Кваздапил. История одной любви. Начало

Зрелище получилось на славу, особенно некоторые ракурсы. И снова Тимохе с Игорем, оказавшимся в наиболее выигрышной позиции, повезло больше остальных. Жаловаться на судьбу им явно не стоило.

– Дамы и господа, – Тимоха соорудил на лице подобающее случаю серьезное выражение, – приношу искренние извинения за вспыльчивость и напористость, теперь я понимаю, что отстаивал точку зрения, которая могла испортить общий праздник, и прошу меня извинить.

Получилось покаянно и душевно. Жаль только, что не совсем искренне, а исключительно по необходимости, то есть для того, чтобы праздник для тел и глаз продолжался. Но разве можно за это винить?

– Ух, как завернул. – Я изобразил величавый аристократический поклон. – Принято. И я это… аналогично, как он сейчас сказал.

Противостояние закончилось, можно расслабиться и со всеми удобствами ждать следующего.

Артур был доволен тем, как проблема рассосалась с его помощью.

– Кстати… – Его глаза плутовски сощурились. – Посреднические услуги обычно оплачиваются. Могу я рассчитывать хотя бы на компенсирующий танец с дамой, раз уж припозднился и не успел к началу бала?

Мой скосившийся на Мадину взгляд заметил сложенные колечком большой и указательный пальцы.

– Филька, громкость прибавишь? – попросил я.

В прострации, случившейся от предчувствия невероятного приза, Филька готов был луну с неба соскрести и в зубах доставить. Он пробрался к проигрывателю, и музыка будто вырвалась из клетки.

Пронзительная медленная мелодия оказалась настолько кстати, что парни кусали губы от зависти. Артур помог даме спуститься, надвинулся, кистями притянул партнершу, а она не просто поддалась с безоглядностью танцующего на краю пропасти, но и без церемоний переместила щупальца поскромничавшего захватчика на самое сокровенное. Десять когтей с наслаждением впились, встречные схлестнулись на шее, и слившаяся фронтами пара закружила под незабвенную оду любви, которую пел, проговаривал, шептал и проникновенным ядом желания вливал в уши Серж Гинзбур. Стонами, эротичными восклицаниями и придыханиями женский голос вторил в песне мужскому. Такая же игра происходила на наших глазах. Невозможно было представить, что до занудности многословный и ничем не примечательный Артур способен на такое: его широко расставленные ноги чуть согнулись в коленях, он сполз по партнерше, щека скользнула по ложбинке между закованными в белое вулканами с магмой, и губы принялись играть с животом и тем, что недавно спряталось благодаря его вмешательству. Он терся лицом и покусывал, а отправленная в нокдаун жертва млела, ее глаза закатились. Парни скрипели зубами.

Снова вспомнилась Хадя, как противовес тому, от чего не мог оторваться взор. До боли в паху мечталось оказаться на месте Артура, но как только ментальный перенос происходил, тело в виртуальных руках превращалось в змею, изгонявшую из душевного рая в плотский. Мысль в мозгу зудела одна: только бы моя будущая девушка не оказалась похожей на эту, которую, наплевав на принципы, я хочу здесь и сейчас. И которую все хотят. И которая хочет всех. Не может, но ведь хочет.

Тимоха склонился ко мне:

– Квазд, Гарун говорил, ты после его вечеринки ночку с двумя телочками провел. Не врет?

– Смотря что ты вкладываешь в понятие «провел». Помог сокурсницам, и что?

– Ничего. Завидую.

– Нечему завидовать. Ты когда-нибудь пьяное тело от исторгнутого отмывал? Знаешь, каково?

– Зависит от тела. – Тимохины патлы указующе мотнулись в сторону Мадины. – Конкретная вот эта, конечно, безупречна, но и твои были…

Последовало смачное причмокивание.

Впереди два силуэта прижимались друг к другу, терлись друг о друга, наслаждались друг другом.

До отключенных мозгов докатилось сказанное, они ударили выводом:

– Гарун и имена растрепал? – Потянувшаяся за телефоном рука не обнаружила ни кармана, ни брюк в целом – они были далеко, а выключенный телефон еще дальше. – Завтра ему втык устрою.

Тимоха вдруг побледнел:

– Не надо. Это… не он.

А кто же? Кроме меня, Насти и Люськи, которой о событиях ночи целиком или полностью рассказали утром, о моем отъезде с девушками знал лишь Султан. Остальные могли только догадываться, и эти остальные никак не из Тимохиного окружения.

