Ультимо

– Что, не явилась твоя дама? – раздался голос со скамейки.

Каратов резко обернулся и увидел Настю Голубеву. Та сидела на краю скамейки с поджатыми под себя ногами и с прямой спиной. Вадим раздражённо подумал, что уж эта девица точно явится к любому мужику по первому зову. Подавив в себе раздражение, Каратов подошёл к молодой женщине и протянул ей букет:

– Возьми, Настя, ты его заслужила.

Поколебавшись секунду, Голубева взяла цветы со словами:

– А ведь и правда – я их заслуживаю больше, чем кто-либо.

– Я о том же, – ответил Вадим и быстро скрылся в подъезде.

Дома его встретила оглушительная музыка, которая неслась из магнитофона. Сашка включил рок на полную мощность и наслаждался англоязычными представителями этого направления музыкальной культуры. Вадим закрыл дверь в комнату сына, и уединился в своей. Раздевшись, он сел в любимое кресло и подумал, что Олег не так уж и неправ, предаваясь время от времени своему пороку – Вадиму вдруг захотелось напиться. Посидев в темноте с полчаса, и навыдумывав себе всяких гадостей про себя и про Веронику, Каратов успокоился. В конце концов, ничего такого страшного не произошло. Ну, подумаешь: девушка не пришла на свидание!? Да у него за свою жизнь таких случаев было…, а действительно, сколько раз такое происходило? Вадим попытался вспомнить такие случаи, и ему удалось вспомнить только один, когда девица не пришла, объяснив потом свою неявку причиной более, чем достойной – она выходила замуж. Больше случаев он не вспомнил.

Включив телевизор, Вадим уставился на экран невидящим взором. Потом постарался сосредоточиться. Передавали сеанс внушения Алана Чумака. Каратов с раздражением переключил программу. По другому каналу нёс свой бред доктор Кашпировский. Выключив телевизор, Вадим подумал, что пока в стране есть люди, которые верят в эту чушь, такие шарлатаны вроде Чумака и иже с ним, всегда будут с куском хлеба, да ещё хлеб тот будет с добрым куском масла.

Вадим перебрался на тахту и не заметил, как заснул. Проспал он до самого утра, правда, сон его был очень беспокойным.

3.

Утром Вадим проснулся часов в шесть. С удивлением посмотрев на часы, он вспомнил, что завалился спать, не поставив будильника. До выезда на работу оставалось ещё много времени, и он решил сделать ревизию вчерашнему улову. На кухне осталась на плите сковородка с жареной щукой – Сашка, вероятно, забыл убрать её перед сном в холодильник. Вадим хотел сделать это сам, но передумал, потом оглядел развешанных у окна подлещиков и плотвичек. Сын потрудился на славу, теперь оставалось только засолить крупную рыбу, но это делал он только сам. У Вадима был свой способ засолки, этому его научил отец, и теперь он никому не доверял этот процесс. Часть рыбы они вчера засунули в морозилку, но другая часть ждала своего часа на нижней полке холодильника. Каратов достал рыбу, приготовил соль, сахарный песок и пучок укропа. Смешав все ингредиенты в только ему известной пропорции, он натёр этой смесью бока и спинки рыб, предварительно выпотрошив внутренности. Завернув рыбины в специальную холстину, пропитанную эти составом, Вадим убрал рыбины обратно в холодильник. Теперь, спустя три дня, можно будет полакомиться свежей засоленной рыбой. Приняв душ, Вадим побрился, потом сел доедать жареную щуку. Оставив один кусок Сашке, он убрал сковородку в холодильник. Каратов всё дела проделал механически, думая о Веронике. Теперь, когда девушка не пришла на свидание, вставала проблема, как её встретить. Ведь учебный год закончился, учителя могут в школу не являться, хотя они не ученики, и Вадим догадывался, что педагоги должны приходить в школу, доделывая всякие дела перед большим отпуском, но застать их было проблемой. Дело усугублялось тем, что сам Вадим должен находиться на работе! Как в таком случае он встретиться с девушкой?! Оставался только один путь – каким-то образом разузнать адрес Вероники, и заявиться к ней домой. Потом Вадим вспомнил, что в их доме живёт один старый учитель, преподававший когда-то в их школе. Каратов попытался вспомнить его имя, но вспомнил только отчество – Иванович. Если попробовать через него, подумалось Вадиму. Сам он никак не мог попасть в школу в урочный час: утром рано уходил, когда в школе ещё никого не было, вечером смена заканчивалась поздно, когда в школе уже никого не было. Можно было ещё посоветоваться с Сашкой – пацаны всё знают, но он не хотел втягивать сына в свои любовные дела. Если бы не конец года, то можно было дождаться субботы и узнать адрес в учительской, но занятия уже закончились, и в этот день вряд ли кто-то придёт на работу.

