Эти Дети

– Что-то не так? – тихо спросил он, подняв больше испуганные, чем расстроенные глаза на девочку. Она замешкалась и, спустившись к нему на пол, обняла:

– Всё хорошо, я просто … испугалась… извини… – она повалилась на спину на остывший за ночь пол и уставилась в потолок. Губы сложились в улыбку, и она тихо рассмеялась.

– Что смешного? – спросил Рик, ложась рядом с ней.

– Ещё хочу! – на этот раз она взорвалась смехом и, повернувшись на бок, потянулась к губам Эрика…

Не стоит и говорить о том, что это событие затмило все предыдущие в жизни обоих ребят, по крайней мере, на какое-то время. До вечера они так и пролежали, обнимая и целуя друг друга, смеясь друг над другом и над самими собой.

Вдруг Элизабет вскочила:

– Представь меня в свадебном платье! – воскликнула она и, разведя руки, покружилась перед Риком. Легкая короткая юбка поднималась, и мальчик заглядывался на стройные ноги хорошенькой девочки, – Представил?

– Это ещё зачем? – спросил он, сев на полу.

– Ну как зачем?! Мы же вырастем и поженимся! – она ещё раз покрутилась и шлепнулась напротив будущего мужа, – У меня будет такое пышное платье! – она развела широко руки, – А на голове длиннющая фата! – Лиза расхохоталась и посмотрела на Рика. На лице его было совершенно чётко написано, что такое развитие событий его не то, чтобы устраивает.

– Давай немного подождём с этим, хорошо? – он серьёзно посмотрел на девчонку и взял её за руки, – Просто дай немного времени. Не всё сразу…

– Ты прав, – она снова обняла друга, – Я тороплюсь, но мне кажется, что мы уже целую вечность вместе!

– Несколько лет, если быть точнее, – улыбнулся Рик, – Но я с радостью предложу тебе провести вечность вместе, – он поцеловал её в щёку и, когда сам лег на пол, потянул её за собой. Вскоре они уснули: Элизабет, утонув в мечтах о свадьбе; Эрик, укутавшись в мягкую пелену новых ощущений.

Наутро жутко голодные они шли пол лесу к реке, держась за руки. Солнце высоко висело в небе, ни одно облако не решилось появиться сегодня, так что солнечные лучи весело играли в ветвях ярких иголок елей.

– И как мы будем ловить рыбу, если мы ни разу этого не делали? – спрашивала недоумённо Лиза, – Да и готовить рыбу, наверняка трудно. Я читала как-то раз, что рыбу готовят только настоящие повара…

– Не переживай ты так! – приободрил Рик подругу и, присев, дал ей взобраться на свою спину. Он часто так катал её под сводом библиотеки.. – Я тоже читал! Где-то говорили, что рыбу можно и на обычную палку поймать! А готовишь ты и так, как про-фес-си-о-нал!

Элизабет смущенно рассмеялась и крепче обняла друга за широкие плечи.

– Слушай, – пробормотала она ему на ухо, – а что если они вернуться?

– Кто? – Рик остановился.

– Ну Лара и Ро. Вернуться в наш домик…

– Давай решать проблемы по мере их поступления! – громко продекламировал Эрик.

– Это ты тоже вычитал где-то?

– А как же! – и он снова зашагал к реке. Вцепившись в спину мальчика, Элизабет напевала одну из выдуманных песен. Порой, ветки попадали налицо, тогда песня ненадолго прерывалась. Заметив это, Рик приседал, и песня снова бежала по всему лесу, ловко перепрыгивая по широким ветвям вековых деревьев. По дороге к реке, Рик искал длинные ветки и прутья, которые могли бы сойти за небольшую удочку.

– Я точно помню, – говорил он подруге, – В одной из книг мальчики ловили рыбу именно так!

