Организм

Организм

Андрей Ветер

© Андрей Ветер, 2023

ISBN 978-5-4498-8793-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Организм

Я взялся писáть «Организм» по горячим следам, когда меня переполняла тоска от всего, с чем я соприкоснулся. Страх тоже присутствовал каким-то фоном, как невидимая стена, окружавшая меня и не позволявшая выбежать на волю.

В те годы (начало 1980-х) я отдавал себе отчёт, что «Организм» нельзя будет не только опубликовать, но и просто показать кому-либо, потому что мы жили внутри такого Организма, облепленные его щупальцами: каждый человек, даже самый близкий друг, мог оказаться соглядатаем, доносчиком (не испытывая никакой личной вражды, он просто выполнял свою работу – чаще всего выполнял её не из чувства долга, а из-за того, что был однажды пойман на чём-то, запуган и дал согласие Организму докладывать о своих знакомых, даже если докладывать не о чем). Я сочинял роман об Организме истово, пытаясь следовать манере Михаила Булгакова, ибо на тот момент он был моим идеалом в литературе. Мне хотелось, чтобы каждый действительный факт приобретал форму почти невероятную, абсурдную, но не был при этом выдумкой. Я был там, видел, участвовал, но не хотел рассказывать о тех событиях «бытовыми» красками. Я старался извлечь смешное из страшного, но у меня не получалось, поэтому постепенно мой пыл угас. Постепенно я втянулся в другую жизнь. А через несколько лет Советский Союз рухнул, и все темы, о чём не дозволялось говорить раньше и за что можно было понести уголовное наказание, стали доступны, открыты, эзопов язык потерял всякий смысл. Обо всём говорили просто, даже примитивно, и через эту назойливую примитивность всё страшное потеряло свой вес, потеряло значимость.

Минуло лет десять, я заглянул в черновики «Организма», и мне показалось, что надо всё-таки закончить эту книгу. Однако что-то принципиально изменилось во мне, текст начал страдать какой-то болезнью и умирать от этой болезни. Нельзя было продолжать. Я остановился, упрятал машинописные листы в глубокий ящик в надежде когда-нибудь собраться с силами и воплотить первоначальный замысел. Но в глубине души я понимал, что времена изменились и что теперь эта книга не нужна мне, ведь я успел изжить из себя всё то, что толкнуло меня на её написание. И вообще она никому не нужна. Мы начитались воспоминаний о камерах пыток, расстрелах, предательстве, подлости, нас теперь почти невозможно удивить историями о спецслужбах. Впрочем, я-то сочинял роман не о расстрелах, а об организации, которую в советское время так сильно боялись, о её духе. Я сочинял книгу о человеке, который хотел служить в Организме, попал туда, увидел его суть и, ужаснувшись, ушёл, хотя коллеги предупреждали, что Организм никому не прощает такого отношения, Организм считал и продолжает считать уход из своих рядов предательством. Мне хотелось рассказать о внутренней борьбе рядового сотрудника Организма, о колебаниях, о сомнениях, о готовности погибнуть, но не оставаться там. «Организм» – роман о внутренней борьбе, о выборе…

Итак, закончить книгу не удалось. У меня не получалось вернуться в то настроение, с которым я начинал «Организм», энтузиазм юности, толкавший меня на многие начинания, ушёл навсегда. Но и выбросить материал в ведро я не соглашался. Судя по всему, есть во мне жадность (или это жалость?) к тому, на что было потрачено немало сил. Поэтому я решил опубликовать текст в том виде, каком он был «заморожен». Это не книга, а лишь её не родившаяся тень…

Таинственные граждане

С самого первого дня сентябрь опрыскивал Москву мелкими каплями дождя, но сегодня небо прояснилось, жиденькие облака серого цвета почти истаяли, и влажные улицы наполнились прохладными солнечными струями. На пожухлой газонной траве разгуливали чёрные птицы; иногда они застывали в глубокой задумчивости, чуть приникнув к земле, и с любопытством наблюдали за тем, как жёлтые листья срывались с ветвей, напоминая неровным полётом бабочек, которые успели отжить свой срок и теперь порхали в прощальном вальсе, соблазнённые ласками осеннего ветерка. Погрустневшие люди сновали туда-сюда, отягощённые размышлениями о судьбах человечества и о крушении беспричинных надежд. Задевая друг друга локтями, они собирались на пешеходных переходах в ожидании зелёного света, то огрызаясь на случайные приветствия, то пугая встречных прохожих внезапным дружелюбным оскалом.