Мысль, что он не увидит Веронику целых три месяца чуть не свела Вадима с ума. Он даже подумал прогулять работу, но потом решил не делать себе ещё одну проблему. Потом возникла мысль позвонить Гамлету и отпроситься, но обычно такие дела делаются заранее, и шеф его не поймёт. Оставалась надежда только на старого учителя. Взбодрившись этой мыслью, Вадим стал собираться на работу.

Ехать до завода, расположенного на Васильевском острове, на машине выходило минут двадцать. Вадим вдруг вспомнил, что вчера не заправился, теперь надо время для заезда на АЗС. Выведя машину со двора, он направил её в сторону проспекта Гагарина, где на углу с Благодатной улицей находилась заправка.

На семнадцатую линию, где располагался завод, Каратов приехал за десять минут до начала смены. Припарковавшись под кроной липы, Вадим вылез из машины и сразу столкнулся с Бердниковым. Вадим не любил этого скользкого типа, как не любили его многие в их коллективе. Вениамина Бердникова отличала вечно недовольная физиономия с пухлыми и постоянно мокрыми губами. Было такое ощущение, что Веня брызжет слюной от конфеты, которая не тает и постоянно находится у него за щекой.

– Здорово, Вадя, никак на работу соизволил приехать? – Вениамин смотрел на Вадима с плохо скрываемым подозрением. – Говорят, ты давно закончил там, в Северодвинске, а два-три дня отдыхал?

– Тебе, Веня, вечно что-то кажется. Иди вперёд и не мешай.

Бердников хмыкнул и побрёл дальше к проходной завода. Пройдя вертушку, Каратов замедлил ход, заметив Олега. Друг, пыхтя от усердия, протискивался между двух мужиков, застрявших на проходной с каким-то вопросом. Наконец, тучная фигура Олега пробралась через вертушку и оказалась близко от Вадима. Они обменялись крепким рукопожатием, после чего поднялись на второй этаж, и пошли лабиринтами коридоров к своему отделу.

Когда прозвучал сигнал точного времени, возвестивший начало нового трудового дня и новой трудовой недели, все сотрудники отдела уже были на своих местах. Каждый знал, чем ему заниматься, поэтому утром никаких особых летучек не было. Рабочие столы друзей стояли рядом, отчего их общению ничего не мешало. Олег сразу, как только они уселись, стал рассказывать о бурно проведённых выходных в обществе раскованных девиц. Вадим рассеянно слушал друга, уткнувшись взглядом в осциллограф, на экране которого завораживающе мерцали импульсы. Эти мелькания были какими-то гипнотизирующими, и частенько, особенно сразу после обеда, многие сотрудники засыпали под их немой аккомпанемент.

Каратов, которому ещё предстояло идти на ковёр к шефу, думал не о работе, и не о девицах Олега, – все его мысли были заняты Вероникой. Чулков вдруг замолк, сообразив, что Вадим его не слушает.

– Эй, Вадя, ты о чём сейчас думаешь? С Сашкой нормально съездили?

