Эскизы любви

…

И все же он был замечательный. Какой-то настоящий, что ли? Все меня спрашивают – «Ну откуда ты все это берешь? Каждый раз он у тебя замечательный, бесподобный, лучший и т.п., а потом оказывается-такой же как все. И все завершается одним и тем же.»

…

Нет. Ну и пусть. Я просто не хочу иначе. Лучше в очередной раз ошибиться в своих надеждах и мечтах, чем отказаться от возможного шанса и упустить его, чтобы затем всю оставшуюся жизнь жалеть об этом.

…

Он шел мимо. И просто остановился. Не зачем. Я в начале даже не обратила на него никакого внимания. Ну шел мимо, как и все. И так и прошел бы мимо. Как и все. Зачем мне все это? И что мне от этого?

Но почему-то оно остановился? Чего стоит? И куда смотрит?

…

Мамочки. Да он на меня смотрит. Нет. Нет. Нет-да. Да-да. На меня.

В этот, вот такой момент, со мной всегда что-то происходит.

Ну как сказать.?! Что-то необычное? И да, и нет. Разве может быть такое, что то, что каждый раз одно и тоже, было бы каждый раз по-новому и по-другому?!

Могу сразу сказать. Только так и бывает. Должно быть. Иначе это уже не каждый раз, как всегда.

… Почему? Нет. Почему он остановился? Я не могла, боялась, посмотреть на него. Вдруг он смотрит куда-то, но не на меня? Или что-то там делает?

… и тогда что?

И только через вечность я подняла на него глаза.

…

Он смотрел в мою сторону. Нет не в сторону, а на… меня…

…

Что делать? Вот сейчас он уйдет. И я опять останусь одна. И вновь девчонки назовут меня «брошенной». Это нельзя, этого не должно быть, не справедливо. Я так не хочу.

Я готова его любить, быть рядом с ним всегда, оберегать и охранять. Я никогда его не брошу. Я умру вместе с ним. Ну что еще я могу сделать для него?

…

Он стоял и смотрел на меня. И я не выдержала и подошла к нему. Боясь испугать и оттолкнуть чем-то своим неосторожным.

…

И вот счастье. Он наклонился и погладил меня по голове.

– Собака ты моя. Моя собаченция.

«Весна»

Неужели, не будучи в силах понять себя, мы можем лишь обмануться своей надеждой?

И так тоже можно …

– Зачем ты живешь?

– Давненько меня об этом не спрашивали…

– Всему свое время.

– И почему ты считаешь, что оно уже наступило?

– Ты считаешь, что этот вопрос задается только после определенного количества выпитого?

– Чаще всего именно так. А как сейчас?

– Хотелось бы услышать, что ты живешь ради любви.

– ???

– Нет. Этот ответ скорее всего был бы из-за бессилья умственного тупика. Что с тобой?

– Уже было что-то подобное. Этот вопрос, всегда возникает из ниоткуда, как ответ на бессилье понять, что происходит, и хотя бы как-то приспособиться ко все новым и новым впечатлениям от надвигающейся на тебя жизни, противостоять которой, как оказывается ты не можешь. Как ни странно, не помогают и вопросы-ходули –что делать? и кто виноват? – ответы на которые сначала кажутся столь значимыми и лишь потом оказываются бессмысленными и бесполезными.

– Может быть, ты просто пытаешься уйти от этих вопросов?

– Может быть … Вот только не удается забыться и заснуть, и видеть сны. Вопрос периодически всплывает вновь и вновь, и с каждым разом он все больше похож на труп давно утонувшего. Сам о себе напоминает и требует ответа. Но при этом все чаще возникает ощущение – найденный ответ ничем не поможет, так как остается все меньше времени для его воплощения в собственном существовании. И тогда сами собой приходят слова, за которые, уже за них одни, можно назвать писателя великим – «Поздно. Как поздно.»

– Наверное никто не может посоветовать что-то реальное…

– Почему?

– У каждого своя правда.

– Но истина одна?

– Может быть… вот только она недостижима.

– Слова, слова, слова… чего стоят рекомендации – жить для жизни, живи пока живется, для счастья, для удовольствия, для себя, ну и для других и т.п.? Можно и так, а можно и по-другому. Единого ответа нет. Или он все же есть?

– Да ответ прост – надо выбрать то, что подходит, то, что нравится и все.

