Эскизы любви

В 15:00 кажется, что это невозможно, а в 18:00 появляется уверенность – это точно невозможно. Индия…

Пятница.

Где-то утром. Неужели пятница. Несбыточная надежда – может быть будет суббота? А может быть и нет.

11:00. На маршруте. Надо что-то менять. Так жить нельзя.

Может быть на ужин заказать рыбу. Нет. Они не умеют ее жарить. Или… Нет. Надо что-то менять.

18:00. Ничего не помогает. Время окончательно остановилось. Все. Приехали. Может быть стоит вернуться в Москву? И где же эта хваленная ностальгия?! Где эти мечты-воспоминания о декабрьских морозах, мгновенно переходящих в оттепель. Эти гипертонические приступы, мокрые ботинки в солевых разводах, серое небо Родины, гимн и президент в телике?

Что-то как-то…

Суббота

А вот и суббота… Но перед ней была ночь с ее видениями. И снились мне мои котлеты, пушистые, сочные, большие с ароматной корочкой. Они лежат на тарелке с белой ароматной мятой картошкой, приготовленной на холодном молоке и финском сливочном масле. А рядом стоят в маленькой тарелочке соленые огурчики в мизинчик, ароматные и с пупырышками, на один укус, чуть поодаль другие огурчики, натертые на мелкой терке и заправленные майонезом, а рядом огурчики средние, такие, чтобы откусив, из них побежал по руке сок. А вот и маринованные помидорчики, размером каждый с роток, чтобы не кусать и не резать. А разом и в рот, а там нажать языком чуть-чуть и брызнет сок, передавая тебе весь свой вкус. И, конечно, маринованные белые разлеглись на синей тарелке и так и ждут, когда ты их подхватишь вилкой и отправишь в рот после рюмки холодной водки.

Кажется светает. Или это уже весна пришла в Индию и день увеличился.

И как-то сразу 9, а потом и 11. Снова маршрут. Как всегда, вдруг видишь свою тень, которая бежит перед тобой и ты ее догоняешь. А потом, завернув за флаг, тень оказывается позади тебя. И вот она уже бежит за тобой пытаясь догнать и перегнать.

Так и в жизни. Первая половина ее это погоня за своими мечтами, планами, желаниями, иллюзиями, всем тем, что хочется достичь и реализовать. А вторая половина … бег от себя. От всего того, что так и не удалось. Это твои возможности убегают от тебя. Зачем ты им тупой и старый.

Ну все. Опять. В Индии у меня всегда так. Она щедро дарит мне знаки, играет со мной, ощущая свое могущество. А я всего лишь пытаюсь что-то понять в этих знаках. Но сначала их надо распознать в этом потоке. А потом увидеть в них то, что тебе хотят сказать. Это сказочная игра. Пусть она будет бесконечной.

18:00. Надо собираться на рынок. Ох уж этот ночной рынок в Гоа. Праздник на вырост.

22:00. Вечер, но почему-то он переходит в тихую воскресную ночь. К чему бы это?

Пора спать. Время возвращается и ведет себя хорошо. Покойно. И вот вновь…

Воскресенье.

5:30. Приехали. Опять на вершине. Где она моя неделя.

Как бы выходной. Вот только надо решить от чего? От жизни?… Индия…

«Лето»

Неужели всему, что вокруг меня, совершенно безразлично то, что я есть?

Июньский голубой простор…

Вы когда-нибудь были в лесу…? Нет, действительно. Были или нет?? Или были там, где много деревьев и нет ни одного дерева? Там, где есть только одна береза. И она белая. А вот рядом сосна. И она янтарная. И почему никто не удивляется? Они растут рядом, в одной и той же земле, под одним и тем же небом и солнцем, их поливает один дождь и засыпает один снег. Почему же они такие разные?

Стоит, конечно стоит, подойти к березе и обнять ее, медленно-медленно провести взглядом по ее стволу вверх, до самой верхушки, упирающейся в синее небо с плывущими по нему белыми облаками. Посмотрите, береза что-то пишет по небу своей верхушкой. Может быть она хочет что-то сказать тебе? Или это тебе только кажется и это ты пытаешься говорить с самим собой о самом себе? И только? Может быть она хочет рассказать о том, что было до того, как ты пришел сюда и что будет тут после твоего ухода.

Нет. Она говорит не тебе. Оно говорит с небом, которое было всегда и будет всегда и которому нет никакого дела до того, есть ты или тебя нет. Возможно кто-то другой придет сюда и так же, как и ты, обнимет березу в надежде на … что-то свое, также поднимет свой взгляд до самой верхушки и все-таки разгадает, что она там пишет.

…

– Зачем?

– Что зачем?

