Пристанище для уходящих. Книга 2. Обреченность

– Нужно и все! – Он насупился. – Я же не спрашиваю, кого ты ограбила.

– Деньги не краденые, а мои! – Я зашагала по тротуару прочь.

– А у меня смешные шутки, – донеслось вслед.

Я не стала оборачиваться, сдерживая порыв разбить ему фару. Джош проехал мимо и просигналил. Позер!

Консьерж у входа в «Оазис» окинул меня презрительным взглядом. Сквозь стеклянные двери удалось разглядеть холл: над ресепшн большими позолоченными буквами красовалось название, а вдоль правой стены стекала вода, превращаясь в декоративный пруд с рыбками. Даже заходить не стоит, наверняка здесь высокие цены. Консьерж напрягся, и я поняла, что задержалась у дверей. Меня и не пустят в такое шикарное место.

Я прошла мимо, пытаясь сбросить эмоции Джоша. Уже и забыла, сколько нужно времени, чтобы снова стать собой. Эмоции охотников до сих пор тяжело ворочались внутри, оставляя гадкий привкус во рту, а медсестра в больнице не оставила таких ярких впечатлений, в отличие от Джоша. Его одновременно хотелось прибить и взять за руку.

Понадобилось два часа, чтобы добрести до окраины, где нашелся мотель под названием «Черный кот». Вывеска висела криво, а в слове «Открыто» горело только две буквы. Сквозь прозрачные двери с сальными пятнами виднелся неряшливый и небритый тип за стойкой. Я колебалась, но понимала, что больше никуда не дойду – сил не осталось.

Дверь с грохотом захлопнулась за спиной. Тип поднял мутные глаза. Вблизи он выглядел еще неопрятней, но я приветливо улыбнулась и поинтересовалась расценками. Двадцать долларов сутки – отличная цена!

Сколько времени понадобится, чтобы найти работу и переехать в место поприличней?

– Можно комнату на двое суток?

– Только кэш, – пробубнил тип за стойкой, с удовольствием посасывая зубочистку. На груди висела табличка «Барни». – Терминал не работает.

Я осторожно отсчитала деньги. Надо было выложить мелочь заранее, вот же идиотка. Барни так подозрительно на меня косился, что на всякий случай я показала ему права. Не знаю, как в Сан-Франциско относятся к несовершеннолетним без сопровождения.

В кармане рюкзака вместе со свидетельством о рождении, правами и пластиковой карточкой социального страхования лежала записка.

«Подозреваю, ты отказалась. Но мне очень надо. Поможешь – заплачу, как и договаривались. Пожалуйста, провали собеседование». И адрес внизу.

Я так сильно сжала челюсти, что заболели зубы. От злости потемнело перед глазами. Думает, побегу делать то, что нужно ему? Нет уж, сама решу. Барни швырнул на стойку ключ, и металлический стук отвлек от раздражения.

– Белье меняется раз в неделю, – бубнил Барни. – За утерю ключа – штраф пятьдесят баксов. В номере не курить. Льда нет. Горячая вода – тридцать минут в день и только до полуночи. Кондиционер включается отсюда. Не кормим. Все ясно?

Из моего горла вырвался яростный рык. Барни наверняка решил, что рык адресован ему, ухмыльнулся и снова устроился с журналом в руках, водрузив ноги на стойку.

Номер выглядел уныло. Даже если не обращать внимания на вмятины за дверью и попытки придать уют, раскрасив стены в несочетаемые цвета бежевых и оранжевых тонов, – оборванные жалюзи и железная кровать создавали тягостную обстановку. В ванной из крана капала ржавая вода, оставляя на керамике бурые разводы. В лесу и то чище.

Из зеркала на меня смотрело чумазое и всклокоченное существо с сеном в грязных нечесаных волосах. Видок кошмарный! Рана на левом боку опять кровоточила, одежда давно покрылась заскорузлой коркой, а в номере даже мыла не оказалось. Я кое-как отмыла длинные волосы; проще было бы срезать, но ножниц тоже не нашла.

Пытаясь не вспоминать Джоша, чтобы не злиться, я села на кровать и задумалась. Сначала найду работу, а вот поиск племянника Курта придется отложить: для того, чтобы кому-то помочь, самой нужно потверже стоять на ногах. Но отыскать нужно обязательно, я обязана Курту: он нарушил закон, чтобы изготовить поддельные документы, и помочь его племяннику – меньшее, что можно сделать в благодарность.

