Мама на два дня

Я только что проверила, как спит малышка. Обняла беленького зайчика, которого мы ей сегодня купили, укуталась в одеяло и тихонько посапывает, улыбаясь чему-то во сне. Боже, как мне её жалко! Прижала бы к себе крепко-крепко и не отпускала! Но, поразмыслив хорошенько, я поняла, что у меня уже нет сил забрать такого проблемного ребёнка под свою родительскую опеку. Я ведь для неё по возрасту – бабушка! И сил на её воспитание у меня, знаю, не хватит. Когда Наденька не слушалась и не хотела спасть одна, мне уже хотелось повысить на неё голос. Но ведь я не имею на это никакого права! Я добровольно взяла ребёнка на несколько дней, чтобы доставить ей радость. Только вот воспитатель предупредил нас, что такие дети не запомнят эти радостные каникулы. Она и не вспомнит меня, если я приеду в Детский дом через некоторое время. Но ведь важен каждый прожитый день! Для нас с Мишей тоже. Мы получаем новый опыт, чтобы чему-то ещё научиться. Чему? И зачем?

Мы с Мишей любим сказку «Маленький принц», в которой есть такая фраза: «Если даёшь себя приручить, то случается и плакать». Я знаю, что буду плакать, но всё равно взяла в гости маленькую девочку, которую мать подкинула в Дом ребёнка. Конечно, мы с Мишей откликнулись на акцию из добрых побуждений, чтобы показать девочке другой мир, мир семьи, где есть мама и папа. А теперь я сомневаюсь, не жестоко ли мы поступили, если завтра ребёнка снова нужно отвезти в Детский дом? Делая что-то по доброте душевной, не приносим ли мы больше вреда, чем радости? Да, мамочка, я не знаю ответа на этот вопрос, хотя считаю, что имею большой жизненный опыт. «Слушай своё сердце!» – говорят многие мудрецы. Да, именно сердце подсказало мне, что нужно откликнуться на призыв, но оно же и говорит мне, что нельзя что-то делать наполовину. Ведь ребёнок, как сказал Миша, не игрушка, которой можно поиграть и поставить на место. Зачем же я добровольно влезла туда, где мне потом будет невыносимо больно и горько?»

Вера закрыла тетрадь, сходила ещё раз в детскую, а потом пошла в зал, который ночью превращался в спальню. В окно светила полная луна, яркая и таинственная, и Вера подумала, что снова не уснёт. Она долго ворочалась, считала до ста и в обратном направлении, но сон не шёл. Она снова пошла в детскую, поправила одеяло и поцеловала девочку в лобик, поправив тёмные кудряшки.

– Господи, если ты есть, почему допускаешь, что матери бросают своих детей? Что ждёт такого ребёнка в нашей стране? Пожизненный интернат для слабоумных? И зачем ты, Господи, привёл эту девочку к нам?

Вера знала, что ответа она не получит. Легла под бок мужу и начала дышать с ним в унисон. Когда прозвенел будильник, Верочка вскочила и напрягла память. Нет, она не помнила, в котором часу уснула, да и чувствовала себя уставшей и разбитой. Вдруг у неё сердце забилось часто-часто, а к горлу подступил спазм. Ей стало страшно! Выскочив из-под одеяла, она помчалась в детскую.

– Слава Богу, не упала!

Тут Наденька открыла свои глазки-бусинки, посмотрела на Веру мутным взглядом, а потом радостно закричала:

– Мама, мамочка!

Вера взяла девочку на руки и поцеловала в щёчку.

– Давай, я тебя поцелую! – Наденька обхватила Веру за шею и начала по очереди дотрагиваться до щёк влажными губами.

– Ой, щекотно!

Вера поставила ребёнка на диван. Девочка была очень худенькая, из-под ночнушки выглядывали палочки-ножки. Вера обратила внимание, что ногти очень длинные.

– Я сейчас принесу ножнички, и мы подстрижём ноготочки. Чьи это такие острые ноготочки?