– Вот это все. Зачем?

– Может быть затем, что бы было?

– Ну вот. Ты опять пытаешься шутить.

– Да нет. Не пытаюсь. Просто шучу.

– Почему? Что, так легче? Может быть тебе страшно? И ты пытаешься убежать в шутку? Или нечего сказать?

– Как много вопросов…

– Знаю, что их у меня меньше, чем у тебя ответов на них.

– Ты слишком любишь себя, чтобы верно меня оценивать.

– Еще один твой парадокс.

…

– Причем тут моя любовь к себе?! Куда как логичнее говорить о чрезмерной любви к тебе.

– Я предпочел бы менее логичную, но более…

– Какую, какую? Ну скажи. Если не боишься.

– Опять страх. Ну причем тут страх?

– Разве любящий не боится потерять свою любовь? Разве он не дорожит ею?

– Любовь потерять нельзя. Она не чемодан и не кошелек.

– А куда же она тогда девается? Или как?

– Да никуда. Она или есть, или ее нет.

…

Говорил же себе – не стоит напрягаться и пытаться отвечать на бессмысленные и бесконечные вопросы.

…

– Послушай. Как ты думаешь любит эта береза кого-нибудь или нет? Или ей все равно?

– Было бы здорово, если бы она кого-нибудь любила.

– Что очень хочется?

– Да, очень.

– И тебе мало моей любви? Что тебе еще надо? Ты с ума сходишь!

– Ну вот и Чехов пригодился.

– Прекрати! Причем тут Чехов?

– Действительно …

– Вот именно! Как трудно говорить с тобой!

– Особенно о любви.

– Вот именно…

– Может быть вообще о ней не стоит говорить?

– А я хочу!

– Что?

– Хочу любить и быть любимым. Всеми-всеми. Кажется, что ее всегда не хватает.

– А ты подойди к дереву, обними его и будет тебе бессловесная любовь. Оно не скажет тебе – пора, хватит, потом, отстань. Не спросит: что с тобой? чего тебе надо? зачем и почему?

– Но оно и не скажет – люблю тебя.

– А оно тебе надо?

…

Надо сказать, и надо услышать. Услышать свой голос, услышать свое признание и свое чувство. Ведь любовь – это эхо. И ничего иное. Или оно есть или его нет. Правда для этого нужны уши – подумал он. И еще. Надо чтобы оно вернулось. Может быть говоришь всего лишь с самим собой о самом себе. И нет никого другого вокруг тебя. Или тебе нечего сказать другому.

И только? Нет, для любви нужно мужество и силы, талант и смелость, чтобы отказаться от себя конечного ради другого бесконечного.

А та береза стоит сейчас в том же лесу, смотрит в небо облетевшими ветками и одиноко шумит, отдаваясь ветру, как все вокруг отдается друг другу.

«Весна»

Неужели для того, чтобы оставаться собой надо предать свое будущее? Или надо предать себя ради своего будущего? А как-то иначе?… Иначе нельзя.

Что-то не так

– Послушай…

– Да?

– А что такое клиповое мышление?

– Зачем тебе?

– Да вот говорили…

– Ну и что что говорили? Ты больше слушай.

– Нет. Почему же? Интересно. Или ты просто сам не знаешь?

– А как ты думаешь?

– Надеюсь, что знаешь. Или скорее хочу надеяться, что знаешь.

– Опять у тебе какая-то эквилибристика из слов – надеюсь или хочу надеяться…

– Не ворчи.

– А я и не ворчу.

– А как это называется?

– Похоже на дорогу в спор, с последующим приплытием в ссору.

– И опять из-за ерунды.

– Из-за ерунды? Впрочем…

– Ты что опять на второй круг?

– Не во мне причина.

– А в ком?

– … в клиповом мышлении.

…

– Будешь яичницу?

– А что? У меня есть выбор?

– Конечно. Или да или нет.

– Тогда уж либо остаться голодным или быть объяиченным.

– Это что? Твое новое изобретение?

– Ну, по крайней мере, мое, а не услышанное где-то там. В виде клипового мышления.

– Забудь.

– Ну зачем же?

…

– … пережарено…

– Лучше, чем ничего.

– Вопрос спорный.

– Это не вопрос, это ответ.

– Может быть вместо филологии что-нибудь еще к завтраку?

– Клиповое мышление?

– Хоть что-то…

…

– А почему бы нам, хотя бы в марте, не начинать день с чего-то другого?

– Например? Ты имеешь ввиду яичницу?

– Далась тебе яичница.

– Вообще то она тебе далась. Отдалась.

– Нет. Я имел ввиду начать день с согласия?

– Чтобы закончить параксизмом любви?

– Ну хотя бы молчанием в любви.

