Время горбатых елей

– Ну, что стряслось? Николашка в район приехал? Не любишь ты к нам ездить, а? – начал он с шуток.

Эдуард Петрович заказал себе обед и немного водки. Смекалов от приема пищи отказался. С вымученным лицом он начал объяснять цель своего приезда.

– Сглазили мы наш покой. Сглазили. Радоваться раньше времени начали, вот и сглазили – начал он издалека.

– Какой покой? Кто сглазил?

– Мы сами. Сами. Радовались лишку, что все хорошо идет. Вот удача и подумала, что она нам больше не нужна. И ушла – философствовал Руслан Николаевич. Скоротечко намазывал горчицу на хлеб и с удовольствием поглядывал на блюда, которые ему принесли. Особенное удовлетворение вызвал графин с водкой. Чревоугодие занимало его явно больше, чем мучения Смекалова.

– Ну, так верни! – не особо задумываясь, посоветовал он. Руслан Николаевич с удивлением посмотрел на него.

– Как же я ее верну?

– Ну, скажи, что рано еще уходить! Пусть вернется!

– Кому ей? – с еще большим удивлением посмотрел на него председатель.

– Ну, кто ушел-то у тебя?

– Ох, ну какой непонятливый. Удача ушла. А она приходит и уходит, когда сама захочет.

– Ну, ты мне совсем голову заморочил. Я уж совсем не пойму, про что ты говоришь.

Пока Скоротечко ел, Руслан Николаевич подробно пересказал ему о случившемся в конторе.

– Вот теперь два человека знают о путанице в стоимости объекта – закончил он свой рассказ.

– Да, брат, не порадовал ты меня. Это проблема. И она может помешать нам в нашем деле – наконец-то осмыслил Эдуард Петрович рассказ подельника. – Вернее две проблемы. Раз два человека, то и проблемы тоже две – он окинул собеседника тяжелым многозначительным взглядом. – Люди, которые нам должны помочь, согласятся на это только при условии полного штиля. Если только пойдут какие-то разговоры, которые могут внести хоть какое-то сомнение в законность и честность сделки, они откажутся. А если они откажутся, то оценка объекта будет производиться на месте. Вот тут рты у всех и пооткрываются. Вместо старой развалюхи увидят новый, хорошо оборудованный комплекс. И кроме того, что цена объекта вырастет во много раз, так тебе еще и достанется за подделку документов. Для тебя приватизация, я думаю, будет сорвана. Не так велика твоя персона, чтобы так наглеть. Что позволено Юпитеру, не позволено быку. Слыхал про такое?!

Он плеснул в стопку водки и, выпив ее, вдруг повеселел.

– Подделка документов это, брат, плохая статья. По ней много могут дать – он пошло захихикал, вытирая салфеткой выступившие от смеха слезы. – Маленькое недоверие вызовет большую проверку. Вот тут и все остальное всплывет. Поджарят тебя, как шашлык – Эдуард Петрович уже хохотал во все горло.

Смекалову было не до смеха. Он понимал, что результаты проверки могут быть действительно такими ужасными, как прогнозирует этот идиот. Вслух же, как всегда ласково, произнес:

– Дорогой, нам не до шуток. Давай подумаем, что тут можно сделать.

– Ну, самое лучшее – это мочить!

Руслан Николаевич вздрогнул. Скоротечко же продолжал есть, как ни в чем не бывало. Только теперь Смекалов ясно осознал, с кем имеет дело.

«Боже, зачем я связался с этим боровом» – мелькнуло у него в голове при виде движущейся челюсти будущего компаньона. У него было одно желание – бежать от этого человека. Считая себя не только хорошим человеком, но и верующим, он не мог так цинично говорить о жизни и смерти. А уж тем более принимать участие в убийстве людей. Пусть даже косвенное. Услышав решение силовика о необходимости убрать Виталия и Татьяну, он хотел даже отказаться от затеи с фермой. Привычка не высказывать свои мысли сразу же остановила его. Весь остаток разговора он был молчалив, но настроения своего не выдал. Скоротечко и не особо утруждал себя наблюдением. Его больше занимала выпивка и еда. К концу обеда он совсем развеселился:

– А ты чего молчишь? – Эдуард Петрович оглядел собеседника и громко захохотал. – В штаны наложил! Да? – он просто заходился от смеха. – Вижу, что наложил. Тебе щеглов этих жалко? Думаешь, тебе придется с топором в руках их караулить. Не боись. У меня для этих дел есть достаточно людей, которые все сделают, не наложив в штаны. У них штаны всегда сухие. Понял?