– Мои, мои! – Надюшка начала прыгать по дивану и хохотала так заразительно, что её смех услышал и Миша. Он тоже пришёл в детскую, где они втроём устроили кучу-малу. Давно они так не смеялись!

– Всё, пора бы и завтракать, – Михаил сел на диван. – Надюш, давай маму отпустим на кухню, а тебя я отнесу в ванную.

– Миш, сейчас я постригу ей ногти, а потом уж в ванную!

– А ты не боишься? – Михаил посмотрел на Надю и скорчил рожицу.

– Нет, не боюсь!

За завтраком девчушку удалось уговорить съесть только три ложки каши, зато конфеты со стола пришлось убрать после того, как на скатерти появилось пять фантиков.

– Наденька, мне не жалко, но если съешь много конфет, заболит животик. Придётся тогда везти тебя в Детский дом к доктору.

– Я не хочу в Детский дом! Я буду жить у вас!

– Наденька, сегодня вечером мы всё равно поедем туда, у вас праздник, а ты участвуешь в постановке. Кем ты там будешь?

– Не знаю!

– А воспитательница сказала, что ты будешь ангелочком. У тебя же есть крылышки?

– Да, белые!

– Вот и хорошо. А мы скоро соберёмся и поедем вместе с тобой и дедушкой на площадь, покатаем тебя на пони, на карусели, будем водить хоровод вокруг ёлки.

– Я не хочу на пони! Я не знаю пони! Мне будет страшно!

– Ну что ты, милая моя! Пони – это маленькая лошадка. Она не страшная! Мы сначала подойдём к ней, ты с ней познакомишься, а только потом, если захочешь, покатаешься. Договорились?

– Да, – Надя успокоилась.

– Ты поможешь мне помыть посуду? – Вера решила отвлечь ребёнка от тревожащего её разговора.

– Да! Где мой фартук?

Пока Вера с девочкой убирали на кухне, Михаил сходил в гараж и пригнал к подъезду машину. Дождя на улице не было, но и новогоднего снега тоже. Во дворе дома на раскидистых мокрых клёнах висели гирлянды, тоже мокрые и какие-то неуместные по такой слякоти.

– Да, погодка нынче не зимняя! Какие хороводы вокруг ёлки? – подумал Михаил. – Но раз обещали ребёнку, то поедем.

На центральной площади города возвышалась ёлка, увешанная одинаковыми большими снежинками. В брезентовых палатках, разместившихся по периметру площади, продавали блинчики, булочки, леденцы на палочках, воздушную вату и даже мороженое. Вкусно пахло шашлыками. В одиннадцать часов народу уже было много, родители с детками или бабушки с дедушками. На Веру с Михаилом все обращали внимание и даже оборачивались, когда Надя громко их называла «мама» и «дедушка».

Надюша с удовольствием покаталась на пони, попросила леденец, а от хоровода отказалась, боясь оторвать руку от Веры. Стишок Деду Морозу тоже рассказывать не стала.

– Ладно, поехали домой, – Вера посмотрела на мужа. – К трём часам обещали приехать Зина с Зоей, им не терпится посмотреть на девочку. Их пацаны-то уже скоро школу закончат.

– Это хорошо, что они придут, я хотя бы своими делами позанимаюсь.

– А кто нам глинтвейн готовить будет?

– Ладно, сготовлю, а потом уйду в гараж.

– Какой ты у меня покладистый! Подруги тебя всё время хвалят, смотри, не зазнайся!

– Уже поздно зазнаваться! Всё, девчонки, по коням! – и Миша открыл перед ними дверь в новой серебристой «Ладе».

– Ой, какая хорошенькая! – с порога, ещё не раздевшись, заявила Зинаида, увидев маленькую девочку с распущенными до пояса волосами и в нарядном розовом платье, которое ей успела купить Вера, пока Михаил катал Надю на пони.

