Доставка. Роман о девушке и её бизнесе. Без интернета

Доставка

Роман о девушке и её бизнесе. Без интернета

Майя Лукина

© Майя Лукина, 2020

ISBN 978-5-4498-7505-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

Побег

– Кто это такой красивый к нам пришел? – высокий лысый мужчина открыл дверь небольшого частного дома №62. Губы его растянулись в улыбке.

– Здравствуйте, это компания «Мамочкина стряпня», мы привезли обеды, которые вы заказывали, – несмотря на исходивший от мужчины запах перегара, я максимально учтиво улыбнулась в ответ.

– Кто это мы? – рассмеялся он, заглядывая мне за спину, – тут вроде никого больше нет.

– Ну, в смысле я привезла. Да.

– О, Мить, слышь, это хавчик приехал! – крикнул он кому-то в доме, – ну проходи, проходи, не стесняйся, не стой на пороге. Примета плохая.

Мужчину звали Костя. Судя по всему, дом принадлежал ему. Я зашла внутрь и осмотрелась. Вещей тут было немного, но при этом бардак. Уютным жилище не назовешь. Громкая музыка немного нервировала. Она казалась чрезмерно истеричной. Разная обувь в прихожей и крики с кухни свидетельствовали о том, что в доме находилось еще несколько человек. Я ждала, пока Костя расплатится, и, наконец, я уйду. Спустя минуту он показался снова.

– Пойдем со мной.

– Куда? – удивилась я.

– На кухню.

– А… Зззачем?

– Познакомлю тебя с ребятами, – Костя облизал сухие губы, между которыми образовалась небольшая белая полоска от слюней.

– Да нет, не стоит, – запротивилась я, махнув рукой. И для убедительности добавила, – мне еще в пару мест нужно. Уже опаздываю.

– Ну брось! Как тебя зовут—то?

– А… Алиса…

– Замечательно! Красивое имя какое… Как «Алиса в стране чудес», да?

– Ну да, – подыграла я, усмехнувшись. Несмотря на то, что слышала подобное тысячи раз. Как же людям нравится блистать избитой оригинальностью.

– Алиса, Алисик, Лисуня… Как тебя обычно называют ласково?

– Даже не знаю… Всегда по-разному, – я почувствовала, как щеки мои покраснели.

– Лисуня, смотри, значит, чего скажу. Мы много из кого выбирали, где заказать, но решили остановиться на вашей доставке обедов «Мамочкина стряпня». И заказали на полтораху. Ну неужели мы не заслужили, чтобы такая красивая девушка с нами посидела немного? Мы ж не кусаемся… Е-мое!

Я начала с силой подгибать под себя пальцы ног. Это было единственное незаметное действие, которым можно было немного усмирить напряжение в теле.

– Давай на «ты». Че мы выкаем—то? – Костя подошел ближе и немного меня приобнял. Тело резко прострелило от его прикосновения, но я отогнала эти ощущения. Все-таки не надо осуждать людей и брезговать ими. Его тоже можно понять.

– Хорошо. Да, конечно. Только ненадолго, – ответила я, сняв обувь, и направилась в сторону кухни, все также придурковато улыбаясь.

– Ну это как пойдет.

На кухне сильно пахло сигаретами. Для меня, человека, который не курит, это настоящая пытка. Такое ощущение, что в воздухе распылен яд и тебе некуда деться, ты обязан им дышать. Он всюду, от него не спрятаться. Яд проникает внутрь, отравляя весь организм. А ведь ты об этом не просил.

– Привет-привет! – тучный мужчина сорока лет увидев меня, затянулся сигаретой от удовольствия. – Алиса, значит? Садись вот сюда.

Мужик указал на пустой стул (за соседним сидела тощая, хмельная, постоянно хихикающая блондинка) и немного подвинулся. Я заметила, что глаза его были разного цвета. Один карий, другой – серый. Жуть какая. Может это со мной что-то не так?

– Спасибо, – ответила я, робко опускаясь на пустую табуретку.

Стол был грязным, весь в крошках и липкой жидкости. На нем лежала деревянная разделочная доска с ножом и неряшливо нарезанными ломтями сыра. Они выглядели уже заветренными. Рядом находилась грязная пепельница, и возле нее стояли гвозди вечеринки – одна большая бутылка пятизвездочного коньяка, и такая же рядом, только уже пустая. Миниатюрная тарелка с белыми косточками намекала на то, что здесь недавно гостили лимонные дольки.