Программа максимум: узнать, есть ли еще эмпаты вроде меня, разузнать об этой способности, понять и подчинить. Не может быть, чтобы я была одна. Возможно, есть кто-то более опытный, кто поможет разобраться, откуда она взялась и что с ней делать; но эта цель представлялась пока слишком туманной.

Стемнело. От слабости меня потряхивало и ноги стали ватными. Спать бы и спать, но голова гудела. Месяц назад я словно остановила бег мыслей, запретив себе думать, но теперь мозги, как старый ржавый механизм, пытались запуститься сразу с третьей скорости, натужно рыча и сбрасывая пыль. Встреча с охотниками, а потом с Джошем – как события на двух чашах весов – будто пробудили от спячки. И первой, конечно же, заголосила совесть. Я лишилась дома и обманула отца – единственного человека, которому была дорога. Надеюсь, он быстро нашел письмо. Наверное, оно вышло корявым, ведь я писала в спешке и даже не перечитывала, боялась бесконечных правок в поисках нужных слов. Первые слова – самые искренние. Пусть отец злится, проклинает или ненавидит, главное, Виктор от него отстал, от него и от семьи Ника. Теперь они в безопасности.

Я закрыла глаза и увидела Келли. Она будто сидела рядом, и я замерла, боясь спугнуть видение. Келли выглядела печальной, но печаль ее казалась терпеливой и понимающей. Она растила меня не для трона, она растила меня ради свободной жизни и приняла мой поступок. Как сильно мне сейчас ее не хватало. Не хватало ее мудрого спокойствия и даже ироничных подколок. Вот бы поговорить с ней еще разок.

К утру унылые стены и тусклый свет начали вызывать отвращение, а стук капель в ванной довел до нервного тика. Я больше не могла сидеть в номере. Побродив по окраине Сан-Франциско, нашла аптеку, дешевую закусочную и секонд-хенд. Купила джинсы, почти как мои, кроссовки и рубашку. Старую, с оторванным рукавом, пришлось выбросить. Понадобилась куча пластыря, порез оказался очень длинным – шел полукругом под ребрами, словно еще одно ребро. Еще я купила газет и карту города и пригорода. Сидя на лавке, обвела в кружок несколько предложений в разделе «Работа».

Здравствуй, Сан-Франциско. Принимай чужестранку.

***

За суетой в кафе «Рыцарь» на Фултон-Стрит я наблюдала минут двадцать. Через большие окна отлично просматривалось все помещение: столики, стойка, даже кусочек кухни. Время позднего завтрака – почти не было свободных мест. Я колебалась, и сейчас, наблюдая за работой официантки, утвердилась в сомнениях. Официантка походила на белую бабочку в круговороте событий. Она беспрерывно порхала от столика к столику, от стойки к кухне, говорила с посетителями, и два раза ее останавливали за руку, чтобы попросить еще кофе. Мне такое не подойдет.

Вздохнув, я вычеркнула большую часть предложений в газете. Попробую другие варианты.

Пришлось пересечь весь город ради вакансии в Мишен-Бэй. В огромном складском комплексе я целый час блуждала в поисках Центра найма персонала.

Наградой за поиски была вывеска «П. Бэмбридж. Начальник отдела кадров» на серой двери. Перед кабинетом сидела секретарша и хмуро поглядывала на очередь из мужчин средних лет. Они выглядели так, словно родились в серых робах и сделали их ношение смыслом своей скучной жизни. Секретарша, кинув на меня неприветливый взгляд, выдала анкету и тест. Я заполнила первые пункты, а потом еще часа два убеждала себя, что пункт «Опыт работы» не обязателен к заполнению. Ведь каждому приходится начинать с нуля.

Настала моя очередь, и я зашла к мистеру Бэмбриджу.

Грузный мужчина с нездоровым цветом лица, не глядя на меня, протянул руку. Наверное, ему нужна моя анкета, но стоит ли давать пустой тест? Он застыл с вытянутой рукой, а через пару секунд поднял на меня взгляд.

– Чем могу помочь? – спросил он с явным раздражением в голосе.

– Я по поводу объявления, – выдавила я.

– Какого? – мистер Бэмбридж удивился. – Не помню, чтобы мы искали секретаршу.

– Оператор склада. – Я бухнула газету на стол. – Вот объявление. Во вчерашней газете.

Мистер Бэмбридж скептически оглядел меня с ног до головы и ехидно спросил:

– И сколько лет ты работала оператором склада? Прямо с детского сада начала? Можешь назвать список документов для оформления груза?

