Судьба Вишнёвки

И даже никакой закуски…

– Ты ж кодированный…

– Что мне ампулу удалить трудно? – огрызнулся он. – Иди на…

Она села напротив.

– Чё лупишся? – Глеб уставился на неё, оскалившись, словно тигр, которому хвост прищемили. – Чё ж от своего выб*** убежала? Добилась, получила – ну и сиди с ним!

Он снова выпил. Франсин не могла поверить глазам.

Джерри-Альберто, когда срывался и, ``прогуляв`` всю ночь, возвращался под утро вдрызг пьяный, только умолял простить его и говорил непрерывно о своей любви к Мэри. А сейчас она даже не знала, как реагировать.

– Что, думаешь, я на нашей свадьбе напьюсь? – Глеб подмигнул. – Давай тут отметим? Никого не удивит мордобой на свадебной гулянке…

«И как я с ним собираюсь жить?» ужаснулась Франсин. «… в одном доме?»

– Я тебя Богом прошу… – начала она.

Дико ругаясь, он вскочил. Со злобой толкнув стол, опрокинул его, и только тренировка спасла Франсин. Она едва увернулась от падающей на неё тяжеленной столешницы. Как раз вошли Рон и Олег Петрович.

Продолжая испускать проклятия, Глеб стоял в лопнувшей рубашке, распахнув, хлопал чёрно-зелёными крыльями, сшибая окружающие предметы.

Рон всплеснул руками. Олег Петрович, бледнея, перекрестился, и демон плюнул огнём. Столешница задымилась…

И тут в комнату вбежала Валентина Макаровна.

– Глебка! – крикнула она сердито. – Ах, ты нечисть! А ну, не бАлуй!

Он ахнул, крылья втянулись, и Орлов-младший стоял с растерянным, виноватым видом.

– Мамка… – простонал он со слезами в голосе.

– Ой, дурак ты, дурак…

Она обняла его, отвела к диванчику. Они сели рядком, и он, рыдая, уткнулся ей в плечо. Бабка шептала ему что-то ласковое, оглаживала, целовала голову, а он прижимал её руку к лицу, бормотал, путая языки и всхлипывая.

Рон поднял стол, а Олег Петрович, молча, хмурясь, собирал разбросанные вещи.

Не чувствуя под собой ног, Франсин еле добрела до кровати, где Даниель так и спал. Она не села – упала рядом. Вцепившись в покрывало, замерла, глядя на сына.

«Это даже хуже, чем я предполагала,» думала она в отчаянии.

* * * * *

Вошёл Глеб. Она вздрогнула.

– Прости, пожалуйста, – пробормотал он, не поднимая глаз, совершенно трезвым голосом. – Ты права. Я ничуть не лучше твоего недоделка-муженька. Мне жаль, что тебе такие ублюдки, как мы, достаёмся. Ты, правда, достойна лучшего. Я обещаю… cтараться контролировать себя. Я не могу гарантировать!

Он закусил губу. Женщина молчала.

– Ну? – настаивал Глеб. – Франсин?

– Камень, что топит меня, просит прощения! – отозвалась она тихо. – Да, палач обычно говорит жертве: «Прости, работа такая…»

– ``Прости, работа такая!`` – повторил он саркастически.

Она подняла на него свои кошачьи глаза, сейчас блестящие от слёз.

«Прямо как ``моя`` тигричка-дочка!» у Глеба снова душа перевернулась.

– Девочка моя милая, – прошептал он, садясь с нею рядом на пол и обнимая её.

Она прижалась к его, такому сильному, огромному телу, словно чайка, прячущаяся от шторма ``на груди утёса-великана``.

«Сможем, сможем,» крутилось у неё в голове. «Я смогу…»

«Ублюдок я, проклятый ублюдок,» думал он, ``читая`` её мысли. «Заложников брать – такая подлость… А я рад… Я рад! Она никуда не денется… Не решится сбежать… Она – моя! Моя…»

* * * * *

Второго января состоялась совместная поездка на лыжах в лес, неудачный визит к Юрке и астра были третьего, злополучный снеговик и срыв Глеба произошли четвёртого… И вот уже пятое января!