– Надолго она у вас? – шёпотом спросила Зоя, вешая шубку из голубой норки.

– Потом всё объясню, – так же тихо ответила Вера, а затем громко добавила:

– Раздевайтесь, дорогие гости, проходите, знакомьтесь – это Надюша! Наденька, подойди к моим подругам, поздоровайся!

Надя сначала опустила глаза, но Вера подтолкнула её к гостям, и ребёнок тихо поздоровался.

– А мы тебе подарок привезли, на, держи! – Зина протянула девочке коробку.

– Ура, подарок! – Надя взяла коробку и тут же убежала в детскую комнату.

– А спасибо сказать? – крикнула вслед Вера, но девчушка, увлечённая подарком, её даже не услышала.

– Пойдёмте в зал, мы там решили сегодня накрыть, – Вера после прогулки успела переодеться в нарядное платье светло-голубого цвета с вышивкой по плечам. Она сама разрабатывала этот фасон, но в производство он не пошёл. Слишком трудоёмкий и затратный. Народ в двухтысячные годы в России покупал только дешёвую одежду из Китая.

– Вера Степановна, а тебе идёт это платье! Повернись-ка! Да, по фигуре сидит отлично, юбка фалдами и вышивка очень нежная. Жалко, что мы не смогли такие выпускать! – Зинаида Владимировна была не просто подругой, она возглавляла фабрику «Луч», на которой уже седьмой год работала Вера начальником экспериментального цеха по пошиву женских платьев. А вот Зина и Зоя сблизились на родительских собраниях в школе, где учились их сыновья, а потом Зина познакомила с ней и Веру. Вот уже пять лет подруги часто встречались вместе, перезванивались, к праздникам дарили друг другу подарки, ходили иногда на концерты, делились новостями. Когда Вера сообщила Зине, что она взяла из Детского дома девочку на несколько дней, та не поверила своим ушам:

– Вера, зачем? Ты в своём уме? А Миша как отреагировал?

– Зин, только не нужно нотаций, позвони Зое и приходите завтра к нам. Хорошо?

– Ну ты, подруга, заинтриговала! Конечно, придём! – Зина тут же перезвонила Зое и сообщила ей интересную новость. И вот они, удивлённые поступком друзей, пришли.

Зина, высокая, стройная брюнетка с тонкими чертами лица, выглядевшая очень молодо в свои сорок с небольшим, давно возглавляла фабрику и имела замашки командира. Она привыкла решать всё сама и очень быстро. Если нужно задать вопрос, то он тоже звучал конкретно.

– Так, давай по порядку. Вы хотите удочерить девочку на старости лет? – Зина в упор посмотрела на Верочку.

– Нет, мы взяли её в гости на праздники. В Детском доме акция «Ребёнок на новогодние каникулы», вот мы и решили в ней поучаствовать.

– Вера! А почему ты нам не предложила? Может, мы бы с Зоей тоже приняли участие?

– Девочки, я сама не знала, получится ли что-нибудь. Это такая морока! Вы себе не представляете! Мне справку о семейном положении делали пять дней! Уже почти каникулы прошли! И потом… Вы никогда мне не жаловались, что вам дома скучно с сыновьями. Это мы с Мишей без детей…

– А когда её нужно возвращать в Детдом? – Зоя, полноватая шатенка с большими выразительными глазами, внимательно смотрела на Михаила, пытаясь разгадать, что на самом деле думает обо всей этой истории муж Веры.

– Сегодня к семи нужно будет её отвезти на праздник. А там – как получится, – ответила Вера с печалью. – Я не знаю, как поведёт себя ребёнок при расставании, она уже заявила нам, что останется у нас жить. Мне кажется, одного обратного возвращения в Детский дом будет более чем достаточно для психики ребёнка.

– Знаете что, девчата, я вам сейчас сготовлю глинтвейн, пейте, разговаривайте, а я в гараж. Мне машину для моих дам нужно подготовить.

