Рутинёр

Удивительное дело, но без покупок всё же не обошлось. Некоторое время спустя я приметил дамский набор из двух заколок для волос в половину локтя длиной, складного перочинного ножика с рукоятью из апельсинового дерева и миниатюрного кинжальчика. Все эти безделушки были выкованы из мозаичной стали серебристо-синих тонов, отдалённо напоминавших цвет льдистых глаз Марты, а трёхгранные заколки с резными янтарными головками больше напоминали стилеты, нежели аксессуары модниц. Впрочем, придворные красотки – те ещё ядовитые гадюки.

– Мерсанская сталь, – в один миг оказался рядом приказчик. – Работа рольдских мастеров. Здесь и клейма имеются…

– Нет, Филипп! – рассмеялся Микаэль. – Не выбрасывай деньги на ветер!

– Не станет же она ходить на занятия с разделочным ножом, – сказал я, имея в виду Марту.

– Магу ножи ни к чему.

– Ты сам слышал, что сказал? Ножи нужны всем.

Приказчик незамедлительно кивнул.

– Истинно так. Ваша правда, сеньор.

– Сколько?

– Десять талеров.

Я презрительно фыркнул.

– Сбросьте половину и по рукам.

– Немыслимо! Набор попросту уникален!

Микаэль провёл пальцем по краю деревянного ящичка и продемонстрировал приказчику пыль.

– Уникальные вещи продать непросто, а пять талеров – это пять талеров. Пользуйтесь случаем, любезный. Пользуйтесь-пользуйтесь.

В итоге за набор пришлось выложить семь полновесных монет, но я нисколько по этому поводу не переживал. Не последние отдал, в конце-то концов.

– Балуешь ты её, – заметил маэстро Салазар, когда мы вышли на улицу. – Балуешь-балуешь.

– Брось! – отмахнулся я. – В пирамиде без девчонки нам пришлось бы лихо, разве нет? Уве шпагу и пистоль получил, Марте ножи подарю. Такой красотой и человека зарезать приятно.

Бретёр только хрюкнул и никак моё высказывание комментировать не стал, но, как видно, шутку оценил, поскольку больше эту тему не затрагивал.

– Подкаблучник, – лишь пробормотал он негромко, когда мы тронулись в путь.

К нашему возвращению людей у отделения Вселенской комиссии заметно прибавилось, горожане заполонили все соседние улочки и настроены они теперь были куда серьёзней, нежели ещё час назад. На смену беспорядочным крикам и свисту пришло слаженное скандирование, к палкам добавились факелы. Собравшиеся, все как один, требовали покарать арестантов здесь и сейчас, в противном случае угрожая сжечь их прямо в обиталище моих коллег, но пока что от слов к делу перейти никто не решался.

– Ты смотри! – указал вдруг Микаэль куда-то в толпу. – Вон тот лысоватый живчик в кожаном жилете! Смотри!

Я пригляделся и очень быстро заметил мужичка, который явственным образом подзуживал соседей, хлопками ладоней задавал ритм и без промедления разевал пасть, когда выкрики начинали сходить на нет.

– Возьмём в оборот? – предложил маэстро Салазар, не слишком, впрочем, уверенно. – Он же не задарма глотку дерёт, кто-то заплатил.

– Опасно, – засомневался я. – Если что-то пойдёт не так, нас на куски порвут.

– Порвут-порвут, – согласился Микаэль и без промедления выдал на эту тему рифмованное высказывание:

Толпы простецов страшнее нет, пойдёшь поперёк – сломают хребет!

– Давай-ка лучше попробуем его коллег высмотреть, – решил я. – Он ведь точно тут не один такой…

Но понаблюдать за провокатором не вышло; почти сразу с соседней улочки выдвинулся отряд стражи, и загородившиеся щитами крепкие парни принялись раздвигать толпу и выдавливать её с мостовой. Нас оттеснили в какой-то переулок, и некоторое время ничего не происходило, а затем горожане взревели с такой силой, что едва не заложило уши.

– Убийца! Язычник! Смерть! Смерть! Смерть!

Стражники кое-как сдерживали бюргеров, давая проехать процессии с отрядом тяжёлой кавалерии во главе. За верховыми катила карета с символикой Вселенской комиссии на дверцах, дальше в окружении пехотинцев ехала телега с железной клеткой, в которой скорчился школяр. Следом подпрыгивала на неровной брусчатке ещё одна карета, а замыкал шествие отряд вооружённых до зубов ландскнехтов.