Хотя, фактически, задание Мэри было выполнено; Глеб и Люси-Франсин примирились с неизбежностью жить вместе. Сегодня она ознакомилась с ещё одним отличием Глеба от Джерри.

Когда Джерри напивался, на следующий день он, пряча глаза, молча убегал на работу по-раньше. А Глеб сейчас, заискивающе, как провинившийся пёс, заглядывал всем в лица.

Помог Рону переодеть Даниеля, усадил Энн и Франсин. – Дамочки, отдыхаем!

Сам накрыл на стол. Даже пытался помочь Валентине Макаровне принести котелок.

– А ну, сядь! – прикрикнула на него бабка. – Выбей мне кашу-то!

– Мама, – Он послушно сел на место. – Я ж вам кастрюлей понавёз, мультиварку…

– Ой, стара я ужо для жутей таких, – Валентина Макаровна махнула на него тряпкой. – Да и скус-то развя такой?

– Ну, это точно… – Франсин засмеялась.

Она попробовала свой кофе и быстро глянула на Глеба, а тот хитро подмигнул.

Это был не обычный кофе, а добытый, разумеется с помощью Энергетики, из её любимой кофейни.

«Ну, и ладно,» думала она, совершенно утешившись. «Даже с людьми-алкоголиками как-то уживаются. Рон поможет. А то и Мэри на него натравлю если что.»

– Люсенька, – обратилась к ней Валентина Макаровна. – Вымой посудку, лады? Мы с Олегом Петровичем и батяней твоим хотим походить – внучатами похвастаться.

– А я? – удивился Глеб.

– А ты ей и помоги, понял?

– Понял, – кивнул тот, а Франсин даже фыркнула.

«Он правда такой наивный?» думала она, разглядывая странное существо сидящее напротив неё.

«Или прикидывается? Нет, не похоже…»

И действительно, когда они остались одни, Франсин мыла посуду, Глеб старательно вытирал и расставлял её по местам, но даже и не пытался ``приставать``.

Женщина стояла к нему спиной, одетая только в длинный тёплый халат; фиолетовый, двойной, сверху махровый – изнутри байковый.

Посуды уже не осталось, но Франсин так и водила руками в тазике с тёплой мыльной водой.

Глеб встал рядом, с готовностью ожидая очередную ложку или тарелку.

– Обними меня… – шепнула Франсин.

Тут только до Глеба дошло. Молодая женщина тихо рассмеялась: у него сбилось дыхание, он обнял её так нежно, так осторожно…

«««Как с немощнейшим сосудом»'», вспомнила она Библию.

Он стоял сзади, перебирая губами её кожу на шее под волосами. Он начал оглаживать её тело и вдруг замер с ладонями прижатыми к её бёдрам.

«Понял, что на мне только халат,» Франсин засмеялась громче, поддёрнув задком вверх, как кобылка – крупом, когда дразнит жеребца.

Это произвело соответствующий эффект.

Испуская даже не стоны, а утробное рычание, он накинулся на неё, словно тигр.

Франсин пыталась упереться в столик, хваталась за полки, едва удерживаясь на ногах. Его размеры не дали ей возможность уловить тот момент, когда их тела, наконец, соединились, как никогда до этого, но такого бешеного темперамента не проявлял даже Джерри в свои самые лучшие дни.

«Ох, тазик бы не опрокинуть…» единственное, что промелькнуло в её голове.

Джерри всегда вскрикивал, а Глеб наоборот – замолчал, более того – дышать перестал, напугав этим Франсин.

«Он не помер там ненароком?» промелькнуло у неё в голове.

– Пока нет, детка, – выдохнул он, отвечая на её мысли.

Подхватив её на руки, он ринулся в салон, повалился с ней на диванчик.

Он ласкал её и руками и губами; именно не целовал, а как бы перебирал, массируя, её кожу, что возбуждало неимоверно.

