Потерянный рай

Книга пятая

Содержание

Приближается утро. Ева рассказывает Адаму свой беспокойный сон; ему этот сон не нравится, но он ее утешает. Затем они переходят к своим ежедневным работам. Их утренний гимн при входе в их беседку. Бог, чтобы отнять у человека возможность оправдываться, посылает Рафаила с целью увещевать его быть покорным, объяснить ему его свободу и указать на близость Врага – кто этот Враг и каков он и вообще все, что полезно знать Адаму. Рафаил нисходит в Рай; описывается его наружность. Адам, сидя у входа в свою беседку, издали видит его, идет к нему навстречу, приводит в свое жилище и угощает лучшими плодами, собранными Евой. Беседа их за столом. Рафаил исполняет данное ему поручение, рассказывая Адаму о его положении и о его Враге; по просьбе Адама он разъясняет, кто этот Враг и как он сделался таковым, начиная от первого его возмущения на Небесах и о поводе к этому возмущению: как он удалился со своими легионами на север и там убедил их восстать вместе с ним, причем соблазнил всех, кроме Абдиила, который сначала пытался отсоветовать его от этого предприятия и спорил с ним, а затем покинул Сатану.

Едва с востока утро золотоеПриблизилось на розовых стопах,Жемчужною росой обрызгав землю, —Как уж Адам проснулся, ибо сонИмел он легкий, порожденный чистымПищевареньем, испареньем нежнымОт скромной пищи; шелеста листовИль шепота ручья под нежной дымкойТумана предрассветного, когдаАврора хочет распустить свой веер,Иль пенья пташек утренних в кустахДовольно было, чтобы он проснулся.Тем более он удивлен был, видя,Что Ева не проснулась: беспокойноОна дышала, кудри разметав,С горящими щеками. Приподнявшись,Влюбленным взором, с нежностью сердечной,Смотрел Адам на эту красоту,Которая и в сне и в пробужденьиБыла особой прелести полна.Затем он кротким голосом, подобноЗефиру, обвевающему Флору[113],Ее руки коснувшися, сказал:«Проснись, моя красавица-супруга,Последняя, бесценная находка,Последний, самый лучший дар Небес,Мой друг и вечно новая мне радость!Проснись! Смотри: уже сияет утро,И нас зовут уж свежие поля;Встань, чтобы нам не пропустить восхода,Чтоб посмотреть, как пышно уж взошлиПосадки наши нежные, как дивноЛимонная вкруг роща расцвела,Что каплет с мирры и с травы душистой,Как все природы краски хороши,Как на цветке пчела уже уселасьИ сладкий сок старается извлечь!»Так он шептал – и разбудил супругу;Она же, взор со страхом на негоУставив и обняв его, сказала:«О ты, один, в ком думы все мои!В ком слава вся моя, все совершенства!Как рада видеть я твое лицо,Как рада я, что утро возвратилось!Ах, в эту ночь (такой еще донынеНе знала ночи я) не о тебеЯ грезила, как прежде, – если точноВсе то, что мне приснилось, были грезы;Я грезила не о работах дняМинувшего, не о труде на завтра, —Обида и смятенье снились мне,Каких до этой ночи беспокойнойНе знала я. Послышалось мне вдруг,Что кто-то, наклонясь мне близко к уху,Зовет меня – так ласково – гулять;Я думала, что это твой был голос.Он говорил: встань, Ева; что ты спишь?Так хорошо теперь, прохладно, тихо;Молчанье нарушает лишь однаНочная птица нежная, что в сладкомТомленьи песню страстную поет;Луны лик полный царственно сияетИ теням ночи прелесть придает.И для чего? Никто того не видит;Лишь небо смотрит тысячью очей;Но на кого смотреть природа жаждетВсего охотней, как не на тебя,Чей вид – всем радость, всем очарованье,Чья красота влечет к себе весь мир?На этот зов – как будто твой – я встала,Но не нашла тебя; и я пошлаТебя искать; одна блуждала долгоИ по путям каким-то вдруг пришлаЯ к Дереву запретному познанья.Оно прекрасным показалось мне —Прекрасней, чем я днем его видала,И я смотрела на него, дивясь.Тут кто-то рядом стал со мной – крылатый,Подобный видом жителям Небес,Которые являлись нам с тобою;С его кудрей струился ароматАмброзии. И он смотрел на древо.– О дивное растенье, – молвил он, —Как ты плодами чудными богато!Ужель никто тебя не облегчитОт бремени такого – не захочетНикто отведать сладости твоей?Никто – ни Бог, ни человек? УжелиПознанье так должны мы презирать?Что тех плодов вкусить мешает? ЗавистьИль осторожность тот запрет внушила?Но запрещай кто хочет: никомуНе дам я отстранить меня отнынеОт благ, тобой предложенных, – затемТы и растешь. И тут, не медля боле,Отважную он руку протянулИ, плод сорвав, его отведал. УжасСковал меня при дерзких тех словах,Поддержанных таким же дерзким делом,А он возликовал: о дивный плодБожественный! Сам по себе ты сладок,Но вдвое слаще, сорванный так смело!Мне кажется, что здесь он запрещенЛишь потому, что для богов он нуженИль может превратить людей в богов!И почему ж не превратиться людямВ богов? Добро, чем более оноРаспространится, тем обильней станет;Тем не унижен будет и Творец,А лишь получит более почета.Приди ж и ты, счастливое созданье,Прекрасное, как Ангелы Небес, —Воспользуйся и ты плодом тем, Ева!Блаженна ты – еще блаженней станешь,Хоть и не станешь лучше, чем была.Вкуси плода и будь с тех пор богинейСреди богов; не только на землеТы будешь жить, а воспаришь и в воздух,Подобно нам; потом и в НебесаПроникнешь ты, как это заслужила;Увидишь ты, как боги там живут,И заживешь там и сама, как боги.