– Нет, но вполне способна это освоить, – сдерживая раздражение, твердо ответила я.

Мистер Бэмбридж изогнул брови и вскочил неожиданно резво для его веса и габаритов.

– Вот что, юная леди, шутить мне некогда. В отличие от вас, у меня много дел. Если бы моя секретарша вдруг решила уволиться… – Он ринулся к двери, открыл ее и прокричал: – Хэтти, ты случаем не увольняешься?

– Нет, мистер Бэмбридж, – послышался удивленный ответ. – Не планировала.

– Ну вот видишь, – удовлетворенно хмыкнул мистер Бэмбридж, поворачивая ко мне голову, – … я бы еще подумал. Но раз Хэтти не увольняется…

Он выдержал многозначительную паузу, адресуя мне полный сарказма взгляд. Я и так уже поняла и, сгорая со стыда, вылетела из кабинета. Мистер Бэмбридж услужливо придержал дверь. Вслед донесся его ироничный басок:

– Хэтти, будь любезна тщательнее проверять соискателей. У меня нет времени на всех подряд.

Я неслась и неслась, ничего не видя перед собой, сдерживая злые слезы и мечтая накостылять мистеру Бэмбриджу, чтобы согнать с его лица выражение превосходства.

Мимо проехала полицейская машина с включенной сиреной, и я очнулась. Машина скрылась за поворотом, а я осознала, что прошла несколько кварталов, даже не понимая, куда иду. Газета осталась на столе мистера Бэмбриджа. Да и толку от нее…

Я явно делала что-то не то, и мне даже не у кого было спросить совета. Найти работу необходимо как угодно. Когда деньги матери закончатся, останется только умереть с голоду. Взгляд упал на вывеску книжного магазина напротив. Я ринулась через дорогу, чуть не угодив под автобус. Отдышавшись и придя в себя, зашла в книжный.

Ряды и ряды книг. Я прошла вглубь и остановилась, закрыв глаза и глубоко вдыхая. В голове промелькнули истории Оливера Твиста, Мартина Идена, Айвенго, Самюэля Пиквика и десятка других литературных героев. Только с ними я могу быть собой, не боясь показать себя настоящую, не прячась, не таясь. И они никогда не станут указывать мне, что делать и какой быть…

– Я могу вам помочь? – Вежливый голос прозвучал тихо и ненавязчиво, словно герой одной из книг решил перекинуться со мной парой словечек.

Я открыла глаза. Прямой как спичка старик с молодыми глазами, одетый в белый трикотажный пуловер поверх клетчатой рубашки, смотрелся очень уместно на фоне манящей тайнами полутьмы.

– Спасибо. Можно мне осмотреться?

– Конечно, – кивнул старик. – Если понадобится помощь, я у кассы.

От него так и веяло домашним уютом и Диккенсом у камина. Только поэтому я решилась. Поэтому, и еще из-за запаха книг. Я пошла за ним.

– Простите…

Он с готовностью поднял на меня взгляд.

– А вам случайно не нужен помощник? Я могу раскладывать книги, или подбирать по вкусу для покупателя, или наводить порядок…

Уголки его губ опустились, глаза наполнились печалью.

– Магазин содержим мы с дочерью. – В вежливой улыбке сквозило понимание. – Бумажные книги не так популярны, как раньше, и иногда за целый день бывает лишь несколько покупателей. Мне просто нечего тебе предложить.

Мне стало тошно от мысли, что я влезла в его жизнь.

– Извините, – пробормотала я, скрывая разочарование и злясь на свою глупость.

У выхода я обернулась, сожалея, что не могу остаться. Хозяин магазинчика задумчиво смотрел мне вслед.

Сан-Франциско гудел трамваями, тренькал велосипедистами, шумел музыкой из открытых дверей кафе и магазинов. Звуки города слились в неразборчивую какофонию, но среди толпы совершенно необъяснимо родилось чувство безопасности. Я долго наблюдала за прохожими, прислонившись к парапету на мосту – кроме собственной паранойи, никому не было до меня дела.

Вспомнился Джош. Сейчас пригодилась бы его жизнерадостность и оптимизм: их у него так много, что он запросто мог делиться с окружающими, оставаясь прежним. Почему его эмоции позитивно на меня действовали, если сам он так сильно раздражал? Такие люди не попадались мне раньше. Да я и была знакома всего с десятком, если не считать случайных встреч. Чаще всего чужие эмоции путали, лишали сил и рассудительности, поэтому я избегала прикосновений как огня. Но что, если есть люди, чьи эмоции не подавляют? Что, если я могла бы общаться с кем-то без страха потерять свое «Я»?