– Тебе обязательно – два раза подряд? – хихикнула она, едва переводя дыхание. Он только кивнул. И опять отличие! Джерри всегда краснел во время занятий любовью, а Глеб был бледен, ``как смерть``.

– Тебя инфаркт не хватит? – пробормотала она, натянуто улыбаясь. Ей стало страшно, даже возбуждение прошло. Он только головой мотнул.

– Ты дышать-то не забывай! – Она ласково гладила его плотные, совершенно ледяные на ощупь, щёки. – Ты ж – спортсмен! Должен понимать…

– Да, милая моя… – Он взглянул на неё растроганно, с благодарностью.

«А Мэри даже не думала обо мне…» промелькнуло у него в голове. Он попытался сдерживаться, но только ``сбился с настроя`` и виновато взглянул на женщину в его объятиях. «Ой, позорище-то какое…»

– И как, Хозяйка выдерживала такие скачки? – хихикнула Франсин, делая вид, что не заметила ``осечки``.

– Ну, как ты видела – не так долго! – Рассмеявшись, он лёг рядышком с ней. – Девочка моя милая…

Они продолжали нежно ласкать друг друга. Их прошлое таяло, растворялось и исчезало, и будущее уже не казалось ни мрачным ни безнадёжным.

«Мы можем быть счастливы. И мы будем!» была общая мысль.

* * * * *

За что Валентина Макаровна по-настоящему была благодарна Глебу – он не только провёл в дом воду, но и установил санузел. Хотя в ванну залезть она так и не решилась, туалет, сменивший привычное ``зимнее ведро``, ей очень понравился.

В середине ночи, возращаясь к себе в спальню, она услышала характерную возню на печке.

Молодая женщина постанывала и хихикала, Глеб приговаривал что-то ласковое, на незнакомом Валентине Макаровне языке, но имя ``Люси`` она не могла не понять.

Они заметили её и притихли, как шаловливые мышата, а бабка, делая вид, что не слышала ничего, прошла к себе, легла под бок к Олегу Петровичу и ласково погладила его.

– Чё ты, мать? – пробормотал он сквозь сон.

– Да так, спи давай, – шепнула она, улыбаясь воспоминаниям.

* * * * *

За завтраком Глеб и Франсин, хихикая, переглядывались время-от-времени, словно нахулиганившие подростки. Рон понимающе ухмылялся в усы, а Валентина Макаровна притворялась, что улыбается из-за забавного поведения Энн.

– Уж отъедайся напоследок! – приговаривала бабка умилённо. – А то дома опять голодом сидеть будешь…

– Хотя сегодня, по-хорошему, поститься б надо, – Валентина Макаровна объяснила, ни к кому конкретно не обращаясь. – Накануне Рождества-то…

– А мы уже отметили Рождество… – машинально отозвалась Франсин.

Это прозвучало очень двусмысленно – она сама почувствовала, и щёки её вспыхнули. Бабка фыркнула, прикрыв рот ладонью.

«Надо же, Глеб краснеть умеет!» удивилась Франсин, глядя на Орлова-младшего, сидящего напротив.

– У нас же 25-ого декабря празднуют, – уточнил Рон спокойным голосом.

– Никак остаться не можете? – грустно поинтересовалась Валентина Макаровна.

– Мне до первой звезды надо смотаться. – Рон хмыкнул.

Тут уже все перестали улыбаться.

– А, так ты ж из той же… – начал Олег Петрович. Он не смог подобрать подходящее слово.

– Похуже, – отозвался Рон холодно.

– Я пойду Огонька проверю, – Орлов-старший поднялся, отводя глаза, а Глеб сидел, набычившись, уткнувшись в тарелку.

– А ты дома будешь такую кашу есть? – Франсин старалась вернуть разговор в нормальное русло.

– Такую кашу всё равно никогда не сготовишь, – грустно ответил он, запихивая в рот очередную ложку.

– Дитятко моё неразумное, – горестно произнесла бабка. Она встала и, обняв Глеба, поцеловала его в голову.

