплектацией установки. Быстренько собрал почти все. Уперся только в мазутный фильтр. Покупать новый за 35 тысяч было очевидной расточительностью. Но я нигде не мог найти бэушный. Сборщики металлолома потрудились хорошо. Наконец, в одной котельной на окраине Астрахани я увидел останки этого фильтра. Они валялись около мастерской при этой котельной. Поговорил с ребятами из мастерской о возможности реанимации этого аппарата, и они согласились мне его восстановить.

Так я познакомился с Юрой и Пашей. Юра был спецом по металлообработке. Работал на всех станках, какие были в мастерской. А Паша был монтажником трубопроводов, на хорошем уровне варил трубы, а также выполнял всю прочую слесарную работу.

Я обратил внимание на кучу всяких деталюшек, лежащих под навесом. Валялись какие-то запчасти от автомобилей, груша от бетономешалки, шкивы. На мой вопрос – для чего этот металлолом здесь валяется, мне разъяснили, что я глубоко заблуждаюсь. На самом деле это комплектующие детали к бетономешалкам, которые они серийно изготавливали для друзей с Кавказа, занимающихся изготовлением тротуарной плитки. И на их продукцию очень высокий спрос, и на несколько месяцев вперед у них расписана очередь.

А причина популярности их продукции была следующая. Груши они варили из бросового металла. А вот механику они разработали сами. Электропривод на 220 вольт от выброшенных стиральных машин Вятка, к груше приделывали зубчатый венец с бендиксом23 от «Запорожца» – и все. Эта конструкция работала безотказно годами. В магазинах эти зубчатые венцы продавались сделанные из пластмассы. Такие разработал автор, видимо, больной на голову. Выглядит красиво, только работает неделю-другую.

Выслушав эту историю, я понял, что с этими ребятами я быстрее сварю кашу. Сбегал к коммунальщикам и аннулировал заказ. За ту же цену ребята согласились мне все сделать в разумные сроки. И начали мы с ними работать. На второй день мне стало ясно, что не ошибся. Я им обрисовал, что мне надо. Сделал изометричку схемы. Они тут же ее раскритиковали и предложили другой вариант. Большинство моих предложений они не то, чтобы отвергали, но показывали другое решение, которое, в конечном итоге, оказывалось лучшим. Я не говорю о том, что всю мелочевку по комплектации они решали сами.

Ближе к завершению работ я высказал пожелание, что нужно что-то придумать, чтобы при погрузке и выгрузке нашего агрегата обходиться без автокранов.

– Петрович, сделаем. От тебя только четыре колесика с рынка, метров 20 тонкого троса и шкивок.

Колесики я привез и через два дня к моей «Газельке» уже были пристроены два зафиксированных швеллера. У переднего борта стояла конструкция, к которой была приделана ручная лебедка, и с ее помощью один человек мог скатить и закатить назад наше сооружение.

Меня огорчало только одно. Мой агрегат, который я гордо именовал установкой гидростабилизации мазута, они почему-то называли «бурбулятором». Но с другой стороны, потом на испытаниях, куда бы я ни приехал, всегда задавали один и тот же вопрос:

– Это что за «бурбулятор» вы привезли?

Я все время ждал от них вопрос про аванс. Не дождался, спросил сам:

– Давно уже не встречал рабочих, которые даже не поинтересовались авансом.

Ответ прост:

– Ты нам железок завез тысяч на сто. Тебе будет намного дешевле рассчитаться с нами, чем потерять их.

Простенько и абсолютно верно. Поэтому, когда после опрессовки «бурбулятора» я выдал им полный расчет, то сделал ещё одно предложение:

– Я соскучился по работе с нормальными мужиками, которые сначала дело делают, а потом берут заработанное. Не будете возражать, если я от себя накрою поляну?