В солнцепоклонника летели камни и нечистоты, что-то отскакивало от прутьев решётки, что-то попадало внутрь. Самые рьяные горожане пытались ткнуть школяра палками, но мало кому удавалось проскочить мимо алебардщиков, а брошенный в телегу факел погас в воздухе, словно его опустили в ведро с водой. Помимо ландскнехтов оберегали арестанта и колдуны.

Когда процессия миновала наш переулок, толпа бурлящим потоком повалила следом. Смолкли крики, улица опустела, но поглазеть на казнь ушли отнюдь не все. Памятуя о двух остававшихся в особняке Вселенской комиссии школярах, часть горожан взялась караулить ворота. Надо ли говорить, что примеченный нами лысый живчик вертелся там в компании столь же подозрительных персон?

– Это неспроста, – заметил маэстро Салазар.

– И не говори, – кивнул я и махнул рукой. – Ладно, едем!

Сам не знаю зачем, мы поехали к ратуше. Наверное, просто хотелось оценить, как всё пройдёт. С учётом некоторых уже бросившихся в глаза странностей во время экзекуции могли случиться весьма прелюбопытные эксцессы, но кто бы ни занимался организацией казни, он предусмотрел решительно всё. Эшафот окружало тройное кольцо стражи и сколоченных из бруса загородок; ничуть не менее серьёзная охрана отсекала разгорячённую толпу от ступеней ратуши. Полагаю, дело не обошлось и без шпиков, а в окрестных переулках наверняка дежурили на случай возможных беспорядков отряды ландскнехтов. И потому беспорядков не случилось.

Лошадей пришлось оставить за три квартала на заднем дворе попавшейся по пути таверны. Местный вышибала за небольшое вспоможение взялся приглядеть за ними, и мы со спокойной душой выдвинулись к площади, расталкивая стекавшихся туда зевак. Столпотворение на окрестных улочках царило жутчайшее, и к тому времени, когда подобрались к месту казни, школяра уже ослепили и оскопили, переломали железным прутом руки и ноги. Язычник попытался выкрикнуть что-то вроде «солнце за нас!», но мигом лишился языка, а затем дюжие парни споро прикрутили его верёвками к столбу и начали обкладывать этот кусок мяса вязанками хвороста.

На балконе ратуши вольготно расположился маркграф с присными, там же сидели епископ и маркиза цу Лидорф, компанию которой составлял Мориц Прантл.

– Рыбак далеко пойдёт! – крикнул мне в ухо маэстро Салазар.

Я потянул его за собой, пробрался через толпу к оцеплению и продемонстрировал капралу стражников служебный перстень. Тот кивнул и дал команду пропустить нас на ступени ратуши, где отдельно от черни расположились наиболее родовитые аристократы, преуспевающие купцы, гильдейские старшины, цеховые мастера, нотариусы и некоторые представители учёного сословия, в том числе и мои коллеги.

– Ренегат! – тут же послышалось откуда-то со стороны, и к нам протолкался Франсуа де Риш. – Какими судьбами? Я думал, ты уже на полпути в Ренмель!

Все последние дни я своё присутствие в Риере не афишировал и резиденцию маркизы цу Лидорф не покидал, так что лишь пожал плечами и сказал:

– Пришлось задержаться.

– Это очень хорошо, просто очень хорошо! – обрадовался Блондин. – Желаешь досмотреть экзекуцию до конца?

– Есть предложение получше? – спросил я.

В этот момент вспыхнул хворост и пламя разогнало сумрак, а толпа взревела так, что едва не лопнули барабанные перепонки, но Франсуа всё понял верно, ухватил меня под руку и потащил к оцепленному ландскнехтами переулку, по которому должны были расходиться после казни лучшие люди Риера.

Стоило только покинуть площадь, и Микаэль сразу встрепенулся.

– А вот здесь, помнится мне, недурственный кабачок!

– Веди! – разрешил Блондин, и мы спустились в подвал, где скучал в ожидании посетителей хозяин. На многих столах стояли кружки, где-то лежали тарелки с объедками. Как видно, и клиенты, и прислуга убежали глазеть на сожжение язычника.

– Уже спалили мерзавца? – оживился при нашем появлении кабачник.

– Догорает.

– Эх, эдакое невезение! Всё пропустил! – расстроенно покачал головой мужик, но мы ему сочувствовать не стали. Мог бы и запереть на время заведение, а побоялся выручку потерять, так нечего теперь сокрушаться.

Франсуа сунул маэстро Салазару серебряную монету в пять крейцеров и попросил:

– Будь добр, возьми вина на свой вкус.