Элизабет жутко сомневалась во всей этой затее с самого начала, но голова её была занята другими размышлениями, и иными впечатлениями полнилось сердце. Эрик же, отнюдь, был настроен воинственно и представлял себя путешественником, что должен выживать в непроходимых лесах, спасать свою девушку из лап жестоких хищников и неумолимых разбойников. Но на пути к реке единственной преградой оказался крошечный заяц, ускакавший в лесную глушь, как только заметил спешащих ребят.

Шнурки с ботинок Рика были сняты и служили леской, а одна из заколок Элизабет под небольшими усилиями друга превратились в неплохой крючок.

Эрик подошёл к самой реке и остановился, осматривая бегущую воду. Прозрачные потоки струились и переплетались. Вся река была подобием нескольких лёгких женских шариков, что обронили танцующие девушки. Эрик вгляделся в горизонт: высокие макушки елей протыкали небо, а на другом берегу стоял небольшой, но хорошо выстроенный домик.

– Смотри! – Рик указал пальцем на находку. Элизабет подбежала к другу и, схватив его за руку, воскликнула:

– Неплохой, да? – она улыбнулась, и её серо-голубые глаза, казавшиеся теперь больше синими, осветились искрами, – Давай заберёмся туда!

– Глупо. – отрезал Рик. – Мы не можем просто так взять и вломиться в чужой дом – мы не Лара и Ро.

Элизабет отпустила руку друга:

– А может, им некуда было идти… – она чуть ли не плакала, жалея о том, что так и не дозналась, куда пропали новые знакомые.

– А может, хорошо, что они пропали! Убили бы они тебя – как бы я жил?! – он кричал так громко, что птицы, мерившие крошечными шажками ветви деревьев, вспорхнули в небо и испуганные разлетелись в разные стороны, собравшись в небольшие группы. Элизабет смотрела на Рика: страх перед тем, кого любишь всем сердцем – одно из самых опасных ощущений. Ты никогда не сможешь остановить его мысли и действия, даже в том случае, если они окажутся настроенными против тебя. Она обняла друга и почувствовала себя больше в плену, чем под защитой.

Вдруг из-за угла дома показалась высокая фигура. Эрик сощурил глаза и стал вглядываться:

– Ты видишь? – спросил он, медленно вырываясь из объятий девочки. Она опустила руки и тоже принялась пялиться на вышедшую тень. – Это мужчина. – констатировал Эрик. – Скорее всего, лесник. Нам лучше бежать, не то сообщит кому-нибудь, что видел здесь двух детей. – Он посмотрел на подругу и взял её за руку, – Беги, не отставай! – крикнул он и рванул в гущу лесных зарослей. Фигура устремилась за ними. Ребята бежали около двадцати минут. Эрик, кажется, свернул не туда и начинал блуждать, всё чаще останавливаясь и оглядываясь.

– Ну всё… – прошептал он, высоко подняв руки. Рик остановился перед высоким деревом, ствол которого был разделён на три части.

– Ты знаешь, где мы? – спросила Лиза и шлёпнулась на землю. Мальчик испуганно смотрел на подругу.

– Куда я тебя завёл?! – думал он, уставившись на Лизу, – Как я мог вообще спланировать этот побег?! – вскрикнул мальчик и пнул какой-то трухлявый пень, оказавшийся на пути. Нога заныла и Рик сел рядом с девочкой, разглядывая теперь пень, – Срез ровный. – сказал вдруг он, потирая ушибленное место.

– Дровосек?

Вместо ответа Эрик вскочил на ноги и, схватив девчонку за локоть, побежал так быстро, как только он мог. Лиза волочилась за ним:

– Рик! Рик! – вопила она, но мальчик не слышал, – Если он был здесь, то он, наверняка нас найдёт! Мы не сможем убежать!

Рик не останавливался, а Лиза уже не могла продолжать бежать.

– Рик! – она вдруг одёрнула руку и остановилась, – Стой! – Рик остановился и обернулся на сестру, – Нужно забрать вещи и уйти дальше от леса, не то нас найдут… – Мальчик кивнул головой в знак согласия.

– Я это и собирался сделать… Только вот где наш домик?