– Миша, мы так ждали твой божественный напиток! Конечно, мы тебя потом отпустим, – смеясь сказала Зина.

– Смотрите, Надюшка там заигралась. Что вы ей подарили? – Вера посмотрела на подруг.

– Куклу с одёжками. Наверное, переодевает.

– Пусть играет пока, она два дня от меня не отходила. Всё хорошо, но я сама себе не принадлежу! Как-то утомительно такое ограничение моей свободы! Хотелось на каникулах порисовать, но эта малышка заняла собой всё пространство дома и наше время! Но, девочки, честно, радости она доставила тоже много! Она так заразительно смеётся! Она такая ласковая! А как она Мишу за бороду трепала, пытаясь её оторвать! Умора! – у Верочки голос звенел от переполнявших её эмоций.

– Да, ты выглядишь помолодевшей, – добавила Зоя. – Говорят же, если в семье рождается последыш, то родители возвращаются в те годы, когда у них появился первенец. И Миша повеселел, а то с его работой мы не видим его улыбающимся! Всё заботы и заботы, уже почти весь седой.

– А вот и я, слышу, обо мне речь зашла!

– Да, ты заметно повеселел! Может, возьмёте ребёнка насовсем? Подумаешь, годы! Разве пятьдесят – это много? – Зина явно подтрунивала, хотя понимала, что Михаил такие шуточки не любит.

– Зина, мы с Верой разберёмся! Давайте, разолью божественный напиток, да побегу. Время летит быстро!

Через некоторое время подруги остались одни.

– Пойду посмотрю, что там Надя делает, а то подозрительно тихо, – Вера встала из-за стола.

– Ты такая беспокойная мамочка всегда была? Или потому что чувствуешь ответственность? – Зина тоже встала. – Я пойду с тобой, хочу пообщаться.

– Ладно, идите, я пока посуду унесу на кухню, – Зоя собрала со стола чашки и тарелки.

Вера приоткрыла дверь в детскую и увидела, что Надя раздела куклу и начала рисовать фломастером на её животе.

– Наденька, а зачем ты рисуешь на куколке? Я же тебе альбомы купила! – Вера подошла и села на корточки.

– А я видела по телевизору, у тёти был рисунок!

– Татуировка?

– Что?

– Надюша, как тебе объяснить, что не у всех тёть есть татуировка. А ты знаешь, что это больно, когда её наносят? Наверное, куколке тоже больно?

– Я не хотела больно! – девочка тут же заплакала.

– Конечно, не хотела! – вмешалась Зина. – Давай мне куклу, я её пойду отмою, и ей не будет больно.

– Ладно, – Надя успокоилась и отдала куклу.

Зинаида пришла на кухню и, вздохнув, обратилась к Зое:

– Нет, я бы не смогла взять чужого ребёнка и потакать ему во всём. Не понимаю я Верочкиного порыва! Им с Мишей нечем было заняться на праздники?

– Зина, наверное, мы сможем её понять, когда наши сыновья женятся и уйдут от нас. Вера очень тоскует по Женечке! Ты же видишь, сколько в ней нерастраченной нежности? А Миша почти всё время на работе. И мне кажется, что той любви, которая у них была когда-то, уже нет и в помине. Привыкли друг к другу, притёрлись, живут по привычке. Иногда она вечером просто места себе не находит!

– А вот и мы! – в кухню вошла Вера с ребёнком на руках. – И о чём вы тут говорили? Секрет?

– Да так, ни о чём. Держи, малышка, свою куклу и больше не делай ей татушку. Поняла? – Зина потрепала ребёнка за щёчку. – Мы уже пойдём по домам, вам скоро собираться в дорогу. А ты только не раскисай, подруга! Всё, что ни делается, всё к лучшему!

– Да, мы с Наденькой тоже так думаем!

Проводив подруг, Вера позвонила мужу.

– Миша, я сейчас соберу вещи, потом переодену малышку и через полчасика можешь подъезжать.

– Хорошо, как скажешь.