– Мне это можно, – шепнул он, как Франсин поняла, отвечая на мысли матери.

– Береги тебя Бог, как я берегла тебя! – Бабка всхлипнула и снова занялась Энн, а девочка тоже захныкала и пыталась тереть лицо Валентине Макаровне.

* * * * *

Они заканчивали завтрак; даже Энн наелась и начала уже баловаться, когда вернулся Олег Петрович.

– Я чёй-то, мать, руку, видать, подвихнул, – произнёс он, виновато улыбаясь и растирая левое плечо.

– Ууууу, – Рон вскочил, усаживая старика на диван. – Нет, братец, это – сердце!

Франсин, чуть не подавившись, схватила мобильник.

– Олежик! – Валентина Макаровна кинулась к мужу. Испуганно оглянулась на Глеба. Тот стоял, внимательно глядя на них, слегка поводя головой, как беркут перед тем, как сорваться в полёт.

– Нет, мамка, не волнуйтесь! – Он улыбнулся. – И вы, батяня, расслабьтесь – ещё не ваше времячко!

– Вот видишь, вот видишь, – бабка оглаживала старика. – Глебка – он такой! Он знает!

Франсин звонила в медпункт, а Глеб приблизился к дивану.

– Так, прежде всего, аспирининку разжуйте…

Олег Петрович запил остатки таблетки тёплой водой.

– Откройте рот, – произнёс его сын тоном, совершенно как доктор. Фыркнул спреем. – НЕ глотайте. Давайте-ка перейдём в спальню. Сейчас я вам пару укольчиков сделаю – голова кружиться будет. Поспать надо.

– Я детьми займусь, – Рон поднял Даниеля, взял Энн за руку и ушёл в их спаленку. Валентина Макаровна с сыном довели Олега Петровича до самой комнаты, но тут Глеб резко остановился и позвал Франсин; – Милая, перехвати, а?

Удивлённая, молодая женщина, тем не мене, подбежала сразу же.

Она увидела небольшую икону над дверью и поняла проблему Глеба; ему надо было переключиться.

Пока женщины укладывали Олега Петровича, подпирая его подушками до полусидячего положения, Представитель Смерти перестроился на ангельскую волну и смог тоже войти в комнату, наполненную Светлой Энергией.

– Напугал я тебя, мать, а? – старик произнёс слабо, но улыбаясь.

– Да ну тебя, дурак какой! – Она махнула на него рукою. – Ишь, на Рождество помирать вздумал! Вот ухватом бы тебя огреть – сразу вскочишь!

Глеб, покосившись на иконостас в изголовье, тем не менее несколько раз провёл рукой над телом Олега Петровича.

– Эх, батяня! – произнёс он, покачав головой. – Сделать бы вам аортокоронарное шунтирование! Лет десять проблем бы не было…

– Ой, нет! – сразу отозвался тот. – Никуда не поеду! Уж помирать, так дома.

– Да я… – Глеб замялся. – Разрушать – не восстанавливать. Я мог бы сам вам артерии прочистить… Не в этой комнате. И…

Он глянул на Франсин, за поддержкой.

– Надо снять нательный крест, – объяснила та. Старики переглянулись.

– Да в любой больнице вам скажут тоже самое! – выкрикнул Глеб уже раздражённо.

Олег Петрович сжал руку жены. – Прости, мать… Но, сколь уж мне отмеряно…

– Ничего, Глебка, – произнесла та, не глядя на сына. – Спасибо. Мы ужo так как-нибудь.

– Как хотите… – Он выбежал прочь. Валентина Макаровна обняла мужа, и Франсин тоже потихонечку выскользнула из спальни.

* * * * *

Фельдшер, совершенно трезвый, в сопровождении медсестры и Альки, вошли во двор. И Юрка с женой Оленькой, услышав о беде с Олегом Петровичем, не могли не присоединиться. Все они остановились, удивлённо глядя на Глеба – голый до пояса, он растирался снегом возле вездехода.

Пошептавшись, они оставили Юрку, который направился к Орлову-младшему, а сами вошли в дом.