– Ну да. А потом просто забыть об этом и жить как получится. Замечательная точка опоры, и возможно она поможет.

А что нравится мне? Знаю, что хочется, но, оказывается, не знаю что нравится. И еще. Не знаю – то ли вопрос подгонять под жизнь, то ли жизнь строить под вопрос. Так бывает. Нет единого «рецепта» на всю жизнь, одновременно и реального, и рационального, выгодного и удобного. И «каждый выбирает для себя, каждый выбирает по себе».

– Ты думаешь, когда тебя спрашивают? Или когда тебя не спрашивают?

– Просто пытаюсь думать…

– Странно.

– Почему?

– Потому что, когда ни спросишь, ты всегда молчишь и лишь потом что-то скажешь.

– Может быть потому ты для себя не понимаешь зачем и почему спрашиваешь. Такое ощущение, что спрашиваешь просто так, первое, что пришло в голову.

– Сам дурак.

…

– Так что же ты выбрал по себе и для себя?

– Когда-то нравилась мысль о том, что жизнь дается, как возможность самореализации, самовоплощения, для достижения в делах уровня своей компетентности, того уровня, при котором все делается по максимуму. И тогда жизнь становится всего лишь шансом, который каждый может использовать для реализации этой данности. И кому-то это удается, а кому-то нет.

– Ну и?

– На этом можно остановиться и удовлетвориться. Кто-то пытается следовать за этим обретенным смыслом своего существования, а для кого-то это так и остается всего лишь некой идеей. Вот только в любом случае удовлетворенности не наступает.

– А что же потом? После полной реализации, полного самовоплощения?

– Ответа либо нет, либо он есть – смерть. Дальше жить незачем. Полная максимальная самореализация и самовоплощение завершается …пустотой, ведь в результате у тебя ничего не остается. Кроме усталости и, скорее всего, разочарования от так и не достигнутого чего-то. И тогда оказывается, что найденный смысл был каким-то однобоким что ли. Неполноценным.

– Опять тупик вопроса?

– Оказывается мало просто все отдать. Ему нужно что бы что-то осталось. А это возможно только если воплотившись в сделанном, реализовав себя не просто исчезнуть, растворится в достигнутом, а преобразится и приобрести свое новое качество, новое состояние самого себя. Это и есть путь к самому себе, себе подлинному, тому, кем тебе было суждено стать и для чего ты появился в этом мире. Возможно это и является подлинным смыслом существования. Преображение…

«Осень»

Интересно. Чувство понимает себя или оно только переживает себя?

Почему

– Какое время года тебе нравиться большего всего?

– Ну ты же знаешь ответ. Ты так давно меня знаешь…

– Иногда мне кажется, что я знаю тебя в прошлом. Постоянно отстаю от тебя нынешнего и совсем не представляю тебя будущего.

– На самом деле это и есть высшее знание другого.

– Смеешься? Отнюдь. Да и зачем мне это?

– Это не зависит от воли. Можно всю жизнь пытаться понять другого, но так и не понять ничего. А бывает наоборот. Правда редко. Совсем не стараешься понять, а все понимаешь.

– Тогда, кто это определяет?

– Может быть это тебя удивит, но как раз это определяет твой партнер. Сам не можешь понимать или не понимать другого.

– А как же тогда относиться к словам: я тебя понимаю?

– Всего лишь как к словам. Это либо гордыня, ведущая к самообману, либо привычное словосочетание, не более.

– Да ладно? Ну вот. Ты в очередной раз разрушаешь, что-то устойчивое во мне.

…

– И все же. Я до сих пор не знаю, что ты вспоминаешь из своей жизни как нечто особенное.

– Рассказать?

– Конечно.

– Например, последние дни августа.

– Понимаю. Они, бывает, обладают особым очарованием. По крайней мере, для меня. И это не только потому, что заканчивается лето, самая моя любимая часть года.

– Да, каждому свое…

– Прости. Ты о другом.

– Ничего. Я привык. … Почему-то каждый год именно в эти дни я вспоминаю одно и то же. То, как меня собирали в школу, в первый класс. И потом, каждый год… Всякий раз по-новому и всегда по-старому.

– Ты же не любил школу?

– И что? Вообще-то кто-то предложил мне рассказать? Не помнишь?

– Да-да, я слушаю.

– Это не обо мне.

– Ну ладно, извини.