– Мне кажется, я знаю, где мы свернули не в ту сторону… – тихо произнесла девочка и поспешила туда, откуда они прибежали. Рик окликнул её, но та не обернулась, и ему ничего не оставалось, как следовать за ней. С каждой секундой частота, с которой девочка отталкивалась от земли крошечными ножками, увеличивалась, но Рик смог её догнать:

– Ты уверена?

Элизабет обернулась лицом к Рику и стала бежать спиной вперёд. Она кивнула другу, чтобы тот не сомневался и попыталась что-то сказать, но на пути появились широкие кусты, и Лиза, споткнувшись об их низкие ветки, шлёпнулась, ударившись головой. Сверху упал Рик и тоже потерял сознание – то ли от голода, то ли от неожиданного падения.

На следующий день Элизабет открыла глаза и попыталась оглядеть место, в котором она находилась, но всё плыло в тумане, а голоса раздавались эхом, и она погрузилась в сон. Спустя пару часов очнулся и Эрик. Он лежал на небольшом кресле, а рядом стояла тарелка с остывшей едой и стакан воды. Рик оглядел комнату: она была просторная; высокие окна под потолок открывали вид на реку, окружённую лесом; в центре стоял большой зелёный диван, на котором лежала Элизабет, укрытая пледом. В её ногах, сидя, спала ещё одна девочка. Она было очень худа, чтобы не сказать – тощая, а короткие тёмные волосы не позволяли разглядеть лицо. «Будить не буду. Когда проснётся, тогда всё и расскажет, – подумал Эрик, – Интересно, очнулась ли Лиза…». Рик почувствовал тошноту, а в животе покалывало. Он выпил немного воды и поставил стакан на место. Около десяти минут он не решался притронуться к еде, но голод брал верх, и вскоре руки мальчика притянули не только тарелку, полную каких-то обжаренных овощей и небольших кусков мяса, но и долгожданную трапезу. Когда с едой было покончено, Рик поставил тарелку на прежнее место и попытался встать, чтобы подойти к Элизабет, но ногу пронзила жуткая боль. Только теперь мальчик заметил, что вся нога ниже колена была туго перебинтована, и на тряпке выделялись пятна крови. Вдруг в комнату вошёл высокий мужчина:

– О! – воскликнул он, – Ты очнулся! – он подошёл ближе и присел перед креслом, где лежал Рик, – Моё имя Мэтью. Мой дом, – он оббежал комнату взглядом, – Я заметил, как вы побежали от реки…

– Вы из полиции? – выпалил Эрик. Мэтью рассмеялся так, словно он был добрым великаном:

– Нет. С ней я не сильно дружен. Я лесник.

Рик расслабил нахмуренные брови и выдохнул.

– Так вот… – продолжил лесник, – Я пошёл за вами и через несколько часов нашёл вас в кустах перед Высокими елями.

– Где? – переспросил мальчик и подался немного вперед, уперев руки в подлокотники.

– Есть в лесу три ели, выросшие из одного ствола. Я зову их Высокими елями. Она самые величественные из всех, что я вдел за свою жизнь, – он приложил руку к бороде, – Думаю, ты понимаешь, о чём я. Там еще через несколько деревьев в ветках спрятан небольшой домик. Вы, вероятно, в него бежали?

Рик проглотил подкатившую к горлу рвоту.

– Как?! – вскрикнул он, – Откуда вы знаете?! – мальчик подскочил с кресла и попытался накинуться на Мэтью, но, переценив свои силы почувствовал, что ещё не может стоять на ногах. Лесник поднялся и поймал его:

– Не верещи. И давай всё по порядку. Я расскажу вам то, что знаем мы, а вы с подружкой поведаете нам историю о своих приключениях.

– Мы?

– Всё по порядку, – отчеканил лесник.

Рик кивнул:

– Что с моей ногой?

– Ветка кустарника, в который вы свалились, прошла насквозь.