Микаэль отошёл, а мы с Блондином расположились за одним из столов подальше от входа. Магистр-исполняющий достал расчёску и начал приводить в порядок растрепавшуюся гриву соломенного цвета волос, потом спросил:

– Где пропадал?

– То тут, то там, – пожал я плечами. – Никак не мог согласовать с Адалиндой отчёт. Сам понимаешь, ей было не до того.

– Ну да, ну да, – покивал Филипп и уточнил: – Надолго задержишься в Риере?

Я с интересом взглянул на Блондина и сказал:

– Думал, закончить дела сегодня. А что?

– Получен приказ вывезти школяров в Ренмель, – предельно понизив голос, сообщил Франсуа де Риш.

– На кой? – не сдержал удивления маэстро Салазар, который уже выставил на стол кружки и разливал по ним из кувшина красное вино.

Магистр лишь руками развёл.

– Не ко мне вопрос. Приказ идёт с самого верха.

Я отпил вина и осторожно заметил:

– Выполнить его будет непросто.

– Ты мне это говоришь?! – фыркнул Блондин и приложился к своей кружке, враз её ополовинив. – Планировалось сделать это втихую, но горожане слишком хорошо организованы. Кто-то их направляет, дело нечисто.

Мы рассказали о замеченном в толпе провокаторе, и Франсуа тяжко вздохнул.

– Взять бы эту сволоту за жабры, – мечтательно произнёс он, но сразу опомнился и махнул рукой. – Забудьте! Это мои заботы, придумаю что-нибудь. В любом случае послезавтра мы выдвигаемся в Ренмель.

– Не завтра? К чему терять целый день?

– Рыбак хочет дать утихнуть страстям. Ландскнехты помогут вывезти школяров из отделения, но они прикроют нас только до границ старых кварталов.

Я задумчиво хмыкнул и спросил:

– Мы можем чем-то помочь?

– Ещё спрашиваешь! – усмехнулся Франсуа. – У нас каждый человек на счету!

Микаэль переглянулся со мной и уточнил:

– Значит, послезавтра?

– Да, на рассвете. Если решите присоединиться, в отделение лучше приехать с вечера.

– Постараюсь быть, – пообещал я, поскольку нам в любом случае давно пора было выдвигаться в Ренмель, а путешествовать с коллегами и проще, и безопасней. Да и помощь в такого рода предприятии мне точно зачтётся.

На улице послышались возбуждённые голоса, и в подвал начали спускаться раскрасневшиеся горожане, в трактире вмиг стало тесно, душно и очень громко. Мы допили вино и разошлись.

Глава 2

1

Сеньора Белладонна объявилась уже за полночь. По случаю казни маркграф Мейнард устроил для своего ближнего круга приём и, уж не знаю, обсуждались ли там серьёзные дела, но без возлияний точно не обошлось. Глаза Адалинды блестели, а тонкий аромат духов не мог перекрыть запаха вина. Впрочем, от разговора со мной маркиза уклоняться не стала и пригласила в рабочий кабинет, разве что велела Микаэлю принести из погреба, как она выразилась, «что-нибудь приличное на его собственное усмотрение».

Маэстро Салазар выразительно посмотрел на буфет, фыркнул и покинул комнату. Когда за ним закрылась дверь, Адалинда под лёгкий шорох траурного чёрного платья опустилась в кресло, указала мне на соседнее и спросила:

– Твой отчёт, Филипп, он уже готов?

Я кивнул в сторону рабочего стола маркизы, та улыбнулась.

– Очень хорошо, подпишу его утром. Магистр Прантл покидает Риер послезавтра, думаю, тебе имеет смысл уехать вместе с ним. Не подумай, будто выгоняю, но так будет лучше… для всех.

– Ну разумеется, – усмехнулся я и спросил напрямую: – Это ты распустила слухи, будто девиц похищали школяры-солнцепоклонники?

Адалинда ответил долгим, пронзительным и совершенно трезвым взглядом.

– Нет, – наконец ответила она и, не дав вставить ни слова, добавила: – Но я не предприняла всех должных мер, дабы эти слухи пресечь. Причины, думаю, объяснять не нужно?

Я покачал головой, не испытав особых сомнений в искренности собеседницы. Пусть сами по себе слухи были маркизе и выгодны, но вот столь радикальное обострение ситуации в итоге не могло не ударить и по ней.

– Кто-то подстрекает горожан к беспорядкам, – заметил я.