ДБ, приятный с виду человек лет двадцати пяти, облачённый в приличного покроя костюмчик в тонкую серую полоску, в задумчивости остановился перед стеклянной дверью бассейна «Птица», что находится между Подвисшим мостом и круглым выходом из станции метро Парк Отдыха. ДБ остановился и огляделся, заметно волнуясь и по той причине шумно дыша. Костюмчик его был не по сезону лёгок, и молодой человек подрагивал временами, растирая покрасневшие ладони.

– Ба! ДБ, любезный мой! – закричала шагнувшая навстречу фигура в бежевом плаще. Фигура замахала руками от переполнявших её радостных и нетерпеливых чувств и доверительно протянула для пожатия пятерню.

– Я вас, простите… – ДБ замялся, но руку пожал.

Бежевый плащ скромно потупил глаза, забормотал что-то о долге и службе, выхватил откуда-то слегка помятую шляпу, нахлобучил её на голову. При этом его глаза скрылись под провисшими полями, а пушистые усы, отпущенные явно для солидности, как-то выпятились. Он запустил длинную руку себе за шиворот и усердно принялся рыться там.

– Не удивляйтесь, дорогой ДБ, вот у меня и фотоснимочек ваш припасён, чтобы не спутать, – он извлёк на свет толстую пачку фотографий с яркими голыми гражданками. – Сейчас, сейчас, вот тут где-то он… Что-то не вижу. Это не вы, не вы, опять не вы, – он перебирал проворными пальцами гибкие женские бумажные тела, затем махнул рукой, видимо, отчаявшись найти нужный снимок, и заверил ДБ, что портрет его в полном порядке. После этого он подцепил ДБ за локоть и повлёк за собой, огибая стены бассейна справа и направляясь в сторону каменной набережной Москвы-реки.

Солнце играло с порхающими листьями. Ветер трепал осенние обрывки влажных газет под ногами. Бежевый плащ мурлыкал под нос старинный романс о сладких виноградных гроздьях и бросал по сторонам короткие взгляды.

– Хвоста опасаетесь? – поинтересовался ДБ.

– Помилуйте! Какие за нами с вами могут быть хвосты, милейший? Вычеркните навсегда из своей головы эти жалкие шпионские страстишки. Мы сами, когда захотим, кому угодно сядем на хвост, на шею… Ну и вообще…

Плащ остановился, поглядел на реку и вздохнул из-под шляпы, выражая вздохом целую гамму чувств:

– Хорошо тут у нас. Особенно мне вон тот островок нравится. Видите слева, ну, где торчит это нелепое изваяние Колумба? Это место напоминает мне Париж, то есть раньше напоминало, когда ещё Колумб со своими мачтами не торчал здесь… Эх, Париж, неужели я тебя больше не увижу? Вы бывали в Париже? Знаете, там чертовски приятно сидеть в кафе и наблюдать за женщинами. Элегантные у них там женщины. И кофе вкусный. Да и пиво отменное… Как вы насчёт того, чтобы пропустить сейчас кружечку пивка? Как вы насчёт пивка? Хотите бочкового? Хорошо, что нынче столько разного пива…

– Пива нет, есть абрикосовая, только тёплая, – произнёс, улыбнувшись чему-то, ДБ.

– О чём это вы? Будто бы пароль какой-то, – плащ настороженно выпучил глаза. – При чём тут какая-то абрикосовая?

– Книжку вспомнил любимую.

– Книжку? Ах да! Булгаков! Михаил Афанасьевич… Увлекаетесь? – шляпа одобрительно кивнула. – Это хорошо. Книга, знаете ли, друг человека. А некоторые любят пошленькие журнальчики листать. Книга – другое дело. Книга требует вдумчивого чтения. Вам в нашем ведомстве тоже много придётся читать. Разное будет чтиво. Да и к писанине пристраститесь. Работа такая… Пойдёмте, что ли?

Они прошагали немного вперёд и опять свернули, оставляя набережную позади. Переулком они добрели почти до того же места, где встретились.

– Ну-с? – улыбнулся бежевый плащ.

ДБ решил оставить такой скользкий вопрос без ответа, чтобы не ляпнуть чего-нибудь неуместного. Мимо порхнула воздушная блондинка, и ДБ проводил её тоскливым взглядом. В эту минуту все терзавшие его прежде сомнения опять охватили его. Он подумал, что было бы здорово махнуть на всё рукой и умчать от всяких бежевых плащей куда-нибудь на сентябрьский берег Чёрного моря, вдоль которого прогуливаются отпускники, можно и на океанское побережье, где раскалённые на солнце коттеджи источают пар и тёмные островитянки в почти отсутствующих купальниках блуждают с бутылочками газированных напитков в руках.