В этот раз Рик не сдержал приступ рвоты. Мэтью усадил мальчика на кресло:

– Советую вздремнуть. Девчонки могут нескоро проснуться, – он кивнул в сторону дивана. Девочка, что спала рядом с Лизой, вздрагивала и тяжело дышала.

– Кто это? – спросил Рик, – Ваша жена?

Мэтью снова расхохотался:

– Ну нет! Эта слишком молода будет! – он подошёл к ней и, пристально следя за выражением напуганного, а теперь и изумлённого лица Эрика, заправил свисавшую на лицо девушки прядь густых волос. Рик узнал Ларису и опустил веки.

Эрик проснулся от шума. От неожиданности он быстро вскочил с кресла, широко раскрыв сонные глаза. Перед ним в метре Лара собирала с пола осколки разбитой кружки, а на диване сидела Элизабет. Она приложила обе руки к вискам, вдоль правого виска – начиная со лба и заканчивая подбородком – тянулся длинный порез, по краям которого виднелась ещё свежая кровь. Она была укрыта пледом так, что остальные части тела нельзя было рассмотреть. Рик было подумал, что она смотрит на него, но взглянув в её глаза, понял, что пристальному рассмотрению полежал не он, а его нога. Он попытался сделать шаг, но рана ныла, и мальчик сел обратно в кресло. В комнату вошёл Мэтью:

– Доброе утро, ребята! – он подошёл к Ларе и помог убрать, – Руки ещё слабые? – спросил он её. Лара кивнула и отерла рукой слезу, – Ничего, не переживай, всё уже позади… – Мэтью обнял её.

– Что позади? – спросил Рик, – И давно вы знакомы? Ты врала нам, Лара?

– Не больше, чем вы врали нам… – почти неслышно ответила она.

– Рик, – сказала вдруг Элизабет, – всё по порядку? – Рик вспомнил предыдущий разговор с Мэтью и кивнул.

– Погода сегодня хорошая, позавтракаем на улице. Через полчаса ждём вас у реки, – с этими словами Мэтью вышел из дома.

Элизабет приподнялась на руках. По комнате эхом разнёсся звонкий голос девочки. Она вскрикнула и обессилено упала. Рик встал с кресла, намереваясь подойти к сестре. Он простоял около пяти минут недвижно: столько времени ему понадобилось, чтобы адаптироваться к своей хромоте и привыкнуть к боли.

– Не так уж и гадко, – подумал он, рассматривая бордовый бинт. Мальчик нагнулся к ноге и размотал бинт. Грязная тряпка словно приросла к телу и отдиралась вместе с верхним слоем кожи. Кровь ещё сочилась. Рик закрыл нос рукой. От раны исходило тлетворное дыхание боли.

– Так пахнет смерть, – подумал он и, отбросив бинт в сторону, посмотрел на подругу. Лара прикладывала к её лбу мокрую тряпку, и капли стекали по вискам девочки. Она что-то бормотала, но ни единого слова разобрать было невозможно. Эрик сделал шаг и остановился. Боль пронзила его тело так, словно бы в его рану вставили копьё и проткнули изнутри всю ногу. Но тяга к подруге всё же оказалась сильнее. Рик сделал ещё шаг и ещё… Нога его громко хрустнула и неестественно согнулась на месте раны. Кровь хлынула рекой так же пугающе, как истошно заорал мальчик. Он кричал так, как стервятники над долгожданной падалью. Это звук злой, смертельно жестокий. Но даже в крике стервятника покоилось что-то тёплое от радости, что тот нашёл пропитание. В крике же Рика не было ни капли счастья. Лара обернулась на крик и заплакала, руки её затряслись. И она в панике выбежала наружу:

– Рик! Там! – кричала она. Не обронив ни слова, девушки схватили её за руки и, успокаивая, повели за дом. В комнату. Где лежали двое друзей – один на диване, другой на полу – вбежали двое бородатых мужчин.

– Рик! – кричал один, – Рик, ты меня слышишь?