– Дядь Глеб… – осторожно окликнул молодой человек. – Вот правильно – то! Я то ж делаю… Ленюсь иногда, если признаться…

Он осёкся – с такой тоской и отчаянием взглянул на него Орлов-младший.

– Юрка, – простонал он хрипло, показывая в сторону.

Молодой человек увидел три или четыре бутылки водки, валяющихся в снегу неподалёку. Глеб дико выругался – он снова держал уже новую бутылку.

Он со стоном упал на колени. Юрка едва вырвал водку из его руки.

– Ну, дядь Глеб, – он рассмеялся. – Ну, вы даёте! Нам и водочного завода не надо ставить!

– Я ВОР! – выкрикнул тот злобно. – Это из вашего же сельпо вытягиваю! Ох, хоть бы мне руки отрубили…

– Да ладно, что не так-то? – Молодой человек накинул на Глеба куртку, висевшую на открытой дверце вездехода.

– Домой надо ехать, – Орлов вздохнул.

– К боссу вашему?

Глеб кивнул.

– А с отцом что не получилось?

– Не хочет Олег Петрович… – ухмыльнулся Глеб. – Сколько людей на коленях бы ползали, чтоб жизнь продлить, а этот – гордый какой!

– Орловы всегда были такие, – холодно заметил Юрка.

Глеб передёрнулся. – Я, значит, слабое звено, а?

– Так и докажите, что – нет! – Юрка не отвёл глаз.

– Я подготовлю вездеход. А вы пойдите, попрoщайтсь. По-человечески.

Орлов вздохнул, застёгивая куртку.

– Кто бы вы ни были – мы всегда будем вам благодарны, – произнёс Юрка проникновенно. – Будем вас уважать. Какая бы причина ни побудила вас – вы не сбежали. И сейчас, Олег Петрович сделал свой выбор. Не сбегайте! Не обижайтесь на него – гордитесь им.

– Да так оно и есть, Юрка, – отозвался Глеб грустно.

Они обнялись и Орлов-младший медленно направился обратно к дому.

* * * * *

Он зашёл в спальню родителей. Олег Петрович, сонный, но уже румяный и улыбающийся, лежал как король.

Валентина Макаровна пристроилась сбоку, глядя на него влюблёнными глазами, словно невеста.

Фельдшер повторял инструкции, а Алька обратилась к Глебу: – Вы не волнуйтесь! Мы родителей ваших и до этого не забывали – теперь уж точно не бросим.

Отец поманил сына, тот подошёл, и они обнялись.

– Ты не обижайся, сынок, – шепнул старик. – Спасибо тебе за всё! Езжай с Богом! Мать говорила – тебе такое ж можно казать?

Тот только молча кивнул, сжав руки отца на минутку.

– Я вездеход только наладил, – Юрка вошёл в комнату в сопровождении Мэри Чёрнсын. – И посмотрите кто тут!

– Марья Михална! – Алька аж взвизгнула.

В спальню набилось столько народу, но не казалось тесно, словно в сказке «Теремок» или «Под грибом».

А ведь и Энн вскарабкалась к бабке на колени. Та поднесла девочку поближе и старик поцеловал её. Энн засмеялась и, выскользнув, забралась на руки к Мэри.

– Мама! – девочка бормотала без умолку, явно делясь впечатлениями, путая слова, английские и русские, создавая свои собственные и восторженно ухая.

Франсин не решилась войти. Потерянно, она сидела одна-одинёшенька в центральной комнате. Рон оставался в детской спаленке с Даниелем.

Решили, что лучше будет, если он не увидит Мэри. Франсин хотела испытывать благодарность за это, но мучительное чувство ревности она не могла подавить.

Глеб вдруг выскользнул из спальни родителей.

– Где моя милая орличка? – шепнул он нежно, но она услышала. Её сердце мгновенно растаяло; «Он почувствовал – мне одиноко!»

Он сел рядом, и тут же появилась и Мэри. Поджав губки, она окинула их изучающим взглядом.