– Меня собирали все. Все лето одолевали одним и тем же вопросом – хочу ли я идти в школу? И добились наконец-то ответа – не хочу. И вот наступает 31. И почему-то меня начинают рано укладывать спать, несмотря на то, что прекрасная погода, мы с мальчишками гуляем весь день и ничего особенного не происходит. Но вот это раннее укладывание и странное волнение мамы и бабушки, особенно бабушки, чуть-чуть передается и мне. Даже сейчас… а тогда пытался понять и не понимал, что там будет завтра. Вообще не хочу завтра, а хочу, чтобы продолжалось сегодня. Не нужна мне никакая школа.

– Шутишь? А как же вся эта азбука, арифметика?

– Моим миром была семья и мой дом. Все остальное было во вне, чужое и часто чуждое. А дома считали все эти буки и веди будут в школе и потому в школу я пошел абсолютно безграмотным, не читал, не писал, не считал. Меня никто не учил и даже не пытался. Зато Меня воспитывали, и я знал, как надо вести себя правильно и красиво, быть деликатным и все делать вовремя. И я совершенно не представлял себе, что там делают в школе.

– Ну и что 1 сентября?

– Меня будят рано, и я в полудреме. Причем такой, что ничего не понимаю. Зачем, для чего, куда, почему??? Меня кормят каким-то дурацким завтраком и торжественно одевают. Как в фильме «Иван Грозный» перед венчанием на царство. Помню рубашку, форму, ботинки. И, главное, фуражку. Не просто помню, а вот сейчас чувствую всей кожей эту шерсть, когда зудит все тело, эту тяжесть от формы, ремень, который норовит все время сползти куда-то вниз и чудом держится на спине, а спереди болтается почти у колен. Зато фуражка… Предмет гордости. Всей головой чувствую, как жесткий обруч фуражки врезается в меня. Голова сразу становится не управляемой и постоянно склоняется то в одну, то в другую сторону, по чьей-то милости или, возможно, от малейшего ветерка, которым может быть только дыхание моей мамы или бабушки, стоящие передо мной на коленях, пытаясь хоть как-то укрепить на мне все это «богатство», которое, и это я, конечно, узнал это значительно позже, с таким трудом приобреталось на накопленные деньги.

И, наконец, мне вручается портфель, который также был собран не мной, и я так и не знал, что же там лежит и зачем мне все это дают. Но самое страшное было впереди. И это, как ты думаешь, что?

– Ну я откуда знаю?

– Напрягись. Уверен, что знаешь.

– Неужели?

– Что неужели?

– Цветы?

– Конечно. Молодец. Это были флоксы. С тех пор запах флоксов всегда связан с тем волшебным днем.

Что делать с цветами?! Я абсолютно не знал. Да и флоксы я тоже не знал. На даче, где мы проводили все лето, и где я сделал свой первый шаг, таких цветов не было. А были полевые и лесные цветы, причем они были настолько естественны в моей жизни, что я не мог себя даже представить ничего иного, кроме цветов в поле или в лесу. И это было здорово и счастливо. Да и коровы были живые, а молоко было от коров, а яйца от кур. А цветы в лесу, в поле, на лугу, а не букете в моей руке.

Представляешь это зрелище?

– Да брось. Все было нормально. Как у всех.

– Нет. У меня было по-другому. Ты не поймешь.

– Ну что дальше?

– Мама… мама, как всегда, тут же пришла на помощь и сказала: «Цветы надо отдать директору». Правда она так и не сказала, кто это такой, и зачем я должен отдать эти прекрасные цветы именно директору. Но я был чрезвычайно послушен и никогда не задавал риторических вопросов. Предпочитая отвечать на них самостоятельно.

И вот после всех этих мучений с одеванием, фуражкой, которая лезла на глаза, портфелем, бившего по коленям и все время пытавшимся запутаться между ног, жаркой формой в прекрасный, теплый сентябрьский день, меня поволокли в школу. Правда награда не заставила себя ждать. По выходу из подъезда нас встречал дворник, соседки и дядя Володя, совсем маленький человечек, но очень меня любивший и, может быть, поэтому, вышедший проводить нашу процессию. Все что-то стали говорить. Я не помню. Но никогда потом я не чувствовал столько добра, ласки, любви от других, казалось бы, совершенно посторонних мне людей.