– Давай, Мить, наливай! Надо за прибавление в нашей компании выпить!

– Нет, нет. Я не буду пить, спасибо. Мне еще работать, – запротестовала я.

– Успеешь! Наливай Мить, не тупи!

Жирный разноглазый Митя открыл бутылку и разлил коричневую жидкость по рюмкам.

– Давай, за тебя, Алис!

Я брезгливо взяла засаленную стопку и осушила ее. Коньяк на пустой желудок – игра на выживание. Кто кого. И зачем я согласилась и села с ними? Почему не нашла в себе сил отказаться? Я же вроде отказалась. Только он не захотел слышать. Почему-то люди никогда не хотят меня слышать. Будто то, что я говорю – ерунда какая-то. Им—то известней, как мне нужно на самом деле поступить.

– После первой и второй перерывчик…

– Послушайте, мне уже правда пора, – я постоянно ощупывала карман джинсовой куртки, мечтая, чтобы телефон наконец-то зазвонил и можно было найти твердый и несгибаемый предлог отсюда свалить. Но он не звонил. Именно сейчас молчал, был в нокауте. Сука!

– Куда пора? Время—то уже… Давайте, за все хорошее, против всего плохого! Как там поется, помните? «А что это за девочка и где она живет…» Или вот еще… «Ах, Алиса, как же нас встретиться как, поболтать обо всем…»

Ненавижу эти песни! Сколько же раз я их слышала! Причем не в самом лучшем исполнении! Хозяин заставил меня выпить еще одну стопку. Черт! Мир вокруг немного поплыл. Появилось ощущение, что меня загрузили в мультик или компьютерную программу. Что вообще происходит? Почему я здесь? Кто эти люди? Что я делаю с ними?! Мужик с разными глазами показался мне нелепым троллем. Начался какой-то бестолковый разговор. Тролль принялся распаковывать крафт пакет с обедами и вынимать оттуда ланч-боксы. Тощая блондинка постоянно хихикала. Глаза ее были полузакрыты.

– Маш, помогай, – скомандовал тролль. – Аппетитно пахнет… Алиса, ты сама это приготовила?

Они принялись открывать контейнеры и класть вокруг них одноразовые приборы и салфетки. Тем временем лысый долговязый Костя приобнял меня за талию.

– Нет, конечно, это повар на производстве приготовила. Простите, а в ванную комнату, можно? – спросила я, привставая и освобождаясь от объятий долговязого. – Мне вообще-то уже пора…

– Да, вон туалет, при входе! – закричал тролль, закусывая котлетой по-киевски. Он даже не стал ее разрезать, а засунул в рот почти целиком.

Я прошла в ванную и закрыла за собой дверь. Это была небольшая стандартная комната, с душевой кабиной, туалетом и стиральной машинкой, с единственной лишь разницей в том, что там была дверь. Вероятно, на улицу. Все очень странно.

Я посмотрела на себя в зеркало: девушка среднего роста, фигура похожа на песочные часы – объемная грудь и бедра, узкая талия. Темные длинные волосы. Какого же они все-таки цвета? Темно-коричневые что ли? Но точно не каштановые… Немного отсвечивают золотом на солнце. Правильные черты лица. Карие большие глаза, густые темные брови и длинные ресницы. Небольшой шрам на подбородке и еще один, пошире, рассекающий левую бровь, овальные губы, персиково—розовая кожа. Моя внешность всегда мне помогает, но и подводит не реже. И непонятно чего больше.

– Алиса, тебе нужно отсюда валить, понимаешь? – прошептала я себе.

– Да, но они же еще не отдали мне деньги! Это достаточно большие деньги… Тем более приличную часть из них нужно вернуть. Ты же знаешь, – ответило отражение.

Внезапно мои мысли перебил разговор, обрывки которого донеслись с кухни. Я поднесла ухо к двери и прислушалась:

– Я тебе говорю, надо все тут запереть, дверь закрой входную, окна тоже закрой, Мить… Я хочу, чтобы она здесь осталась. Больно уж она мне понравилась. У тебя—то вон Машка есть, а я холостой пока.

– Иди тогда ты дверь закрывай, а мы возьмемся за окна. Вечеринка только начинается, да, Маш?

Девушка довольно хихикнула.

У меня пересохло в горле. В коридоре послышались шаги и громыхание в замочной скважине. Затем шаги остановились возле ванной комнаты. Я замерла и задержала дыхание.

– Лисена, ты скоро там? Куда пропала? Мы ж тебя ждем!

