Мама на два дня

– Ух ты! – Оля взяла в руки коробку, проглотила слюну, – я давно такие не ела! Где ты достал?

– Родичи из Адыгеи прислали, там есть кондитерская фабрика, можно купить.

– Ладно, все рассаживайтесь, – на правах хозяйки заявила Вера, – а то картошка совсем остынет.

Вечер прошёл весело, непринуждённо. Стало душно, Вера открыла окно. Весенний воздух, напоенный запахами черёмухи, ворвался в комнату. Стоял конец мая, природа в этом году проснулась рано, неумолимо приближалось лето. Общежитие располагалось в лесной зоне, в открытое окно даже доносилось пение птиц.

– Как красиво поют! Кто-нибудь знает, кто так заливается? – спросила Вера, обведя всех взглядом.

– Я отчётливо слышу трели соловья, вот сейчас, прислушайтесь! – сказал Виктор, обращая свой взгляд на Веру.

– Да ты романтик! Я вот не знала, как поёт соловей! – ответила девушка, тряхнув своими белокурыми локонами ниже плеч.

– Вер, а не хочешь сейчас прогуляться? – Виктор с такой мольбой посмотрел Верочке прямо в глаза, что Вера не смогла отказать.

– Почему бы и не прогуляться? Девчата, вы помоете посуду?

– Да, хорошо, – ответила Оля, а Оксана промолчала. Весь вечер эта симпатичная шатенка с выразительными зелёными глазами сидела тихо и только украдкой поглядывала на Виктора.

А дальше… Почти год Вера и Виктор встречались, но из-за ревности Оксаны Вере пришлось переселиться в другую комнату. Благо, на четвёртом этаже сокурсница тоже что-то не поделила с соседками, и они, согласовав переезд с комендантом, поменялись местами. Теперь Вера с Виктором жили на одном этаже, но в разных концах длинного коридора. В семидесятых годах прошлого столетия общежития комнатного типа с удобствами в блоке из двух комнат считались элитными.

Да, Виктор нравился девушке, но когда он первый раз её поцеловал, она, кроме некого удивления, ничего не почувствовала. Или у неё просто не было опыта? Ведь с предыдущими парнями она только ходила в кино, танцы и на прогулки. Как только дело доходило до поцелуя, Вера отстранялась, а потом и вовсе давала ухажёру отворот-поворот. За что её за глаза парни прозвали «Недотрогой».

Наверное, Веру это в глубине души задевало, она решила, что с Виктором у неё что-то может получиться, пусть и не с первого раза. Последующие поцелуи уже доставляли Верочке удовольствие. Но страсти, когда при прикосновении любимого женщину бросает в дрожь, о которой она когда-то читала в романах, Вера не испытывала.

– Может, так и должно быть? Нам вместе интересно, Виктор просто обожает меня, у нас много общих интересов, есть уважение, привязанность, будущее с ним видится надёжным – могу я о большем мечтать? – Вера размышляла именно так, когда в апреле следующего года, когда они были на четвёртом курсе, Виктор сделал ей предложение. И обставил это так романтично! Пригласил её на крышу общежития, куда каким-то непостижимым образом притащил столик, застелив его круглой скатертью, два стула, бутылку шампанского с чашками вместо бокалов, стакан со свечой красного цвета и три разноцветных тюльпана. И преподнёс ей скромное, но всё-таки золотое колечко!

– Ты выйдешь за меня замуж? – он стал перед Верой на одно колено и протянул коробочку с кольцом.

Как она могла отказать? Бабушка всегда её наставляла, что в браке главное, чтобы муж любил. Свои же чувства к Виктору Вера с натяжкой тоже называла любовью, спокойной и рассудительной, любовью-дружбой.

Наверное, так бы и прожила Верочка с Виктором в спокойном браке, родив ему детей, если бы … не её нога.