Вадим очнулся и непонимающе посмотрел на друга.

– Олег, со мной кое-какая штука случилась, – он замолк, потом огляделся и тихо продолжил: – Понимаешь, Олежек, я, кажется, влип по уши!

– Да что такое произошло?! – Чулков тревожно посмотрел на Каратова.

– Не знаю, может это наваждение, но я влюбился, Олег, – тихо ответил Вадим.

Чулков внимательно изучил лицо друга, помолчал и сказал:

– Я тебя понимаю, Вадим, тебе некомфортно сейчас, тебе кажется, что ты предаёшь Наташу, но это не так. Окунайся с головой в это чувство! Ты в конце концов живой человек, время прошло достаточно после ухода Наташки, поэтому не терзай себя и лети на встречу своей любви!

– Уже, – так же тихо сказал Вадим.

– Что «уже»? – не понял Олег.

– Я так окунулся, что обратной дороги нет, да я и не хочу идти обратно, Олег!

– Ну и прекрасно! Кто она, эта счастливица?

– Сашкин классный руководитель, она у них ведёт английский.

– Это когда же ты успел, ведь приехал совсем недавно?

– Перед самым отъездом на рыбалку Сашка сказал мне, что меня вызывают в школу: Сашка дал одному идиоту в ухо. Я пришёл и увидел её!

– Так бывает, – со знанием дела ответил авторитетно Олег.

– Ты не понимаешь, Олег! Это не какая-то интрижка на несколько дней – это навсегда.

– Всё я понял, Вадя! Если бы ты сейчас посмотрел на себя! Тут и слепой увидит, что ты не интрижку имеешь ввиду. Ладно, рассказывай дальше.

– Да что там рассказывать!? Она, скорее всего обиделась! Я назначил ей свидание, а она не пришла.

– Ну, это ещё не трагедия, Вадя. А почему ты думаешь, что она обиделась? Ты её ненароком чем-то обидел?

– Я так думаю, что ей стыдно.

– Расскажи толком, что произошло? – Олег хотел помочь другу.

– Ну, … у нас был контакт, и я думаю, что она постеснялась после этого…

– Подожди, ты что уже с ней…?

– Да, Олег, прямо там в классе.

Чулков был ошеломлён. Такого он не ожидал!

– Может это у тебя фантазии разыгрались, Вадя?

– Нет, это действительно произошло, Олег.

Друг откинулся на спинку стула, постучал пальцами по столу, и сказал:

– Раз это и правда произошло, то я тебя поздравляю! Я не буду говорить пошлости, но, если ты полюбил ТАКУЮ учительницу, то…

– Не говори ничего, Олег, я сам понимаю, что это звучит как-то дико… понимаешь, я видел её глаза, это была не похоть, а чувства, Олег!

Чулков поднял руки в знак согласия.

– Хорошо, хорошо, и что ты сейчас предпримешь?

– Школа закрывается на лето, там сейчас почти никого нет, вернее как раз сегодня, или в крайнем случае завтра она совсем закроется на летние каникулы, и я её не увижу до осени, – Вадим грустно посмотрел на друга.

– Узнать адрес не такая уж проблема, Вадя.

– Как?

– Фамилию знаешь?

– Нет… нужно спросить у Сашки, может, он знает? – осенило Вадима.

– Ну, вот, а потом через адресное бюро! Не отчаивайся, Вадя, всё будет хорошо! – Олег хлопнул друга по плечу.

В это время раздался голос начальника отдела:

– Товарищи, сегодня в три часа у нас собрание, прошу не опаздывать.

Когда шеф вышел, Слава Савельев, ведущий инженер отдела, громко сказал:

– Ребята, кому интересно, что случиться с нашим заводом, прошу в три часа в лабораторию.