Я нажала на смывной бачок и включила воду в раковине.

– Да-да, я сейчас! Иду уже!

– Давай-давай, пойду пока наливать…

Я схватилась за голову. Что же делать? Не надо было с ними пить, но уже поздно! Блин! Я посмотрела на дверь, ведущую, по моим подсчетам, на улицу, и попыталась ее открыть.

– Закрыто! Сука!

Руки начали трястись. Мать твою за ногу! Что мне делать?! Где гребаный ключ от этой двери? Наверное, он в коридоре. Там же и моя обувь. Она мне тоже пригодилась бы. Черт с ними с деньгами! Надо срочно что-то придумать! А башка, как назло, думать совсем не хочет…

Я внимательно посмотрела на замочную скважину, стараясь зрительно ее сфотографировать, и решила рискнуть отыскать ключ. Других вариантов у меня не оставалось. Я тихонечко открыла дверь и выглянула в коридор – там никого не было. Обвела взглядом прихожую, где же ключ? Где он?

На глаза мне попался деревянный ящичек. Может это ключница? Надо проверить. Я потянулась к ящику, открыла и посмотрела внутрь – там висело пять ключей. Какой из них взять? Я принялась аккуратно переворачивать их и рассматривать. Два ключа точно были от чего-то другого, но вот три остальных нужный ключ, наверняка, среди них. Только какой именно? Я решила взять все три и разобраться по ходу дела.

Внезапно сзади раздался голос:

– Ты чего это здесь?

Не помня себя от страха, я обернулась. Лысый Костя, словно огромная покатая скала стоял напротив меня, подозрительно щурясь. В зубах у него была зубочистка. Он кусал ее как травинку. Я успела спрятать руки с тремя ключами за спину, но вот ящик до конца закрыть не получилось.

– Я просто… Обувь хотела помыть, туфли испачкала, когда к дому подходила, можно? Чтобы уж потом не отвлекаться на них?

– Ладно, мой, только побыстрей… Мы же ждем тебя. Мне без тебя скучно, – последнюю фразу он сказал, улыбнувшись, и оголив белую полоску на нижней губе.

– Да-да, я быстро.

– Че же стоишь тогда?

Я боялась, что, если повернусь спиной, он увидит ключи. Я вспомнила, что на джинсах сзади у меня есть карманы, и поспешила спрятать ключи туда. Затем нагнулась, взяла туфли, боком прошла в ванную и заперла дверь на щеколду.

Да… Пока это ходячее бревно не заметило пропажи в ящике, и вообще того, что он открыт, надо действовать. Срочно. Я включила воду в раковине до отказа и принялась подбирать ключи.

Первый из них никак не хотел входить в скважину и упирался, я поняла, что он не подходит. Второй вроде входил, но не проворачивался. Блин, а если и третий не подойдет? За дверью тем временем послышалась возня.

– Мииить, это ты ключи взял из ящика?

– Какие ключи?

Я побледнела от страха. Либо сейчас, либо никогда! Я с силой вставила третий ключ в дверь и провернула его вправо. Ура! Еще секунда и я свободна! Вот он, нужный ключ! Но в следующее мгновение радость моя поубавилась. Что—то случилось, и железяка заклинила, не желая проворачиваться дальше. Вот сука! Давай, давай! Давай же! Открывайся! Сзади меня послышались напористые движения, кто—то очень упорно орудовал в замочной скважине, желая открыть дверь. У меня перехватило дыхание… Давай же, давай, давай, чертов ключ! Но замок не хотел слушаться. Дом работал сплоченно: каждая его частичка стремилась оставить меня внутри.

Ладно, хрен с ним, с ключом, подумала я. Надо срочно выбираться отсюда во что бы то ни стало! Я отошла назад, разбежалась и навалилась на дверь всем весом тела, но никаких перемен не произошло. Тогда я стала пытаться выломать ее боком, одновременно проворачивая ключ.

– Открывайся, открывайся! Давай, открывайся!

Я дергала ключ туда—сюда, пока, наконец, он не встал в нужное место, и дверь, немного поломавшись, как девочка на первом свидании, с треском не выпустила меня наружу. В это же мгновение Костя и Митя вскрыли входную дверь и завалились внутрь туалета. Секунду мы посмотрели друг на друга, будто животные перед погоней, и я рванула с места.

– Хватай ее! Быстрей! – заорал Костя.