На следующий день после занятий молодые взяли документы и отправились в Загс. Вера к модному тогда платью с рукавами «летучая мышь», не стоит и говорить, что она его сама шила, надела новые босоножки на платформе, которые недели две назад купила в Цуме, отстояв часа два в очереди. И надо же было такому случиться, что при выходе из автобуса нога соскользнула с этой самой платформы и подвернулась в лодыжке.

– Ой, больно! – закричала Верочка от неожиданности и пронзившей её боли. Виктор поддержал её, но идти на высокой платформе с подвёрнутой ногой девушка не могла. Из её глаз полились слёзы.

– Родная моя, не плачь, до свадьбы заживёт! – Витя пытался её успокоить и подбодрить.

Но Вера продолжала плакать, зная по опыту, что подвёрнутая нога всегда указывала на крутые перемены в жизни. Виктор с трудом поймал такси, осторожно усадил девушку на заднее сидение, сам сел рядом и взял её руки в свои.

– Всё будет хорошо, сейчас доедем до общаги, ногу перебинтуем эластичным бинтом.

– Нет, сначала массаж с мылом, как учила бабушка, – всхлипывая, возразила Вера.

Весь вечер Виктор не отходил от Веры, исполняя любой её каприз. Соседки по комнате смотрели на пару завистливым взглядом, а ближе к ночи просто попросили молодого человека покинуть комнату.

– Вить, мы уже сами управимся, иди к себе, нам нужно готовиться ко сну.

Витя украдкой поцеловал невесту и захлопнул дверь.

А ночью Вера отчётливо услышала бабушкин голос: «Спроси своё сердце, хочешь ли ты с этим человеком прожить всю жизнь? Правильный ты сделала выбор? Не торопись, моя девочка!».

Сильно болела нога и душа тоже. Душа была в смятении. Вере показалось, что она прыгает с крутого обрыва, летит в темноту, а потом невыносимая боль пронизывает ногу. Ей стало страшно, отчаяние подкатилось к самому сердцу. Верочка зажмурилась, напрягла лоб и спросила себя, действительно ли она любит Виктора. И отчётливо поняла, что не любит и замуж за него не пойдёт.

Было субботнее утро. Занятия в институте, вернее практика, начиналась в десять. В девять тридцать Виктор постучал в дверь, открыла одна из соседок:

– Вить, пять минут подожди, мы убегаем, а ты зайдёшь. Хорошо?

– Я тут у окна постою, – Виктор был немного взволнован, он плохо спал, беспокоясь о Вере. Посмотрев в окно, почему-то подумал:

– Какое хмурое небо! Такие тёмные облака не предвещают ничего хорошего!

Наверное, он что-то чувствовал. Когда он пришёл к Вере, она посмотрела на него с невыразимой печалью:

– Витя, сядь на стул, – голос её дрожал, – я должна тебе что-то важное сказать. Ты очень хороший, внимательный, заботливый, трудолюбивый, но…я тебя всё же не люблю. И замуж за тебя не пойду…

– Верочка! У нас же с тобой всё было хорошо! Я люблю тебя так, как никто и никогда любить тебя не будет! Я ведь жить без тебя не смогу! – у парня на глазах выступили слёзы. – Это твоё окончательное решение?

– Прости, мне очень жаль…

Виктор стремительно поднялся, подошёл к двери, оглянулся и прошептал:

– Тогда прощай!

В своей комнате он открыл окно и шагнул в пустоту с четвёртого этажа…

Вера помотала головой, чтобы горькие воспоминания отогнать прочь. Рядом посапывал муж, такой любимый и родной. И снова болела нога, предвестник её несчастий. Что теперь она сделала не так? Неужели её ждут непоправимые и судьбоносные события?

Вера посмотрела на светящиеся электронные часы – уже два пятнадцать. Попробовала закрыть глаза, а перед взором снова заплаканное детское личико. Нет, это невыносимо! Вера встала и пошла на кухню, взяла с полочки толстую тетрадь.