Так он сказал, и ближе подошел,И часть плода, которым так отважноОн овладел, к устам моим поднес.Приятный, вкусный аромат так сильноТогда мой голод возбудил, что мнеКазалось невозможным не отведатьПлода, – и я отведала его.И вдруг я с ним под облака взлетелаИ видела, как подо мной ЗемляПростерлась вдаль и вширь неизмеримо,Открыв разнообразные виды;И я дивилась своему полетуИ возвышенью дивному. Но вдругИсчез мой спутник, я же вниз упалаИ погрузилась вновь в глубокий сон.О, как теперь я рада, что проснуласьИ что все это было лишь во сне!»Так рассказала Ева все, что былоС ней ночью. Грустно молвил ей Адам:«Друг милый, совершеннейший мой образИ половина лучшая моя!Не менее, чем ты, и я взволнованТревогами твоими в эту ночь,И весь твой сон не нравится мне странный:Боюсь, что происходит он от Зла.Откуда бы, однако, Злу явиться?В тебе его быть не могло: ты чистойСотворена. Но знай, что есть в душеСпособностей немало низших; разум —Их вождь, а вслед за ним воображеньеВладеет ими. От предметов внешних,Которые пять чувств во время бденьяВоспринимают, создает оноНам образы – воздушные виденья;Соединяя их иль разделяя,Наш разум строит все, что утверждатьИль отрицать мы можем, образуяТо, что зовется знаньем или мненьем;Когда ж природа отдыхает, онВ свое жилье отдельное уходит.И вот порой, в отсутствие его,Ему воображенье подражает,Но, образы некстати съединив,Смятенье лишь нередко производит —Особенно во снах, – в словах и делеПеремешав прошедшее с позднейшим.Мне кажется, подобное же сходствоЯ нахожу меж этим сном твоимИ нашею беседой накануне,Хотя и с неким странным прибавленьем.Но не грусти о том: нередко ЗлоПриходит Богу или человекуНа ум и, не одобрено, опятьУходит прочь, не оставляя вовсеНи пятен, ни ущерба за собой.Так и теперь питаю я надежду,Что то, чего страшилась ты во сне,Ты наяву решительно отвергнешь.Не бойся же, не омрачай печальюТы этот взор, который должен бытьЯснее и приветливей, чем утро,Улыбкою встречающее мир!Пойдем теперь к занятьям нашим новымМеж свежих рощ, фонтанов и цветов,Открывших выход лучшим ароматам,Которые в них накопила ночьТебе на утешенье и на радость!»Так ободрял он милую супругу,И вскоре успокоилась она,Но все ж из глаз стряхнула по слезинке,Их поспешив кудрями отереть.Другие ж драгоценные две капли,Которые стояли в тех очах,Как в хрустале прозрачном, поцелуемОн снял как знак ее печали нежнойИ страха пред грозившим ей грехом.Так прояснилось все, и снова дружноОни стремятся в поле; но сперва,При выходе из-под тенистой крыши,Когда блеснул пред ними свет дневнойИ показалось солнце, лишь недавноВзошедшее над краем океана,Послав свои росистые лучиВдоль по Земле, во весь восток широкий,К полям счастливым Рая и Эдема,Они склонили головы своиИ начали обычные молитвы,Которые, как утреннюю дань,Они всегда усердно возносилиВ различной форме. Слов разнообразье,Как и восторг священный, украшалиНепроизвольно их хвалу Творцу;Сама собой у них слагалась песняИ красноречье сладкое лилось,С их уст легко то прозой, то стихами,Звучнее лютни или арфы нежной:«Твои все это славные дела,Отец добра, Владыка Всемогущий!Твое созданье этот чудный мир, —О, как же должен сам Ты быть чудесен!Неизреченный, выше всех НебесТы восседаешь; Ты для нас невидим,Иль слабо лишь Тебя мы узнаёмВ делах Твоих малейших, – но и в этомТвоя нам благость вечная видна,Которая превыше наших мыслей,Как вечное могущество Твое!О, говорите те, кто лучше может,Чем мы, Его поведать, – дети света,Вы, Ангелы! Вы видите Его,Вы славите Его вокруг престолаСвятой небесной песнью день и ночь!Вы, на Земле и Небе все созданья,Соединитесь, чтоб Его хвалить!Пусть в той хвале Он первый, и последний,И средний будет – вечно, без конца!И ты, из звезд прекраснейшая, ночиПоследнее звено иль, лучше, первыйВосхода вестник, верный дня залог,Венчающий кружком своим блестящимУлыбку утра, восхваляй ЕгоВ своей ты сфере в сладкий час рассвета!И ты, о солнце, око и душаВселенной, громко о Его величьиСвидетельствуй, звучи Ему хвалойВ своем теченьи вечном – при восходе,На высоте зенита, на закате!И ты, луна, которая то солнцеВстречаешь при восходе, то бежишьС толпою неподвижных звезд, влекомыхДвиженьем и вращеньем небосвода,И вы, пять прочих странствующих звезд,Свершающих таинственный свой танецВ гармонии чудесной, воспевайтеХвалу Тому, Кто свет воззвал из тьмы!Ты, воздух, вы, все прочие стихии,Старейшее рожденье недр природы, —Вы в непрерывном беге четверном,В смешении своем разнообразномДающие питанье всем вещам, —Всегда Творца великого хвалите!Вы, влажные туманы и пары,Что серыми вздымаетесь волнамиС дымящихся озер иль с гор высоких,Пока вас солнце не позолотит, —Вздымайтесь в честь Создателя вселенной,Чтоб свод небесный тучами одетьИль пасть дождем на жаждущую сушуИ тем хвалу Великому воздать!Вы, ветры, с четырех углов вселеннойНесущие дыхание свое, —Его хвалите тихо или громко!Вы, сосны исполинские, качайтеВершинами и с вами все растенья,Главу свою склоняя перед Ним!Вы, ручейки, в своем журчащем бегеПрозрачных струй мелодией живоюГремящие, – Его хвалите вы!Вы, все живые души в этом мире,Свои соедините голоса!