Собственно, и Гарун ничего знал, он мог предполагать, если бы навел справки, кто, когда и с кем ушел.

– Откуда знаешь? – прямо спросил я.

– Не сердись. – Тимоха уже пожалел, что разговорился. – Тебе звонили, когда спал. Ты не проснулся, а я как раз в туалет выходил. Ну… короче, я посмотрел фото в телефоне.

– Убью.

– Просто глянул и сразу закрыл, клянусь. Но – шикарно.

– Слюни подбери, противно слушать. – Мой нос что-то уловил, я принюхался, подавшись к расплывшемуся в гадливой улыбочке соседу. – Выпил, что ли? Когда успел?

– В холодильнике на пару глотков осталось, хочешь? Смотри, они закончили.

Мелодия затихла, Мадина выпорхнула из объятий Артура, оба двинулись к нам. Тимоха резко слинял в сторону.

– Приступим к получению главного приза прошедшего турнира. – Я показал Мадине на среднюю кровать из трех составленных. – Располагайся. Филька, это тебе.

Брошенный флакон со сливками со стуком ударился в цапнувшую ладонь. Вслед за Мадиной Филька влез коленями на кровать. Сразу принеслись недовольные возгласы: Филька пусть и маленький, но обзор загораживал, а зрители хотели видеть все.

Фильке пришлось перелезть через улегшуюся лицом вниз Мадину.

Пшшшш, сказал флакон. Потом еще. Ещщще. Ещщщщще. Застывшие волны увенчались пенными бурунчиками. Перед мелко моргавшими глазами задрожали очки, через миг они – и глаза, и очки – ухнули с вершин здравомыслия в кисельные берега. Донеслось жадное чавканье.

Фильке уже не завидовали, его люто ненавидели. Отношение овеществилось, сгустилось и висело в воздухе потрескивающим разрядами жутким маревом. Это было из области мистики, в которую никто из нас не верил, но это было так.

Филька не выдержал:

– Не привык есть в одиночку. Условия выигрыша позволяют мне пригласить друзей?

Вздохом облегчения можно было сбивать ракеты. На правах распорядителя я объявил:

– Только на прием пищи. Посуду мыть будешь один.

Прекрасная посуда нежно поерзала.

– Почему один? – не удержался Тимоха. – Я с удовольствием помогу.

– Поможем, – поправил Игорь.

– Филька сам справится, – отрезал я.

От множества забравшихся коленей кровати стонали и плакали. Любители сладкого приблизились со всех сторон одновременно, победитель потерялся в середине.

– Тогда потом пусть и общеквартирную помоет. – Длинные Тимохины космы мотнулись на спрятанное на кухне. – После такого ему только в радость будет.

– Филька с нами призом поделился, – напомнил я. – За это мы обязаны не только посуду за него мыть, но и белье стирать.

– Сам стирай, – буркнул Тимоха.

– То есть, против посуды ничего не имеешь? Никто тебя за язык не тянул. Филька, слышал, о посуде можешь не беспокоиться!

Я приложился губами к коже Мадины вместе со всеми. Она оказалась вкусной. Гладкой. Возбуждающей. Словно крем в эклере. Только здесь крем был снаружи, а само пирожное – внутри. Мне досталось левое бедро. Правое с фырчащим мурлыканьем окучивал Артур, спиной занимались Игорь с Тимохой, а Фильке, как герою дня, естественно, оставили главное блюдо стола. Когда он сдвигался ниже, сверху его теснили головами длинный и косматый, а когда выше, то со сказочных гор сгоняли мы с Артуром. Упругие возвышенности, в которых пряталась ажурная ниточка «одежды», сладкая пена покрывала полностью, но там же она быстрее всего исчезала. Губы и языки метались, как скоростные снегоуборщики, лица блаженно замирали с закрытыми глазами, периодически сталкивались лбы, пачкались носы и припадали к будоражащей благодати давно извозюканные щеки.

– Послушайте! – Помимо возгласа, Артур привлек общее внимание маханием рук, поскольку для этого пришлось оторвать внимание от другого. – Если форма одежды у большинства едина, может, все будем соответствовать? А то мне, например, неудобно.

– Я – за! – Извернувшись, Тимоха стянул джинсы.

Артур для этого спрыгнул на пол.

Пшшш! – брызнула из флаконы очередная порция сливок, хотя и старых еще хватало. Музыка продолжала бумкать ритмичным фоном, где-то что-то дребезжало, парни толкались локтями, выбирая место полакомее.