«Дорогая, милая мамочка! Я сегодня снова повредила ногу. Когда-то в книге Лиз Бурбо «Слушай своё тело – снова и снова» вычитала, что если человек себе наносит физическую травму, то стоит над этим задуматься. Спросить себя, какую травму ты хочешь нанести себе на психическом уровне. Может быть, именно сейчас судьба даёт тебе знак: « Остановись! Не делай добра, если не уверена, что оно таким является!».

Я не знаю, верить ли этому. А что говорит моя интуиция? Она не говорит, она громко заявляет, что эту маленькую девочку с символическим именем Надежда я брать к себе домой просто в гости не имею права. Нельзя давать эту самую надежду на то, что у неё не сбудется. Не могу я стать для неё мамой. Но не даёт мне покоя мысль, что теперь делать со своей израненной душой, с судьбой совсем чужого мне ребёнка, о существовании которого я раньше и не знала? Как теперь отвлечь себя от мыслей о брошенных детях, которых в России тысячи? Что происходит в нашем когда-то милосердном обществе? Почему оставляют детей, инвалидов и стариков? Почему матери-одиночки сами, а государство устранилось от этой проблемы, пытаются выжить и вырастить ребёнка? Может быть, именно от безысходности отдают потом в детский дом?

Но мне-то теперь как жить дальше? Девочка называла меня «мамой», а я предала её. Ведь для меня, выросшей с бабушкой, это слово не может быть дежурным, проходным. Оно означает тепло и нежность, добро и справедливость, уют и ласку, внимание и понимание, но самое главное – любовь и прощение, причём, любовь безусловную. Когда Наденька впервые назвала меня «мамой», у меня всё внутри оборвалось – почему так, зачем? Потом мне в отношениях с ней захотелось вложить в это слово всё то, что я чувствую. Но ведь это настоящая жизнь, а не спектакль. Вот теперь я понимаю бабушку, когда она говорила, что доброе дело наказуемо. Я сама себя наказала.

А в это самое время где-то далеко от меня в Детском доме может проснуться маленькая девчушка с тоненькими ножками и заплакать: «Я хочу к маме!».

Я знаю, что она хотела бы жить в семье ни два дня, а всегда. Ей хотелось иметь маму и папу, ей очень хотелось, чтобы мама перед сном сидела у кроватки, гладила по головке, рассказывала сказки, поправляла одеяло, целовала и обнимала, щекотала и шутила, расчёсывала волосы и заплетала их на ночь в косички. Да, она отстаёт в развитии, но от этого чувства её не меняются, они такие же, как и у нормальных детей. Она хочет, чтобы её любили…

Мамочка! Моя душа кровоточит. Почему же я не подвернула ногу перед тем, как поехать за девочкой? Мне зачем-то судьба преподнесла и этот опыт? Зачем? Наверное, нам всё же нужно было взять на каникулы ребёнка постарше?

Когда я говорила на эту тему с подругами, то они одобрили мои планы по поводу дружбы с девочкой подростком. Если в процессе обучения рукоделию мы с ней подружимся и полюбим друг друга, то только в таком случае можно подумать и над опекой. Миша, добрая душа, не возразил.

Хорошо, что заканчиваются каникулы. Послезавтра выйду на работу и окунусь с головой в производственные проблемы. Нужно перестать переживать за прошлое, которое не вернуть, а также за будущее, которое не знаешь. Когда же я научусь жить в настоящем?».

Вера закрыла тетрадку и посмотрела на часы – утро неумолимо приближалось. Спать совсем не хотелось, голова гудела, а мысли всё время крутились вокруг Наденьки. Вера пошла в детскую, она продолжала называть так комнату, где жил Женя, и включила скайп в надежде, что сын ещё не лёг спать. Увидев зелёный значок на аватарке, Вера с волнением нажала кнопку «Звонок с видео». Подождав немного, хотела уже отключить, но тут раздался голос сына:

– Мам, привет! Ты так рано встала или ещё не ложилась?

– Здравствуй, сынок! Не могу уснуть, чего только не пробовала.

– Что-то случилось?