Лаборатория отдела располагалась в цокольном этаже. Там стояли камеры температур, вибростенды и другие агрегаты, способствующие проверке приборов на внештатные ситуации. В этом помещении часто проводились всякие мероприятия общественного характера – кубатура позволяла.

– Похоже, наш завод накрывается медным тазом, – прокомментировал Аркадий Алексеев.

– Аркаша беспокоится, что его оставят без привычных поллитровок, – тихо сказал Бердников.

– Ты бы помолчал, товарищ, – Олег зло посмотрел на толстые губы Вени, – Аркаша как раз без работы не останется с такими золотыми руками, а вот ты, бездарь, легко вылетишь при первом же сокращении штатов.

– Ну-ну, защищай своего собутыльника, – огрызнулся Бердников.

– Чёрт с ним, Олег, не обращай внимания, – сказал Вадим.

Работа в этот день не клеилась ни у кого. Все были возбуждены слухами о каких-то переменах, но толком никто ничего не знал, поэтому собрания ждали с настороженностью. Вадим сходил до обеда к Гамлету в кабинет и разрешил все вопросы по своей командировке. Шеф, провожая Каратова до дверей, сказал:

– Хорошо съездил, молодец! Но боюсь, Вадим, что эта командировка у тебя последняя.

– Борис Михайлович, вы допускаете, что…

Гамлет не дал договорить: – Допускаю, Вадим, допускаю, скажу всё на собрании. Иди.

После обеда в курилке разгорелся спор. Кто-то утверждал, что такую махину, как объединение «Сфера» вряд ли коснутся преобразования, ухудшающие положение, другие махали в отчаянии рукой: всё – хана отрасли, если уже негативные явления перестройки коснулись оборонной промышленности. Кое-что прояснилось на собрании, на которое пришли все без исключения, тем более оно проводилось в рабочее время.

– Товарищи, – начал свою речь Гамлет, – всем понятно, что перестройка нас тоже коснётся. Некоторые моменты заводу надо выправлять – это было ясно даже без всякой перестройки! А теперь и подавно за нас взялись. Работа предстоит большая, надо учитывать веяние времени – обратить внимание на так называемую конверсию, чёрт бы её побрал, – последние слова Борис Михайлович сказал очень тихо, но их почти все услышали.

– Давайте пока не впадать в панику – это всего лишь намерения, но нам надо реагировать вовремя, потому что мы передовое производство ВПК, – продолжал Гамлет. – Кастрюли мы, конечно, не будем делать, но кое-какую гражданскую продукцию нам придётся освоить. Напрямую это нас может и не коснётся, но всё же надо быть готовым ко всему. Вот с финансированием становится всё хуже и хуже…

– Борис Михайлович, моя сестра уже получает зарплату продукцией, которую выпускает её фабрика. Нам будут, вместо зарплаты, выдавать секретные блоки наших самолётов? – спросила Алла Борисовна, старший инженер лаборатории.

– Во, у меня и шпион есть знакомый, – подал реплику Аркадий Алексеев.

– Тихо, товарищи! Никто ничего не будет делать в этом роде! Да, некоторые предприятия снимают с постоянного финансирования, им, видите ли, рынок самим надо осваивать, но мы же другое дело! Мы же оборонка! Правда, нас уже предупредили, что финансирование урежут – денег банально не хватает, но будем надеяться, что это временные трудности, товарищи. … – шеф сделал паузу, потом сказал:

– Я здесь недавно разговаривал с одним компетентным человеком, так вот он заявил, что американцы предлагают за свёртывание некоторых программ оборонки, огромные деньги. И, самое главное, есть много горячих голов в правительстве, которые готовы на это подписаться!

– Сволочи! – воскликнул Аркадий. – Разоружаем страну собственными руками!

В лаборатории поднялся шум.