Смекалов утвердительно качал головой.

– Ну вот! Так-то лучше! Это вообще не твоя забота. Парня и без тебя найдут. А вот девчонкину фотку и адрес принесешь. Понял – он опять с преувеличенным вниманием посмотрел на собеседника. – Да ты совсем бледный. Что взбледнулось? – снова хохотал Скоротечко.

По возвращению домой Руслан Николаевич был чернее тучи. Домашние, видя его состояние, боялись даже спросить в чем дело. Он же сам ничего не говорил, только сидел в своем кресле и думал. Теперь он ясно осознавал, что назад дороги практически нет. Мент твердо наметил взять эту ферму себе и вряд ли отступится. Если он, Руслан, даст задний ход, то автоматически станет третьим. Третьим из тех, кто знает о подделке документов. А скоро он будет знать еще и об убийстве двух человек. Уже сейчас он знает о готовящемся преступлении. Уже сейчас он фактически преступник. Выхода он не видел. Либо с Скоротечко, либо придут его люди «в сухих штанах».

Он вставал, ходил по комнате и пытался решить эту головоломку. Страх овладел всем его существом. Страх потерять жизнь или свободу был не единственным. Третий страх был почти равен первым двум. Это был страх бедности в случае провала сделки с фермой.

«Да что я себя мучаю? – тут же успокаивал он себя. – Не тронет он меня, ни потом, ни сейчас. Я ему нужен. Кто работать-то на ферме будет? Он что ли? Так ведь он и не представляет, что там делать надо. Ему кроме денег от фермы ничего не нужно. Ну и пусть. Пусть себе в районе сидит. Я буду отдавать ему половину. И наши дела на этом кончились. Буду смотреть ему в зубы до поры до времени. А время придет, я ему свои зубы покажу. Пусть пыжится пока. Жизнь меняется так быстро. Это сегодня он – гроза района, а завтра будет просто пенсионер. Вот тогда и посмотрим, кто хозяин». Рассуждал он, глядя на фотографию счетовода Тани, которую он припас для людей Скоротечко. Вот так, страх за свою шкуру и жажда наживы превысили простую человеческую порядочность Руслана Николаевича. Решение было принято: пусть мент делает то, что считает нужным, а он постарается сохранить с ним компаньонские отношения, при этом не участвуя в грязных делах.

Глава 17

Жизнь Виталия в Кукушкине вошла в привычное русло. Лида была в Москве. Там, где он прожил всю жизнь и не встретил ее. «Стоило уехать из Москвы, чтобы мне москвичу влюбиться в москвичку здесь, в деревне» – думал он частенько. Сомнений в их любви у него не было. Он уже почти по-родственному навещал ее родителей. В очередной раз, зайдя к ним, он начал разговор с традиционных вопросов: не звонила ли Лида, не нужно ли чем помочь. Родители тоже приняли Виталия и заботились о нем, как о сыне. Общение началось с застолья.

– А вот какое у меня сегодня жаркое. Попробуй-ка. Вкуснятина – угощала хозяйка.

– Да хватит тебе себя хвалить. Вот Виталию понравится, он и сам скажет. А может ему и не нравится – подначивал жену Валерий Иванович. Елена Леонидовна отворачивалась от мужа, делая вид, что сердится. Виталий спешил разрядить обстановку.

– Ой, что Вы? У Вашей супруги все очень вкусно. Вы везунчик в этом смысле. Редкая женщина умеет так готовить – льстил Виталий. Его лесть была такой явной, что вызывала улыбку у всех присутствующих. Улыбаясь, жена говорила мужу:

– Слышишь, что люди говорят. Не едал ты плохой стряпни. Сравнить тебе не с чем. Вот в чем твоя проблема. Балую я тебя, старикашку языкастого.

Она с демонстративным актерством снимала фартук и бросала на колени мужу. Сцена получалась комичной. Муж, смеясь, брал жену за руку и, целуя руку, говорил:

– Да ты не только хозяйка, а еще и артистка хорошая.

Виталий, давно уже лишенный полноценных родственных отношений, даже не подозревал, что так сильно нуждается в семье. Старики ему ужасно нравились. Иногда ему казалось, что он знает этих людей всю жизнь. Он был рад, что будущими родственниками станут именно эти люди, с которыми ему так просто и так радостно общаться. Во время ужина гость узнал, что с отпуском у девчонок все получилось и к началу июля они будут здесь, в Кукушкине.