Не возразили. Я не поскупился на качественное питье и хорошую закуску. И вот сидят три мужика, никуда не спешат, под рюмочку ведут умные разговоры с осознанием хорошо выполненной работы. Недовольных нет. Даже некого материть. Ну, скажите, что еще русским мужикам надо?!

Грустно, что уходят профессионалы, а замены им не вижу. Десятилетиями не готовят сварщиков. На металлообработке в оставшихся цехах ни одного молодого лица. В Подмосковье на раскрутившемся заводе не могут найти слесарей и станочников за зарплату 2-3 тысячи долларов. Институты штампуют непонятно что, да и на восемьдесят процентов за взятки.

Немного порадовала одна история. Был на испытаниях в одном среднерусском городишке. Там запустили минизаводик по переработке нефти. Оборудование вполне приличное. Не самовар кавказского разлива. Автоматика, видеонаблюдение за оборудованием. Поразило, что персонал был очень молодым, даже пару ребят еще в армию не сходили. Старшие операторы были просто асами. Было приятно наблюдать за ними. Все действия разумные, толковые. Смотрел видеозапись возгорания в насосной и действия оператора. Начальство мне его показало и задало вопрос, как наказать машиниста. Мое мнение было абсолютно противоположным. Его не наказывать надо, а хорошо поощрить. А этот видеосюжет сделать учебным пособием. На экране было видно, что парень, зашедший в насосную, в доли секунды сделал все правильно, отключил на автопилоте все, что нужно, врубил сирену и начал тушить огонь. Выяснил, кто их так натаскал. Да, был старый инженер, работал начальником цеха на пуске. Потом его подъели. Его место глянулось какому-то блатному. Кто будет учить новых операторов не ясно. Кругом одни менеджеры и "секьюрити".

Профессионалы. Русские инженеры

Написал рассказ про профессионалов-рабочих. Но в моей жизни встречалось множество талантливых инженеров. И мне захотелось написать и про них.

Саша Щучкин

В Томск я приехал по вызову на должность начальника строящегося производства метанола. До начала строительства было еще далеко, не было даже документации, поэтому и штат производства был минимальным. Я и старший механик производства Саша Щучкин. Он приехал раньше и успел получить квартиру в доме для будущих строителей химзавода. Я к заселению этого дома запоздал, но получил гарантии от руководства, что получу квартиру в следующем доме. Поэтому я, не раздумывая, поменял свою двушку в Салавате на двушку в Томске с меньшими удобствами. И по чистой случайности моя квартира оказалась в нескольких сотнях метров от дома, где расселили химиков.

С Сашей мы сошлись быстро. Нормальный толковый мужик, родом из Белоруссии. Успел поработать на «Пластполимире» в Новополоцке. Его дочь Иришка была немного старше моей Ольги, и у них сразу же случился взаимный амур. Эту дружбу скреплял четвертый член семьи Щучкиных – хомячок. К сожалению, забыл, как его звали. Жены тоже быстро сдружились. Моей шибко нравилось, что Саша был абсолютно безразличен к горячительным напиткам. Для нее это было, признаюсь, актуальным. На моей предыдущей работе у меня был некоторый переизбыток энергичных собутыльников. А здесь их не оказалось под рукой, ну нет и нет, и не больно-то хотелось.

При вызове на работу директор твердо обещал мне, что я поеду в Англию на приемку оборудования. Обещал он мне с чистой совестью, твердо зная, что Москва меня не пропустит. Было совершенно жесткое требование: на приемку мог поехать только дипломированный инженер-механик. Поэтому через полгода Саша улетел с семьей в Лондон на приемку. А я продолжал работать и терпеть постоянные издевки хамоватого директора. Вернулся он в Томск через два года, а я в это время вел очередную битву с директором по увольнению с завода. Оказывается, я был ценным работником. Выяснилось это только тогда, когда я положил на стол заявление на увольнение. Не уволить меня он не мог, но тормознуть по партийной линии не преминул. А уезжать без партбилета – конец всей производственной карьере. Не скажу, что был большим карьеристом, но уменьшить количество руководящих дураков надо мной – такое желание было. Я не уступал, и меня сняли с учета только через десять месяцев после подачи моего первого заявления.