– Ваша брачная лицензия ждёт вас на столе в салоне… – начала она. – А свадьбу…

– Свадьбы не будет, – прервала её Франсин.

Закусив губы, Орлов опустил голову.

– Нам нужен сертификат-свидетельство о браке! – бросила Франсин с вызовом, а Глеб рассмеялся. «Хулиганка моя любимая!» промелькнуло у него в голове.

У Мэри глаза сузились. – Ооооо. Что, Глебушка, обломал кобылку-то?

– Она – не лошадь, а жена моя земная, – ответил он холодно, демонстративно обнимая Франсин. – Перед Богом и перед людьми! А все эти бумажки – как вам угодно будет. Мы – слуги ваши покорные!

– Ну, совет да любовь, как говорится! – Мэри бросила, не в силах скрыть досаду.

Она вышла из дома, но этих двоих даже не интересовало, каким образом она доберётся до Поместья Чёрнсынов, расположенного на другом конце планеты.

Глава 4

Франсин и Глеб Орлов остановились перед входом в их будущий дом. Рон, держа Даниеля за руку, стоял позади.

– Внести тебя на руках? – предложил Глеб.

– Ой, ну, как пОшло! – Она хихикнула.

– A за волосы втащить? – Он подмигнул.

– У тебя вообще фантазии нет?

– Нет, – признался он грустно.

– Милый ты мой… – Франсин ласково погладила его лицо, и они чмокнули друг друга в губы.

Он смотрел на неё с такой доверчивой надеждой, как пёс на хозяйку, и женщина просто таяла от умиления.

«Такой большой, а такой глупенький,» думала она с нежностью. «Ну, ведь действительно – русский медведь… Да нет, просто игрушечный мишка-переросток…»

– Энергетикой могу запустить… – Он даже хмурился от напряжения, пытаясь найти то, что понравилось бы ей. – Хочешь – влечу, внесу тебя ``на крыльях любви``? Ой, ну, пристрелить тебя, а оживить внутри?

– Hy, милый! – Франсин расхохоталась. – Всё с тобой ясно. Мы – друзья, партнёры, понятно?

Он внимательно взглянул ей в глаза. Протянул руку.

«Он понял!» Женщина зажмурилась не секунду.

Такого всепоглощающего ощущения счастья она давно уже не испытывала.

Её узкая, тонкая кисть утонула, исчезла в его лапище.

Улыбаясь, супруги вошли в дом рядом, бок-о-бок, рука-в-рукe, плечом-к-плечу.

* * * * *

Три дня на разграбление города..

``Новобрачным`` предоставили три дополнительных свободных дня для обустройства дома.

Им выделили участок в Поместье Чёрнсынов; посередине между Центральным Особняком и Cтадионом, причём подземные коридоры соединяли подвал дома с этими зданиями.

Дворики пока были завалены снегом, так что супруги занялись внутренним оформлением.

Глеб с удовольствием ``доверил`` Франсин большую часть обустройства.

Они договорились – каждый декорирует свои комнаты как кто хочет, а чтобы не было споров по мелочам – салон-гостиную полностью оформил Орлов, кухню – мадам Тремблей, так же как и комнату Даниеля, куда поселили и Рона.

А вот насчёт семейной спальни получилось разногласие – Глеб требовал установить книжный шкаф.

Франсин смеялась, издевалась и всячески острила на эту тему, но Орлов упёрся, совершенно как бык.

– Для меня это лучше любой Виагры, – наконец признался он.

Весомый аргумент.

Сговорились на книжных полках вдоль одной из стен, вокруг телевизора, и тумбочку с журналами – возле кровати.

Когда двое готовы идти навстречу друг другу – проблемы решаются проще.

Они, как настоящие молодожёны, уединялись, где только могли и не могли.

Выскакивали на звонки грузчиков и дизайнеров растрёпанные, она – раскрасневшаяся, томная, хихикая, он – бледный, с полыхающими от возбуждения глазами. Не в силах ничего сказать, молча подписывал бумаги, показывал куда и что ставить.