– Как ты себе это представляешь? «Молчание в любви»…? И это в марте?

– А причем тут март?

– Вот именно.

– Я согласен.

– С чем?

– С клиповым мышлением, когда …

– Когда нет мозгов, но есть мышление?

– Примерно.

– А точнее?

– Когда ты воспринимаешь мир по кускам, какой-то нарезкой и сам соединяешь их воедино, как сам хочешь, по своему усмотрению.

– Но ведь так было всегда?

– Нет. Раньше были романы, длинные и нудные…

– А теперь секс, когда ты кого-то и секс – когда тебя кто-то?

– А причем тут мышление?

– Вот именно?

– Кто о чем, а …

– Да-да. Именно. Кто о чем и каждый о том, чего ему не хватает.

– Ты хочешь сказать, что и секс становится клиповым? По кусочкам, то там, то тут, то с этим, то с тем?

– Вот, наконец то, и проявилась твоя сущность.

– Поговорили. Может быть это все-таки март?

– Не знаю. … надеюсь. Вечером узнаем точно.

«Осень»

Возможно, то, что вне нас, не зависит от нас. Но может быть мы хотя бы можем что-то использовать, что вне нас для нас?

И вот уже…

В свои слишком лет он хорошо знал эти признаки влюбленности, когда в тебе неизвестно откуда, как и почему появляется и поднимается все выше и выше ожидание чего-то иного, необычно приятного и готового в любой момент исчезнуть, оставив после себя что-то, состоящее из легкой грусти, печали и радости. От того, что могло бы быть, но не случилось, кажется даже, что и было, но как-то так неясно, размыто и неопределенно. Причем сейчас он уже ясно понимал, что не хотел этой ясности и определенности, не хотел завершенности, всегда грозящей длинными и, в общем-то, бессмысленными разговорами, попытками примириться и все начать сначала, начать то, что уже себя безвозвратно исчерпало. И это при том, что оба уже знали – будущего просто нет и быть не может.

…

– Почему ты мне ничего не говоришь?

– Разве?

– Если и говоришь, то почему я этого не слышу?

– Действительно?

– Ты хочешь сказать, что у меня что-то со слухом?

– Ну вот видишь. А ты спрашиваешь почему я ничего не говорю? Я же спрашиваю…

…

– Нет, это я спрашиваю.

– Но я же отвечаю.

– Странно. Мне казалось, что говорить, спрашивать и рассказывать это три разные вещи.

– Возможно. Об этом стоит подумать.

– Может быть подумаем вместе?

– Почему бы и нет?!

– Вот и договорились. Давая вечерком все и обсудим.

– Согласен.

…

И когда они успели научиться так разговаривать?! Ему казалось, что лучше всего они разговаривали молча. Или нет. Нет, да, лучше всего было тогда, когда они занимались любовью. Впрочем, когда они последний раз занимались любовью? Да и было ли это любовью? Уже трудно сказать. Наверное, тогда это они так и называли. Друг для друга. А вот как они это называли для самих себя? Надо вспомнить.

Да было что-то, но скорее, конечно, не любовь и не страсть. Как, то, что было, не называй, не может стать тем, о чем мечталось, а потом хотелось, и что незаметно, как-то само собой, плавно, перешло во что-то иллюзорно-недостижимое, превратившись в смешные и нелепые телодвижения. Да первый, второй и энный раз были вопросы – ну как ты?, тебе понравилось?, тебе было хорошо? И вот это, самое нелепое, что могло быть в этот момент – спасибо. Он не знал, что сказать, что ответить и в первые мгновения лихорадочно искал ответа. Так и не найдя, просто молчал. А все испытанное как-то тихо и беспомощно тонуло в этом молчании.

Затем они оба привыкли к этому молчанию. И уже не было никаких слов. А что же было? Вот только сейчас он подумал об этом, усиленно пытаясь вспомнить – что было? Не было ничего. Ему удалось вспомнить только то, что однажды прозвучал вопрос:

– А что будет потом?

Тогда он не ответил. Да и отнесся к вопросу как-то в полусне. Почти не услышав его. Тогда он даже подумал, прежде чем упасть в этот сон – что это? Вопрос? Или нет? Может быть ему послышалось? И никакого вопроса вовсе не было? Или это он сам себя спросил?

…

Вот сейчас, вдруг с необычной ясностью ощутив свою влюбленность, она, сквозь радость и глупую улыбку по неволе появившуюся у нее на лице, испугалась. Странно. Но она никогда прежде не видела такой своей улыбки. Но зато она видела ее сейчас, в темноте ноябрьской ночи и ничего не могла с собой сделать.

– Глупость какая. Зачем мне все это. Неужели все вновь?