На мое место назначили Сашу. Я, честно говоря, смутно представлял, как он будет пускать этот метанольный агрегат, ведь он же инженер-механик. У меня за плечами было три года адской работы на салаватском аммиаке технологом цеха. Технологически полный аналог производства метанола. На тот момент это был самый мощный агрегат в мире. На валу ключевого компрессора была установлена турбина мощностью 46 тысяч киловатт. Вся энергетическая установка агрегата имела мощность 96 тысяч киловатт. На дымовых газах двух печурок конверсии вырабатывалось 400 тонн пара в час с давлением 100 атмосфер.

А Саша справился. Ему помогло простое правило: нужно делать все, как положено. Нужно было сделать правильную пуско-наладку. Нужно было скрупулезно охлопать сотни блокировочных уставок. Не сделав этого, можно было просто поднять на воздух не только завод, но и достаточно обширные окрестности. При том объеме органики и водорода, которые крутились в этом процессе, можно было получить такой взрыв, что мало не покажется. Я как-то смотрел фотографии английского завода по производству капролактама после объемного взрыва. Пейзаж в эпицентре Хиросимы был более оживленным.

Он оттянул пуск на месяцы. С регулярностью пару раз в неделю его увольняли с работы шустрые обкомовские балаболки. Его защищал директор. Хоть и был хамом, но он еще был и технарем. Он просто предлагал этим шустреньким занять Сашино место. Это срабатывало. Руководить желающих было много, а отвечать – не нашлось ни одного. Зато Саше было приятно услышать на двадцатипятилетнем юбилее пуска, что эти постаревшие шустрячки в свое время успешно провели пуск агрегата. И второе, что его поразило. В операторной он не увидел ни одного нового лица. Были только те шестьдесят рабочих, которые перед пуском прошли четырехмесячную стажировку в Бирмингеме. О чем думают новые хозяева? За двадцать пять лет не подготовить ни одного нового оператора. А ведь их готовили на тренажерах, мало чем отличающихся от тренажеров для пилотов Боингов и Эрбасов. Дождутся, когда вымрут последние специалисты.

Немного отвлекусь. Что такое настоящая пуско-наладка, нам показали японцы. Первый большой агрегат аммиака строили в Северодонецке. Все до единой трубочки высокого давления для монтажа пришли из Японии, запаянные в полиэтилен. Лежало все это на складе. Ну, какой русский мужик, да и хохол пройдет мимо такого безобразия – все лежит открыто и запакованное. Надо срезать полиэтилен. Может быть, пригодится в хозяйстве. Приехавшие на шефмонтаж японцы покачали головами и заявили, что придется хорошо продувать все трубопроводы после монтажа. Наши не спорили: продувать, так продувать, тем более, продувка и нашими нормативами предусмотрена. Ну, подули пару деньков по завершению монтажа и пригласили японцев на приемку. Те на воздушнике установили полированную алюминиевую пластиночку. Выждали определенное время, потом глянули в микроскопчик. Результат – вы еще не продували, вон сколько рисок на пластинке. Еще недельку подули – результат тот же самый: вы не продували. Пришлось собрать всю ветродуйную технику, со всех городских предприятий собрать рабочих. Их загоняли на эстакады. Им платили по 10 рублей в день и зорко следили, чтобы не разбежались. И они в течение восьми часов во время продувки деревянными колотушками дубасили по трубам. Только на третьем месяце японцев устроил результат продувки. И это был единственный агрегат в Союзе, который многие годы четко работал свои положенные триста дней без единой аварийной остановки, после чего его в плановом порядке останавливали на ремонт и перегрузку катализатора.

<1...3 4 5 6 >

На страницу:

Перейти

5 из 6