– Простецам кинули кость, они уймутся. Казней больше не будет.

– Чья идея вывезти школяров в Ренмель? Рыбака?

– Ничего-то ты не знаешь, Филипп, – устало вздохнула сеньора Белладонна. – Приказ идёт с самого верха. Чокнутого язычника списали со счетов, но, если его подельники не прибудут в столицу в целости и сохранности, полетят головы. Проклятье! Нам даже допросить их не позволили!

– С чего бы? – поразился я, поскольку подобного рода судебные процессы всегда проводились на местах.

Адалинда поморщилась.

– Солнцепоклонники зашевелились по всей империи. Жертвы во славу солнца приносили в Клиане, Стожьене, Лёгенбурге, Острихе, Миене и Бранене, но пока лишь в Риере и Ренмеле дело дошло до арестов. В столице тоже нашкодили школяры, только следствие почему-то ведём не мы.

– А кто тогда? Кабинет бдительности?

– Насколько знаю – нет. Но кто именно – не имею ни малейшего представления.

– Занятно, – хмыкнул я, перестал вышагивать по кабинету и, наконец, опустился в кресло. – Могу попросить тебя об услуге?

– Излагай, – разрешила сеньора Белладонна.

Я протянул маркизе полученный от Уве листок и пояснил:

– Есть возможность получить документы на одно из этих имён?

Адалинда внимательно изучила записи и позволила себе понимающую улыбку.

– Марта! – озвучила она фигурировавшее там во всех строчках имя. – Какие у тебя планы на эту девчонку?

– Кальворт, – односложно ответил я.

– Достойно, – одобрила сеньора Белладонна моё намерение устроить Марту в один из наиболее известных и престижных университетов империи. – Я посмотрю, что можно сделать. Думаю, выправить нужные бумаги не составит никакого труда.

– Очень меня обяжешь.

– Брось, Филипп! Для чего ещё нужны друзья?

Без стука распахнулась дверь, Микаэль прошествовал к столу и выставил на него оплетённую соломой глиняную бутыль, после отошёл к буфету за бокалами и штопором. Пока он срезал сургуч, извлекал пробку и разливал вино, мы не произнесли ни слова, а затем я взял инициативу в свои руки и провозгласил тост:

– За друзей! – отпил и вновь обратился к Адалинде: – К слову о друзьях! Как тебе новое приобретение?

Сеньора Белладонна пригубила вина и задумчиво посмотрела на меня поверх бокала.

– Ну и задал ты мне задачку, Филипп! – покачала она головой и смежила веки, то ли собираясь с мыслями, то ли смакуя напиток. – Уве Толен, бакалавр тайных искусств. Такого не назначить экспертом, но и в практическом плане он мало на что годится. Принимая во внимание состояние его эфирного тела, излишнее увлечение магией выйдет для мальчика боком.

– Справедливо, – хмыкнул маэстро Салазар и вопреки своему обыкновению не влил в себя всё вино, а сделал лишь небольшой глоток.

– Вместе с тем, он спас мне жизнь, – продолжила Адалинда, – и я обещала о нём позаботиться.

– Взять на службу и позаботиться – это несколько разные вещи, – отметил я.

– Не для меня! – отрезала маркиза. – У мальчика есть потенциал, и я не собираюсь гробить его в канцелярии!

Я выжидающе посмотрел на сеньору Белладонну.

– Какие тогда варианты?

– Вообще, – задумчиво произнесла Адалинда, – я намеревалась оплатить дальнейшее обучение в местном университете. Тут расчёт простой: лиценциат тайных искусств будет куда полезней бакалавра.

– И что изменилось? – не слишком вежливо перебил маэстро Салазар маркизу.

Сеньора Белладонна взглянула на бретёра с нескрываемой иронией и вдруг наставила указательный палец на меня.

– Филипп подал небезынтересную идею.

– В самом деле? – удивился я.

– Именно! – кивнула Адалинда. – Я без труда найму выпускника местного университета, возникни у меня вдруг такое желание, но Кальворт – это совсем другое дело. Я отправлю Уве в Кальворт, оплачу обучение и выделю достойную стипендию, а он после получения степени лиценциата отработает в Риерском отделении Вселенской комиссии… скажем… пять лет.

– Удивительно, что не требуешь в заклад душу, – проворчал Микаэль.

Сеньора Белладонна это высказывание проигнорировала и обратилась ко мне.

– Что скажешь, Филипп? Мальчику нужно дать раскрыть свой потенциал, ты согласен?