– Ну-с, теперь пожалуйте к нам, – поспешно выпалил плащ, увидев, как в глазах ДБ закипела широкая мечта о чём-то вольном. – Вот заветная дверца в заборчике зелёном. Это наш теремок. Не смотрите, что выглядит невзрачно. Это в целях конспирации. Для нашего брата конспирация – первое дело. Милости прошу…

ДБ скользнул взглядом по забору, над которым возвышался второй этаж старинного особняка, и поразился, что никогда не приходила ему в голову мысль, что за такой вот неказистой стеночкой может скрываться один из метастазных узлов могучего Организма. Вывеска у наглухо запертых ворот непонятно гласила: «Дирекция профилактических заведений и центров ультрафиолетовой диагностики». За дверью, помимо особняка, оказалась ещё пара бараков непонятного предназначения и уютная стоянка для чёрных автомобилей. Тихий дворик. Чирикали не успевшие покинуть родину птицы. Четверо аккуратно стриженых мужчин в одинаковых тёмных одеждах вальяжно развалились на скамеечке и посасывали сигареты.

Бежевый провёл ДБ в ближайший барак с отвратительно скрипевшей дверью. Внутри было разгорожено фанерой на несколько комнатушек. Он усадил ДБ в одной из них за стол с неравнодлинными ножками, из-за чего стол нервно переваливался с боку на бок. Поверхность его была сильно исцарапана, и посередине ясно различались две воткнутые кнопки. На стене висел портрет основателя Организма, нарисованный чёрно-белым. Словно живые выделялись на картоне длинный нос и бородка, вся состоявшая из волосков, похожих на метёлку из железных прутиков. Пронзительные глаза не отрывались от посетителя. Тяжёлое тёмное дерево багета обрамляло лицо основателя.

– Ну-с, – в который раз произнёс излюбленное своё словцо бежевый плащ, – приступим к делу, дорогой ДБ.

Лицо под шляпой сбросило радушную улыбку и превратилось в бухгалтерскую рожу с официальным изломом бровей и строгими складками губ.

– Мне выпала честь торжественно поздравить вас с успешным прохождением всех проверок и тестов. Вы нам подходите. Сейчас я дам вам необходимые бумаги, и вы их подмахнёте, то есть завизируете собственноручно своё обязательство и добровольное согласие вступить в ряды нашей дружной семьи. Завтра вы предстанете перед военно-полевым… то есть, чёрт возьми, хотел сказать, перед мандатной комиссией. Будут важнейшие и высочайшие лица Организма, так что держите хвост пистолетом. Рубашка должна хрустеть крахмалом, подбородок – сверкать, глаза – сиять. Впрочем, это лишь торжественная формальность. Всё уже решено.

– Решено, – без признаков радости повторил ДБ.

– А через недельку отправим вас на боевую обкатку.

– Что? – Голос ДБ упал. Сердце его похолодело и задрожало. Если бы не туго затянутый узел галстука, сердце выпрыгнуло бы через растерянно открывшийся рот.

– Обкатка будет, милейший. Танки, знаете ли, гранаты, парашюты там всякие и прочая военная шлифовка.

– Для чего? – вытаращил глаза ДБ. Сама мысль о том, что придётся стиснуть в руках пахнущий маслом автомат и бежать с ним куда-то, показалась ему ненавистной. Армия вызывала в нём тошноту. Он готов был стать офицером Организма, но не Вооружённых Сил. Ему наивно хотелось думать, что эти службы сильно отличались. Хотя, конечно, не было никаких сомнений в том, что Организм тоже был вооружённой силой, возможно, даже более вооружённой, чем все остальные силы.

– Это лишь на месяц, дорогой мой товарищ, – замахал руками бежевый плащ и сорвал с себя шляпу, чтобы показать вновь засиявшие любовью глаза и заново вспыхнувшую искренность. – Это совсем не страшно, клянусь вам. Просто Организму нужны люди обкатанные, опробованные, с горячим сердцем и чисто вымытыми руками! Не стоит волноваться. Это не фронт. Это почти курорт… Не принимайте такие известия близко к сердцу, родной мой ДБ. Вам предстоит начать новую жизнь, полную трудных и неприятных неожиданностей. Вы знаете, кто такой Джеймс Бонд? Да что я спрашиваю! Кто же не знает старину Джеймса! Наш человек… Так вот это – ваше недалёкое будущее… Игорные дома, рулетки, длинноногие агентесы, секретные нашёптывания на ухо… Но для начала поставьте свою подпись здесь… Хорошо, теперь вот здесь тоже… Чудесненько! Не забудьте, что завтра – комиссия, будьте молодцом.