На следующий день утром еще в полудреме Виталий понял, что слышит голос Нины Ильиничны, его квартирной хозяйки. Он уже привык к тому, что она встает очень рано и к тому, что она, как многие одинокие люди, любит говорить сама с собой. Или со своим котом. Ее приглушенный стенами говорок служил ему вместо будильника. Откинув одеяло, он потянулся и с удивлением услышал, что хозяйка на кухне не одна. Одеваясь, он стал прислушиваться.

– Нина! Ведь она меня объела. Висит на ручке холодильника и орет. Да ведь как орет. Уши лопаются. Это чтобы я открывала холодильник и кормила ее. А я ее и так целыми днями кормлю. Забирай ее к себе. Пусть она у тебя поживет до родов. Сноха все же.

– Оля – узнал голос соседки Виталий. – Господи! Да что ж ты говоришь? Что ж ты про кошек как про людей? – возмущалась хозяйка.

– Ой, про кошек! – ехидничала Оля. – Да не каждый родитель любит так своих деток, как ты своего Элвиса. Не так ли? – звонким голосом перечила соседка.

– Ну, люблю я своего кота, не спорю. Но твоя кошка причем?

– Как это причем? А Элвис твой с кем гулял? С моей Нюрой. А теперь она брюхатая, и жрать все время просит. Говорю же, сноха твоя объела меня совсем. Ты женщина одинокая. Расходу у тебя мало. К тому же постояльца имеешь – убеждала соседка.

– Не пойму я, к чему ты клонишь? К чему разговор ведешь?

– К алиментам! – задыхаясь от смеха, выпалила Оля.

– Ах, к алиментам! Так ты с моего кота алименты хочешь получать! – Нина Ильинична тоже задохнулась от наглости этой идеи. – Ну, молодец! Ну, догадливая у меня соседка! Ничего не скажешь.

– Дошло? – Оля уже совсем умирала от смеха, видя произведенный эффект. Хозяйка, поняв, наконец, что это шутка, тоже, хотя и с опозданием, залилась в смехе.

Виталий появился на кухне как раз в то время, когда женщины совершенно обессилев, перестали смеяться.

– Доброе утро – внимательно оглядывая обеих, проговорил он. – Я думал, вы спорите, а вы смеетесь. Что-то случилось?

– Случилось, Виталя, это еще в мае. Окрутил ваш Элвис мою Нюру, а алиментов, содержания то есть, никакого нет. Вот пришла выяснить этот вопрос – опять сделав серьезное лицо, рассказывала соседка.

– Да? Ну и что? Выяснили? – озадаченно глядел он на женщин, до конца не понимая, шутки это или нет.

– Да вот придется в счет алиментов Олю чаем поить – тоже изображая серьезность, сообщила Нина Ильинична. – Оля, с оладушками чаек сойдет в счет алиментов? Или еще бутербродик нарезать?

– Сойдет, Ильинична! Давай, наливай. Да еще и с оладушками. Как я удачно к вам зашла – радовалась женщина.

– Да уж, насмешила с самого утра! Умеешь ты, Олюшка, настроение поднять! – хвалила хозяйка.

Вкусно позавтракав, парень оставил женщин для дальнейших бесед и отправился на ферму. Ноги сами его несли по знакомой дороге, которая стала казаться ему короткой. Выйдя из леса и пересекая еще не скошенное, полное цветов поле, он радостно осматривал издалека здание фермы. Теперь это было нарядное, респектабельное строение, блестевшее на солнце новой крышей и чистыми окнами. Вокруг тоже везде был порядок. Огромный загон для скота был огорожен забором. Дорожки и площадки перед входом посыпаны нарядным розовым гравием. Рядом с водонапорной башней большой пруд. Внутри здания тоже все сверкало новизной и достатком. Даже место для кабинета директора уже было отведено. Ремонт – это был всего лишь первый этап. Впереди было еще много работы. Если бы раньше Виталию сказали, что он будет с таким удовольствием ходить на работу, то он, наверное, не поверил бы. Теперешнее его счастливое состояние ему казалось только началом. Он строил планы на дальнейшую работу. Представлял себе, как они всем коллективом будут здесь работать. Как со временем обзаведутся цехом упаковки молока, и как начнется для них новая коммерческая жизнь. Как будут развиваться дальше. Он не задавался вопросом, долго ли пробудет здесь. И не гадал о том, где они с Лидой будут жить.