Отправка Уве в Кальворт была для маркизы беспроигрышным ходом, с какой стороны ни посмотри: так он и квалификацию улучшит, и лишнего о событиях в Уллимонтисе никому не сболтнёт.

Я пожал плечами и предложил:

– Обсуди это с ним. Он достаточно взрослый, чтобы решать сам.

Ответом стал смех Адалинды и Микаэля. Те проявили удивительное единодушие, да оно и немудрено – Уве наверняка не станет принимать никаких решений, предварительно не посоветовавшись со мной, а мне и в голову не придёт отговаривать его от продолжения обучения.

– Условия вполне разумные, – пожал я плечами. – Надо лишь согласовать конкретные сроки и суммы, но об этом переговори с Уве.

– Я в любом случае напишу гарантийное письмо по оплате обучения, – заявила Адалинда. – Я помню хорошее. А вот стипендию придётся отработать. Лёгкие деньги развращают.

– И всегда лучше знать, что кто-то ждёт тебя и готов взять на работу, – добавил маэстро Салазар.

Я с удивлением уставился на Микаэля, тот взял со стола бутыль и принялся наполнять бокалы.

– Довольно! – отказался я. – Нам пора идти.

– И оставить недопитым этот чудесный нектар? – возмутился маэстро Салазар. – Да я не усну! Всю ночь буду ворочаться! Меня изжога замучает!

– Мик!

– Иди, Филипп! – отпустила меня сеньора Белладонна. – Не бойся, до смертоубийства не дойдёт. Вино и в самом деле чудесное. Даже не знала, что у меня такое есть.

– Иди-иди! – поддакнул Микаэль. – Не хочешь расслабиться сам, не мешай другим.

Я смерил эту парочку долгим изучающим взглядом, затем пожал плечами и отправился восвояси. Хоть час и был поздний, Марта еще не легла. В одной ночной сорочке она сидела за туалетным столиком и буравила взглядом шкатулку апельсинового дерева. Я велел приказчику оружейного магазина отправить покупку в резиденцию цу Лидорф, но никаких дополнительных распоряжений насчёт неё не оставил, вот девчонка и мучилась любопытством, неким женским чутьём угадав в непонятном предмете подарок. При этом проявила завидную выдержку и благоразумие и в шкатулку не полезла.

– Это тебе, – сказал я, начав раздеваться.

Марта немедленно откинула крючок и с интересом уставилась на лежавшие внутри заколки, нож и кинжал.

– Красивые… – сказала она некоторое время спустя и провела рукой по коротко-обстриженным волосам.

– Ожидала чего-то другого? – с улыбкой поинтересовался я.

– Серьги, – с удивительной непосредственностью ответила ведьма. – Видел, какие прелестные серьги у Адалинды?

Она всё же не удержалась и достала из шкатулки кинжальчик с изящным клинком, мозаичная сталь которого отливала серебристыми и голубыми разводами.

– Он бы замечательно смотрелся с теми синими камушками.

Синими камушками были немалых размеров сапфиры, и в чём-чём, а в дурном вкусе Марту было никак не обвинить. Я не удержался и улыбнулся.

– Серьги купишь себе сама.

– На какие шиши? – фыркнула девчонка, отложив кинжал.

– Продадим коня и осла, – спокойно ответил я, забираясь под одеяло. – Зачем они тебе в Кальворте? Только лишние траты.

– Кальворт? – зацепилась Марта за незнакомое название.

– Университетский город. Я и сам там учился.

Девчонка наморщила лоб и спросила:

– Это далеко?

– Не слишком. В горах между Северными марками и Виттеном. Виттен – одна из западных земель империи. Выдвинемся туда послезавтра. Точнее – в Ренмель.

– Почему именно туда? – удивилась Марта.

– Все дороги ведут в Ренмель, – и похлопал по кровати рядом с собой. – Иди спать. Уже поздно.

Марта погасила лампу и юркнула под одеяло, но на этом не угомонилась и с нескрываемой печалью уточнила:

– Опять мне придётся изображать мальчика?

– Было бы странно, если бы мои слуги вдруг начали менять пол. Мартой станешь только в столице.

Ведьма хихикнула.

– Давай тогда напоследок пошумим! В дороге будет не до того.

«И не только в дороге», – мог бы отметить я, но не стал. Нашлось занятие поприятней, нежели портить нервы себе и другим.

2

В Риерское отделение Вселенской комиссии мы съехали только во второй половине следующего дня. И смысла торопить события не было ни малейшего, и сборы совершенно неожиданно оказались не столь уж и просты. Уве и Марта как-то неожиданно обросли за эту седмицу вещами, пришлось паковать их в мешки и навьючивать на осла.