ДБ поднялся и неуверенно сказал, что не забудет. Он заметно скис. Опять в глубине мозга возникли загорелые женщины, представился беспредельный пляж, вольность.

Бежевый засуетился.

– Что это вы так расстроились? Совсем лицом изменились, очаровательный ДБ. Похоже, вас что-то страшно смутило. Вы скажите мне, откройтесь, я помогу вам. Я могу, мы все тут можем, мы чёрт знает что можем! Мы такое можем, что ахнете. Вы только не ахайте. И не вздумайте отказываться. Мы столько сил на всякие проверки угробили. Ах, представляли бы вы масштаб проделанной работы, тут подслушать, там подглядеть! А людей-то сколько за вас поручилось! Нет, голубчик мой вкусненький. Это дело сложное, кропотливое, глубокомысленное. Да и подписались вы уже.

– Смахивает на сделку с Мефистофелем, разве что не кровью автограф оставляю.

– Фу ты! Экий вы в самом деле. И с какой такой причины вдруг у вас меланхолия сделалась? При чём тут Мефистофель, при чём дьявол? Нету никакого дьявола, родной мой. В природе нет. Я не встречал ни одного лица, которое продало бы себя дьяволу.

– А я таких знаю.

– Да? Вот ведь надо же, как повезло подлецу! И кто же он такой? Для справочки фамилию не подскажете? Впрочем, простите, – бежевый спрятал навострённую авторучку.

– Это я так, – махнул рукой ДБ.

– Понимаю, – растянул рот бежевый плащ, – булгаковский поклонник. Я позабыл, простите. Я и сам бывало зачитывался Михаилом Афанасьевичем, как давеча говорил. Так вы, стало быть, просто пошутили про дьявола. Я сразу не распознал, такая у вас серьёзная мина была. Ну и шутник… Кстати, уважаемый друг, в качестве развлечения хочу предложить вам одно простенькое, но занятное поручение. Как доказательство глубочайшего доверия к вашей персоне. Дельце совсем крохотное, почти пустячное.

– Что такое?

– Да, собственно, и говорить-то не стоит. Но вы уж окажите милость, исполните его. Вам зачтётся. В сущности, там делать нечего, пустяк, как я уже заметил, но вся наша большая работа из пустяков складывается. Из мелких капель океан получается, не правда ли? Так как вам поручение?

– А что мне сказать, если я ничего не знаю.

– Наблюдательный вы чертовски, да и не без юморка. Я ведь и вправду ничего про задание не произнёс. Это вы метко… Не зря мы вашу кандидатуру утвердили. Так дельце вот в чём: придётся вам махнуть на Главфильм, там снимается картина «Большая пуля». Экранизация книги. Не слыхали о каком-нибудь одноимённом романе? И хрен с ним… Так вот вам обломок монеты, который вы передадите нашему агенту. Покажите ему этот обломок, а он вам достанет другой кусок. Тогда вы ему передадите привет от Александра Сергеевича.

– Что мне делать дальше?

– Ничего. Там само пойдёт. Ваша задача – встретить его.

– Кого? Каков он собой-то?

– Рыжий, просто огненно-рыжий тип. На нём джинсовый костюм, он никогда его не снимает, поэтому узнать костюм не составит труда – засаленный и заношенный до дыр. Другого такого не встретить. Мы ведь специально людей подбираем. Кроме того, у него золотой зуб есть, третий слева в верхнем ряду. С арифметикой у вас нормально? Вот встретитесь с ним, кусок монеты сунете ему в ладонь, проследите за реакцией, а потом сразу в толпу.

– А если толпы не будет? – полюбопытствовал ДБ.

– Толпа будет. Это Организм берёт на себя…

Толпа действительно была. Да какая толпа! Тут толкались здоровяки с толстенными шеями и нарисованными одинаковой авторучкой татуировками на голых плечах. Сновали волосатые хиппи, поправляя сползающие парики. Тут и там виднелись в пёстрой толпе строгие люди в траурно-чёрных пиджаках. Все шумели, называли друг друга по отчеству. Временами что-то громко падало на землю. ДБ заметил, как молоденький представитель толпы нагнулся и подобрал вывалившийся из кармана пистолет.