– Тихо, тихо, товарищи! Ещё никто ничего не сделал! – Гамлет пытался успокоить разбушевавшихся инженеров. – Тихо! Нам сейчас надо подумать о своих делах. Вот, генеральный сказал сегодня утром, что придётся сокращать штат, мол сотрудников слишком много на отдельных участках производства. Я, понятное дело, промолчал про свой отдел, но допускаю, что они, – шеф ткнул пальцем в потолок, – не успокоятся. Поэтому говорю вам откровенно сейчас: если у кого есть возможность применить свои таланты в других сферах деятельности, то надо это делать. Конечно, лучшие наши люди всегда будут востребованы здесь на заводе, но, если смотреть в перспективу…

– Ясно, – воскликнул снова Аркадий, – надо идти учиться на бухгалтера.

– Вас, Аркадий Львович, это касается в меньшей степени. Вы у нас золотой кадр, – откликнулся на реплику Алексеева шеф.

Алексеев встал и картинно раскланялся.

Собрание продолжалось ещё час. Решали мелкие вопросы текущих дел, но все были встревожены не на шутку речью Гамлета. Выходя с завода, Олег сказал Вадиму:

– Старик, нас может тоже коснуться, но я оптимист и до последнего буду держаться за завод – всё же какая-то стабильность.

– Хм, я, конечно, не пропаду – машины ломались и будут ломаться, но всё-таки будет жалко расставаться с заводом, если дело зайдёт далеко, – ответил Каратов.

Они сели в машину Вадима, и последний направил её в сторону Наличной улицы – там жил Олег. Это было совсем не по дороге Вадиму, но он всегда подвозил Чулкова, считая эту маленькую услугу дружеским жестом. Олег поначалу возражал, но потом привык, и теперь молча принимал жест доброй воли, как будто, так и полагается. Затормозив у дома друга, Вадим сказал:

– Мне, главное, Сашку прокормить, а там посмотрим.

– Верно, тебе надо сына кормить, а этих фантазёров сверху надо посылать подальше! Спасибо, Вадя, что довёз моё бренное тело. Звони, если что.

Чулков вылез из машины и направился к своей парадной. Вадим посмотрел ему в след и вздохнул. Олег в данный момент жил с престарелой матерью, которая от старости уже мало что соображала. Это отравляло жизнь Олегу, он видел каждый день, как его любимая мама превращается в маленького ребёнка, но сделать ничего не мог. Болезнь прогрессировала, не оставляя Марии Антоновне никаких шансов. Каратов ещё раз вздохнул, и развернув машину, направился в сторону Московского района.

Пока Вадим ехал, ему в голову лезли всякие мысли. Сначала он думал о работе. Она его полностью устраивала, коллектив относился к нему с уважением, все сослуживцы были приятны ему в общении, кроме, конечно, этого придурка Бердникова. Но, как известно, в семье не без урода. То, что озвучил сегодня Гамлет, было в газетах, о конверсии говорили с экрана телевизора, но Вадиму всё время казалось, что их не тронут. Теперь он сомневался, хотя в глубине души не допускал мысли, что руководство страны допустит крах ВПК. Когда машина проехала на левый берег Невы, мысли перескочили на Сашку. Сына на этой недели надо отправлять в Латвию, для этого нужно было отправить деньги – рублей сто-сто пятьдесят, что он и сделал ещё до командировки. У Каратова были сбережения, но он откладывал деньги на отпуск, который хотел провести в сентябре в Сочи. Будут, конечно, отпускные, но Вадим редко укладывался в эту сумму, гуляя от всей души. Теперь, в свете последних событий, отпуск завис в плане финансов. Вадим отбросил эти меркантильные мысли, и сосредоточился на думах о Веронике. Сейчас он приедет, узнает адрес у Сашки, или сын подскажет в каком хоть доме живёт его классный руководитель, и тогда Вадим придёт к любимой домой.

С этими приятными и одновременно тревожными мыслями Каратов подъехал к своему дому. Ещё издали он увидел Сашку, гоняющего мяч с каким-то парнем. Вадим подогнал машину к футболистам, и высунулся из окна.