– Как тебе сказать? Да и стоит ли нагружать своими проблемами?

– Ну как ты меня нагрузишь? Я же реально смогу только высказаться, посочувствовать и дать совет, если он тебе нужен.

– А у тебя есть время? И один ли ты в комнате?

– Вот сегодня я могу тебе уделить время. Семья ещё не вернулась домой с Рождества, девочки с Ириной и мамой Клавой уехали в Мемфис к какой-то родственнице.

Веру резануло, что сын назвал тёщу мамой, но она сдержалась. А потом рассказала, без особых подробностей, всю историю с Наденькой.

– И что тебя так растревожило, я не понял. Ты хотела девочку удочерить? Мама, я хочу тебя сразу предупредить – ни эту, ни другую, если ты продолжишь отношения с Детским домом, категорически прошу тебя не удочерять. Я ваш единственный сын, у тебя три внучки, и я не хочу ни с кем потом делить наследство. А если кто-то из твоих внучек захочет поехать в Россию учиться? Ты об этом не думала? – сын непроизвольно начал повышать голос.

– Женя, мы с папой даже не обсуждали вариант усыновления, так что успокойся. Как там внучки? Вы бы с ними чаще разговаривали по-русски, а то вырастут американками, забывшими свои корни. Да и мы с дедушкой не сможем с ними общаться, английский совсем забыли.

– У девочек всё хорошо, учатся, занимаются спортом, музыкой, танцами.

– Вы их там не перегрузили? Господи, мне так хочется с ними встретиться! Неужели, Женя, тебя домой совсем не тянет? – Вера всматривалась в изображение сына и всё меньше узнавала его.

– Нет, извини, не тянет. А с внучками, может быть, и увидишься. Как-нибудь сделаю тебе или вам с папой вызов, приедете, посмотрите, как мы тут живём.

– Женя, это всё не реально. Одна дорога чего стоит! Мы с папой столько не зарабатываем.

– Ладно, что-нибудь потом придумаем. Не могу наперёд загадывать. У нас тут тоже не всё так гладко, как со стороны может показаться. Работать приходиться очень много. Хорошо, что мама Клава с девочками помогает, а нянька бы обошлась нам дорого.

– Да, за всё нужно тёщу поблагодарить, мы с папой ведь для тебя ничего не сделали…

– Ну вот, снова всё тоже самое. Ладно, папе привет. Не наделай глупостей! – экран погас, издав какой-то противный звук.

Вера потрогала лоб, почесала его, словно пытаясь задавить ненужные мысли, потом вздохнула – да, в отношениях с сыном ничего не поменялось. Разговор оставил неприятный осадок, особенно о наследстве. Впрочем, американцы все помешаны на деньгах, её Женя давно стал похожим на них.

– Ладно, как говорится, не буду расстраиваться по пустякам. Потом посмотрю пункт номер один – всё пустяк! – Вера частенько пыталась себя так успокоить. Но не всегда получалось.

Если бы можно было человеку отключить ненужные файлы…

Вера после праздников не пошла на больничный. Свою работу она не могла переложить на подчинённых – у фабрики был договор на поставку модной одежды с Италией и Германией, а сроки поджимали. Михаил на служебной машине подвёз жену к фабричным воротам и пожелал отвлечься от всех грустных мыслей.

– Постараюсь! Тебе тоже хорошего дня!

Прихрамывая, Вера прошла в свой кабинет. И тут же зазвонил прямой телефон из кабинета директора.

– Да, Зинаида Владимировна! – на производстве подруги обращались друг к другу по имени-отчеству.

– Вера Степановна, зайдите ко мне!

– Хорошо.

Вера посмотрела в окно и отметила про себя, что пошёл снег.

– Надо же! Новогодние каникулы закончились, а теперь и снег пошёл. Всё в жизни как-то некстати. – Она на всякий случай взяла папку с бумагами и пошла в приёмную.

– Вера Степановна, здравствуйте! Что у вас с ногой? – поинтересовалась секретарь, ухоженная дама примерно лет сорока, которая работала на этом месте до прихода Веры на фабрику. Очень пунктуальная и вежливая.