Вы, птицы, чьи восходят песнопеньяДо врат небесных, – на своих крылахК Нему свою хвалу вы возносите!Вы, твари все, скользящие в воде,Иль по полям шагающие статно,Иль по земле ползущие внизу, —Свидетелями будьте – воспевали льЕму хвалу мы вечером и утром,В долинах, на холмах иль у ручьевВ тени дерев, дабы Его прославить!Хвала Тебе, Владыка всей вселенной!О, будь столь благ, чтоб дать нам лишь добро!И если Зло к нам в эту ночь прокралось,Рассей его, как свет рассеял тьму!»Так оба, непорочные, молились,И в мысли их мир прочный низошел,И обрели они покой желанный.Затем они к своей работе сельскойСпешат, меж трав росистых и цветов,Туда, где плодоносные деревьяСвои чрезмерно ветви распростерлиИ где была нужна работа рук,Чтоб помешать излишнему сплетенью,Иль где потребно было виноградОбвить вкруг ильма: нежно, как супруга,Он обнял крепкий мужественный стволИ кисти вкруг росистые развесил,Плодом усыновленным украшаяЕго сухие ветви. МилосердноВзирал на них великий Царь Небес.И вот к Себе призвал Он Рафаила,Общительного духа, что когда-тоСопровождал Товию и егоОт смерти спас в опасном браке с девой,В замужество вступавшею семь раз.«Ты слышал, Рафаил, – сказал Предвечный, —Что Сатана, из Ада ускользнувИ долгий путь пройдя сквозь бездну мрака,Творит в Раю, – как ночью он смущалЧету людей, как в их лице намеренОн разом погубить весь род людской.Иди ж и проведи как друг в беседе,В Раю с Адамом половину дня.Его ты встретишь там в тени беседки,Куда, чтоб зной полудня переждатьИ отдохнуть там от труда дневного,А также чтоб поесть или уснуть,Придет он. Поведи свою беседуТак, чтобы понял он, сколь он блаженИ что блаженством этим он владеетВполне свободно, волею своей;Скажи ему, что так как эта воляСвободна, то изменчива она;Остереги его, дабы не слишкомСебя он в безопасности считал;Открой ему, напротив, всю опасностьИ от кого ему она грозит;Открой ему, кто Враг его, которыйОтпал недавно от Небес, а нынеСтремится, чтоб другие точно так,Как он, свое утратили блаженство.Насильем? Нет, в том встретит он преграду:Коварством, ложью действовать он будет.Об этом всем дай человеку знать,Чтоб он, по воле собственной нарушивСвятой завет, не мог потом сказать,Что был застигнут он врасплох, что не былПредупрежден иль предостережен».Так говорил ему Отец наш ВечныйИ тем всю справедливость совершил.Святой же Ангел, выслушав веленье,Его немедля начал исполнять.Средь тысячи блестящих Духов Неба,Стоял он, крылья пышные своиСложив вокруг себя; легко вспорхнул онИз их среды и быстро полетелСквозь Небеса; все ангельские хорыПовсюду расступились перед ним,Путь открывая через эмпиреи.Вот он домчался до небесных врат,И перед ним они раскрылись самиНа золотых своих петлях – так дивноБожественный их Зодчий сотворил.Ни облачком, ни звездами отсюда —Ничем его не заслонялся взор,И Землю он перед собой увидел,Хоть малою казалася она,Подобная другим блестящим сферам, —Узрел на ней и Божий сад, и кедры,Венчавшие высокие холмы.Ее ясней он различал, чем ночьюМог Галилей, смотря в свое стекло,Увидеть то, что он считал за страныИ области на светлом лунном диске,Ясней, чем лоцман видит средь ЦикладПятном туманным Самос или Делос,Вдали встающий. Наклонясь вперед,Летит он быстро сквозь эфир небесныйСреди миров; вот рассекает онПолярный ветер быстрыми крылами;Вот реет он уж в воздухе земномНа высоте орлиного паренья,И на него вокруг дивятся птицы:Он фениксом является меж них[114]Единственным, который, пепел свойНеся, летит в египетские Фивы,Чтоб схоронить его во храме солнца.Вот он уже спустился на утесВосточный Рая, образ свой обычныйПриняв: шестикрылатый Серафим,Со всех сторон он осенен крылами,Из коих два, с его широких плечСпускаясь, пышной мантиею царскойЕму роскошно одевали грудь,Другие два легли, как звездный пояс,Вкруг чресл его, покрывши их и бедра,Как разноцветный золотистый пух,А третья пара покрывала ноги,От пяток исходя, кольчугой нежнойИз перьев, светлых, как лазурь небес.Так он стоял, подобный сыну Майи[115],И оперенье отряхал свое,Небесное вокруг благоуханьеРаспространяя. Ангелы, на стражеСтоявшие, тотчас его узналиИ с почестями встретили его,Согласными с его высоким саномИ порученьем Господа ему:Им было ясно, что за неким деломВеликим он ниспослан. Их шатрыБлестящие он миновал и вскореВошел в благословенные поляЧрез рощи мирры, кассии и нарда,Струившие бальзам из всех цветов;Здесь роскошью безумною природаБлистала в первой юности своей,И девственной фантазией играла,И расточала сладости вокругБез всякого числа и без расчета.Адам увидел издали егоСквозь лес душистый, сидя у беседкиВ тени, при входе; солнце в этот час,В зенит поднявшись, жаркими лучами,Казалось, проникало в глубь землиИ согревало даже свыше меры.Внутри ж беседки Ева в это времяГотовила обед из разных сочныхПлодов, дающих аппетит здоровый,И, чтобы жажду утолить, питьеИз сладких соков, молоку подобных,Различных ягод и из винограда.Ее окликнул радостно Адам:«Иди сюда, смотри скорее, Ева!Вот вид, достойный зренья твоего!Смотри, какое чудное виденьеПодходит к нам по этому пути, —Как будто бы второе солнце в полденьВзошло! Быть может, новую приноситНам заповедь небесный тот посолИ удостоит нас быть нашим гостем.