Тогда меня все любили. Я помню их лица. Они уже давно ушли и остались только в моей памяти. Какое это было счастье. И оно было всего раз в этой жизни. Потом тоже что-то было. Но этого безмерного, безоблачного всеобщего счастья уже потом никогда не повторилось.

И мы идем в школу. Может быть оттого, что я проснулся, или от лиц всех встречающих меня людей, или от настроения моих родителей, или еще от чего, но мне стало как-то торжественно и ожидательно. С тех пор каждые год в этот день я что-то жду. И вот уже много лет я не хожу в школу, и нет тех, кто может дать мне безвозмездную радость, но первого сентября всегда возникает, хотя бы на миг, ожидание – «А что-то там будет, что ждет меня там за одним поворотом, потом за другим, и вот уже я вижу большую, бело-красочную толпу, где больше всего больших людей и совсем немного девчонок и мальчишек».

Потом меня ставят в строй, а я этого очень не хочу. И это был один из первых уроков в моей жизни. Именно тогда я впервые понял, что всегда буду не любить себя в строю, не любить быть одним из многих, таких же, как все. А затем все побежали с цветами и, конечно, все к директору. Можешь себе представить эту толпу…

Как прошли уроки и что с нами делали, я кажется забыл сразу. Но главная радость была впереди. И она связана с … возвращением домой, когда я пришел, сбросил с себя все это школьное и побежал на улицу.

В этот день все было настоящее.

– Да. Здорово. У тебя был этот день.

«Лето»

Может быть оценка «все хорошо» дается нам как откровение о том, что все могло бы быть значительно хуже?

Возможно все хорошо

– Опять… или… вновь… или еще лучше… снова. А может быть… пора. Да пора. Пора вставать и снова начинать… Вот только что…

О чем это я вчера думал? Не помню. Совсем. Как отрезало. Ну ладно.

…

– Вот опять – ну ладно. Сколько раз говорил себе – не соглашайся с возникшим тупиком. Это точно не тупик. Это лень преодоления. Ну что же? Ах, да. Непонимание… Что это? Это когда один задает вопросы, на которые другой не хочет отвечать?

И при этом один, который задает вопросы, не понимает, почему он не получает ответы, а другой, которому эти вопросы заданы, не понимает, почему они ему заданы и почему никто не понимает его нежелание на них отвечать. Так каждый разговор с подобными вопросами и такими же не ответами становится похожим на встречу бойцов, всегда ограниченных неким пространством, который по праву можно назвать рингом.

Да и начало подобного разговора похоже одно на другое…

…

– Привет…

– Доброе утро…

…

– Как спал?…

– Нормально… а ты как провела ночь?…

– Да было бы с кем…

…

– Мне кажется, что я с кем-то сегодня спал!? Или это мне только кажется?…

– Слава Богу, что заметил.

…

– Ну как же можно не заметить, когда постоянно натыкаешься на кого-то?!…

Да, эта милая разминка, состоящая из чередующихся вопросов, задаваемых не для того, чтобы услышать ответ, и ответы, которые на самом деле не отвечают на вопросы, она была предназначена не для обсуждения чего-то или, ишь чего захотели, для того, чтобы порадовать друг друга. Нет. Она необходима как вспоминание о существовании другого, встав в давно уже усвоенную позицию защиты-нападения, набрав нужный ритм и ни в коем случае не пропустить удар.

Этот ринг мог бы продолжаться если бы в пределах видимости не появился судья-рефери, сын, прерывающий обмен ударами, переводя его на новый уровень взаимонепонимания.

– Привет, птеродактили – то ли он здоровается, то ли констатирует, на время разводя родителей по углам.

Как же хочется вдарить ему вот сейчас, прямо сейчас. Да ногой, да под зад! Знаю, что зря сдерживаюсь. Все равно он ничего не поймет. Ни от того, что ему скажешь, ни от того, о чем промолчишь. Да и ни от того, что сделаешь.

И когда он перестанет так нас называть? Или может быть мы действительно эти самые птеродактили? Кстати, кто они такие? Забыла. Надо посмотреть в интернете. А то не знаешь, как реагировать.

…

– И что молчите?

…

Вопрос абсолютно бессмысленный потому, что как всегда нет ответа. Ритуал. Они молчат. Не слышат, что ли?

…

– Как дела в институте?

…

Зачем спрашиваю. Все равно знаю один и тот же ответ. И что?! Так будет и впредь. А почему он ничего не спрашивает? Всегда я, как будто мне больше всех надо.