– Подвернула. А у нас совещание?

– Нет, проходите, директор только вас ждёт.

Вера, прихрамывая, зашла в просторный и светлый кабинет с огромным столом буквой Т, где на удобном кожаном кресле сидела Зинаида Владимировна в строгом английском костюме бежевого цвета и выглядывающей из-за лацканов пиджака белой блузке с мягким бантом. Директор всегда одевалась стильно, модно и дорого. Как она любила повторять – положение обязывает. Увидев Веру, воскликнула:

– Верочка! Что случилось, дорогая? Мы же были в гостях, ты была здорова и счастлива! А теперь я вижу, что не только нога не в порядке, ещё и синяки под глазами!

– Отвозили Надю в Детский дом, я её несла на руках и подвернула ногу. Оставили девочку там, а у меня душа не на месте. Вчера звонила, воспитательница сказала, что с Надей всё в порядке, утром задавала вопрос о маме, её отвлекли, а вечером уже не вспоминала. Это хорошо, что всё так, но и обидно. Мы с Мишей так старались устроить для малышки праздник, а она ничего не помнит… Ладно, не об этом же ты хотела поговорить. Какие у нас на эту неделю задачи?

– Срочно нужно внедрять в производство вот эту модель, – и Зинаида Владимировна показала эскиз брючного костюма из льна.

– Хорошо, займусь. Зина! А ты веришь в приметы?

– Смотря в какие. В чёрную кошку не верю. А вот, если на улице грозовые тучи, то обязательно возьму зонт. Верю, что дождь будет.

– Ладно, шутку оценила. Поковыляю в свой кабинет, приглашу модельеров. Мне нужно с головой окунуться в работу!

В середине дня в кабинете Веры Степановны прозвенел городской телефон:

– Вера Степановна? Это вас беспокоит корреспондент газеты «Провинциальные вести» Михайлова Ольга Алексеевна. Вы мне можете уделить пару минут?

– Да. Чем обязана? – Вера удивилась, потому что журналисты о делах на фабрике беседовали, как правило, с Зинаидой Владимировной.

– Нам стало известно, что на новогодние каникулы вы с мужем брали девочку из Детского дома. Тема брошенных детей сейчас очень актуальна, в области открываются дома семейного типа, образуются семьи с приёмными детьми, взят курс на то, чтобы в области не осталось ни одного Детского дома. Я вас очень прошу уделить мне часик вашего времени, чтобы узнать из первых уст, как это взять в семью совсем чужого ребёнка. Честно, я бы сама не смогла, поэтому восхищаюсь вашим поступком.

– Восхищаться не надо… А вам это срочно? Я в ближайшую неделю не смогу.

– Хорошо, давайте через неделю. Так, вторник или среда вас устроит? Я бы могла подъехать к концу рабочего дня на фабрику. Или вам удобнее дома?

– Вы меня застали врасплох. Перезвоните мне в конце недели, я на работе первый день, ещё планов своих не знаю.

– Договорились. Спасибо, что не отказали. Всего доброго!

Вера положила трубку на рычаг и задумалась:

– Конечно, мне не хочется вспоминать об истории с Детским домом, но проблема брошенных детей мне теперь не безразлична. Может быть, если журналистка правильно расставит акценты в статье, кто-то задумается, почему при живых родителях дети попадают в казённые дома? Ладно, в людях я всё же разбираться научилась, по ходу беседы и посмотрю, насколько я смогу быть с ней откровенной.

Неделя в рабочей суете, когда всё нужно сделать срочно, пролетела незаметно. Опухоль на ноге у Веры спала, синяк приобрёл жёлтый оттенок, ходила она почти не хромая. А вот мысли о Наденьке, как бы она ни старалась от себя их отогнать, всё равно посещали её. Каждое утро, придя на работу, она боролась с искушением позвонить в Детский дом и узнать, как там её названная дочка. Только разум всё же побеждал её не проходящее чувство вины перед ребёнком. Да и Миша дома ругал жену и настраивал на то, что эту историю нужно отпустить от себя. Она ни в чём перед Надей не виновата, ведь это не она подбросила её в Дом малютки. И всё же в пятницу утром Верочка не выдержала и позвонила Софии Ивановне, директору Детского дома.