Когда Михаил открыл дверь своим ключом, он увидел плачущую Надю и еле сдерживающую слёзы свою жену.

– Что тут у вас произошло?

– Она не хочет ехать в Детский дом. Я ей говорю, что у них там праздник, гости, ёлка и подарки, а она ревёт и ревёт… Я с этим сделать ничего не могу! У меня уже не хватает никакого терпения, я не выдерживаю детского плача!

Миша поднял девочку, вытер ей пальцами слёзы и ласково сказал:

– Мы просто покатаемся на машине! Ты же любишь кататься? Давай-ка пальто наденем, а то на улице холодно. Так, теперь шапочку. Умница! Вер, ты собирай всё остальное, а мы спускаемся.

К Детскому дому машина Николаевых близко подъехать не смогла – все парковочные места уже были заняты, а самые первые были перевязаны лентой, видимо, для высоких гостей. В канун Рождества сам митрополит приезжал поздравлять детей, а с ним мэр и другие чиновники.

– Наверное, мы опоздали? – тревога и чувство невосполнимой потери не покидали Веру с тех самых пор, как они сели в машину. Надюшка продолжала тихонько плакать и постоянно спрашивала:

– Мамочка, а мы приедем ещё к вам в гости?

– Конечно, приедем, – отвечала Вера, чувствуя себя предательницей и лгуньей. Она по своей натуре была честна, не любила в людях лжи и обмана, она считала, что лучше сказать правду, чем обмануть, а потом всё время выкручиваться. Но как она может сказать правду этому маленькому человечку? Правду, что она мама всего-то на два дня…

В детском доме всё было готово для приёма гостей. Весело потрескивали дрова в камине, от него недалеко ребята постарше сделали вертеп, там стояла люлька с младенцем и игрушечные барашки. Стулья расставили ближе к импровизированной сцене. Всё убранство зала Вера окинула одним взглядом, ища глазами воспитательницу Наденьки. Миша решил в мероприятии не участвовать, поцеловал Надюшку и попрощался. Она не хотела его отпускать, а потом вырвалась, забилась в дальний угол и начала снова горько плакать…

Воспитательница Нина Петровна, женщина почти пенсионного возраста, сама заметила Веру, подошла к ней и начала успокаивать:

– Сейчас мы пойдём с Надей в соседний корпус переодеваться, вы не волнуйтесь, проходите в зал, а с Надей я сейчас поговорю. Всё будет хорошо! Не переживайте! А то я вижу, что на вас лица нет… Девочка отходчивая, настроение у неё меняется быстро!

И правда, увидев воспитательницу, Надя успокоилась, помахала Вере ручкой и скрылась за дверью. Тут же началось какое-то оживление, но это директор попросила всех усаживаться и немного подождать – гости вот-вот приедут. Концерт начался на полчаса позже запланированного, по ходу пришлось сокращать номера. Конечно, детки расстроились, но у высоких гостей время было регламентировано, их ждали в следующем Детском доме.

Когда вывели на сцену ангелочков, Наденька тут же увидела Веру, и указывая на неё пальчиком, громко заявила:

– А это моя мама сидит!

Вера покраснела и приложила палец к губам, воспитательница одёрнула малышку и прошептала:

– Надя, помолчи!

Но девочка не хотела молчать, она повернулась к другим ангелочкам и им снова повторила:

– Это моя мама! Не ваша!

Среди делегации присутствовали люди, которые знали Веру Степановну, они почти все разом обернулись и посмотрели удивлённо.

– Потом объясню, – сказала Вера соседу в первом ряду.

Праздник закончился, детям раздали подарки. Надя тут же подбежала к Вере и снова задала вопрос:

– Мамочка, а мы поедем домой?

– Мы сейчас пойдём в другой корпус переодеваться, потом ты покажешь подарки деткам, а я должна поговорить с воспитательницей. Хорошо?