Я вздохнула. Я эмпат, но, похоже, очень плохо разбираюсь в людях: обвинила нормального парня бог весть в чем. Хотя и он хорош. Не мог прямо сказать вместо туманных намеков?

В «Черного кота» я возвращалась целую вечность. Оттягивала, как могла. Когда снова окажусь в четырех стенах, захочется выйти, поэтому я кружила по городу, пока не спустились сумерки. Злилась, едва вспоминала Джоша и его эмоции. Зачем он завел разговор о «девушках»? После тех охотников нервы были на пределе, и пусть странную, но невинную просьбу Джоша я приняла в штыки, потому что испугалась. От слабости кружилась голова. Наверное, после такой потери крови надо больше лежать, но если перед глазами будет только белый потолок или разноцветные стены, как в номере, завою от тоски.

Около жилой многоэтажки на Калифорния-Стрит показалось, что за мной идет мужчина, которого я сегодня уже видела в другом месте – серая рубашка, джинсы, синяя кепка. Я вспотела от страха, быстро прошла до угла и спряталась. Где я ошиблась, раз меня нашли так быстро? Отец мог скрыть, что нанял охрану даже после истории с Хоторном-шпионом, и в последний день мне не удалось сбить их со следа. Или, прочитав письмо, объявил розыск. Вдруг обо всем узнал Виктор?

От последней мысли потемнело в глазах и пересохло во рту. Адреналин, ударивший по нервам две минуты назад, сгорел, и теперь задрожали колени. Каждый раз, когда я думала о Викторе, в голове появлялся ядовитый туман страха, превращающий меня в безвольную медузу. Виктор без тени сомнений убивал людей и за меньшее, а уж если он узнает, что его обманули, то поступит как в Портленде: преподаст мне урок, из-за которого пострадает кто-то другой, как уже случилось с Джереми. Или просто убьет меня. Черная холодная пустота, которая заменяла Виктору человечность, словно град тяжелых камней разметала все позитивные эмоции. Остался только страх.

Прижавшись к стене, я ждала, пока покажется преследователь, но спустя пять минут из-за дома вышла женщина с ретривером. Они прошли мимо.

В мотеле я тщательно заперла дверь. Хотя она слишком хлипкая, за такой и не спрячешься. Полчаса наблюдения за двором из-за занавески ничего не дали: пустота и тишина. Наверное, это паранойя. Да и парней в джинсах и синих кепках пруд пруди.

Тусклая лампа почти не разгоняла темноту в номере. Я нащупала в заднем кармане джинсов нож, и стало спокойнее. Положу под подушку, когда лягу спать.

Утром я взяла с собой рюкзак, где надежно хранились документы, часы и письмо матери. Нож тоже отправился со мной. Не знаю, ожидала ли я наткнуться на маньяка посреди Сан-Франциско, хотя после встречи с вооруженными охотниками, пожалуй, ожидала. Я больше нигде не чувствовала себя в безопасности: ни в городе, ни в лесу. Деньги я оставила в номере, спрятав в наволочку. Не рискнула расхаживать по городу с толстой пачкой. Надо еще раз их пересчитать и прикинуть, насколько хватит. Я полезла в наволочку.

Пусто!

Не может быть! Затряслись руки. Я вытряхнула подушку, а потом сорвала с кровати простынь, словно надеясь обнаружить пропажу, запутавшуюся в складках белья. Под простыней был только матрас с грязными пятнами. Денег нет! У меня перехватило дыхание и перед глазами запрыгали черные точки, я сползла на пол.

Какая же я дура! Зачем оставила их в этом клоповнике?

Слезы потекли сами, капая на грязный пол. От бессилия, злости и унижения голову словно стянуло стальными обручами. Что я здесь делаю? Зачем? Я разрушила прошлое, разрушу и будущее. Но где-то должен быть смысл. В чем же он?

Немного погодя я встала и разложила на столе все, что осталось – нож, неработающие часы, тридцать баксов, поддельные документы, карту Сан-Франциско и смятое письмо. Добавим к этому вероятность сойти с ума, работая официанткой, и пугающее чувство безысходности. Теперь даже рюкзак не нужен – все поместится в карманах.

Успокоившись, я отправилась к Барни, чтобы заявить о краже. Разве он не должен следить за порядком в мотеле? Барни даже не двинулся с места, услышав мое заявление. Все так же сидел с журналом, задрав ноги на стойку и посасывая зубочистку.