«Жизнь сама все решит – думал он. – Главное, что мы с Лидой будем вместе». В этом он нисколько не сомневался.

Глава 18

Олег чувствовал, как его жизнь постепенно меняется к лучшему. В последнее время он всем был доволен. Он уже не проклинал ту поездку в Кукушкино, по вине которой его жизнь так резко изменилась. Теперь он даже в какой-то степени был горд собой и считал себя умнее других мужчин. Те, другие, строят из себя опору семьи и как последние идиоты взваливают на себя все обязанности и всю ответственность за всех членов семьи.

«Не надо быть умным, чтобы как последний осел, тащить все на своем горбу» – думал он. – «Как в народе говорят, сила есть – ума не надо» – убеждал он себя. – «А вот выбрать себе хорошую жену – это дело посложнее будет. Тут чутье нужно. Даже не просто ум, а скорее мудрость. Да. Мудрость. И у меня очень даже получилось. Да и не один раз, а уже два. Два раза женился и оба раза в десятку. С первой женой забот не имел. Сама все делала. И со второй не прогадал. Первое время меня, конечно, все доставало, но Светка все проблемы разрулила. Жена работает. Денег особо не просит. До первой жены ей еще, конечно, далеко. Зато какая красавица. По улице пройти приятно. Все завидуют. Умники-то хреновы, ослы-то трудолюбивые, шеи сворачивают, на мою жену глядя. А вот так хороша. Так кто у нас умный? Я или эти ослы?» – тешил он себя приятными мыслями. И он был прав отчасти. С женами ему действительно везло.

Света была старательной и трудолюбивой девушкой. Работа в кафе администратором позволяла ей не только иметь неплохой заработок, но и выкраивать время на учебу. С помощью Лиды она поступила на экономический факультет и училась заочно. Она очень хотела получить высшее образование. Ее умная мама как-то говорила ей:

«Доченька, жизнь человека состоит из личной жизни и общественной. Личное – это твоя будущая семья. Твой любимый человек и твои дети. Это очень трудный вопрос и часто от нас не зависящий. Не у всех получается полюбить именно того человека, который любит тебя. Взаимную любовь найти трудно, но в тысячу раз труднее сохранить на долгие годы. Даже у самых умных, самых красивых и достойных людей очень часто нет личного счастья. Здесь на все воля Божья. А со второй частью нашей жизни – общественной, легче. Это наша работа, наш достаток, уважение людей. Если у человека есть любимая работа, хороший доход, он ни от кого не зависит. А значит, живет, как сам хочет. Чтобы этого добиться надо просто хотеть и стараться. Эти проблемы любой человек может сам решить. У благополучного человека и в обществе хорошая репутация. Вот поэтому я эту часть зову условно общественной, так как на работе человек на виду, с людьми, с обществом. А личная жизнь может потом наладиться. И даже не один раз. Придет к тебе еще любовь и может она будет удачливее, чем эта».

С некоторых пор Света стала больше прислушиваться к словам матери. Она нутром чувствовала правоту материнской философии, но согласиться с тем, что ее первая любовь оказалась неудачной, не хотела. Видя, что Олег далек от идеала, она все равно продолжала его любить. У девушки был последний непотопляемый козырь.

– Ну, он же такой красивый – говорила она матери тихим голосом, опустив глаза.

– Боже мой – глухо стонала мать, возведя руки к небу. – Господь всемогущий, да вложи ей в голову, что одного этого мало. Да обычный он, доченька, ничем не лучше других. Просто первый он у тебя и единственный. Сравнить тебе его не с кем. Не кудрями мужчина красив, а надежностью да порядочностью – пыталась втолковать она дочери.

Вот с таким багажом личных отношений собирались супруги в отпуск в Кукушкино. Света предвкушала радость встречи с дочкой и долгого общения с родителями. Родным домом для нее все еще была Сибирь, а вовсе не Москва. Олег тоже хотел побывать на родине. И по дочери он тоже скучал, хотя и не показывал этого. Дома ему делать было нечего. Оставаться один он не любил и поэтому согласился на поездку почти сразу. У каждого были мотивы для радости в ожидании отпуска.

Встречать приезжающих на станции в Кукушкино собралась большая группа людей. Лиду встречали мать с отцом и, конечно, Виталий. Он пришел с большим букетом белых полевых ромашек.

– Вот хотел красных цветов набрать, да что-то красные сейчас не цветут – оправдывался он перед Еленой Леонидовной.

– Нашел, о чем страдать. Лидуся обожает полевые цветы с детства.