– Великоват, – проговорил человек, оправдываясь.

ДБ тепло улыбнулся ему.

– Позвольте пройти, коллега, – негромко произносил ДБ, проталкиваясь вперёд.

– Прошу, – слышалось в ответ, – желаю успеха.

– Благодарю, – ДБ протискивался дальше.

Впереди слышалось нервное сопение режиссёра в испорченный мегафон.

– Кто так работает, чёрт побери? Помреж! Где помреж? Кто организовал эту ужасную массовку? Это просто сумасшедший дом! Я же просил, чтобы сцену сделали камерной, вашу мать! Пять-шесть человек, как бы случайно попавших в поле зрения камеры. Тут же собралась толпа идиотов! Где в конце концов административная группа? Какой сейчас может быть обед?

ДБ приблизился к съёмочной площадке и увидел множество суетливых людей. Двое перетаскивали без надобности осветительные приборы с места на место. Толстощёкое существо в женском платье не переставало щёлкать хлопушкой и безостановочно напоминало всем номер дубля. Трое измождённых бурлаков тянули взад и вперёд тяжёлую тележку, гружённую массивной кинокамерой и пузатым оператором.

– Разгоните кто-нибудь эту чёртову массовку! – завизжал режиссёр и тряхнул седой творческой головой.

Невысокий человек с гитарой под локтем выскользнул из толпы и шепнул что-то режиссёру на ухо. Тот ошарашено поднял седые брови, и на его загорелом лице выразилось удивление, границы которого не выразил бы ни один физиономист.

– Но почему?

Человек с гитарой сунул руку за воротник и быстро, незаметно для других, показал служителю киноискусства удостоверение, после чего тот окончательно сник. Он перешёл на середину съёмочной площадки, остановился перед репетирующим главным героем в шикарном фраке и внезапно заорал ему в лицо:

– Вы что мне тут? Чем вы думаете, жалкий актёришко? Вас разве не обучали жить вашей ролью? Где азарт? Где слёзы? Куда вы подевали чувства? Что вы бубните текст, как теорему Пифагора на школьном экзамене? Я хочу увидеть ваше отношение к данному вопросу, а вы едва бормочете фразу. Покажите мне ваше отношение!

Актёр скучно оглядел режиссёра, лениво протянул слово «пожалуйста», расстегнул ширинку и показал своё отношение.

Массовка прыснула. Главная героиня заинтересованно вытянула тонкую несовершеннолетнюю шею. Помреж, будучи женщиной строгого воспитания, выпустила хлопушку и рухнула на землю от переизбытка эмоций. Актёр же моргнул несколько раз в сторону режиссёра, застегнул штаны и спросил, можно ли продолжать репетировать. Пухленькая гримёрша коротенькими пальцами растирала виски. Оператор развёл руками в растерянности:

– Я не успел заснять, не было команды «мотор».

– Кретин! – взвизгнул режиссёр. – Принесите мне воды.

Из-за камеры шмыгнул рыжий человек, сверкая зубом в верхнем ряду и прижимая к груди могучий термос с китайскими цаплями на красном фоне. ДБ прогулочным шагом приблизился к нему и, когда рыжий освободился, небрежно извлёк из кармана огрызок монеты. Рыжий уставился на ДБ.

– Опять, – пробормотал он и вдруг зашипел в самое лицо ДБ. – Завязывайте это, гражданин хороший. Сколько можно эти проклятые половинки коллекционировать? У меня уже все нормальные монеты вышли. Будьте неладны вы со своей конспирацией. Оставьте меня в покое. Я желаю свободы, дураки проклятые.

И влепил кулаком в щёку ДБ.

Голубое небо перекосилось. Над головой рыжего взлетела камера с оператором, тявкнула команда «мотор». ДБ разглядел также, что колыхнулась толпа, множество рук с пистолетами вытянулось вперёд. Кто-то бросился на ДБ сверху и закрыл его своим телом.

– Прекратить немедленно съёмку! Руки за головы! Всем лежать! Лицом на землю! Плёнку засветить сейчас же!

Протопали торопливые шаги, что-то лязгнуло, ударилось об асфальт.

Плотное тело сползло с ДБ и помогло ему подняться на ноги. Защитник поправил свой галстук и пожал руку ДБ, не меняя выражения скуластого лица.

Оператор, раздражённо пожимая плечами, слезал со съёмочного крана. В толпе дёргалась перекошенная физиономия рыжего, золотой зуб отсутствовал, а с губы капала кровь.