Я, не помня себя от страха, устремилась вперед, прижав к груди свои туфли. Босиком бежать было резоннее. Вообще, я никогда не отличалась успехами в беге, в школе прибегала последней, но сейчас я неслась как лань, загнанная шакалами в угол.

Сзади послышался лай собак. Я поняла, что гребаные хозяйские псы побежали догонять меня.

– Только не оглядывайся, не оглядывайся ни в коем случае, – шептала я себе, задыхаясь.

Впереди были ворота. Ржавые голубые металлические ворота. Я забралась на них со скоростью человека—паука, перелезла и побежала вперед.

– Не оглядывайся, не оглядывайся, не оглядывайся, – умолял меня внутренний голос, и казалось, я слышу его громче внешних посторонних звуков.

Вскоре я почувствовала, что задыхаюсь и теряю сознание. Голова кружилась, в груди сдавило, в горле жгло. Я забежала в первый попавшийся подъезд и запряталась там на последнем этаже, возле выхода на крышу. Сняла и подстелила куртку, села на пол, подняла голову вверх и принялась жадно глотать воздух.

Через две минуты в подъезде хлопнула дверь.

– Черт! Нет!

Я вскочила с места и полезла по лестнице на крышу. Она оказалась не заперта. Я спрыгну, если они ко мне пристанут! Или заору на всю улицу! Господи!

Я вцепилась в лестницу и стала прислушиваться. Чьи—то тяжелые шаги становились слышнее, человек явно поднимался наверх. Еще чуть—чуть и он окажется на последнем этаже, поравнявшись со мной. Раз—два, топ—топ. Топ… Сердце бешено забилось. Я как можно дальше вытянула шею и пригляделась. На лестнице показалась лысая голова, затем силуэт тучного мужчины и… его трость. Это был дедушка. Просто обычный старичок.

– Мила моя, ты чего тут забыла? Зачем на крышу лезешь? Это опасно…

Я поспешно слезла на пол и отряхнулась.

– Извините… Я пойду.

Я судорожно сбежала с лестницы, периодически заглядывая в окно. Но ни Кости, ни Мити там не было. Блондинки тоже. На первом этаже я надела туфли, выбежала из подъезда и устремилась к ближайшей остановке. Больше дом №62 у нас не заказывал.

Глава 2

Кармическая встреча

На дворе стоял 2009 год. Паук по имени «интернет» только—только начал плести свою российскую паутину. Но происходило это больно медленно. Видимо, пауку не хватало средств на строительство.

Меня зовут Алиса, на тот момент мне было девятнадцать лет. Я живу в городе Владимирск. Не так давно я покинула родимый дом, жить там больше не представлялось возможным. Честно говоря, я подумывала об этом еще раньше, даже раньше, чем начала думать о самоубийстве, но жизнь вынудила дождаться окончания школы. В институт мне поступить не удалось (не очень-то и хотелось), и поэтому, как только в моей жизни представилась уникальная возможность влиться во что—нибудь интересное, я незамедлительно шагнула ему навстречу. Родители мои расстались, когда мне было 3 года, спустя 7 лет мама вышла замуж во второй раз и родила дочку. Мещанская жизнь в кругу новой семьи душила меня, выжимала все соки, смывала в унитаз все мои мечты и фантазии. Мне казалось, что я должна прожить другую, более творческую жизнь, что судьбою для меня уготовлено нечто невероятное и увлекательное. Нечто интересное и яркое. Я была открыта для приключений и желала сорваться со своей цепи, как только представится такая возможность.

Ну, а потом я встретила его… Женю. Ему тогда стукнуло двадцать четыре. Это был невысокий светловолосый парень, с меня ростом. Он редко стригся. Волосы его то и дело отрастали и спадали на глаза. Выдающиеся скулы, орлиный длинный нос, худое телосложение, в середине груди небольшая впадина, но при этом уже заметный нарастающий пивной живот. Нет, он не был красивым. Единственная привлекательная часть на его лице – это глаза. Большие голубые глаза и длинные ресницы над ними. Эти глаза обманывали всех вокруг. На первый взгляд они казались чистыми и нежными, но, если повнимательней присмотреться, они были очень высокомерными и злыми, правда это я поняла не сразу. Синяки под глазами свидетельствовали о постоянном недосыпе.