– Здравствуйте! Это Вера Степановна, вы помните меня?

– Конечно, помню. У нас на совещании обсуждали прошедшие каникулы и с сожалением отметили, что только одна семья в городе откликнулась на призыв. Хвалили вас с мужем, такие люди сейчас редкость… А Надюшка? Иногда у неё всплывает воспоминание, что она была в гостях и как ей хорошо там было. С зайчиком спит, но кто подарил, не помнит.

– А как она там? Не болеет? Не вспоминает, что у неё была мама?

– Вера Степановна! Не переживайте! Всех детей не обогреете, всем не поможете. За Надю спасибо, но, повторяю, для неё вы ничего сделать не сможете! Помните, вы говорили, что хотели бы познакомиться с девочкой постарше? Есть у нас такая, скромная, трудолюбивая, отзывчивая и талантливая. На время каникул она уезжала в пансионат. Ей летом будет двенадцать. Хотите познакомиться?

– А как её зовут?

– Лена Петрова. Она поступила к нам из района шесть лет назад вместе с братом, но брат уже взрослый, в прошлом году покинул учреждение. Почему-то сестру не проведывает. Вот этой бы девочке не помешала дружба с вами!

– Я подумаю. Сейчас работы много, да и нога до сих пор болит, подвернула у вас во дворе после праздника. Я вам перезвоню. До свидания.

Вера продолжала стоять с трубкой в руке, переваривая то, что сказала ей София Ивановна, в груди что-то сдавило, дышать стало трудно. В таком положении и застала её Зинаида Владимировна:

– Вера Степановна! Что с вами? Плохо?

– Нет, сейчас пройдёт. Давайте присядем.

– Вера, что случилось? – не унималась директор, – ты такая бледная! «Скорую» вызвать?

– Ну что ты, какая «Скорая»! Я поговорила с директором Детского дома, и она мне предложила познакомиться с девочкой. Но уже постарше. А мне стало страшно! Это же снова такая ответственность! А с другой стороны, ты же знаешь меня, я теперь не смогу жить спокойно, зная, что могла бы помочь, но ничего не сделала…

– Напугала! Тебя же никто не заставляет, не хочешь и не знакомься! Знаешь, Вера, что я тебе скажу – нельзя всё принимать так близко к сердцу! Ты чересчур серьёзно ко всему относишься! Во-первых, нужно посоветоваться с Мишей, во-вторых подлечить ногу, в-третьих – подумать хорошенько! – Зина любила всё разложить по полочкам. – Так, Вера Степановна, собирайся, поедем сейчас в колледж, нас пригласили на праздник моды. Отвлечёшься, наберёшься креатива, там есть очень талантливые девочки! А о знакомстве, как говорила Скарлетт, героиня романа «Унесённые ветром», подумаешь завтра!

– Хорошо, поедем.

На работу Вера не вернулась. И с корреспондентом «Провинциальных вестей» не созвонилась. Пока решила взять паузу. Она по телефону попросила мужа заехать за ней в колледж и затем сводить куда-нибудь в кафе или ресторан. В каникулы у них не получилось, в мыслях о маленькой беззащитной девочке как-то было не до развлечений.

– Миш, поедем в «Олимп», мы давно там не были. Закажем любимое жаркое из свинины с грибами, выпьем по бокалу вина, послушаем музыку, расслабимся. Что-то неделя выдалась тяжёлая. – Вера знала, что от просьбы Миша не откажется, даже если сильно устал и хотел бы просто дома поваляться на диване перед телевизором.

– Как скажешь. Ты подождёшь минут двадцать?