– У меня двоится в глазах… – прошептал Эрик, – только вы двоитесь…

Мужчины подняли его с пола и отнесли в соседнюю комнату. Окна всё ещё были заколочены, а по середине стояло изобретение Роджера. Мэтью скинул со стоящего рядом стола топор и тесак, оставшиеся после попытки брата сделать свою сестру счастливее. Эндрю положил на стол мальчика.

– Рик! – кричал Мэтью и бил мальчика по ввалившимся щекам, – Ты меня слышишь?

Эрик не отвечал.

– Я позову Диану. Она должна в этом разбираться, – он вышел из комнаты и через несколько минут снова появился, но уже с Дианой. Та остановилась у порога, рассматривая издалека тело.

– Это он? – спросила она и сглотнула ком, подкативший к горлу. Мэтью кивнул:

– Тебе понадобится наша помощь?

– Мне понадобится помощь настоящего доктора! – сказал она, – Я не смогу сама!

Эндрю подошёл к ней и положил обе руки ей на плечи:

– Что нужно делать? Ты говоришь – мы делаем. Выдохни.

– Зря вы убрали топор, – сказал она, глубоко вдохнув, – Такое заново не срастётся.

Мужчины переглянулись. Диана подошла к валявшейся на полу свечи.

– Курите? – спросила она. Эндрю вытащил из-за пазухи спичечный коробок. Диана зажгла свечу, – Этого будет мало. Костёр уже развели? – Мэт покачал головой, – прокалите топор и несите сюда.

Когда Мэт был уже у выхода из дома, Диана его окликнула:

– И морфин у Киры!

– Морфин? – переспросил Эндрю, – Ты тоже?

– Лучше не спрашивай, – прошептала она и подошла к столу. – Очень сильное кровотечение. Мне нужно много тряпок, тканей, всего, что сможет впитывать это! – Эндрю выбежал из комнаты. Диана положила свою руку мальчику на лоб. Сквозь сон он почувствовал её прикосновение и расслышал туманное:

– Всё будет хорошо, Рик, успокойся. Я сделаю всё, что в моих силах, но ты тоже должен бороться…

Читатель, бессмысленным будет рассказывать то., что было дальше с Эриком. Если не рассказать его сон. Поэтому, именно его я сейчас и поведаю.

Эрик открыл глаза и огляделся. Солнце ослепляло глаза. Он немного поёрзал и встал. Нога была совершенно здорова.

– Так я сплю? – подумал он, – Надеюсь, не умер.

Под ногами был расстелен зелёный ковёр в мелкий разноцветный узор – изумрудная трава тянулась до горизонта, кое-где проглядывали цветы. Эрик решил, что где-то это поле должно закончиться, и устремился вперёд. Но только он успел сделать несколько шагов, как его окликнули:

– Эрик! Ты куда? – голос не был похож ни на Элизабет, ни на воспитательниц, но он был так хорошо знаком ему. Рик не решал обернуться: голос был приятен ему, но почему-то вызывал такую злобу, что мальчик боялся в ярости нанести вред тому, кто стоял за его спиной, – Ну же, обернись. Не узнаешь меня? – голос расхохотался. Рик обернулся. Перед ним стояла высокая стройная женщина. По её плечам спускались длинные кудрявые волосы, такие же рыжие, как у самого Рика. Что-то в её лице напомнило мальчику подругу, и он спросил:

– Элизабет?

Она грустно вздонула и поправила ленту, опоясывавшую её тонкую талию. Длинное белое платье, походившее бы без этой зелёной ленты на мешок, оголяло только руки и выступавшие на бледной коже ключицы:

– Мы с твой сестрой, конечно, похожи, но…

– Она мне не сестра! – оборвал её Рик, – Мы очень хорошие друзья.

– Ты что же, – женщина подола к Рику ближе. Теперь её рука спокойно бы дотянулась до руки мальчика. Она сделала попытку положить свою руку ему на плечо, но тот сделал резкий шаг назад, – совсем ничего не помнишь?