Иди же – все, что лучшего в запасеИмеешь ты, обильно собери,Чтоб с честью принят был небесный странник.Прилично нам даятелю воздатьЕго деяньем, щедро уступая,Что щедро нам дано; природа здесьРоскошно множит рост свой плодоносный,И чем ее мы больше облегчимОт бремени, тем даст плодов нам больше:Она велит запасов не жалеть!»«О мой Адам, – ему сказала Ева, —Комок земного праха, освященныйИ одухотворенный Богом! МалыйДостаточен запас, когда вокругВ любое время и на каждой ветвиВисят повсюду зрелые плоды,За исключеньем разве тех, что лучшеСтановятся от сохраненья, илиТех, коих сок чрезмерно водянистИ от броженья портится. ОднакоЯ поспешу сорвать со всех дерев,Со всех растений самый лучший выборПлодов и сочных овощей, чтоб могГость ангельский наглядно убедиться,Что на Земле свои рассыпал благаБог столь же щедро, как и в Небесах».Так говоря, поспешно обратиласьК своим делам хозяйственным она,Полна забот, чтоб выбрать угощеньеКак можно лучше и в таком порядке,Чтоб вкус один другому не вредил,Чтоб кушанья не портили друг друга,Плохим соединеньем, но, напротив,Ласкали б вкус приятной чередой.Итак, она старается, срываяСо всех ветвей все, что дает Земля,Мать общая, – что в Индии ВосточнойИль Западной она приносит нам,На берегах Понтийских или Пунийских[116]Иль там, где Алкиной[117] царил, – плодыВозможных всех сортов – то с жесткой кожей,То с мягкою, то с длинно-волосистой,То в скорлупе – и щедрою рукойВсе ставит их на стол; а для напитковИскусно выжимает виноградИ безобидный муст готовит, такжеРазнообразных ягод сладкий сокИ молоко растительное, ловкоПлодов различных косточки разбив.Есть у нее и чистые сосудыДля этих всех напитков. НаконецСпешит она душистыми ветвямиИ розами устлать беседки пол.* * *Меж тем великий праотец наш общий,Поднявшися, пошел навстречу гостю,Неся богоподобному привет.Он шел один, без всякой свиты, кромеСвоих природных совершенств: он сам.В себе самом носил свой сан высокий,Торжественней, чем скучная вся пышностьКнязей, с их длинной свитою коней,Ведомых за узду, и слуг в одеждах,Покрытых златом, чтобы ослепитьТолпу, на них взирающую жадно.Приблизившись, Адам хотя без страха,Но с кротким подчиненьем и почтеньемСклонился перед высшим существомИ молвил: «Ты, я вижу, небожитель:Не кто иной, как жители Небес,Не обладает образом столь дивным;И так как ты с престола в НебесахСошел сюда в блаженные селенья,Своим их посещением почтив,То удостой у нас двоих, которымВсевышний дал край этот во владенье,Провесть отдохновения часыВ тенистой той беседке и отведатьВсе то, что сад нам лучшего дает,Пока спадет полудня зной великийИ солнце, ниже к западу сойдя,Нам принесет желанную прохладу».И доблестный ответил Ангел кротко:«Адам, затем сюда я и пришел;Притом ты создан так и обитаешьВ таком блаженном месте, что достоинК себе небесных Духов приглашать.Пойдем с тобою в тень твоей беседки;Весь день, пока к нам вечер не придет,Я быть могу с тобой». И вот в древесныйПриют они пришли, который им,Как дерево Помоны[118], улыбалсяИ ароматом сладостным дышал;Его собою украшала Ева,Одетая лишь собственной красой,Прекраснее стократ, чем Нимфы лесаИль три богини, в наготе своейНа древней Иде спорившие гордо[119].Приветствуя посланника Небес,Она нужды в одежде не имела,Как добродетель чистая, и мыслиНескромные не красили ланит.Ей Ангел произнес привет священный —Такой, который много лет спустяУслышала Пречистая Мария,Вторая Ева: «Радуйся, о матьЛюдского рода! Плодоносным чревомСвоим ты миру больше дашь сынов,Чем эти все плоды разнообразныхДревес Господних на твоем столе!»Обширный стол составлен был из дерна.Сиденья были мшистые вокруг,А на столе обильно возвышалосьВсе то, что осень щедрая дает:Здесь, впрочем, и весна и осень дружноВ дарах участье принимали. КраткийПеред обедом велся разговор,Без опасенья, что обед простынет;Затем сказал наш праотец: «НебесныйНаш гость, отведай разнородных благ,Которые Земля дает без мерыНа пропитанье и в усладу намПо повеленью нашего Кормильца,От Коего исходит все добро.Быть может, пища эта и безвкуснаДля Духа, но другой не знаю я:Ее лишь всем дает Отец Небесный».Ему ответил Ангел: «ПотомуТо, что дает Он (да поется вечноХвала Ему!) на пищу человеку,Который сам отчасти также Дух,Пригодно в пищу и чистейшим Духам,И требует подобной чистой пищиБесплотное настолько ж существо,Как существо разумное людское.В том и другом немало низших естьСпособностей и чувств; то и другоеСпособно видеть, слышать, обонятьИ осязать, имеет вкус и в тело,Переварив, употребляет пищу,А после, превращенье претерпев,Телесное становится духовным.Знай: все, что Богом создано, должноПоддерживаться пищей; элементыГрубейшие тончайшим на питаньеИдут: земля собой питает воду,Вода и суша – воздух; воздух кормитСобой огни небесные, и низшийИз них – луну; когда на лунном ликеТы видишь пятна, это след нечистыхПаров земных, которые ещеВ субстанцию луны не превратились.И месяц также испаряет пищуС сырого шара в высшие миры:А солнце, всем им свет свой уделяя,Питается от влажных их паровИ каждый вечер трапезу вкушает,Спускаясь в океан. Хоть в НебесахАмброзией цветут деревья жизниИ нектара исполнен виноград,Хоть каждый день мы утром собираемСо всех ветвей медовую росуИ перлами усеяна там почва,Но Бог и здесь, по благости Своей,Рассыпал столько новых наслаждений,Что можно их с небесными сравнить.