Женя считал себя законодателем стиля, он всегда носил черную одежду, часто с капюшоном. В этом было что—то нон—конформистское. Но еще чаще он ходил в ковбойской шляпе, и даже в ней спал. Он любил курить трубку, экспериментировал с табаком. Женя был похож на тайного повелителя мира, дергающего его жителей за ниточки. Любимыми фильмами Жени были «Плутовство», «99 франков», «Generation П». Все они про одно – как некие умнейшие и хитрейшие теневые властители управляют жизнями жалких глупых людишек, населяющих мир. Ничего не подозревающих. На Женином компьютере красовались наклейки главного злодея из «Звездных войн» – Дарта Вейдера. Этот герой тоже был в капюшоне. Подобно ему, Женя мечтал захватить мир. Он отрицал все банальное, отрицал серость бытия. Главное – это идея. А все остальное не имело значения. И ради этой идеи он мог горы перелопатить. Мог не спать, портить свое здоровье, много и обильно пить алкоголь и употреблять стимулирующие наркотики – и все ради идеи. Святой идеи. Бизнес—идеи.

Он считал Богом не только себя, но и свою маму, Ларису Викторовну Малахитову. Это была женщина сорока пяти лет, с таким же орлиными носом и светлыми волосами. Она являлась руководителем театра танца «Малахит». Местного, городского. Правда, Лариса Викторовна всегда забывала о том, что он местный. Несколько взятых интервью региональных телеканалов безвозвратно утвердили в ней мысль о собственной исключительности и гениальности. Она любила говорить, что «Тодес» – это непрофессионально и не креативно. Такие номера, которые ставит «Малахит» – вот оно настоящее искусство. За ними будущее. Она управляла родителями и их детьми как бесхребетным войском, готовым распроститься с последними деньгами ради соприкосновения с высшим искусством в этом маленьком городе, где главные новости вертятся вокруг беспрестанно прорванных труб. Лариса Викторовна любила закидывать голову вверх и пускаться в монологи о том, как же она устала от «первых мест». Всегда везде побеждать на региональных танцевальных конкурсах – какая же это ноша!

Они считали себя высшей расой, великими людьми, каждый выпердыш которых гениален. Чтобы они не делали, все, по их мнению, являлось новаторским и уникальным. Когда мы с Женей ссорились, он любил выкрикивать мне вслед проклятья и говорить, что если я от него уйду, то потом локти кусать буду и слышать их «голубокровную фамилию» из каждого утюга. И что я не могу уйти, поскольку это он меня создал, до него меня не существовало.

Господство, желание завоевать мир, навязать ему свои продукты и приоритеты. Сколько людей смотрело им в рот, особенно Жене. Несмотря на то, что зубы его гнили с каждым годом все больше.

Почти каждый, кто сталкивался с Женей, находился в оцепенении, причем в прямом и переносном смысле. Этих людей потом было от него не отцепить. Они уходили, но возвращались к своему великому господину вновь, не в силах жить без него. С исчезновением Жени пустота и чувство бессмысленности происходящего захлестывали этих людей целиком, они не могли это вынести. Женина манера речи, привычки, выражения, движения, жестикуляция и даже смех – все это взрывной вакциной всасывалось в нового человека, пропитывало его насквозь, и спустя час после общения с Женей, человек уже наглухо поддавался влиянию и начинал вести себя точно также, становясь Жениным «клоном». Это жутко пугало. Я не сразу начала осознавать, что сама попала под это влияние. Под человека, обожавшего НЛП и, казалось, уже рожденного с идеальным владением всеми его техниками манипулирования. Иногда он казался мне дьяволом, и я ненавидела его за то, что не могла уйти. Просто не могла. Да и на тот момент не хотела. Я верила в эту его поцелованность Богом. Или дьяволом. Это было даже не важно. Главное – было интересно жить. Не так пресно, как жили все остальные. И от моей жизни не пахло докторской колбасой.

Нельзя сказать, что Женя был бездарен. Нет. У него имелись таланты, и много чего было, только его дерево никак не прорастало на ту вышину, на которую он планировал. Потому что Женя поливал его допингами. И это дерево черствело, начинало корчиться и карябать всех людей вокруг, пытающихся за ним ухаживать. В итоге оно иссыхало и умирало. В самом расцвете лет. Так происходило со всеми Жениными проектами, которыми он руководил. Если же там был главным кто-то еще, адекватный человек, то проекту удавалось выжить некоторое время.

Лариса Викторовна любила повторять, что единственное, чего она желала для Жени – чтобы ее сын вырос свободным. Вот он и вырос. Правда, свободным от обязательств и совести. Но об этом позже.