– Вот беда! – протянул он таким тоном, словно я только что вручила ему подарок. – Надо же! Бывает же такое! – восклицал он, листая журнал. – Райончик у нас, да-а-а-а, не самый спокойный. О, – он вскинул на меня мутные глаза, – ты в полицию сходи, но только имей в виду – видеонаблюдение не работает с прошлой осени. – И довольно ухмыльнулся.

Я еле удержалась, чтобы не врезать по наглой роже. Наверняка он причастен. Если бы не брезговала ощутить его эмоции, заменила бы мерзкую ухмылку выбитыми зубами.

– Раз денег у тебя нет, то завтра в восемь сваливай. – Ухмылка Барни превратилась в кривоватую усмешку. – Я благотворительностью не занимаюсь. – И уткнулся в журнал.

Я выбежала из отеля и долго бродила по городу. Остановилась, только когда оказалась на набережной. Почему же я такая идиотка? О чем только думала? Из-за злости хотелось крушить все вокруг. Болел бок, поэтому пришлось ограничиться яростным топтанием песка. В полицию нельзя – вдруг они поймут, что документы поддельные? Обратно я возвращалась пешком и немного пришла в себя. В конце концов, бывало и хуже.

В пять утра я покинула номер, оставив карту на столе. Она мне больше не нужна. Побродила по пляжу вместе с чайками и зябким ветром, думая о Джоше. Он ведь правда спас мне жизнь, хотя из-за его язвительности под конец нашей встречи я об этом уже жалела. Ничего такого ужасного он от меня не требовал. Это говорил голос страха, нашептывающий, что все вокруг враги, ну и встреча с придурками в лесу. До сих пор кожа покрывалась холодными мурашками, когда вспоминала их прикосновения. И как теперь это забыть? Надо взять себя в руки и жить дальше. Придется согласиться на предложение – провалить собеседование за пятьдесят баксов. Без денег я долго не протяну. Зато смогу ставить плюсик в графе «Опыт», когда отправлюсь искать работу дальше к югу.

Сан-Франциско меня отвергает.

Джош Таннер

Чарли Таннер

Глава 3. «Сентинель»

Напротив приземистого пятиэтажного здания почти в самом центре Сан-Франциско я стояла уже не меньше часа. Над козырьком красовалась большая надпись «Фитнес-Центр». Я несколько раз проверила адрес. Он совпадал, а вот Джош на работу не торопился. Знакомый джип заехал на парковку только к девяти, и я ринулась к нему.

Джош открыл дверь и выбрался на тротуар, не отрывая глаз от телефона в руке.

– С тебя сто баксов. – Я шагнула к нему. – Пятьдесят маловато будет.

Он резко отпрянул и стукнулся об машину.

– Блин, Скай Моррис, до инфаркта доведешь! – Джош выпрямился и демонстративно отряхнул рубашку. – Что, неужели передумала?

Я демонстративно протянула ладонь.

– А свои уже истратила? Взяла самый шикарный номер? Никаких ста баксов! Пятьдесят! – Он хитро прищурился.

– Сто!

– Вот еще! Да и вообще… – Он приуныл. – Не знаю даже. Босс у нас мужик суровый, а ты выглядишь подозрительно. Бродяжка-бродяжкой, а денег куча.

– Раз передумал, так и скажи.

Джош скривился и окинул меня задумчивым взглядом. Это мне надо задуматься о его поведении – боссу явно не повезло с работником.

– Вообще-то сейчас именно ты ведешь себя подозрительно. Собираешься обмануть босса? Зачем?

Джош хмыкнул.

– Маленьким знать не положено. Ладно, раз уж пришла, давай попробуем. Только палку не перегибай. Ничего не кради и ножичком не размахивай. Я могу на тебя рассчитывать?

– С тебя сто баксов и никакой полиции. – Я опять протянула руку, только теперь для закрепления сделки.

– Ладно, Скай Моррис. Будет забавно.

Он пожал руку, и я наполнилась азартом и восторгом. И с какой стати сомневалась? Идея же классная, да и Джош ничего. Немного погодя он забрал ладонь, расплылся в улыбке, но промолчал. Я сгорала от стыда, пока шла за ним ко входу, и едва удерживалась от желания снова схватить его за руку.

В лифте он нажал кнопку пятого этажа.

– Скажешь, что от Уилера.

Джош смотрел вверх, поэтому сначала я решила, что он разговаривает со своим отражением в потолке. Почему бы и нет? Вполне в его характере.