Поэтому не думай, что способенТвоим я угощеньем пренебречь».Затем, за стол усевшись, приступилиОни к еде; и Ангел также ел —Не кажущимся образом, для виду,Как богословы любят толковать:Он обнаружил настоящий голодИ с аппетитом пищу поглощал,Дабы ее усвоить; проникаетОна легко и быстро в тело духов.И удивляться этому нельзя,Коль скоро мы припомним, что алхимикОгнем углей коптящих превращает —Иль думает, что может превратить, —Металлы, из руды простой и грязнойДобытые, в сверкающее злато.Нагая Ева, за столом служа,Им сладостями кубки наполняла.О милая невинность, райской сениДостойная! Теперь, как никогда,Заслуживать могли бы извиненья,В тебя влюбившись, Божии сыны!Но в их сердцах любовь без страсти плотскойЦарила; ревность им была чужда,Которою любовник оскорбленныйТерзается, в ней Ад свой находя.Когда ж они питьем и вкусной пищейНасытились, себя не отягчив, —Тотчас же мысль явилась у Адама —Не упустить благоприятный случайБеседы этой важной, чтоб узнатьПобольше о делах иного мира,О жизни тех, которые егоВо всем столь выше, чей лучистый образБожественным блистает отраженьем,Чьи дарованья высшие и силыСтоль превосходят силы человека.И вот к слуге высокому НебесТакую речь он скромную направил:«Сожитель Бога! Ныне вижу я,Как человека ты почтил любовью.Сюда, под кровлю низкую мою,Ты снизошел, земных плодов отведал;Хоть пища та – не ангельская, все жЕе с такою принял ты охотой,Что, кажется, небесные пирыТебя насытить лучше не могли бы, —А как их можно с нашими сравнить?»Ему ответил иерарх крылатый:«Адам, единый Всемогущий есть,От Коего все вещи происходятИ снова возвращаются к Нему,Коль от добра они не отвратятся.Все совершенным создано, из общейМатерии первичной, в разных формахИ степенях субстанции иль жизни, —Но тем духовней, утонченней, чище,Чем ближе по природе к БожествуИль чем к Нему усерднее стремитсяВ своей особой деятельной сфере.Таким путем духовной высотыИ тело может достигать по мереСпособностей своих. Так от корнейЗеленый стебель высшего устройстваВосходит вверх; он производит листьяЕще воздушней; наконец даетЦветок прекрасный, в высшем совершенствеСтруящий свой духовный аромат;Цветок и плод, как пища человека,В нем достигая высших степеней,Претерпевают дальше превращеньеВ дух жизненный, животный и разумный:Так жизнь и чувство создают они,И пониманье, и воображенье;От них душа имеет разум свой,Притом двоякий: или к рассужденьюОн больше склонен, или к созерцанью;Вам первое присуще, нам – второе;Различие лишь в степени, а суть —Одна у них. Итак, не удивляйся,Что вещи, Богом посланные вамНа благо, я, как вы, не отвергаю,А ем и также превращаю в телоМое. Придут, быть может, времена,Когда и люди с Ангелами вместеЖить будут и привыкнут к их еде,Найдя ее не слишком легкой пищей;Быть может, под влияньем пищи этойИ ваше тело превратится в духИ, окрылясь, как мы, в эфир небесныйПоднимется иль будет обитать,По выбору, здесь иль в Раю небесном.Возможно это, если сохранитеПокорность вы и верную любовьСыновнюю к Тому, Чьи вы созданья.До тех же пор спокойно наслаждайтесьБлаженством всем, которое вместитьВы можете в блаженном этом месте,Пока у вас на большее нет сил».И патриарх людей ему ответил:«Дух благосклонный, милосердый гость!Ты дивно описал мне путь, которымРасширить наше знанье можем мы;Ты разъяснил мне лестницу природыОт центра до окружности ее,По ступеням которой, в созерцаньяСозданий Божьих, к Богу восходитьМы понемногу можем. Но скажи мне,Что значит это предостереженье —Что мы должны покорность сохранить?Как можем мы не сохранить покорностьТому иль позабыть любовь к Тому,Кто сотворил нас из земного прахаИ поселил в таком чудесном месте,Где мы блаженны выше меры, – больше,Чем мы желать могли бы иль мечтать?»Тут Ангел молвил: «Сын Земли и Неба,Внемли моим словам. Своим блаженствомТы Господу обязан; если сможешьБлаженство это сохранить, то будешьОбязан тем себе лишь одному,Через свою покорность: помни это!О том тебя предупреждаю я.Тебя Бог создал, правда, совершенным,Однако же не неизменным; правда,Ты по природе добр, но сохранитьТу доброту в твоей полнейшей власти.Свободною владеешь волей ты,Нет над тобой судьбы, тебе безвестной,И нет необходимости слепой.Покорности Бог хочет добровольной,Не принужденной, коей никогдаНе примет Он; подумай, в самом деле,Как могут несвободные сердцаБыть в верности испытаны? Как можетСлужить Ему охотно тот, чья воляСудьбой заране определенаИ выбора в поступках не имеет?Я сам и Силы ангельские все,Сидящие пред Богом на престолах,Блаженны точно так же, как и вы,До тех лишь пор, пока Ему покорны,И нет иной опоры нам! Мы служимЕму свободно, ибо любим мыЕго вполне свободно; в нашей воле —Любить Его иль не любить, держатьсяЕго – иль пасть. И некие уж пали,Ему покорность преступив, и былиНизвергнуты с Небес в глубокий Ад.О страшное паденье! От такогоБлаженства – и в такую бездну бед!»