И что будет потом? Вот. В который уже раз к ней возвращаются вопросы, когда-то и кем-то ей заданные. Как напоминание, а может быть и как месть. Вопросы, от которых она пыталась избавиться не из-за их опасности или неопределенности. Она просто знала ответы на них. Слишком точно и определенно.

…

Их одновременно поразила какая-то, вдруг так ясно и открыто проявившаяся, беспомощность и беззащитность. Стало жалко и себя и, главное, того, что было и ушло. Они знали, потом нет, потом – это когда в…прошлом.

«Весна»

Правда ли, что мы противостоим себе? А может быть мы противостоим тому, что и есть подлинное «Я»? И тогда зачем все это?

Нулевая вероятность

Жизнь теперь все больше и больше замолкает вокруг меня. Почему-то иногда звуки, которые вообще не слышны, вдруг возникают из шума, который мы называем тишиной.

…

Есть события, которые обязательно произойдут. И только время, отделяющее нас от этих событий, делает их возникновение менее вероятными, и нам кажется, что что-то как будто может произойти, но все никак не происходит. Мы устаем ждать, и они как раз и случаются.

…

Это сейчас мне кажется, что не могло не произойти того дня, когда он встал, накинул на себя куртку, и пошел, чтобы кого-то встретить. Мы все уже знали эту процедуру встречи, означавшую, что к нам пришел новый человек, тот, кто будет делать все тоже, что и мы, довольно непонятную, весьма скучную и однообразную работу, явно несоответствующую претензиям каждого из нас.

Ты, конечно, помнишь, что в этой светлой, а это, пожалуй, было единственным ее достоинством, комнате, собралась самая разношерстная публика, и каждый из ее представителей был достаточно яркой, по-своему, индивидуальностью. И все странным образом соединились тут, заполнять какие-то карточки, когда одни считали себя достойными большего, другие просто отсиживали свой срок и были рады этому приюту, третьи попали волей случая и т.д., и т.п.

… почему мы запоминаем этот день – день встречи? Он ничем не примечателен. День как день. И все же. Правда это все приходит потом, после. И вот тогда, в будущем, окажется, что все было какое-то особенное, и мимолетный запах, и взгляд, и выражение глаз, улыбка, движение… Но, возможно, самое главное твое собственное состояние, вызванное чем-то не объяснимым и тогда казавшимся совершенно неважным.

Среди тех, кто тогда оказался рядом с тобой, был и я, движимый, как и все остальные, мгновенным любопытством – новый человек, кто он? Иного и быть не могло. Среди серых, однообразных дней любое новое было событием, хотя бы как-то разнообразящим происходящее существование. Как и все, я что-то ждал, как потом оказалось знака будущего изменения, шанса на удачу будущего, которого уже не было.

Конечно это было глупо. Шанс, знак, предвкушение… Полная чушь по сравнению с реальностью того, что произошло и реальностью, в которую я сам себя поместил по собственному желанию. Честно говоря, тогда я ничего не хотел, а просто переживал ощущение счастья открывшейся свободы и независимости. Я принял решение и осуществил его, сразу избавившись от прошлой жизни, которая также была результатом моих собственных предыдущих решений. Но как же было здорово вновь быть свободным.

Вот это-то и отличает тогдашний день от дня нынешнего. Конечно, не только это. Но это самое важное. Тогда было настоящее и не было прошлого, которое казалось уже не твоим, а чьим-то чужим и потому, наверное, было всего лишь фоном, ничем не сдерживающим и ничему не мешающему. А сейчас нет будущего, а есть прошлое, которое уже невозможно забыть. Да и если забудешь, то вообще ничего не останется.

Сейчас я понимаю и то, что эта встреча была обречена на анализ, который уже тогда стал частью меня, моего отношения к каждому другому и этого каждого другого, которого я уже тогда не мог воспринимать просто как данность. Так, на веру, что-то принять я не мог. Я пытался докопаться до истины, а в результате «докапывался» до человека, который уже с трудом мог меня выносить. Уже тогда я не верил в очевидность, которая убеждает – я истина, принимай меня, верь мне. Верить хотелось, но не хотелось платить за нее. Тем, что казавшимся ясным, четким и таким прозрачным путь, на самом деле оказывался заурядным и очередным заблуждением.

…

… а тогда он «привел» молодую девушку-женщину, вначале показавшуюся… странной. Ее лицо было нездешним. Я тогда никак не мог понять этой странности, которая, скорее всего, была странностью моего восприятия. Лицо было знакомое, но совершенно непонятное – откуда и как оно сюда попало. Нет, не именно в эту комнату и не в наше «богоугодное заведение», а в этот окружающий меня мир.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.