Когда я встретила Женю – я тоже молниеносно попала под его обаяние и влияние. Это произошло неосознанно. Я вдруг почувствовала, что Женя знает истину. Именно он один ее и знает. И он подкрепил во мне эту истину наркотиками. Именно с Женей я впервые их попробовала. Это был амфетамин. С ним я чувствовала, что всесильна. Что все непременно получится.

У Жени было много особенностей, отчего его личность казалась еще более привлекательной. Например, он всегда называл любое действие «проектом». Даже поход в туалет. Все возводил в ранг важного и оригинального. Женя мыслил креативно, говорил своеобразно, громко, с характерной только для него интонацией, ставя акценты на определенных гласных и согласных. От этого все его задумки и действия казались исключительными. Еще, каким-то поразительным образом, Женя умел «переплавлять» свои недостатки в достоинства, поэтому никто даже помыслить не мог в чем-то его упрекнуть. Такого одаренного человека.

Он раздувал каждое свое действие до необозримых высот, будто созданный им логотип или сделанная фотография. Или штрих кистью по листку. Взмах мелом по стене. Словом, на моей памяти так и не нашлось ни одного человека, кто бы под эту его негативную, наркотическую магию не попал. Казалось, что он—то знает к чему нужно стремиться и как правильно жить. Как отречься от мещанства в пользу мира идей. Все подсаживались на него, как на наркотик. Так и я подсела, со своим безволием, комплексами, одиночеством, пустотой внутри и снаружи.

В самом начале наших отношений он изменил мне. Прямо в самые первые дни. Мы тогда много тусовались на квартирах в нашей общей компании, точнее в «клубе поклонников» Жени. И вот, в какой—то момент я вырубилась, а потом проснулась с утра в одной из комнат. Ничего не понимая, я встала, огляделась и пошла искать Женю. Я прошла по коридору, заглянула в соседнюю комнату, а там… На моих глазах он трахал какую—то рыжую потаскуху. Вид открывался весьма откровенный, самый удачный ракурс из возможных. Соприкосновение их органов было видно во всех подробностях. И чтоб вы понимали, они не остановились. Женя просто поднял голову и сказал: «Закрой дверь». Так я и сделала. Абсолютно ошарашенная, я направилась на кухню и тупо уставилась в окно. За стеклом шуршал дождь. Идти мне было некуда. Я ждала, что Женя выйдет и извиниться, но не тут-то было. Он сделал мне еще больнее, когда вывалился из комнаты абсолютно голым. К тому времени на кухне собралось уже приличное количество человек, все проснулись. И вот Женя вышел, размахивая своими причиндалами, не спеша закурил сигарету, глотнул недопитый коктейль и начал смеяться, шутить и болтать с приятелями. И они в ответ вели себя непринужденно. Вечеринка продолжалась.

Я сидела, боясь пошевелиться. Внутри пылало жуткое чувство. Меня воротило от мысли, что на его члене засохшая слизь этой рыжей бабы, которая, кстати, тоже вышла как ни в чем не бывало. Я даже не могла плакать, меня там бы никто не понял. И потом все собрались и уехали.

В тот момент я работала на телевидении, вела прогноз погоды. После съемок я встала на распутье, то ли возвращаться домой к маме с отчимом, то ли ехать в общую компанию, быть там «своей» и вести себя так, будто бы ничего не случилось и продолжать быть частью чего—то очень важного, важного проекта, который мы совместно генерили. Я выбрала второе. Ибо там боль можно заглушить алкоголем и наркотиками. А дома ее так уже не заглушишь. Затем Женя все-таки извинился передо мной, оказывается, он думал, что я пропала потому, что с кем—то совокуплялась, а не потому, что вырубилась и мне стало плохо. Это послужило достаточным доводом, и я простила Женю в ту же секунду. Без него я уже не представляла свою жизнь. Он решал, как мне говорить, что делать, как выглядеть и так далее… Но и я ему была нужна. Во мне он нашел несгибаемую работоспособность и силу воли. А также фантазию и воображение. Это знаете, если бы Алиса из страны чудес была бы еще и терминатором.

Со временем компания развалилась, остались только мы вдвоем, нужно было что—то срочно замутить. И мы решили создать городской журнал. Наверное, это было самое интересное, чем мне приходилось заниматься в жизни. Придумывать и писать статьи, делать фотосессии, находить рекламодателей, путешествовать, общаться с интересными людьми… Много там всего происходило. Я скучаю по тем временам. Денег тоже мы с этого имели не мало, однако, все потратилось впустую, бездумно. На допинги.