– Конечно! – Вера , обернувшись к Зинаиде Владимировне, произнесла:

– Зина, можно я уже не вернусь на работу? Сейчас Миша подъедет, мы где-нибудь посидим.

– Передай ему привет. Хороший у тебя муж, таких поискать надо. Береги его! Ладно, до понедельника! – Зина обняла подругу и потёрлась щекой о щёку.

Вера села на скамейку в вестибюле колледжа и наблюдала за стайками девчонок, пробегавших мимо неё. Одевались будущие портные и правда креативно, смешивая цвета, стили, ткани так, как по законам красоты смешивать категорически запрещалось. Но выглядели девчонки забавно, ярко и стильно.

– Вот и я когда-то училась, надеялась на прекрасное будущее, а, считай, ничего хорошего в жизни и не сделала. Если судить по самому большому счёту! Как перед Всевышним или перед своей совестью. Вырастила сына? Так он продвигает компьютерную отрасль в Америке, для нашей страны он конкурент. А ведь сколько средств в него было вложено! Учился же за счёт государства… Внучки? Тоже не наши. Считай, что род Николаевых в России мы с Мишей не продолжили. А работа? Да, меня там ценят, но ведь мы с Зиной понимаем, что лёгкая промышленность в упадке, сколько фабрик по стране закрылось! Мы держимся только за счёт договоров. Сколько ещё продержимся? Никто этого не знает, учитывая нестабильную экономику.

А как хотелось прославиться! Были по молодости амбиции, мечты, устремления. Нет, не хватило у меня таланта или везения, чтобы сделать себе громкое имя в мире моды. А время работает не на меня. Кому у нас в стране нужны женщины после сорока? Нигде их на работу не принимают, особенно в таких провинциальных городах, как наш. Хоть бы до пенсии на фабрике проработать! Господи, а ведь пенсия не за горами! Вроде бы девять лет это так много! И всё же мало. Да я не о том хотела подумать. О своей пользе, миссии. Может, помощь девочке из Детского дома – это и есть то самое главное, что я должна в этой жизни ещё сделать? Может, не случайно я услышала объявление, потом обратилась в органы опеки, потом получила опыт с Надюшкой, чтобы таким образом познакомиться с Леной? Какая она? Да и захочет ли она знакомиться, понравлюсь ли я ей? Всё может закончиться, даже не начавшись, а я уже переживаю. Да, шаг сделать нужно! Иначе потом жалеть буду.

Вера поставила точку в своём монологе, а тут и Михаил появился, румяный с мороза. Увидев её, радостно воскликнул:

– Ура! Неделя закончилась! Гуляем! И у меня для тебя подарок!

Глава 4 Судьба снова не даёт выбора

Михаил – коренной москвич. Его родители приехали в столицу по распределению из Воронежа, оба врачи редкой специализации – вирусологи. Тогда распространилась какая-то неизвестная инфекция в Африке, их сразу послали в командировку. Через два года они вернулись и смогли купить кооперативную квартиру в Черёмушках. Потом родился Миша, через четыре года Серёжа. Миша рос спокойным ребёнком, а вот с Сергеем родителям досталось из-за его буйного нрава. Но ничего, выросли оба порядочными людьми, окончили школу, а потом и институты. Михаил выбрал в МГУ экономический факультет, а Сергей, как и родители, стал врачом, но только травматологом. Оба парня были высокими, как отец, и с серо-голубыми глазами, в маму. Занимались спортом, вступили в комсомол. И оба служили в армии. Именно после прихода из армии в ясный июньский день Михаил увидел Верочку – лёгкой походкой стройная блондинка с точёными ножками в ярком голубом платье в чёрный горошек приближалась к остановке автобуса. Желающих зайти было много, девушка попыталась втиснуться в переполненный автобус, но её оттолкнули. Мише не нужен был маршрут в сторону центра, но он тут же подскочил к задней двери и с криком: «Граждане, проходим по салону!» – толчком своей широкой груди освободил место на порожках и обратился к Вере: