Дело о четырёх стаканах

Овсов достал телефон и набрал номер Феликса.

–Ты уже приехал?

–Подъезжаю.

–Тебя встретить?

–Было бы неплохо.

–Тогда жди меня в своём кабинете.

–Договорились.

Через полчаса Овсов наткнулся на Феликса, объяснявшего дежурному по линейному отделу, почему ему надо срочно бежать домой, а не к ожидающему его начальнику железнодорожной милиции. Плотный невысокий майор в портупее сердито тряс усами и выговаривал Яблокову всё, что о нём думал. В этом всём были упомянуты: незнание Феликсом основных постулатов «Закона о милиции», отсутствие служебной субординации, глубокое непонимание политического момента, нежелание работать в соответствии с законодательством страны, глупое стремление совокупиться с собственной женой в ущерб общему делу противления вселенскому злу и полное отсутствие малейших намёков на культуру у Яблокова.

Нет, про вселенское зло я уже додумал сам, признался себе Овсов. А зря, это не мои слова и не моя позиция. И смеяться над майором не стоит, он занят своей работой.

–Яблоков, ты почему ещё здесь? Нас срочно вызвали в прокуратуру!

Оба офицера развернулись к Овсову с упавшими челюстями, которые они, впрочем, тут же подобрали. На лице Феликса полыхнуло понимающее выражение, майорские усы выразили крайнюю степень негодования. Однако, старая закалка дала себя знать, дежурный по линейному отделу не стал противоречить, а коротко заметил, что доложит начальству о сложившейся ситуации.

–Спасибо, Дмитрий, большое спасибо! – Жигули Овсова неторопливо отъезжали от вокзала, старший лейтенант облегчённо вздыхал и почти кланялся капитану милиции, словно ощущал безудержную потребность найти в своей судьбе позолоченного идола и троекратно стукнуться об него лбом.

–Ты почему к своему шефу не захотел идти?

–Он второй день не может никому из наших оперов вручить одно паршивое поручение. Все от него прячутся, меня вот в командировку удачно послали…

–Надо же…

–Я думал, что выкрутился, а оказалось, наоборот, почти попался. Ты выручил, спасибо.

–А почему сейчас поручение взять не захотел? Вместе бы и сделали.

–Из принципа, я с тобой двумя большими убийствами занимаюсь, на восемь трупов, а они мелочь всякую отрабатывают. Так нельзя, сегодня больше всех завалят работой случайно, завтра уже подбросят нагрузку со словами «Ты лучший», а послезавтра не поймут, почему я тащу только одну тонну служебных бумаг, когда все остальные еле тянут по два килограмма. Ещё и накажут.

–Философ ты наш милицейский, – Овсов заулыбался, – домой сильно торопишься?

–Не очень, – Феликс вздохнул, вспомнив, что поругался с женой, – любимая должна остыть до комнатной температуры.

–Ну, вот, – Дмитрий опять растянул рот до ушей, – женщины возле твоего торса могут только гореть страстным огнём и сиять звёздным светом!

–А возле твоих мозгов?

–А я скромный, – глаза Овсова блеснули, – мне хватит одной, но которой нужен именно я.

–И что, такой не нашлось?

–Ну, почему же, нашлось. И, наверное, таких в мире ещё много дожидаются моего пришествия на молочных Жигулях.

–Устроишь розыск чистокровных принцесс?

–Феликс, ты опять всё перепутал, разыскиваю я преступников, остальное в этой жизни происходит естественным путём.

–Ну, да, приключения сами тебя находят. Вернее, твою нижнюю округлость. Ты зачем хотел меня видеть? Если рассказать про королевских дочек из волшебных стран, то я всё про них уже знаю. И про платья, и про косметику, и про подарки ко дню Святого Валентина.

–У нашего Гулина есть двоюродный брат Гусев Иван Петрович. Он из приёмной УВД по телефону заказывал билет некоему Цветкову в Барсуково за сутки до убийства в купе.

–Ну и что? Как это связано с нашим делом?

–А вернулся Цветков уже в четвёртом вагоне нашего любимого поезда.

–В поезде с трупами? В том вагоне, где мы стаканы лишние нашли?

–Да, именно в нём.

–Постой, по телефону ничего заказать нельзя, только при предъявлении паспорта.

–В кассе, по непроверенным слухам, работает его любовница.

–Даже так.

–Гусев этот модный дизайнер. Сам я в этом ничего не понимаю, но так говорят. Нос задирает неимоверно, даже не здоровается в ответ. Кстати, его фото ты видел у Пашаря на столе.

–Точно, припоминаю.

–Я хочу сейчас поехать к этому Цветкову домой, чтобы ты его опросил по всей форме.

–Зачем?

–Гусеву будет очень приятно, что его человеку задаёт вопросы сотрудник милиции, не подчиняющийся Гулину. Пусть наш модельер подёргается, понервничает, глядишь, и к другим станет повежливее относиться.

–С чего ты взял, что Цветков его человек?

–По оперативной информации Гусев постоянно звонит своим подчинённым и торопит с выполнением рабочего плана. Чего-то там шьют и кроят. Очень может быть, что модельер строчит одежду и отвозит в разные города и там сдаёт оптом. Люди Гусева туда-сюда снуют, и шмотки меняют на денежные знаки. Один из них, например, и есть Цветков.

–Ты хочешь довести родственника Гулина до белого каления?

–До белого, до красного, до синего, цвет неважен. Но посуетиться и позлиться ему будет полезно. Чтобы жизнь малиной не казалась.

–Хорошо, опросим парня, может, что полезное скажет. Нам ещё далеко тащиться?

–Три улицы осталось пересечь, – Овсов повернул направо и услышал, как зазвонил телефон Феликса. Яблоков заговорил тише и изменил тембр голоса.

–Нет, я не дома. Я работаю, здесь громко нельзя, здесь очень важные персоны. Какая баня, какие девочки? Мы едем на захват опасного вооружённого преступника. Ну, всё, договорился, генерал машет мне кулаком, это самая секретная информация, меня из-за тебя накажут. Откуда я знаю, может, премии лишат, может, заставят дежурить лишний раз. Что значит вру? Товарищ генерал, – Феликс начал указывать Овсову на телефон, – наша операция надолго?

–А куда Вы торопитесь, лейтенант? – вальяжным голосом ответил Дмитрий, – Ваша задача войти к объекту первым и прикрыть меня своим телом. О красивой ленте на венок, если что, я побеспокоюсь, можете не переживать.

–Так точно, товарищ генерал, – Яблоков выпучил глаза и покрутил пальцем у виска, демонстрируя Овсову неуместность подобных шуток, затем опять стал говорить тише, – да не буду я никуда лезть, клянусь, не буду. Я к тебе хочу, только к тебе. Да, я специально за генералом спрячусь, он толстый, меня ни одна пуля не заденет. А потом сразу к тебе, всё, целую, люблю, жди. Овсов, ты сошёл с ума! – Феликс спрятал телефон в карман и развернулся к напарнику, – Теперь меня и посреди ночи завалят вопросами о здоровье и наличии или отсутствии даже малейших царапинок.

–Я, кстати, знаю, о каком органе поинтересуются в первую очередь, – многозначительно произнёс Дмитрий, – о его целостности, сохранности и работоспособности.

–О нём не спросят, – вздохнул Яблоков, – его заставят трудиться.

–Трудиться надо, – согласился Овсов, – на благо общества и его отдельных личностей.

За редкими многоэтажными домами с левой стороны скрывался большой пустырь. На его необитаемом фоне мелькали металлические дворовые качели, энергичные дети красными совочками осваивали переполненные песочницы, женские фигуры катили розовые и синие коляски по тротуарным дорожкам, торопящиеся люди заходили в продуктовые магазины, вынося оттуда пузатые пакеты, водочные и пивные бутылки, одинокие булки хлеба и кассеты яиц в руках. Количество светящихся квартирных окон постоянно увеличивалось.

Жигули обогнали пустой рейсовый автобус, стоящий перед остановкой с людьми, проехали ещё двести метров и уткнулись носом в длинный забор начинающейся стройки. На высокой деревянно-проволочной преграде висел огромный щит с подробной информацией о том, кто строит, что строит, какие сроки предположены для этого священного действия по возведению очередного архитектурного шедевра и какой штраф предусмотрен для излишне любознательных персон. Незамысловатый текст дополнялся рисунком: два оранжевых кирпича опирались на жёлтую массивную строительную каску.

Овсов вышел из машины и огляделся. Слева никаких зданий не наблюдалось, впереди путь преграждал забор, убегающий далеко вправо, сзади оставался бормочущий город, медленно сползающий в вечерние сто грамм, гречневую кашу и двуглазую яичницу, присыпанную молодым зелёным луком.

Дмитрий подошёл к деревянному ограждению, нашёл щель пошире и убедился, что впереди ничего нет. Большое пространство заполняли кучи щебня, стеллажи железобетонных плит, переложенных досками, развороченные канавы и одинокий фанерный туалет в дальнем углу.

–Я не понял, мы чего стоим? – Феликс приоткрыл дверцу и одной ногой наступил на землю, наполовину высунувшись из Жигулей.

–Собираемся к Цветкову в гости, – Овсов вытащил из кармана бумагу с адресом пассажира из четвёртого вагона и ещё раз тщательно проверил название улицы и номер дома.

–И где он живёт? – Яблоков недоумённо оглянулся несколько раз вокруг себя.

–Да вот прямо тут, – Дмитрий указал правой рукой на пустырь слева от начинающейся стройки. Один из его пальцев невольно вонзился в разгорающуюся над сумеречным горизонтом дальнюю яркую звезду. Адрес пассажира четвёртого вагона, друга или сотрудника Гусева, некоего Цветкова Михаила Каталиновича оказался «липовым». Такого дома не существовало.

На повороте прогромыхал маршрутный автобус, наконец-то отправившийся в очередной рейс и заполнивший своё чрево терпеливо дождавшимися людьми.

–Что-то я тебя не понял, – Феликс подозрительно уставился на Овсова, – это шутка?

–Меня уже спрашивали недавно о моём чувстве юмора. Ты тоже полагаешь, что с восемью трупами на шее всё время тянет на приколы и розыгрыши?

–Нет, конечно, – Яблоков недоумённо пожал плечами, – но кто тебя знает, что ещё ты придумал с цифрой четыре.

–Почему у Цветкова адрес фальшивый?

–Регистрацию купил, такое уже бывало.

–То есть ему в паспорте указали несуществующий адрес?

–Запросто, – Феликс усмехнулся, – большим людям в паспортном столе тоже нужно зарабатывать деньги. На квартиру в престижном квартале, на крутой джип, на отдых в тёплых краях.

–Понимаю, работниками с поддельными документами проще управлять, страх перед карающими органами способствует росту производительности труда. Будем искать Цветкова?

–Зачем? – старший лейтенант милиции поморщился, словно перепутал грушу с лимоном, и ожидание сладости во рту сменилось резкой кислой тяжестью, – Ты же сам сказал: они возят свою одежду в соседние города. А если делают это нелегально?

–Уходят от налогов?

–Хотя бы, – они вернулись в машину, захлопнули дверцы, Феликс потянулся и зевнул, – наверное, слишком много спал в поезде. Качало и качало без остановки.

–И если сейчас опросить Цветкова, то Гусев совсем с ума сойдёт, – протянул Дмитрий, – нажалуется Гулину, а то и вовсе сожрёт его с потрохами.

–Это Гулин тебя сожрёт, – усмехнулся Яблоков, – вместе с говном. А оно тебе надо?

–После сегодняшних разборок не надо.

–Что ты опять натворил в моё отсутствие?

Несколько минут Дмитрий пересказывал свой поход на режимный объект, обнаружение пропажи четырёх химиков, один из которых всё время закладывает язык в правый угол рта, разговоры с Валентином Петровичем и Новиковым, описывал проделки Пашаря и комментировал приятнейшие особенности психики Алялина.

–Такие дела, – сделав паузу, произнёс Овсов, – теперь я всё время буду ссылаться на тебя: исполняю твоё поручение, бегаю по твоим задачам, вообще, ты меня послал и я пошёл.

–Это приятно.

–Что именно?

–Кого-то послать и чтобы он туда обязательно отправился.

–Мне не смешно.

–Мне тоже. У тебя есть Алялин, а у меня, кроме мифических химиков, никого нет.

–Алялин не у меня, а у Пашаря и Гулина.

–Я понимаю, я всего лишь хотел сказать, что ваши задницы прикрыты, и твоя в том числе.

–Но УВД не ищет настоящих убийц.

–Так давай их буду искать я, тем более, что за это мне платят зарплату и дают по шее.

–Золотые слова, – вздохнул Овсов, – давай искать.

–Я вот только одного не пойму, – Феликс приблизил лицо к переднему стеклу Жигулей и указал на строительные символы на щите с информацией, – каска должна защищать от непредвиденных ударов, или кирпичи нужны для того, чтобы бить ими по голове?

Глава 9. Две бутылки хурминного вина

Глаза открылись и увидели перед собой мятый край подушки. Говорят, надо проспать не менее трёх часов для того, чтобы организм поверил в наступление завтрашнего дня. В противном случае, тело будет жить вчерашними сутками. А, значит, чувствовать себя уставшим и разбитым. Овсов сомкнул веки и внимательно прислушался к себе. Вялые признаки жизни подавал только мочевой пузырь, все остальные органы ещё сладко спали. Что ж ты дремлешь, дорогая печень, неужто хватит тебе алкоголя в этой жизни? Может, пивка с утреца? Дмитрий потянулся и решил, что не стоит дразнить нежную железу. Вдруг обидится, разболеется, ходи потом, сдавай анализы.

Овсов завернул сразу в ванную комнату и быстро умылся. Пока плоть ещё не проснулась и не способна сопротивляться прохладной воде. Дмитрий закрыл кран и посмотрел на отражение собственного недовольства в зеркале. А сейчас уже поздно махать руками, полотенце прошлось по лицу, шее и вытирает торс.

Овсов ухмыльнулся собственной хитрости и, заскочив на кухню, включил чайник. Достал из кухонного шкафчика кружку с нарисованными мячами и самокатами и положил в неё пакетик зелёного чая. Красные, синие и жёлтые мячики наскакивали друг на друга и вырывались из-под колёс детской полувелосипедной забавы.

А если Алине захочется всё это поменять? Дмитрий оглянулся на магнитики, усеявшие дверцу холодильника. Изображения городов будут мучить её мыслями о моей бывшей жене. Ненавязчиво намекать. Мозолить глаза. Создавать нездоровую обстановку.

Сказать, что часть магнитиков мне подарили, часть купил сам в далёкой молодости? Не поверит и только укрепится в подозрениях. Значит, следует предельно честно, но без излишних подробностей, печально поведать о прошлом не сложившемся бытие и задвинуть раздражающие глаз предметы на боковую панель морозного гиганта.

Да, точно, так и нужно сделать. Только пусть этим займутся пальчики Алины. Самостоятельно, вычёркивая из своей жизни призрак ушедшей женщины, вычёркивая с каждой картинкой, с каждым сердечком, перчиком и чесноком. Так будет лучше для всех. А, главное, гораздо спокойнее.

По залу брызнули переливы жаворонка. Надо же, опять с утра кому-то неймётся. Если Феликс, то пошлю. Овсов на секунду замер. Неужели опять трупы? Дисплей сотового телефона высветил фамилию Новикова.

–Алло.

–Доброе утро.

–Что-то случилось?

–Не особо, но лучше поторопиться. Я договорился с отделом кадров того места, которое мы с тобой недавно посещали. Людмила Ивановна сейчас снимает копии с интересных и важных для нас документов. Немедленно собирайся и подъезжай к проходной, она выйдет и отдаст тебе бумаги.

–Только умылся, хоть чай выпью.

–Ускоряйся, не обжигаясь, конечно, но и особо не смакуя. Я на совещание, буду после обеда.

–Включаю форсаж.

Овсов вернулся на кухню и остановил закипающий чайник. Попьём позже, никуда желудок не денется, всё равно всегда при мне, зальём чем-нибудь на обратном пути.

Однако, никакой Людмилы Ивановны Овсов не увидел. Он даже не успел открыть дверцу Жигулей, как возле машины материализовался из воздуха уже знакомый лысый мужчина в тёмно-синем костюме. Пакет из плотной серой бумаги из его рук через опущенное стекло плавно переместился на колени Овсова, затем страж ворот и специалист по швам испарился без остатка, небрежно кивнув на прощание.

Ну, да, посторонних здесь не бывает по определению. Овсов включил заднюю передачу и отъехал от двойного шлагбаума. Вывернул руль и медленно тронулся вперёд. С огромным трудом подавил желание немедленно забраться в укромный уголок и вскрыть начинку серого пакета. Дмитрий крепко сжал зубы, но тут же недобро усмехнулся. Действительно, меня здесь и не могло быть, и пакет я не получал и даже не я его открыл, в конце-то концов. Гулин запретил мне это делать. Значит, эти оперативно-розыскные мероприятия проведёт Яблоков.

–Феликс, – Овсов прижал телефон к уху правым плечом и выехал на центральную улицу, – ты где сейчас болтаешься?

–Только в кабинет зашёл, – судя по грустному голосу, старший лейтенант всё ещё сокрушался по ночным сновидениям, – хлебну кофейку и пойду начальству сдаваться.