Ему сказал великий прародитель:«Божественный наставник! Слушал яТвои слова с вниманьем глубочайшимИ с большим наслаждением, чем пеньеНочное Херувимов на холмахОкрестных; знаю также, что я созданВполне свободным в воле и в поступках;Но все же я уверен был всегда,Уверен и теперь, что не забудемМы никогда к Создателю любвиИ что повиноваться будем вечноЕдиному, Которого веленьяСтоль праведны. Но то, что ты сказалО происшедшем в Небесах, сомненьяВнушает мне; желал бы я услышатьПоболее, коль согласишься ты,О тех событьях. Странно и чудесноДолжно быть это; выслушана бытьВ безмолвии глубоком эта повестьДостойна. Но пред нами – долгий день:Окончило едва лишь половинуСвоей дороги солнце и теперьПуть остальной едва лишь начинаетПо кругу необъятному Небес».Так умолял Адам; и Рафаил,Немного поразмыслив, согласился:«Великого, о первый из людей,Ты просишь у меня; к задаче труднойИ грустной мне придется приступить.Как рассказать в словах, для человекаПонятных, все дела незримых духовВраждующих? Как расскажу без горяО гибели столь многих, прежде славныхИ совершенных до паденья их?Как, наконец, открыть и выдать тайныИного мира – и законно ль это?Но ради блага твоего готовРешиться я на это; то, что вышеЛюдского пониманья, постараюсьТебе я объяснить, уподобляяДуховное телесному; а впрочем,Земля, быть может, только неба тень,И более небесное земномуПодобно, чем привыкли думать вы.«Еще мир этот не существовал;Хаос царил в местах, где ныне НебоВращается и где теперь ЗемляПодвешена за центр. И вот однаждыВеликий год небесный день принес(Затем, что даже в вечности движеньеВо времени свершается и меритОно собой все временные вещиПрошедшим, настоящим и грядущим) —День роковой, когда высокий зовВластителя все ангельские ратиПред троном Всемогущего собрал.Со всех концов Небес они явились,Бесчисленны, с начальствами своими,В блистательном строю. Подъяты пышно,Сверкали мириады мириадХоругвей и знамен высоких, веяНад ними и собою означаяДеленье на подвластные отрядыИ степени; носили те знамёнаБлестящие – святые знаки делИ подвигов великих, совершенныхЛюбовию и ревностью святой.Когда в неописуемо громадномПространстве, круг за кругом, обступилиОни Его сияющий престол,С горы высокой пламенной, которойВершина так сияла, что былаНевидима, Отец наш Бесконечный,Имея одесную во блаженствеБожественного Сына, нам изрек:«Вы, Ангелы, внемлите, дети света,Престолы, Власти, Доблести и Силы,Навеки непреложный Мой завет:Сегодня я родил Того, кто будетМоим Единым Сыном называться;Его на сей святой горе на царствоПомазал Я; Он будет одеснуюМеня сидеть; Он будет ваш Глава;И Я дал клятву пред Самим Собою,Что будут все пред Ним на НебесахСклонять свои колена, признаваяЕго навеки Господом своим.Он – Мой наместник; под Его правленьемЕдиною все слейтеся душойВ блаженстве вечном. Тот, кто непокоренЕму, – Мне непокорен; тот нарушилНавек союз священный между нами,Отпал от Бога он и лицезреньяБлаженного; низвергнут будет онВо тьму и бездну и томиться будетТам вечно, без возврата, без конца!»Так говорил нам Всемогущий; всеми,Казалось, речь одобрена была, —Казалось так, на деле же – не всеми.Как и другие праздничные дни,День этот проведен был в песнопеньяхВокруг горы священной той и в пляскахМистических, скорей всего подобныхДвижениям планет на небосводеИ прикрепленных звезд на нем: так сложны,Запутанны они, так сплетены,Что в них как будто вовсе нет порядка, —Однако же тем правильней они,Чем кажутся неправильней. При этомТакие песни сладкие звучалиБожественной гармонией, что имСам Бог внимал с великим наслажденьем.Вот наконец и вечер подошел(На Небесах у нас есть также вечерИ утро, ради смены, нам приятной,Хотя необходимости в том нет), —И после пляски к сладкому обедуОхотно приступили все: повсюду,Где их круги стояли, вдруг явилисьСтолы и пища Ангелов на них;Пурпурный нектар там сверкал в сосудахЖемчужных иль алмазных иль из златаМассивного, и дивное виноНебесных виноградников струилось.Возлегши на цветах и увенчавГлавы цветами, пили и вкушалиОни в своем блаженном единеньи,Бессмертием и радостью дыша,Не пресыщаясь, ибо полной меройИзбыток служит там, перед лицомВладыки Всеблагого, эти благаДарившего им щедрою рукойИ радостно взиравшего на радость.Вот ночь уже спустилась в облаках,Амброзию струивших, от вершиныГоры высокой Божией, откудаИ свет и тень исходит; изменилоСвой лик блестящий небо в полусвет,Приятный взору (темным не бываетТам покрывало ночи), – отдых снаНа всех спустился розовой росою(Лишь око Бога никогда не спит);По всей равнине, вширь и вдаль, – обширней,Чем если бы весь этот шар ЗемлиВ одну развернут плоскость был (громадныВладенья Бога), – ангельские рати,В бесчисленных отрядах и полках,Расположили лагерь вдоль теченьяЖивых потоков, меж деревьев жизни;Равнина вдруг покрылась без числаШатрами и беседками, в которых,Обвеяны прохладным ветерком,Спокойный сон свой Ангелы вкушали.Не спали только те, кто вкруг престолаВсевышнего по очереди пелиХвалебный дивный гимн Ему всю ночь;Не спал и Сатана (зови отнынеЕго ты этим именем: иноеНосил он прежде имя, но егоНа Небесах с тех пор не произносят).