…

И чего она задает эти идиотские вопросы? Ведь знает мои ответы и затыкается ими. Не понимаю. А если спросить? Да, нет. Не стоит. Все равно ничего путного не дождешься.

…

Каждый день одно и тоже. Скукота и только. Зачем они живут вместе. Давно надо было съехать. Легко сказать. А куда? И на какие шиши? Они денег не дадут. А может… ну хотя бы спросить? Объяснить. Рассказать. Вдруг поймут?

…

– Ну ладно. Я пошел. Ложусь на крыло. Пока.

…

– Пока.

Зачем спрашивать: когда будешь дома? Все равно не скажет правду.

…

Зачем все это? Кому это нужно? Для чего так жить?

…

Зачем все это? Кому это нужно? Для чего так жить?

«Зима»

Если истина есть всего лишь мера заблуждения, то она, эта мера, вероятно захлестывает меня полностью. Вопрос – где найти ту самую вечную меру?

Индия навсегда

Необходимое.

Ехать – глагол, подлежащее, прилагательное, т.е. все то, что может быть названо передвижением в Индии.

Проводить, провести (иносказательное) – обмануть, ввести в заблуждение, соответствовать иллюзиям.

Маниакально-депрессивный психоз (мед.) – состояние субъекта от московской погоды и московского настроения середины ноября и предвкушения гриппа.

Абсциненция (мед.) – состояние пост алкогольного или пост наркотического опьянения начинающееся в самолете, возвращающем субъекта из Индии в Москву и выражающегося в бессмысленном повторении вопроса: «зачем я оттуда улетаю?». Характерно далеко не для всех.

Жизнь – череда событий, никак не поддающихся управлению и вызывающие стойкое и необоснованное стремление когда-то все изменить. Желательно с ближайшего понедельника. Словарь редко употребляемых слов. под ред. Р.Полборна

К чему я это? Ах да. К вопросу об очередной поездке в Индию.

Очередная 25-я (или какая там) поездка в Индию требовала обоснования-оправдания. Иначе в глазах друзей она читалась как очевидное проявление маниакально-депрессивного психоза или, в лучшем случае, как последствия абсциненции.

…

Есть люди, которые живут от места до места. А есть те, кто живет только в каком-то месте. И нигде иначе жить просто не могут. Говорят, что есть те, кто живет от зимы до зимы. Редкие люди. Да и существуют ли они вообще. Да и люди ли они?! Может быть они и были когда-то, да все вымерли?!

Я решил жить по-другому. Может быть, не желая просто жить? Или просто надо жить просто? Вот только вопрос – от чего до чего? А может быть битва над вопросами – Зачем? Почему? С кем? Была мной в очередной раз напрочь проиграна.

Впрочем, почему проиграна? Нет она была выиграна путем сознательной, безоговорочной моей сдачи на милость победителя. Выиграла жизнь. И пусть будет все так как будет. Даже интересно. А как будет? И будет ли вообще?

Но вот что. Удивительно, но почему-то очень хочется пнуть этого победителя, даже себе во вред. И хочу попробовать жить от весны до весны.

…

Время … Вот и все оправдание-объяснение. Оно тут, в Индии, течет совсем по-иному чем где-либо. Очень странно – оно то стоит, то летит, то прыгает, то замирает на миг, которое потом, в другом мире, кажется вечностью.

…

Воскресенье.

Поздно. Бог знает который час.

Четко и предельно ясно – впереди целая неделя и ты стоишь на самой вершине высокой горы и впереди крутой спуск до следующего воскресенья. И кажется, что оно никогда не наступит. Тревожные часы с предвкушением чего-то, что, и это ты уже точно знаешь, никогда не сбудется. Индия…

Понедельник.

5:30. Темно как у негра в ж…животе. Где ты там, рассвет? И вообще? Наступит ли он когда-то? Встаю, иду на балкон в неосознанной надежде увидеть солнце. И вижу – фиг-вам. Темнота, и глухота. Как будто я в Индии. Вспоминаю – действительно в Индии.

Потихоньку начинаю верить в ужас, который бывает у тех, кто застрял в индийском лесу ночью. Не помогает даже тень охранника под балконом. Приходит шальная мысль – теперь я понимаю Гамлета. Он имел все шансы поверить в тень своего отца. Видимо дело происходило в Индии, только потом автор изменил страну пребывания.