– Эй, вы ещё не устали гонять мяч вдвоём? Где остальные ребята?

– Все уже разъехались, – ответил Сашка, пиная мяч в сторону партнёра.

– Сашка, иди сюда, – позвал Вадим.

Сын вразвалочку, как это делают пацаны, демонстрируя всем свою независимость от родителей, подошёл к машине.

– Саня, подскажи адрес Вероники Николаевны, – попросил отец.

– Я не знаю, а зачем тебе?

Вадим отвёл глаза и глухо произнёс:

– Забыл спросить про учебники на следующий год, ведь у вас прибавятся, наверное, новые предметы.

– Папа, я всё тебе расскажу, тебе незачем идти к Верке.

– Я же тебя просил не называть учительницу «Веркой»! – вспылил Каратов.

– Ладно, я забыл просто, – ответил Сашка, оглядываясь на своего партнёра, который нетерпеливо чеканил мяч одной ногой.

– Помни, что я тебе говорю, друг!

Вадим кивнул головой и отъехал к своему подъезду. Задача усложнялась. Вдруг Вадим встрепенулся. Это Сашка закончил посещать школу в этом учебном году, а старшеклассники! Ведь они не младшие классы, они должны учиться дольше! Чтобы проверить свои надежды, Вадим развернул машину и поехал обратно к детской площадке, которую юные футболисты приспособили под игровое поле, пользуясь отсутствием малышни в это время.

– Сашка, скажи, старшеклассники ведь ещё учатся? – спросил с надеждой Вадим.

– Не-а, они тоже уже закончили, ведь сегодня уже двадцать девятое мая. Ходят ещё несколько человек пересдавать какие-то предметы, но остальные уже на каникулах.

– Ладно, иди играй.

Вадим снова отогнал машину к подъезду. Посидев в автомобиле, он достал резиновое кольцо и стал машинально разминать кисть правой руки. Вдруг он увидел аккуратно одетую старушку. Это была жена старого учителя, живущего в их доме. Вадим поколебался – как-то неудобно идти к незнакомым людям с какой-то странной просьбой. Пока он сомневался, старушка скрылась в парадной. Вадим ещё немного посидел, обдумывая ситуацию, потом плюнул на приличия. Заперев машину, он направился к противоположному концу дома, к парадной, в которой скрылась аккуратная старушка. Дверь квартиры он зрительно помнил ещё с тех времён, когда, будучи пионером, ходил по квартирам собирать макулатуру. Поднявшись на третий этаж, Вадим решительно позвонил в обитую дерматином дверь. Через минуту послышался звук открываемого замка.

– Здравствуйте, Константина Ивановича можно увидеть?

– Здравствуйте, молодой человек, вам нужен Константин Иванович?

– Да.

– Подождите секунду, я узнаю.

Аккуратно одетая старушка скрылась в комнате. Через минуту она вышла и направилась в глубь квартиры, за ней показалась копна седых волос, принадлежащая старому учителю. Константин Иванович был худой и длинный, отчего его большая голова казалась какой-то чужой на такой тонкой шее. Старый преподаватель подошёл к Вадиму и спросил:

– Чем я могу вам помочь, молодой человек?

– Добрый вечер, Константин Иванович, мне неловко, но мне нужна одна информация, и вы мне можете её предоставить.

– Слушаю. Постойте, вы Вадим?

– Да, – удивлённо сказал Каратов.

– Ну, как же помню вас и вашего сына! Ведь это вы чинили баскетбольное кольцо на школьном стадионе! – воскликнул Константин Иванович. – Я ещё помогал вам его повесить прямо-перпендикулярно земле.

– Точно, был у меня такой факт в биографии. Вы мне с земли подсказывали, а я сидел наверху! – вспомнил Вадим.

– Так что вам угодно, Вадим?