– Малышкой ее с поля без букета невозможно было утащить – вмешался в разговор Валерий Иванович.

– Да. В поле сейчас нет красных цветов.

– А вот и есть – подбежала к взрослым маленькая дочь Светы. Она пришла с бабушкой встречать маму и папу. – Вот – она сорвала с газона веточку красного клевера.

Все умиленно заулыбались.

– Ну, такие букеты у нас на ферме буренки очень любят. Они их кушают – засмеялся Виталий.

Глаза девочки округлились. Ротик замер открытым на полуслове.

– Кушают? Разве букеты кушают? – детские глаза смотрели с недоверием. – Бабушка, скажи дяде, что букеты надо в вазу ставить.

Надежда Михайловна, с любовью глядя на внучку, заулыбалась:

– Ну, конечно, в вазу – успокоила она ребенка. – Не путай нас дядя, мы еще маленькие. Да, Галинка? – она взяла девочку на руки и поцеловала.

Из-за криулей, так местные называли изгиб дороги, показался поезд. Он шел почти бесшумно, приближаясь к станции. Из-за плеча проводницы в открытом тамбуре выглядывала Света. Дочь сразу же увидела свою мать, и детский радостный крик разрезал тишину.

– Мама!

Света уже бежала к дочери, ничего не видя и никого не замечая, кроме девочки.

– Галка – она схватила ее на руки и они обнялись, крепко прижавшись друг к другу.

Все присутствующие переживали, наблюдая эту картину. Когда первые эмоции от вида материнской любви прошли, все увидели вторую крепко обнявшуюся пару. Это были Лида с Виталием. Букет ромашек валялся у ног.

Дни в Кукушкине проходили прекрасно. В семьях подружек счастье лилось через край. Света была счастлива от того, что Олег был с ней и с дочерью. Он и сам, казалось, проснулся от монотонной московской хандры и лени. Зрелое мужское тело уже давно просило физической работы и разминки. Олег, откликаясь на свои физические потребности, сам находил себе занятия. Он переколол все дрова, которые валялись за сараем еще с зимы. Вскопал огромный квадрат земли в огороде, на который Надежда Михайловна собиралась пересаживать клубнику. Выкорчевал старый, не плодоносящий уже малинник вдоль забора, который мешал хозяевам. Но самое главное – сенокос. Как давно он не был на сенокосе. Вот оказывается, чего он хотел уже давно.

Рано утром, задолго до свету, он разбудил жену. Удивлению Светы не было предела. Олег в свой выходной проснулся сам и так рано. Она быстро оделась и, собрав не хитрый завтрак, вышла на улицу. Нежная утренняя прохлада освежила ее. Олег с косами и граблями через плечо уже ждал ее у калитки. Они вышли из дома и направились к реке. Их участок для сенокоса находился далеко за деревней вдоль реки. Солнце еще не встало. На траве блестела роса, а вокруг густая тишина. Глядя на спящий лес и тихую реку, укрытую белым пушистым туманом, казалось, что в этот час весь мир спит и видит самые сладкие сны. Чтобы не нарушить волшебство этой летней ночи, они даже не разговаривали друг с другом, а молча взяли косы и стали косить траву. Забытое занятие приносило огромное удовольствие. Жизнью и радостью играла кровь в каждом кусочке их тел. Уже через час с небольшим была скошена большая часть участка. Супруги бросили косы и направились к реке. В первое мгновение их разгоряченным телам вода показалась холодной, но уже через пару минут они поняли, что вода теплая и плавать в ней одно блаженство. Очень чуткая к запахам Света почувствовала стелющийся над водой медовый аромат цветущего донника. Она так любила этот запах.

– Рай – негромко воскликнула она.

– Это рай – эхом откликнулся муж. Он удивлялся тому, как одинаково они сейчас чувствуют, обнял жену за мокрые плечи. – Ты счастлива?

– Да! Сейчас я счастлива, как тогда, во время нашего знакомства. Олег, ты здесь в Кукушкине совсем другой, такой, какого я тебя полюбила. А в Москве… – она опустила глаза, не желая продолжать. – Почему так? Почему ты не можешь быть таким всегда?

На минуту его глаза затуманились грустью.

– Не знаю. Может от того, что здесь я дома, а в Москве – инородное тело. Я же здесь родился и вырос и только после армии остался в Москве. Я служил в столице. Наверное, зря. Душа моя здесь. Здесь я живу, а в Москве приспосабливаюсь.