Франсин кокетничала, извивалась, доводя Глеба до такого состояния, что едва дверь закрывалась за посторонними, он снова накидывался на жёнушку, хотя большей частью всё ограничивалось почти детской вознёй и играми.

И сколько раз они просто лежали рядом, нежно лаская друг друга…

А вечером они сидели, обнявшись, глядя на пламя камина, забыв о прошлом и не думая о будущем.

Даниель прекрасно ``вписывался в картину``. Он тоже молча сидел на полу, глядя на огонь.

Даже не играл, a просто иногда подходил то к Глебу, то к Рону, устроившемуся в соседнем кресле, и трогал их, словно проверяя, что они здесь.

На Франсин он только вскользь бросал взгляды, а она тоже старалась не смотреть на него в упор.

В первый же вечер он заснул прямо в салоне, и Рон перенёс его в спальню.

На следующий день, вернее вечер, Даниель, держа Рона за руку, выслушал сказку, которую прочитала Франсин.

А на третий день Глеб и Франсин сидели с Дэном вместе. Женщина начала читать, а Орлов взъерошил малышу волосы и вышел.

Мальчик заволновался было, но женщина, так же не глядя на него, спокойно продолжала сказку, и Дэн успокоился.

А когда он, наконец, уснул, Франсин просто сползла на пол и, тихо рыдая, произнесла все благодарственные молитвы, которые знала и даже сочинила несколько новых.

«Завтра на работу…» думала она, зачарованно глядя на спящего сына. «Я должна быть благодарна Мэри за всё это… Я благодарна… благодарна… благодарна…» пыталась она обмануть сама себя.

* * * * *

Когда Франсин вышла в кухню, ещё в халате, Глеб уже убегал, что-то дожёвывая.

– Желудок испортишь! – бросила она ему, улыбаясь.

Он только кивнул и почти выбежал из кухни.

Рон сидел за столом.

– Удачи, дочь моя! – произнёс он нежно. – Поезжай на работу спокойно. Kак Дэн проснётся – я им займусь. И гляди…

Он склонился под стол и вынул котика-сфинкса.

– Плюш! – Она схватила своего любимчика в охапку, тиская худенькое, каракулевое тельце.

Зверька явно не смутило ни совершенно другое лицо хозяйки, ни изменившийся голос – запах и манеры оставались теми же, так что он ласкался, тёрся мордочкой и звонко мурлыкал.

Последний штрих для полного счастья.

* * * * *

После утренней планёрки Глеб распустил офицеров, они вроде как начали расходиться, но расставив стулья, вдруг дружно повернулись к Орлову и с криком: «Сюрприз!» забросали его конфетти, серпантином и рисовыми зёрнами.

Oткрыли шампанское, Глеба фамильярно толкали, хлопали по плечам, пожимали руку. Присоединились и его шофёры и секретари.

– Зажали ««мальчишник»! – говорили ему. – А свадьбу справлять будете?

– Ребята, ребята, тихо, – произнёс Орлов, растроганный до глубины души. Он машинально осушил бокал шампанского, и в наступившей уважительной тишине объяснил; – Я ж две недели здесь не был… Дел накопилось. А насчёт свадьбы – Франсин овдовела недавно. И хоть они с тем мужем и разошлись, сами понимаете…

Глебу снова налили, он отсалютовал и выпил, и, только уже подходя к своему кабинету, сообразил, что опять нарушил ``режим``.

– Идиот безвольный, – отругал он себя, фильтруя кровь Энергетикой.

Но самочувствие и настроение были испорчены.

* * * * *

Персональный водитель доставил Франсин на работу; свой собственный офис с приёмной, секретарской и кабинетом!

Юная женщина чувствовала себя действительно другим человеком.

– Я ваш консультант на первое время. – Мужчина средних лет пожал ей руку.

– Введу вас в курс дела…

Они вместе, рядышком, сели за её компьютер и он уже начал показывать ей, объясняя её новые обязанности, как вдруг вошёл Артур Чёрнсын, и консультант поднялся.