– Понимаете, мне… мне надо связаться срочно с классным руководителем моего Сашки, с Вероникой Николаевной. Школа уже закрылась на каникулы, а я забыл записать, какие книги нужно прочитать сыну за лето. Мне бы адрес учительницы узнать, тогда я бы сам с ней, то есть к ней… – Вадим замолчал, понимая какую чушь он несёт. Эту информацию можно узнать у любого шестиклассника.

Константин Иванович снял очки, сползшие на самый кончик носа, и внимательно посмотрел на Вадима. Его живые карие глаза впились в лицо Каратова.

– Вы меня разочаровали, Вадим.

Каратов смутился, он не знал уже куда деваться от внимательных глаз старого учителя. А Константин Иванович вдруг улыбнулся и сказал:

– Да, вы меня разочаровали своей неуклюжей неправдой, но я вас понимаю, молодой человек. Я понимаю ваш интерес к этой молодой и красивой даме. Я её не раз видел, выходящей из дверей школы. Она, кажется, преподаёт иностранный язык?

– Да, английский.

– Так-так, – старик сложил дужки очков. – Вы, Вадим, подождите немного, я сейчас вернусь.

Константин Иванович исчез в комнате. Вадим слышал, как он набирает чей-то номер на телефоне. Каратов не стал подслушивать, он открыл входную дверь и вышел на лестничную площадку. Через минут пять старик вернулся, держа в руке клочок чего-то серого.

– Держите, Вадим, – учитель протянул ему небольшой сложенный вдвое кусок картона. – Я бы никогда не дал вам адреса учителя, если не тот случай с баскетбольным кольцом. Плохой человек такими вещами не занимается, плохой человек не будет вешать баскетбольное кольцо для школьников – пояснил он, видя непонимание на лице Вадима. – Я видел вашего сына, видел, как вы к нему относитесь, поэтому желаю удачи.

Дверь закрылась. Когда Вадим спустился на один лестничный марш, дверь квартиры учителя снова открылась, и в образовавшуюся щель просунулась седая грива.

– Если будут спрашивать, где вы узнали адрес, прошу не выдавать! – и карий хитрый глаз заговорщицки мигнул. Дверь снова захлопнулась.

Ещё лет десять назад Константин Иванович Шубин вёл в школе физику, будучи уже давно на пенсии. Он и двадцать пять лет назад так же преподавал этот предмет, когда Вадим был школьником. Так случилось, что они редко пересекались, даже живя в одном доме, но этот факт ничего не значил, ибо дом был большим – квартир на триста, поэтому ничего удивительного в этом не было.

Выйдя на улицу, Каратов нетерпеливо раскрыл картонку. Дом, в котором жила учительница находился совсем близко – на углу Авиационной улицы и проспекта Гагарина. Вадим посмотрел на часы, которые висели на фасаде соседнего дома: они показывали почти семь часов. Решив не откладывать дело в долгий ящик, Каратов прыгнул в машину, направив её в сторону Московского проспекта. Доехав до цветочного магазина, он удостоверился, что опоздал совсем немного, но всё же опоздал – магазин был уже закрыт. Чертыхнувшись, Вадим развернулся и помчался обратно к своему дому. Не доехав до него один квартал, Каратов свернул во дворы. Район, в котором он жил имел одно большое преимущество: его проходные дворы позволяли проехать его, не выезжая на городские магистрали. Покрутившись по дворам, Вадим остановил машину возле двадцать восьмого дома по улице Гастелло. Там, сразу за домом, стояла беседка, а около неё росли большущие кусты сирени, они-то и привлекли его внимание. Каратов вылез из машины и крадучись стал приближаться к цели. Вадим поймал себя на мысли, что его поведение со стороны кажется смешным и одновременно трагическим – найти цветы в будний день в такое время при всеобщем дефиците, оказалось проблемой, да ещё какой! Приходилось – вот, как сейчас – идти на нарушение правопорядка. Штрафа он, конечно, не боялся, но всё же было неприятно чувствовать себя маленьким преступником.