Надя, раскрасневшаяся и счастливая, одетая в белое воздушное платье и с белыми крылышками из перьев, действительно была похожа на ангелочка. Только темноволосого.

– Господи, как же я её оставлю тут? – подумала Вера, взяла ребёнка на руки, укрыла её своей дублёнкой и вышла на улицу. Почему-то между двумя коттеджами, где жили дети, не горел ни один фонарь. Вера на что-то наступила и подвернула ногу.

– Ой, больно!

– Мамочка, почему больно? – Надя крепче прижалась к Вере.

– Что-то под ногу попало… Сейчас дойдём, посмотрю.

Вера еле дошла до коттеджа, опустила ребёнка и попросила её пойти в группу. Сама сняла полу-сапог и увидела на лодыжке опухоль.

– Этого мне только не хватало! – Взяла из сумочки телефон и позвонила Михаилу:

– Дорогой, ты ещё далеко? Подъезжай ко второму коттеджу и возьми с собой аптечку. Я ногу подвернула. Да, болит… И распухает на глазах.

Вера села в вестибюле и начала растирать больную ногу. К ней подошла Нина Петровна:

– Что случилось?

– В темноте на что-то наступила. Вот, опухла.

– Наверное, растяжение связки. Нужно туго забинтовать.

– Муж сейчас принесёт аптечку, там есть эластичный бинт. Нина Петровна! Как там Надя?

– С детками пошла играть.

– Даже если бы я ногу не подвернула, всё равно считаю, что ещё на один день забирать её снова домой не имеет смысла. Очень жестоко показать девочке рай, а потом возвращать в Детский дом второй раз. Она всю дорогу плакала… А мне , думаете, всё равно? Я не могу переносить такой отчаянный детский плач! Я на празднике еле сдерживала слёзы…

– Да, Вера Степановна, у медали всегда две стороны. Хотелось, как лучше… Наверное, в таких акциях должны участвовать дети постарше, которые хорошо понимают, что они едут в гости. Почему вы выбрали Надю?

– Это она нас выбрала, – обречённо и тихо произнесла Вера.

– Понятно. Так обычно и бывает. Всё равно спасибо вам с мужем за ваши отзывчивые сердца, за то, что подарили девочке праздник. Сегодня я в ночь, уделю Наденьке особое внимание. Вы ей сказки читали?

– Конечно. Ей про Рябу понравилась.

– К сожалению, она пока не запоминает сказки. Стихи тоже. Жалко мне её, такая хорошенькая девочка! Только дам вам на прощание совет – даже не рассматривайте никакие варианты с Наденькой, тут нужны молодые и обеспеченные родители с медицинским образованием.

– Наверное, вы правы. Но как быть с сердцем?

– Всё со временем забудется…

Открылась дверь, Миша не вошёл, а влетел:

– Верочка, милая! Как же так? Дай я посмотрю! – потом, увидев воспитателя, добавил, – извините, не поздоровался.

– А я уже прощаюсь. Всего вам доброго! – Нина Петровна как-то печально на них посмотрела и ушла в группу.

Вера прильнула к мужу и дала волю слезам. Болела нога, болела душа и разрывалось сердце от тоски и отчаяния. От бессилия что-то изменить.

– «Когда даёшь себя приручить, то случается и плакать…» – прав мудрый Лис.

Глава 3 Верить ли приметам?

Дома Михаил помог Вере раздеться и пройти в зал. Она сняла колготки и увидела, что нога не только распухла, но ещё и начала синеть. По бабушкиному рецепту она в подобных случаях всегда сначала опускала ногу в тазик с тёплой водой и массировала с хозяйственным мылом ушибленное место, потому что частенько подворачивала то одну, то другую ногу. Миша знал об этом и сразу же отправился в ванную за тазиком, мылом и полотенцем. Он посмотрел на жену с жалостью и укором, аккуратно поставил в воду ступню и начал легонько массировать.

– Больно? – спросил участливо.