– Что ещё я должен помнить? – Рик скорчил лицо так, словно перед ним стояла предательница, и разговаривать с ней было ему мерзко.

На изумрудных глазах женщины выступили слёзы, от чего цвет их стал ещё боле насыщенным:

– Только не здесь. Не подходящее место… Пойдём со мной! – она протянула длинную тонкую руку. Рик рассмотрел её кисти – они были так знакомы ему, словно бы он видел их когда-то, но так давно, что вспомнить теперь не представлялось возможным.

– Я с Вами никуда не пойду. – Он сделал шаг назад и, крепко стиснув зубы, смотрел на женщину, стоящую перед ним. Подол её белого платья развевался на ветру, – Если бы я увидел её наяву, я бы наверняка принял её за приведение, – подумал он.

– Ты и в прошлый раз так ответил… Аккуратнее с Лизой – она, всё-таки, твоя сестра… – Она шумно выдохнула и, развернувшись, направилась вдаль. Эрик развернулся, чтобы сделать то же самое. Он взглянул на солнце. Слова женщины повторялись у него в голове, как на заевшей старой пластинке. Перед глазами стоял её образ.

– Такой близкий и такой далёкий, – прошептал он, – В прошлый раз?.. Мы ведь виделись впервые…

Как только он произнёс эти слова, зелень, окружавшая его, и солнце, слепящее глаза, тут же пропали. Рик погрузился в кромешную темноту.

– Рик. Рик. Рик. – повторял кто-то. На секунду ему показалось, что это та же женщина, но в следующее же мгновение он понял, что перед ним Диана. – Ты слышишь меня, Рик? – Мальчик пытался ответить, но губы его не слушались, а язык онемел, – Он в сознании, – продолжала воспитательница Рика и Лизы, – но ни слова. Жить будет. Ты умница, Эрик, я горжусь тобой.

Следующее утро для домика лесника началось с громких криков у реки. В статичной ледяной воде лежала Лара. Её тощее тело было укрыто одеялом пресной воды. Соприкасаясь с изрезанной кожей девочки, вода становилась немного белее, а по краям шрамов замерзала в крошечные хрупкие льдинки. Лето заканчивалось и близилась осень. Из года в год она обрушалась на города, деревни и леса неожиданно и пугающе. Перепады температур можно было заметить не только по воде. Воздух был таким промёрзшим, что даже теплая куртка не спасла бы от холода. Но ребятам, на телах которых были лишь летние шорты и изорванные футболки, холод не мешал. Он становился спасением. Лара кое-как дошла от домика к реке и легла в воду, чтобы заглушить боль. Шрамы не то, чтобы не заживали, но становились шире и, вытягиваясь на коже, кровоточили. Багровые капли расползались по воде, сливались и окрашивали воду возле Лары в розоватый оттенок. Она стонала, но не от боли, а от облегчения. Каждая частичка её тела впитывала холод воды, который должен был поглотить её боль.

А в домике лежал молодой парень, ногу которого пришлось всё же ампутировать, чтобы сохранить ему жизнь. Возле обрубленной конечности, перемотанной широким бинтом, сквозь который уже просачивался непрекращающийся поток крови, лежал лёд, насыпанный в зелёную наволочку. Этот холод тоже должен был забрать боль мальчика. Но он не справлялся со своей работой. Да и вряд ли это теперь как-то ему поможет. Снять телесную боль, остановить кровотечение – проще, чем унять душевную. Неполноценность будет преследовать мальчика всю жизнь. Теперь она будет длинной, но сможет ли она быть жизнью?

За стенкой, в паре метров от Рика, лежала улыбающаяся Элизабет. На её голове лежала полотенце, вымоченное в холодной воде. Рядом сидела Диана:

– Ничего, что я покурю здесь?

– Ты, кажется, не куришь? – прошептала Лиза. Каждый звук давался ей с боем – внутренним боем с болью и самой собой.