Это была минута откровения для Олега и минута откровения для Светы. Разговор по душам вселил в обоих уверенность в то, что не все потеряно, что они еще смогут понять друг друга и изменить свою жизнь к лучшему.

После купания супруги принялись за завтрак. Света постелила на траве старенькую скатерть и разложила на нее принесенную еду. Это было сало, хлеб, огурцы и выпечка с молоком. Девушка нарезала домашний хлеб и положила на него тонкие розовые ломтики сала. Сверху порезанный кружочками огурец. Олег, откусив этот бутерброд, сладко застонал.

– Боже, как ты меня сегодня балуешь! Сенокос, любимая жена, да еще и такая еда! Боже, как вкусно! Кажется, ничего лучше просто быть не может.

– Кто бы сомневался! Папка сам коптил сало. Из своего кабанчика. Это тебе не консоме с профитролями из импортных кур и не пудинг под бешамелью из вчерашних остатков. Ни в одном ресторане такой еды не закажешь. Вот еще колобочков на меду попробуй.

Она налила в стакан холодного топленого молока и протянула мужу.

– Молочко свое, на цветочках нагулянное, не из пакетов – все больше смеялась она, тоже с удовольствием отправляя еду в рот.

Возвращались домой уставшие. Делянку закончили. Помощь родителям не малая. По дороге Олег насобирал кружку лесной земляники. Угостив жену, остальное высыпал на оставшийся колобок, который разрезал посередине. Получился колобок с начинкой из ягод. Из полевых цветов сплел веночек. Света с удивлением наблюдала за мужем.

– Для дочки – ответил он на ее немой вопрос.

«Вот и опять он меня удивил» – подумала она.

Подходя к дому, они увидели на качели Галку. Та резво вскочила и побежала им навстречу.

– Мама, папа, где вы были? Я встала, а вас нет – жаловалась девчушка.

– Мы в лес ходили. Сено косить – начала было Света, но Олег ее перебил.

– Галинка, а смотри, что я тебе принес.

Он достал из сумки колобочек с земляникой и веночек.

– Это тебе лисичка из леса гостинчик прислала. Мы в лесу лисичку видели. Она про тебя спрашивала.

Глаза ребенка вспыхнули радостью и удивлением.

– Лисичка? Да? Рыженькая?

– Да, рыженькая с пушистым хвостиком.

Мысли ребенка разбегались от радости.

– А что она говорила? Она придет ко мне?

– Говорила: «вот девочке Гале подарок от меня, пусть лучше кушает, а когда подрастет, пусть приходит в лес поиграть со мной».

Терпения на разговор у ребенка больше не хватило. Она, внимательно оглядев веночек, одела его на голову. Усевшись на крыльце, начала есть колобочек.

– Бабушка, деда, смотрите! Это мне лисичка прислала.

– Кушай, доча, кушай – умилялась Надежда Михайловна.

Счастливая девочка, сидя на крыльце, с удовольствием доедала подарок лисички.

Глава 19

Странная новость облетела Кукушкино и другие деревни «Красного Флота». В счетовода Таню стреляли. Верили не все. Зато все удивлялись этой новости.

– Стреляли? В Таню? Да с какого перепугу? И кому надо в нее стрелять? Если бы ссильничали, тогда да. Можно поверить. А так, ничего не понятно – судачили люди.

– Может у охотника какого ружье нечаянно выстрелило? – делала предположения Лида.

– Ну что ты, дочка. Ведь не в лесу стреляли, а здесь, в поселке. Да и не из охотничьего ружья – перечила Елена Леонидовна.

– А из чего стреляли?

– Следователь сказал, из специальной винтовки. Специальной для людей. Для их убийства, то есть.

– А следователь уже приехал?

– Да, вместе с участковым всех опрашивал.

– А Таня сильно пострадала?

– Надеются, что жить будет. Задеты важные органы. Нужна серьезная операция.

– Да. Вот так дела у вас тут, в поселке.

Население «Красного Флота» было потрясено. Такой случай у них был впервые. Ссоры, драки с поножовщиной, это сколько угодно. Были и убийства. И не раз. Случались они все в тех же драках. Всегда по причине лишних алкогольных градусов в крови или по роковой случайности. Вот был случай недавно. Охотник ружьем задел за что-то и раз – неконтролируемый выстрел. В окно соседей попал, да кошку на печи и убил. Так по сей день перед соседом виноватый ходит. Раньше во всех случаях все понятно было. Почему? Кто? И зачем?