– Адалинда слишком добра к этим оболтусам, – хмыкнул я, когда с приготовлениями к отъезду было, наконец, покончено.

– А ты ещё его покупать не хотел! – усмехнулся Микаэль.

Я хлопнул бретёра по отозвавшемуся солидным звоном кошелю и спросил:

– Выкупишь?

Маэстро Салазар надменно фыркнул и покачал головой.

– Ослами не интересуюсь.

– Жаль, – вздохнул я совершенно искренне, поскольку обучение Марты и её годовое содержание выбивало в моих финансах изрядных размеров брешь. Это всё не смертельно, конечно, особенно если получится сгладить на службе все острые углы и вместо вызова на дисциплинарный совет получить причитающееся жалование, но полсотни талеров сейчас бы вовсе не помешали. – Может, всё же выкупишь? Цену скину, не сомневайся.

– Не надо было от доли в трофеях отказываться! – припомнил мне Микаэль и кивком указал куда-то за спину. – Идёт.

Я обернулся и увидел вышедшую на задний двор Адалинду. Всю первую половину дня мы до хрипоты спорили с ней, согласовывая последние правки в отчёт о проверке следственных действий, и всё же наш отъезд маркиза не пропустила, как не позабыла и о просьбе обеспечить документами Марту. Шурша юбками строгого чёрного платья, сеньора Белладонна подошла, с усмешкой глянула в спину спешно отправившегося проверять лошадей Микаэля и протянула мне перетянутую тесёмкой пачку бумаг.

– Подорожная уроженки города Риер фрейлейн Кюстер, семьсот пятьдесят восьмого года рождения.

– Благодарю, – улыбнулся я, принимая документы. – Твоя помощь, Адалинда, просто бесценна.

– Всё в этом мире имеет свою цену, – цинично отметила маркиза, рукой в чёрной кружевной перчатке поправила шляпку и невесть с чего сказала: – Я попросила Уве присматривать за девочкой.

– Очень любезно с твоей стороны.

– Брось, Филипп! – отмахнулась сеньора Белладонна. – У меня в этом деле, уж прости за прямоту, имеется шкурный интерес. Через год ты и думать забудешь о девочке, а я всегда буду рада принять её на службу.

Ну ещё бы! Заполучить истинного мага не откажется ни один магистр-управляющий, так что предусмотрительности Адалинды оставалось лишь позавидовать. Но – нет, не забуду. Такая… девица нужна самому.

Я покачал головой, и маркиза улыбнулась.

– Мне ли не знать, сколь непостоянна мужская натура? – сказала она и, понизив голос добавила. – И потом, Филипп, вовсе не факт, что ты этот год переживёшь. С твоим-то везением! Ты ввязался в опасную игру и…

– Что – и? – поторопил я замолчавшую на полуслове собеседницу. – Говори, раз уж начала.

– Твои способности противоестественны, – не стала отмалчиваться сеньора Белладонна. – На мой счёт можешь не волноваться, мне до этого дела нет. Но повторюсь – эфирное тело не червяк, душу невозможно рассечь на две полноценные части. С тобой что-то не так, Филипп. Очень-очень сильно не так. И не имеет значения, был ты со мной полностью откровенен или выдумал всё от начала и до конца. Понимаешь, о чём я?

Святые небеса, кому понять как не мне?! Адалинда прямо намекала на мою связь с запредельем! В историю с рассечением эфирного тела она не поверила и, надо сказать, эта её убеждённость в невозможности подобного развития событий меня откровенно беспокоила. Я всегда смотрел на ситуацию под одним-единственным углом зрения, но сейчас лишь с немалым трудом отогнал совершенно неуместные сомнения в собственной правоте.

«Вздор!» – мог бы воскликнуть я. – «Со мной всё в порядке!»

Мог бы – но не стал, лишь молча кивнул, чем заслужил благосклонную улыбку Адалинды.

– Береги себя, – попросила она и направилась к стоявшему в дверях конюшни Микаэлю.

Долго разговор этой парочки не продлился, они перекинулись буквально парой фраз, а потом маркиза помахала нам на прощанье и ушла в дом. И тут же ко мне подступил Уве, которого неожиданное известие о грядущем обучении в Кальворте поразило до глубины души. Всё утро школяр в необычайной задумчивости слонялся по особняку, но было видно, что очередной выверт судьбы скорее порадовал его, нежели вогнал в уныние.