– Артуру место оставьте. – Вспомнив о новом участнике, я оглянулся. – А где Ар…

– Ни фига ж, ребята, вы отдыхаете!

На пороге, очумело озираясь, стоял Гарун.

Глава 14

Как теперь не верить в то, что любое невозможное – возможно? Мало того, складывалось ощущение, что невозможное в жизни случается чаще, чем возможное.

В то же время – никакой мистики. Нежданное появление Гаруна объяснялось просто. Дребезг поперек музыки – это был входной звонок. Артура не предупредили о тотальной закрытости мероприятия, и он открыл дверь. Что-то предпринимать теперь, типа выталкивания и недопущениия, было поздно. Мы с Мадиной обратились в камни.

– Я, вообще-то, к Кваздику. – Гарун топтался у входа, глаза не отрывались от «сцены»: закрытые шторы, интимные переливы гирлянд, мишура, музыка, сдвинутые кровати, несколько парней в исподнем и – главное – посреди неохватного ложа – почти обнаженная красотка в сливках, к которой тянутся лица и руки…

Гарун потряс головой. Наваждение не исчезло. Он начал снова:

– Кваздапил, прости, что отрываю… Не мог дозвониться. Ты телефон проверь, сел, наверное. Говорят, у вас Валька уехал, можно мне здесь до утра перекантоваться? Я оказался в вашем районе, теперь не хочу к себе переться и сестер ночным приходом пугать. Пойду домой к завтраку, как обычно.

Тимоха понимающе хмыкнул:

– У новой пассии от ворот поворот получил?

– Вот и не хочу домой. Что это за брат, которого среди ночи можно домой отправить? Братом должны гордиться. Хватит обо мне, теперь вопрос номер один: еще один гость на праздник жизни допускается?

Сливки на Мадине едва не превратились в ледяное мороженое. На них теперь, по-моему, можно играть, как на ксилофоне – звук хрусталя гарантирован. Даже по моей спине сбежала холодная капля.

– Что скажет победитель? – Артур уже влез на кровать и обращался к Фильке. – Еще с одним едоком поделишься призом?

– Одним больше, одним меньше…

Филька вздохнул. Ему не хотелось приглашать Гаруна, а отказать не позволили совесть и робость. Если бы решал Тимоха, все могло пойти по-другому, он более дерзкий, к тому же подвыпивший. А если бы спросили меня…

Вообще-то, Гарун спрашивал именно меня, как друга. И остальные ждали ответа именно от меня – как от распорядителя вечеринки. Но слова куда-то испарились, мысли запутались.

Повторять Гаруну не требовалось, он уже приводил себя к общему знаменателю, по сторонам разлетались носки и штаны.

– Что интересного я пропустил? – раздалось у нас над головами через пару секунд.

Разговаривать тихо он не умел.

– Практически ничего. – Тимоха не хотел выдавать тайн, но тогда не следовало бы употреблять слово «практически».

– Скромничаете? Прямо вот так сразу – без одежды в постель? Наверное, сначала потанцевали, поиграли во что-то?

– Потанцевали, поиграли, – нехотя подтвердил Тимоха, – перешли к призам.

– Кто это тут у нас?

– Мэрилин, – представил даму обладатель приза.

– Спрашиваю, кто она?

– Таинственная незнакомка. Сами не знаем.

– А поговорить с таинственной незнакомкой не пробовали?

Гарун старался заглянуть в глаза лежавшей Мадины, а она их старательно прятала.

– Мэрилин немая, – сообщил Игорь.

Гарун хохотнул:

– Знаете, как определить, немой человек или притворяется?

– Не надо, – остановил я. – Хочешь быть участником вечеринки – соблюдай правила: посетившая нас барышня не разговаривает, не открывает лицо и не желает приключений, которые ведут к неприятностям. Я выступаю гарантом. Эти правила – для всех, просто повторяю для тебя как для новенького. За нарушение следует изгнание.

– Нет проблем.

Игорь подтолкнул победителя:

– Филька, приз твой, мы ждем сигнала к продолжению.

На этот раз снятые очки отправились на безопасное расстояние, чтобы не быть раздавленными ретивыми соседями. Филипп скомандовал:

– Прошу к столу!

Теперь конфигурация изменилась. Мы с Артуром отстояли свои места у левого и правого бедер, а сдвинутый от центра Филипп с огорчением занялся спинкой. Между Тимохой, Игорем и Гаруном шла битва за шикарную середину. Подключившийся к пиршеству новичок быстро освоился, он жадно чавкал и совершенно не узнавал сестру в девушке, в которой видел женщину.

Как от него избавиться? В ситуации, когда сами же имели несчастье пригласить, нужна веская причина, чтобы выпроводить. Самое простое – обвинить в нарушении правил вечеринки. Гарун всегда играл роль более разбитного парня, чем был на самом деле, и, без сомнений, где-то он обязательно напортачит. Или можно сделать вид, что уже напортачил, парни поддержат. По одному никто не выступит, но если потребуется просто примкнуть к решению об удалении Гаруна, оно будет единогласным. Дама, вообще-то, пришла в гости к обитателям конкретной квартиры. Пожелай она пойти к их друзьям, пошла бы в другое место. У Гаруна и так полно девушек для развлечений, а в нашей квартире такая впервые. Как правильно дополнил Тимоха – со дня строительства.

– А ну убрал клешни! – Мой грозный оклик пресек попытку Тимохи помочь себе руками. – Хочешь, чтобы удалили?

– А что я? Смотри, Игорь вообще лицом полез куда не надо.

– Игорь! – Я дождался, когда вымазанная физиономия сокомнатника вынырнет из пряных глубин. – Понимаю твой энтузиазм, но пощади дамское белье, прошу заниматься только открытыми местами.

Гарун, лихо расправившийся с одной сладкой половинкой, поднял голову:

– Мне тоже кажется, что так мы даме белье испортим. Предлагаю его снять, чтобы всем было спокойнее.

Его руки взялись за кружевную резиночку.

– Гарун! – гаркнул я.

Он нехотя остановился.

– Ну чего?

– Еще одно неучтивое движение по отношению к даме, и будешь изгнан.

Я чертыхнулся про себя: если бы влез с нотациями на долю секунды позже, можно было исполнить угрозу, и проблема с удалением Гаруна уже решилась бы. Сколько раз говорил себе: сначала думать, потом делать. И не просто думать, а продумывать до мелочей, обсосав мысль со всех сторон и построив «дерево решений». Тактические победы могут вести к стратегическим поражениям.

– Правила есть правила, – продолжил я, кляня себя за поспешность, из-за которой идеальное разрешение ситуации не состоялось. – Будут дельные предложения – прошу озвучивать их мне, как гаранту безопасности гостьи, а я уже соглашусь с ними либо не соглашусь, конечное слово всегда остается за мной. Любое действие в обход ведет к прекращению взаимовыгодного сотрудничества, которое могло бы продолжиться… – это я придумал на ходу, оно пришлось к месту, и все воодушевились, – в случае, если даме понравится в нашей компании.

– А сейчас нравится? – осведомился Гарун.

Все уставились посмотреть на реакцию.

Мадина просто обязана сказать «да», иначе все пойдет наперекосяк. Выкручиваться придется мне, а в голове нет ни единой мысли, как же выкрутиться непредусмотренной сценарием из ситуации.

Я увидел, как дернулась рука Мадины, чтобы показать «окей»… но в последний миг жест заменил кивок. Видимо, знак используется в семье или брат видел его раньше в исполнении сестры. Умница, перестраховалась.

Пшшшш ш щ… – выдал флакон остатки.

– Кваздик, а кто она? – Щетинистый подбородок Гаруна указал на Мадину. – У меня ощущение, что я ее где-то видел.

– Она не местная. – Трудно врать напропалую, а надо, на кону судьбы и жизни. – Познакомились, когда я к родителям ездил.

– То есть, в нашем городе ей ночевать негде? Могу помочь.

– Сами справились.

– А-а, – протянул Гарун, – значит, Валькино место сегодня занято. Сказали бы сразу. Но если барышня так любит приключения, я могу составить ей компанию на одной кровати. Мне много места не надо, а мелкие неудобства растворятся во взаимном удовольствии.

Это было сказано зря. Как друг, я мог бы истолковать такое как юмор, а дама – как флирт, но сокомнатники однозначно приняли в штыки.

– У нас своих компаньонов хватает, – ворчливо объявил Игорь.

– Понятно. Нет проблем.

Некоторое время слышались только шуршание и утробное урчание.