– Поздравляю, – шепнули сзади, – завтра на мандатной непременно упомянем ваш героизм…

ДБ резко обернулся, но не увидел говорившего. Массовка организованно расходилась по заранее обдуманным маршрутам. Молодой человек, которого ДБ счёл новичком, опять громыхнул выпавшим пистолетом и смущённо порозовел.

И тут ДБ увидел её…

Елена Прекрасная

Она улыбалась, и ДБ почему-то сразу твёрдо уверовал, что её светлая улыбка предназначалась именно ему.

Голубое небо снова перекосилось, расползлось над его головой и раскрылось, как расползается тесное платье, когда быстро расстёгивается «молния» и на волю вырывается пышная женская плоть. Небо расступилось и обрушилось на ДБ звенящим пространством бездны. Зашелестел в ушах звонкий ребяческий шёпот, фигуры в школьных костюмчиках промелькнули по пыльному солнечному коридору, громко хлопнули двери на толстых пружинах, рассыпались учебники из чьего-то упавшего портфеля. Почудилось, что давно исчезнувшая из его жизни повелительница его сердца соткалась сейчас перед ним из сияющих воздушных лучей, но не в облике девочки со смешными каштановыми косичками, а как прекрасная созревшая женщина. Тот же глубокий взгляд карих глаз, та же сдержанная улыбка, тот же наклон головы. Но другая причёска, другая одежда, другая фигура, другое лицо.

Накатило ощущение, что появление этой знакомой незнакомки, остро напомнившей детство, обещало ему все радости – надёжную дружбу, пылкую страсть и уют семьи. Затем сразу кольнула в сердце тоска – предчувствие ошибки и неправды.

Он остановился в двух шагах перед ней.

– Какая странная сцена произошла сейчас, не правда ли? – Она неопределённо махнула руками туда, где минуту назад гудела массовка.

Вместо ответа ДБ, вытаращив глаза, спросил её имя.

– Лена.

– Лена! – жарко выдохнул ДБ. – То же имя!

– Как вы смешно реагируете. – Она засмеялась. – Что вас удивляет?

– Вы будто ступили ко мне из моего детства. Я ждал этого давно. Ждал, но не верил, что такое возможно. Ведь вы – не она?

– Нет, я не она, я это я, – убеждённо произнесла Лена.

Они вместе сделали несколько шагов и остановились, одновременно посмотрев друг на друга, словно читая мысли, слыша желания.

– Это не просто так, – сказал ДБ.

– Как смешно вы говорите. Но я согласна. Это не просто так, – в её глазах заискрилось лукавство. – За этим стоит большая причина.

Она опять взмахнула руками, и ДБ углядел тяжёлую коричневую книгу в её ладони. Это было старое издание трёх романов Михаила Булгакова с предисловием Константина Симонова.

– Невероятно, – улыбнулся он, бережно взял из руки Лены книгу и раскрыл наугад. – «Любовь выскочила перед нами, как из-под земли выскакивает убийца в переулке, и поразила нас сразу обоих! Так поражает молния, так поражает финский нож!»… И эта книга с вами тоже не случайно.

– Вам нравится Булгаков? – Она посмотрела ему в глаза.

– Нравится? – удивился он. – Это слово совсем не отражает моего отношения к его творчеству. Я преклоняюсь перед ним… Но что же мы так стоим на месте… как вкопанные? Надо же что-то делать! Давайте ходить, что ли? Мужчина и женщина обязательно должны долго ходить при знакомстве.

– Вы полагаете? – таинственно улыбнулась Елена.

Они прошлись.

Солнце засияло ярче, воздух потеплел, сделалось по-весеннему радостно. ДБ ощутил необыкновенный душевный подъём. Ему захотелось совершить подвиг.

«Да, подвиг был бы сейчас весьма кстати. Я бы враз покорил её сердце… А вот бы открыть ей, что я уже без пяти минут как сотрудник Организма. Замечательный бы рисунок героический получился! Только нельзя. Государственная тайна!»

ДБ горько вздохнул.

– Вас что-нибудь тревожит?

– Ваша близость, – признался он.

– Об этом нельзя говорить. Этак вы попадёте в женские сети, откуда вам не выпутаться.

– Я уже попал.

– Так сразу? – Она стрельнула глазами.

– Едва увидел вас. И убеждён, что наша встреча предопределена свыше.

Её губы дрогнули.

– Почему? – Лена остановилась. – У вас предчувствие?

– Да.

– Мне кажется, у вас чрезмерно развита подозрительность.