Один из первых, если не первейшийОн был среди Архангелов, великМогуществом, благоволеньем БогаИ чином выдающимся своим,Но завистью был отягчен глубокойК Божественному Сыну, в этот деньПочтенному Отцом Своим великим,Который объявил Его Царем,Помазанным Мессиею; дух гордыйНе мог такого зрелища снестиИ счел себя обиженным; глубокойДосадою и злобой он проникся;И вот, как только полночь принеслаВсеобщий сон отрадный и молчанье,Решился он, собрав все легионыСвои, покинуть гордо этот край,С презреньем удалиться от престолаВсевышнего, покорность преступив;И, разбудив ближайшего по чинуК себе, повел такую тайно речь:«Спокойно спишь ты, дорогой товарищ?Ужель твои смежает веки сон?Ужели ты забыл, что за веленьеСлетело с уст Всевышнего вчера?Ты поверять свои привык мне думы,Как я всегда свои тебе вверял;Когда не спали, были мы согласны, —Ужели сон теперь нас разлучит?Даны, как видишь, новые законыТем, кто царит; у тех, кто подчинен,Должны и мысли новые возникнуть,И вновь теперь мы обсудить должны,Что, может быть, произойдет отныне.Подробнее об этом говоритьНебезопасно здесь; сбери ж скорееСтарейшин всех от этих мириад,Которыми начальствуем мы оба,И сообщи приказ им мой: спешить,Пока не снят покров тенистой ночи,Со всеми, чьи знамена мне покорны,В край северный, в подвластную нам область,Чтоб обсудить и приготовить тамПрием достойный нашему Мессии,Великому Царю, и восприятьЕго веленья новые; все царствоОн, торжествуя, будет обходитьИ нам дарует новые законы».Так говорил ему Архангел лживыйИ подчинил влиянью своемуЗловредному доверчивую душуСоратника, который стал сзыватьПо одному правителей подвластныхИ рассказал, что слышал: что верховныйГлава велит поднять великий стягИ выступить в поход, пока не снятыС небес покровы темноты ночной.При этом он им объяснил причинуРаспоряженья этого, а такжеВ них постарался ревность возбудитьДвусмысленною речью и разведатьИх верность иль невинность совратить.Но все они повиновались сразуВелению и зову своегоВеликого властителя: недаромВеликое он имя в НебесахИмел и чином был весьма возвышен.Лицо его влекло их за собой,Как утренней звезды сиянье мощноВлечет рой звезд; итак, он хитрой ложьюСумел увлечь треть воинства Небес.Но Вечное Недремлющее Око,От коего и самым сокровеннымНельзя укрыться мыслям, с высотыСвятой горы, где ночью золотыеСветильники сияли перед ним,Увидело, без помощи их света,Какой назрел мятеж, кем поднят он,Распространен между сынами утраИ сколько их противится веленьюВысокому Его; тогда с улыбкойЕдинственному Сыну молвил Бог:«О Сын, в котором, в полном отраженьи,Я созерцаю славу всю Мою,Преемник всемогущества Господня!Дошло, пожалуй, дело до того,Что это всемогущество придетсяНам охранять, все средства испытать,Чтоб удержать Нам все, что Мы издревлеЗовем Своей Божественною Властью.Такой великий Враг восстал на Нас,Намереваясь свой престол высокийВоздвигнуть смело, с Нами наравне,На севере обширном; недоволенИ этим, он замыслил испытатьВ сраженьи Нашу силу, Наше право!Так будем же готовы отрядитьНа этот случай прочие все силы,Оставшиеся нам, чтоб отстоятьВсе достоянье Наше, чтоб внезапноНам не утратить Наш высокий сан,Святилище все Наше, Нашу гору».В божественном спокойствии ЕмуСын отвечал, невыразимо светел:«Отец Мой всемогущий! СправедливоВрагов Своих осмеиваешь Ты,Спокойною улыбкою встречаяИх праздные волненья и попытки.Они послужат к славе лишь Моей;Враги увидят царственную силу,Которая дана Мне, чтоб смиритьИх гордость; им грядущее покажет,Сумею ли осилить непокорных,Иль буду Я последним в Небесах».Так молвил Сын. На крыльях торопливыхУспел уже в то время СатанаУйти далёко с силами своими.Неслись они, бесчисленны, как звездыВечерние иль утренние; большеИх было, чем росы жемчужных капель,Которые на листьях и цветахСверкают утром при восходе солнца.Они прошли чрез области владенийПрестолов, Серафимов и Властей,Чрез области, с которыми в сравненьеТвои, Адам, владенья все не больше,Чем этот сад пред целою землейИ морем, если выпуклого шараПоверхность плоско выпрямить в длину.И вот, пройдя те области поспешно,Вошли в пределы севера они,И Сатана воссел там на престолеСвоем высоком, издали сверкавшем;Стоял престол тот на горе высокой,Сам как гора высокая на ней;На той горе, сверкая, возвышалисьРяды алмазных башен, пирамидИ золотых утесов. НазывалсяВ те времена дворец роскошный этот(Я выражусь на языке людей)Дворцом великим Люцифера; после ж,Стремясь сравниться с Господом во всемИ в подражанье той горе, с которойГосподь Царем Мессию объявил,Назвал он свой дворец Горой Собранья,Затем что здесь их полчища сошлись.Собрав своих приверженцев под видомЖеланья обсудить прием ВладыкиИ верности личиной клеветуПрикрыв, такую речь повел он ловко:«Престолы, Князи, Доблести и Власти!Великолепны эти ваши званья,Но я боюсь, что звуком лишь пустымОстанутся они с тех пор, как вышелПриказ, который отдает другомуВсю власть, Его поставив выше насПомазанником и Царем! За этимИ поспешили в полночь мы сюдаНа это неотложное собранье:Мы обсудить должны, как встретим мыЕго с почетом новым, непривычным;Придя сюда, коленопреклоненьяОт нас Он будет требовать – такойЕще мы дани не платили! ГнусноТак унижаться даже пред Одним, —Теперь вдвойне сносить должны мы это:Приходится равно служить отнынеЕдиному и образу Его!Иль, может быть, намеренья иныеНас укрепят? Не попытаться ль намЯрмо, на нас возложенное, сбросить?