Интересно, хорошо ли Мадине от сбычи мечт, или она, как я, вся в мыслях? Ей должно быть хуже. Я рискую дружбой и лишними зубами, а у нее ставка намного круче. Ничего, если не избавимся от Гаруна быстро, он уйдет чуть позже, поскольку свободного места в комнате, как он думает, нет…

Стоп, машина, якорь ей в глотку! Если Гаруна выпроводить, мы с Мадиной вздохнем свободно, но только на полчаса. Он же пойдет домой. Домой! И через полчаса…

– Кажется, все.

Честно говоря, сливки закончились уже давно. Одна за другой головы поднимались от блестевшей кожи, не просто вылизанной, а выскобленной языками едва ли не до мяса.

Я дал отмашку перехода ко второму этапу:

– Филипп, проводи барышню в ванную.

– Одну секунду. – Поползшую на карачках даму Гарун перехватил на полпути, развернул в руках и, удобно взяв под спину и колени, с комфортом доставил к краю кроватей. Вопреки общему ожиданию, там он ее не опустил, Мадина осталась прижатой к его курчавой груди. Спустившись ногами на пол, Гарун оглянулся на нас: – У вас же были танцы? – Жгучий взгляд перенесся на Мадину. – Потанцуем?

Было видно, что отказа от нее не подразумевается.

Только после того, как нежные руки обвили шею захватчика, ножкам разрешили коснуться пола. Гарун зарылся носом в блондинистый парик, пятерни впились в дрогнувшую мякоть, тут же податливо расслабившуюся. Ну, постаравшуюся расслабиться, насколько возможно в таком состоянии.

Гарун наслаждался моментом. Когда он у себя на вечеринке танцевал с сестрой, он знал, что держит в руках сестру и, естественно, так сильно не прижимал, руки такой воли не получали, грудь и живот такими ощущениями не будоражились. Потому он и не узнавал. Надолго ли?

Мадина стоически принимала знаки внимания. То, о чем она мечтала, когда шла сюда, случилось. Ее с жаром обнимал шикарный самец, тело чувствовало тело, флюиды желания переполняли комнату, как комары летнюю Карелию. Однако флюиды были односторонними, в ответ – сухая покорность и липкий страх. Любопытненько же вывернулась ситуация с исполнением тайных желаний.

Я держался рядом. Если Гарун нарушит правила… Мне, в конце концов, глубоко плевать, если он полезет к Мадине как мужчина, меня волновало другое: вдруг он каким-то образом узнает ее? Что тогда? Гарант гарантом, а в голове не было ни единого варианта, как поступить в таком случае.

Парни глядели на танец с недовольством. Нас и так пятеро, а чужак сладкое отнимает.

– Хватит. – Я сделал шаг вперед, отбирая партнершу и возвращая ее победителю.

Гарун не возражал, его глаза горели сомнением, провожая в ванную две фигуры – мужскую мелкую и женскую стройную:

– И все-таки я ее откуда-то знаю. Вспомнить бы.

– Дверь закрывать? – поинтересовался Филька, как только дама с его помощью перешагнула белый бортик.

– Я тебе закрою, – буркнул Тимоха и покосился на меня.

Все парни шумно переместились под дверь.

Я согласился, озвучив мнение большинства:

– Не надо. У тебя свой приз, у остальных свой.

Едва потекла вода, снова донесся голос Фильки:

– Как мыть, оно же намокнет?

В этот момент мне на плечо легла тяжелая рука Гаруна, а его голос выдал волнение:

– Слушай, а это не…

– Снимай! – разрешил, точнее, приказал я. Почти крикнул.

Установилась тишина, в которой звон предвкушения оказался громче басов музыкального центра. Филька присел, стягивая по бедрам кружевной ободок, тот потащил за собой серединку.

Рука на моем плече расслабилась: золотой пожар на опушке выветрил ненужные подозрения. А у меня от напряжения едва не взорвалось сердце, вообразившее себя гранатой с выдернутой чекой. Четыре, три, два, один…

– Красива, шайтанка. – Гарун покачал головой. – Нет, я ошибся, эту не встречал. Точно.

Гладкие девичьи ножки поочередно вышли из зависшей в руке Фильки добычи. Тот не знал, что делать с нитяной конструкцией, с какой-то стати воображавшей себя одеждой.

– Положи на стиральную машину, – подсказал я очевидное для всех, кроме находившегося в ступоре действующего лица. – Потом вытрешь М… Мэрилин и снова наденешь.

От нервного стресса с языка едва не слетело настоящее имя. Вот была бы потеха. Какой простор для фантазии о том, что случилось бы дальше.

– Не по правилам! – завопил Тимоха. – Договаривались, что победитель только моет, следующие этапы должны достаться другим.