– Терпимо. Миша, почему снова я подвернула ногу? Знак свыше, что я не туда иду? Только почему сейчас, когда мы уже сделали шаг, после которого так больно отступать назад?

– Верочка, прошу тебя, не начинай. Давай завтра поговорим. Сейчас главное – твоя нога. Перебинтую, положу холодную грелку, дам тебе успокоительное, попробуешь заснуть…

– Уснёшь тут! Перед моим взором так и стоит в углу Наденька и заливается слезами. Господи, что же мы наделали? Как она там? Что мы для неё можем сделать?

– Милая, ну успокойся, а то снова начнёшь плакать. Я ведь тоже не выношу твоих слёз.

– Ладно, молчу, – Вера взъерошила мужу волосы, а потом погладила по щеке.

Когда они легли спать, Михаил, как всегда, уснул быстро. Вера лежала с открытыми глазами, зная, что капли валерианы с пустырником ей не помогут… Воспоминания окунули её в юность.

Верочка училась на третьем курсе Института лёгкой промышленности, жила в общежитии в Подмосковье, была старостой курса. Общительная, весёлая, компанейская, к ней всегда не только девчонки по комнате, но и из группы, обращались за советом. Она, выросшая со строгой и хозяйственной бабушкой, была не по годам взрослая, ответственная и имела житейскую смекалку. Могла шить, переделывать из старого новое, украсить одежду вышивкой или декоративным цветком, да так умело и со вкусом, что никто и не догадывался по одежде, что материально ей, провинциальной девушке, живётся в столице очень и очень трудно. И несмотря на нехватку денег, Вера щедро делилась с сокурсниками тем, что у неё было. Верочка хорошо готовила из самых незатейливых продуктов, даже торт могла сделать из обычного дешёвого печенья. Вкусные запахи, доносившиеся из их комнаты по вечерам, привлекали многих, но только Виктор с факультета механиков отважился как-то постучаться в комнату Веры, где с ней ещё жили две девушки, Оля и Оксана из Иваново. Механики – это единственная группа в институте, где учились одни парни. Как правило, начиная с третьего курса, они обзаводились семьями – выбор невест у них был огромный! У Веры тоже были ухажёры, но, повстречавшись по очереди с тремя из этой группы, она поняла, что среди них нет того, единственного, о котором мечтала, начиная лет с шестнадцати. Бабушка постоянно, к месту или просто так, чтобы внучка навсегда запомнила, повторяла пословицу:

– «Замуж не напасть, да как бы замужем не пропасть!»

Вот Вера и ждала принца, о котором в то время мечтали все девушки, пригожего и на белом коне! Но для неё всё же в избраннике было главное, чтобы он покорил её сердце.

Виктор, почуяв запах жареной картошки, заглянув в комнату, весело предложил:

– Девчата! Давайте я принесу солёные огурчики и мы поужинаем вместе. Я остался на вечер один-одинёшенек, как-то не хочется без компании ужинать.

Конечно, к третьему курсу практически все студенты знали друг друга в лицо и даже по именам, Виктор всегда здоровался с Верой первым, а потом оглядывался и долго смотрел вслед. И вот, наконец-то, осмелился познакомиться ближе.

У Веры в этот вечер всё ладилось, она сдала курсовую работу на пять, отдала заказ, платье из изумрудного шёлка умопомрачительного фасона, одной из постоянных своих клиенток, поэтому весело откликнулась на предложение:

– Витя, конечно, приходи! Девчата, вы же не возражаете против ужина в мужской компании?

– Мы только рады, – откликнулась Оля, – у меня даже полбутылки сухого вина осталось. Мы же можем позволить себе праздник в честь защиты курсовых?

Виктор, довольно высокий парень с обычной внешностью – стрижка ёжиком, круглолицый, нос с небольшой горбинкой, густые брови, упрямый подбородок – нет, не из красавцев, которые сразу привлекают внимание женской половины, пришёл минут через пять. Кроме банки огурцов он принёс коробку дефицитных конфет «Птичье молоко».