Время в первый раз остановилось. И стоит. Не помогает и смотрение на часы. Холодный пот – любимые, новые, финские часы сломались. В этом ужасе засыпаю мертвым сном … чтобы проснуться через пять минут.

6 часов. Подъем и блуждание по комнате в бессмысленно надежде найти вещи.

6:30. Завтрак. Но это отдельная история.

И почему-то сразу 9 часов. Куда делись два часа? Понять невозможно. Индия…

10:00. Выход к бассейну с погружением в … сон. До 11:00.

11:00. Выход к океану. Задача – пройти по пляжу 3 км. Для похудания и разминки. Начинается маршрут. Через 100 метров чувствуешь, что тело склоняется вперед на 20 градусов и голова оказывается на три шага впереди тела. Иначе нельзя. Понимаешь – голова и ноги живут своей отдельной индивидуальной жизнью. Как-то сами собой возникают мечты об окончания маршрута. Голова в мечтах, а ноги в объективной реальности.

Не помогают и цитаты из дзен буддизма о том, что дорога в 1000 лье начинается с первого шага. Не стимулирует. Надо что-то еще.

Еще через сто метров осознаешь, что взгляд упирается в песок пляжа и это твоя третья нога. Иначе просто упадешь.

Так, приняв позу виртуального треугольника, бредешь дальше неизвестно как пройдя 1,5 км. Добираюсь до желтого флага, огибаю его и ложусь на обратный путь. Именно ложусь, почти параллельно пляжу. Так сам себя вижу со стороны. Время опять остановилось.

И тут приходит второе дыхание. Оно состоит в том, что руки заводишь за спину и крепко их сжимаешь. Иначе они почему-то болтаются во все стороны и могут в любой момент привести к падению. Остро, ясно и однозначно осознаешь – останавливаться нельзя.

Вновь прибегаю к самовнушению и почему-то в сознании всплывает площадь Дзержинского и железный Феликс. Помогает. Но не долго.

И вот новый флажок. Место для купания.

Бросаюсь в воду с надеждой на скорый возврат на любимый лежак у бассейна. Но приходит временная океаническая релаксация в виде пребывания в воде в качестве того, что не тонет. Болтаюсь как поплавок.

Круто.

Смущает только то, что надо пройти по раскаленному песку прежде чем доберешься до ореховой рощи, где волшебно пахнут зацветшие деревья. Время опять останавливается. Нирвана.

Время возвращается, т.к. нужно проплыть в бассейне 150 метров. А это сами понимаете?!

Плюхаюсь и плыву. Конца не видно. И все же приплыли. Вылезаю и уже 14:00 – время чая.

15:30. Второе купание с повторением всего. Затем возлежание у бассейна с просыпаниями от криков соседей – бужу их своим храпом.

Сбор на ужин. Не ясно куда убежали четыре часа. Ужин и вдруг 22:00. Дня нет. Понедельник кончился так и не начавшись.

Мои санки устремились вниз по склону и бегут, бегут, все время ускоряясь.

Вторник.

Утра уже вообще просто нет. Сразу 11 и мои три километра. А затем почему-то сразу ужин и сон. Где он был вторник.

Среда.

Понимаю. Так нельзя. Дни текут сами по себе. А я сам по себе.

Среда. Рыночный день. Это значит поездка и хождение по базару Востока. Тут все продается и покупается, кроме времени. Его там просто нет. Не в том привычном смысле, что его мало и не хватает. Его действительно там нет. Оно полностью исключается из твоей жизни. Не засчитывается.

Рынок… Нет. Базар… Нет. Базар в Индии… Нет. Базар в Индии в Гоа… Нет. Базар в Индии в Гоа утром…Нет. Базар в Индии в Гоа утром в Анджуне… Это что-то. И потому потом.

Начало в 9, а в 14 дома, и дня нет. Он остался на базаре.

Четверг.

5:30. Глухая, зловещая индийская ночь. Время остановилось. И понимаешь – твои санки достигли своей крайней точки. И теперь по инерции они начинают медленно подниматься, вопреки всем законам физики, в горку, готовые вот-вот остановиться. И вот-вот остановятся. И останавливаются… В 12:00 по полудни. Все, время, уже в который раз, остановилось. И надо как-то дожить до воскресенья.