– Поддерживаю. – Игорь серьезно посмотрел на меня. – Это будет справедливо.

– Я тоже. – Артур поднял руку как при голосовании. – Нужно разыграть отдельно.

Гарун улыбнулся:

– Согласен с большинством.

Вот только демократии мне тут не хватало. Может, еще и меня перевыберут? «Пусть с этой минуты за нашу гостью отвечает Тимоха, голосуем. За? Четверо. Против? Один. Одна воздержалась. Большинством голосов принято. Тимоха, что делаем дальше?..»

Жуть.

И не считаться с общим мнением нельзя.

– Хорошо, – сказал я.

Все вновь сосредоточились на зрелище.

Судя по взгляду, Филька отсутствовал в этом мире, пока одна рука направляла струю на снизошедшую благодать, а вторая терла. Совершаемые им движения не имели смысла с точки зрения логики, зато одобрялись инстинктами: окажись подобное в наших руках, каждый из нас делал бы так же.

Мадина одновременно млела и стекленела под разными взглядами, один из которых принадлежал брату. Она боялась отвернуться, чтобы козырь не спрятался. Хорошо, что Филипп не стал затягивать, ему самому было некомфортно под таким вниманием.

– Готово, – объявил он. – Если только…

Его близорукий взор с сомнением уперся в единственную присутствующую часть одежды.

– Да! – завопил Тимоха. – Давай! Там тоже!

– Нет, – сказал я.

Чертова родинка. Чертова Мадина. Чертов Гарун.

Чертов я, что согласился на эту чертову авантюру.

– Почему? – спросил Гарун.

Игорь с Артуром согласились:

– Если уж мыть…

Я попытался сменить тему:

– Кто будет вытирать?

Уловка не сработала, Тимоха бросился на помощь Фильке:

– Помоем по-человечески!

– Там не… – полез я с возражениями, что никакие пачкающие работы над этой частью тела не проводились, и мыть там, соответственно, ничего не требуется.

Поздно. Перехваченный у Фильки душевой рожок ударил струей в грудь Мадины.

Еще когда мы пили чай на кухне, я видел, как выделялась и насильно лезла в глаза яркая родинка на чуточку влажной футболке. Всего лишь на влажной.

Белый бюстик намок мгновенно. Мадина хотела вскинуть руки вверх в призыве помощи, но пришлось срочно прикрываться и отворачиваться. Тимоха полез на нее со шлангом. Игорь с Артуром пытались сдержать меня, и все, на что хватило моей фантазии, это крикнуть другу:

– Помогай! Я давал слово! Я обещал девушке безопасность!

У Гаруна словно пелена с глаз упала. Только что он со всеми пялился на девичьи прелести и мечтал о максимально большем, что могло наступить лишь в обход меня, теперь его корпус технично оттеснил сокомнатников, кулаки грозно сжались.

Поняв, что времени нет ни на что, и я доберусь до него через миг, Тимоха схватился за блондинистый парик. Дернуть он не успел – из ванны на него с воплем кинулся Филька:

– Зачем?! Зачем ты все испортил?! Когда еще…

Поскользнувшись, он ударился о Тимоху, и оба рухнули на подоспевшего меня. Дрожавшая Мадина с плачем держалась одной рукой за оставшуюся на месте маску, сгибом второй – за бюстик, из которого лилось, как в ливень с дерева. Она присела и скрючилась, прячась от начавшийся свалки.

– Ну, дура-а-ак… – Тимоха отдирал от себя Фильку и пытался высвободиться из моих тисков. – Она же не против, чего бы тогда заявилась к стольким мужикам?! А Кваздик не дает ей развернуться в полную силу!

Гарун удостоверился, что Игорь с Артуром не вмешаются, и вдвоем мы утихомирили Тимоху. Тот еще что-то бурчал под нос, когда, облитого с ног до головы, его вытолкали на кухню, где он вроде бы успокоился.

Мокрая Мадина заперлась в ванной, я собирал по комнате и поочередно передавал ей одежду, Гарун присматривал за руинами праздника. Настроение упало в ноль. Сумочку сестры брат мог узнать, пришлось запихнуть ее в пакет, на дне которого оставались какие-то тряпки. Когда Мадина, наконец, собралась, я провел ее в прихожую и кивнул Гаруну:

– Оставайся, моя кровать в твоем распоряжении.

– Я тоже провожу, вдвоем безопасней.

– Гм. Я хочу проводить один, понимаешь?