– От Уилера? Кто это?

– Неважно. – Джош передернул плечами. – Просто скажи, что он прислал.

Предлагает врать? Ладно, сама же согласилась.

– А что мне отвечать на вопросы?

Джош покосился на меня и ухмыльнулся.

– Ты сама откуда?

– С севера. – Надеюсь, он не заметил заминки, хотя, скорее всего, ему все равно.

– Ну-ну. – Джош скептически приподнял брови и криво усмехнулся. – Просто будь собой. Думаю, справишься.

Он заглянул мне за спину и вытащил из волос сухую травинку. Многозначительно хмыкнул и уронил ее на пол. Провалиться от стыда помешала исключительно самоуверенность Джоша, которая бодро шагала по венам, выкашивая налево и направо любой негатив. Пусть сам попробует вымыть длинные волосы без шампуня и расчесать без расчески. Оставшиеся после ограбления деньги я потрачу на еду. В номере мотеля я нашла только мыло – маленькие кусочки, завернутые в шуршащий полиэтилен без пометок и названия, а на некоторых были написаны названия других мотелей, – но оно почти всё ушло на стирку.

Двери лифта открылись, сопровождаемые тихим переливчатым сигналом, и Джош вытолкнул меня в холл. Кажется, былой азарт в нем погас, и он начал сожалеть о задумке, сердиться и нервничать. Я приостановилась, но, получив решительное приглашение, зашла в нежно-голубую дверь.

Внутри встретила полусобранная мебель, коробки с наваленными в них бумагами, поставленные один в один стулья с полиэтиленом на ножках. На стойке администратора высились горы бумаг, пластиковых стаканчиков и канцелярских принадлежностей – похоже, стойку использовали как подставку. За стеной заработала дрель, и я вздрогнула.

Джош нетерпеливо пихнул меня вперед.

– Дверь в конце коридора с надписью «Босс». Давай, я в тебя верю.

Я оглянулась на ухмыляющегося Джоша и пошла разыскивать дверь. Чем быстрее провалю собеседование, тем быстрее уберусь. Хотя голубоглазый хам… Несмотря на то, что хотелось его придушить за амбар и за шантаж, все равно кольнуло сожаление – уйду и больше не испытаю целительной силы его эмоций. Даже от небольшой утренней порции настроение поднялось, я чуть ли не пела.

В офисе явно недавно делали ремонт. Пахло свежей краской и деревянной стружкой, и даже уныло-серый ковролин на полу выглядел новеньким и чистым. Я прошла мимо комнатки с пустым столом посередине. Вдоль стен стояла сверкающая кухонная мебель, кофеварка и кулер с водой. Ни одной крошки и ни одной немытой чашки – сотрудники здесь еще не обедали.

Перед дверью с надписью «Управляющий: Таннер Ч.» я замешкалась, пытаясь представить, что меня ждет, когда зайду, но у меня было слишком мало опыта. Воображение буксовало и подбрасывало лицо мистера Бэмбриджа. Глупость какая! Не может же он и здесь работать? Хотя тогда получится быстро отделаться – он прогонит меня с порога. Я захихикала и постучалась.

– Войдите, – прозвучал глухой и явно недовольный голос.

Я просочилась в дверь. Небритый темноволосый мужчина у стола совершенно не походил на грузного и бледного мистера Бэмбриджа. Скорее на Джоша, но немного крупнее. Он выглядел лет на тридцать или чуть больше, но густая темная щетина на щеках и подбородке делала его старше. Довольно заурядная внешность, такие не запоминаются. Хотя я вроде видела, как он припарковался и прошел в офис. Вскинув на меня вопросительный взгляд, он раздраженно поинтересовался:

– Чем могу помочь?

Судя по его виду, он с трудом сдержал порыв сразу выгнать нежданного гостя и теперь тщетно пытался изобразить вежливость. Получалось плохо. С таким хмурым выражением лица только родственников хоронить. Перед ним высилась очередная куча бумаг: видимо, он ее разбирал.

– Добрый день. Я от Уилера, – осторожно сказала я.

– Вот как? – Мужчина явно удивился и скептически меня осмотрел. Почему-то его пренебрежение отозвалось во мне острее, чем пренебрежение Джоша. – Чарли Таннер. – Он протянул руку.

– Скай Моррис. – Я шагнула вперед, ответить рукопожатием, пугаясь и предвкушая одновременно, но тут зазвонил телефон, и Таннер, указав на кресло у стола, взял трубку. Моя протянутая рука так и застыла в воздухе.