Хотите ли вы головы склонить,Согнуть свои покорные колена?Нет, не хотите, – если знаю васИ если твердо помните вы сами,Что вы – сыны и жители Небес,Которых в рабстве не держал донынеНикто; и если вы не все равны,То всем дана вам равная свобода:Чины и званья не противны ей —Вполне, напротив, с нею совместимы.Какой же разум и какое правоНас подчинить Монарху одному,Когда Ему мы все равны по праву?Быть может, меньше мы Его по силеИ блеску – но свободой мы равны!И как возможно ставить нам законы,Когда и без законов мы безгрешны?Тем менее за Господа считатьИ обожать Его для нас прилично:Все это оскорбительно для званийВысоких наших, громко говорящих,Что управлять должны мы – не служить!»Не возражая, этой дерзкой речиВнимали все, и только АбдиилВосстал единый между Серафимов:Никто с такою ревностью великойНе обожал Всевышнего, как он.Покорный Всемогущего веленьям,Он ревностью суровой воспылалИ загремел потоком речи гневной:«О лживое, надменное сужденье!О богохульство, коего никтоНе ожидал на Небесах услышать,И менее всех прочих от тебя,Неблагодарный, столь превознесенный,Стоящий выше всех твоих князей!Как смел ты в кривотолках нечестивыхСвятую волю Бога осудить,Которую Он объявил и клятвойНам подтвердил, что Сын Его ЕдиныйНад нами будет праведно царить,Что все должны на Небесах покорноПред Ним склонять колена в знак того,Что признают Его Царем законным?По мненью твоему, несправедливоПротиворечить праву – подчинятьСвободных нас каким-либо законамИ равному над равными царить,Могуществом владея несравненным?Что ж, Богу сам предпишешь ты закон?Начнешь ли ты с Ним спорить о свободе,С Ним, Кем ты сотворен, каков ты есть,Который сотворил все силы НебаТакими, как Ему угодно было,И всем им дал пределы бытия?Иль благость мы Его не испытали?Блаженство наше, наш высокий санДовольно убеждают нас, как нежноЗаботлив Он, как Он далек от мыслиУнизить нас, как хочет Он скорейВозвысить степень нашего блаженства,Нас под одним, ближайшим нам ГлавойОбъединив. Но пусть ты прав: допустим,Что равному над равными царитьНегоже. Что ж, ты сам, хотя великийИ славный, или ангельские СилыВсе вместе – разве можете сравнитьсяС Единородным Сыном, чрез Кого,Как чрез Свое властительное Слово,Отец Могучий сотворил весь мирИ самого тебя? Все Духи НебаИм созданы в их степенях блестящихИ славою увенчаны: ЕмуОбязаны своими именамиПрестолы, Князи, Доблести и Власти.И, царствуя, Он их не помрачит,А лишь прославит, будучи ГлавоюИх, как один из нашего числа;Его законы – наши же законы,И почесть, что Ему мы воздадим,Нам к чести будет. Прекрати же яростьПреступную свою; не соблазняйДругих; спеши гнев праведный умеритьОтца и Сына, чтоб, пока не поздно,Прощение ты мог у Них обресть».Так говорил отважно пылкий Ангел;Но ревностью своей он никогоНе убедил: нашли его сужденьеНесвоевременным, поспешным, странным.Отступник очень этому был радИ так ему сказал, еще надменней:«Ты говоришь, что созданы мы все,Притом и не из первых рук созданья,Что Сыну ту работу поручилОтец? Как это странно мне, как ново!Хотелось бы нам знать, откуда взялУченье это ты; кто, в самом деле,Свидетелем творенья был? Ты сам —Ты помнишь ли, как ты Творцом был создан?А что до нас – мы времени не знаем,Когда бы не существовали мыТак, как теперь; мы никого не знаем,Кто был бы раньше нас! Себе мы самиНачало дали; силою своейЖивотворящей сами мы восстали,Как только бег судьбы свершил свой кругИ подготовил зрелое рожденьеСынов эфира, жителей Небес!Могущество все наше – только наше;Научит наша смелая рукаВеликим нас делам; мы испытаем,Кто равен нам; тогда увидишь ты,Придется ль умолять нам о пощадеИ окружим ли мы всесильный тронМольбою иль осадой. Можешь этотСнести ответ Помазаннику; сам жеСкорей беги, чтоб худшего не ждать!»Так молвил он. Как шум глубоких вод,Пронесся глухо ропот одобреньяЕго словам по бесконечной рати;Но Серафим, отвагою пылая,Хотя один, врагами окружен,Ему ответил смело: «ОтчужденныйОт Бога и навек проклятый Дух,Забывший все добро и Им забытый!Уж вижу я, что решено твоеПаденье и твоей несчастной шайки,Которая в обман твой вероломныйВовлечена, заражена тобой,И преступлением твоим, и казнью!Теперь уж не заботься сбросить игоМессии – Бога; тех законов кроткихНе будешь удостоен ты; другогоВеления тебе не миновать!Отверг ты скипетр золотой с презреньем, —Придет железный, чтобы непокорствоТвое разбить, сломить! Ты мне даешьСовет бежать; совет хорош: спешу яБежать отсель, но не твоих угрозЯ опасаюсь, а бегу, покаместНе разразился гнев огнем внезапным,Который сгубит без разбора всех;Жди скоро на себя ударов громаИ страшного огня, что вас пожрет;Тогда, стеня, узнаешь, Кем ты созданИ Кто тебя сумеет истребить!»Так говорил им Абдиил отважный,Один, который верность сохранилСреди неверных, средь лжецов враждебныхБесчисленных; соблазна не приняв,Неколебим, бесстрашен он остался,Храня свою всю верность, всю любовь.И ни число их, ни пример нималоОт верности его не отвратили,Не изменили твердого сознанья,Хотя один стоял он против всех.Сквозь их ряды, презреньем их осыпан,Он долго шел и гордо выносилВсе их нападки, не страшась насилья;Отпор им дав, он спину повернулК их гордым башням, обреченным каре».