– Не хочу, чтобы Эндрю знал, – она улыбнулась. Так, как улыбаются мамы новорождённому ребёнку.

– Как хочешь, – прошептала Элизабет. Диана поправила полотенце на голове девочки:

– Снимает жар?

– Да, – соврала Лиза. Её голова горела изнутри.

В комнату вошёл Мэтью. Она заходил каждые десять минут и смотрел на девочку. Потом выходил на улицу, брал в руки топор и бросал его на землю. Не хватало сил. Каждый раз, занося топор над веткой или бревном, он представлял перед собой тело умершей сестры. Затем, он доставал сигарету и зажимал между зубов, но не курил. В этот раз, выйдя из дома, ему не дали подойти к топору. Особенно резкий вскрик Лары заставил его посмотреть на реку. Разглядев издалека тело девочки, погружённое в ледяную воду, он побежал к реке. Как только подошвы его массивных коричневых ботинок соприкоснулись с влажной почвой берега, он наклонился, чтобы вытащить девочку из воды. Но что-то остановило его. Девочка недвижно лежала на поверхности воды с закрытыми глазами, бескровные губы были сжаты в узкую ленту и почти не выделялись на фоне синеющей кожи. Подул ветер, и вода заходила небольшими волнами. Тело девочки поддавалось этим движениям, двигаясь с ними в такт. Это был танец, такой странный и непонятный всему живому. Мэтью застыл, но не от холода, а от страха. Тело девочки было больше похоже на мясо, лежавшее пару недель на прилавке рынка. Он вытащил его из воды. Береговая грязь и ил налипли на бока обнажённого тела, пристали к трупу.

Спустя два дня в Белом замке хоронили троих: Роджера – мальчика, который верил в боль и красоту больше, чем в окружающий его мир; Ларису, которая отдалась воле боли и угнетения, которая в попытке помешать мучениям убила не их, а себя; и Риту, умершую в переживаниях о детях, которые так и не приняли её в семью. Похороны были зрелищными, но видела их только прислуга и двое стоявших в стороне детей. Отец погибших не плакал (по правде говоря, не плакал никто), но постоянно что-то бубнил себе под нос и смотрел сквозь всё, что пробегало перед глазами. Музыки не было, хотя прислуга так мелодично перешёптывалась, словно бы это был траурный вальс. Похороны казались бы самыми обыкновенными, если бы не несколько мелочей. На Риту надели новое платье из красного шёлка, а в волосах, по желанию самой покойной, проявились несколько бордовых прядей. На дно гроба и крышку высадили алые розы; в одну руку Маргариты была вложена бутылка «Бордо», а в другую – хрустальный бокал. Лара и Роджер были положены такими, какими их нашли после того, как они были встречены смертью. Все, кто присутствовал в этот солнечный день на заднем дворе Белого замка, казавшегося особенно величественным в тот день, были в белом: длинные белые платья на девушках, белые ленты и цветы в их волосах, даже мужчины были в белых брюках и снежного оттенка рубашках. Если бы вы смотрели на процессию с высоты птичьего полёта, то могли бы подумать, что это не люди вовсе, а белые цветы, растущие в густой зелёной траве. День выдался солнечным, но жутко ветреным. Однако никто не замечал осеннего холода. После того, как крышки гробов были пущены, а отец упал в обморок, все начали расходиться по своим комнатам. И не смотря на то, что все понимали, что нельзя веселиться в такой день, грустить никому тоже не хотелось. И, разбившись на несколько групп, прислуга танцевала и пела в подвалах замка.

– И куда мы теперь? – спросил Рик, отпирая массивный замок на заборе, – Вернёмся? – он справился с замком и потянул на себя дверь. Та поддалась, издав скрипучий плач. Мальчик переставил тонкую чёрную трость и жестом пропустил Лизу вперёд. Девочка вышла за ворота и, улыбнувшись так, что все её зубы оказали на виду, рассмеялась. Рик хмыкнул и, опираясь на трость, вышел, прикрыв за собой ворота, – Так мы возвращаемся?