–Не пей, иди сразу к шефу, доложи, что тебе пообещали фотографии убийц, и немедленно выходи на площадь перед вокзалом. Прихвати с собой все материалы по уголовному делу. Я буду минут через двадцать.

–Насчёт фотографий – это правда? – в интонациях Феликса мгновенно забил энергетический фонтан, он почти кричал в трубку.

–Надеюсь, что да, – Овсов вздохнул и пробормотал себе под нос, – и ты надейся.

Вид приплясывающего старшего лейтенанта в трёх метрах от лестницы, ведущей к отделу транспортной милиции, вызвал у Дмитрия приступ неконтролируемого смеха. Он резко затормозил, слегка не доехав до Яблокова и окончательно распугав косившихся на Феликса прохожих. Кто-то погрозил кулаком, кто-то выругался вслед завизжавшим покрышкам. Феликс не заметил никого. Он прыгнул в машину и требовательно замахал длинными пальцами перед лицом Овсова.

–Серый пакет на заднем сидении.

Треск бумаги завершился глубоким вздохом и радостным воплем:

–Это они, мои любимые?

–Собственной персоной. Куда поедим знакомиться с документами?

–Давай поднимемся ко мне в кабинет.

–Нет. Нельзя, чтобы меня с тобой видели. Не должны лишние разговоры долететь до ушей Гулина. Я потом таких пряников огребу, мало не покажется.

–Значит, и в УВД к тебе нельзя?

–Конечно, нет.

–Может, посидим где-нибудь? В кафе, – Феликс облизнулся, – заодно и позавтракаем.

–Вы с женой не помирились? И она тебя не накормила? – Дмитрий оглянулся на соратника по борьбе с преступностью, – Впрочем, можешь не отвечать, это не моё дело.

–Наоборот, помирились, – Феликс вздохнул, – с рассветом изобразил восторг обожания – притащил любимой кофе в постель. Пока приготовил чашечку, три раза обжёгся, один раз пролил себе на рубашку, пришлось срочно снимать, бежать в ванную, застирывать и одевать другую. При этом всё время нежно ворковать: «Любимая, я уже лечу к тебе». Какой тут завтрак? Так, жену посмешил и побыстрее на работу смылся.

–Тогда поедем ко мне.

–Я не хочу в милицейское общежитие, – Старший лейтенант опять вздохнул, – насмотрелся. Или ты квартиру снимаешь? Неужели зарплата позволяет?

–Феликс, не всё так грустно.

–Ах, да, – Яблоков вяло махнул рукой, – я забыл, ты же воровать научился. После ухода своей супруги, которая несоразмерной жадностью не давала раскрыться твоим криминальным талантам.

–Феликс, – Дмитрий расхохотался, – ты меня поражаешь второй день подряд. Ты прямо-таки заблистал юмором о женской логике. Просто какие-то глобальные познания о духовной жизни наших милых дам, – Овсов махнул рукой, передразнивая жест Яблокова, – ах, да, это же непременное условие для царствования в любой женской постели.

–Необязательно, – железнодорожный сыскарь усмехнулся, – женщину надо постараться максимально прочувствовать всеми нервными окончаниями. Слегка прикоснуться оголёнными рецепторами, проанализировать и слиться с ней воедино на её же собственной волне. В жизни ведь как: с одной смеёшься, другая жалеет тебя, красивого, но несчастного, а с третьей даже объясняться не надо, ей нужен просто секс – бессмысленный и беспощадный.

–Такие усилия, да в розыске бы применять, – Овсов покачал головой, – ты не думал над этим?

–Успею ещё, я молодой.

–Не успеешь. От возраста это не зависит. Я тоже раньше считал, что ничего страшного в прошедшем дне не бывает, всё ещё впереди. Все достижения, результаты, победы. А как только супруга удрала от меня, прихватив сыновей, то очень быстро в мой неокрепший мозг достучалась простая и ясная мысль – в жизни черновиков не бывает. Каждый день – это чистовик, новый, девственно невинный. Как его заполнишь, таким он и останется.

Дмитрий затормозил рядом с небольшим продуктовым магазином:

–Сбегаю, яиц куплю.

Через несколько минут в руки Феликса приземлились десяток белоснежных яиц и булка серого ароматного хлеба с надписью на упаковке «Солодовый». Ещё минут через пять Овсов и Яблоков поднимались в лифте на третий этаж, прижимая к груди заветный бумажный пакет и ингредиенты будущего завтрака доблестных милиционеров.

–Так ты всё-таки снимаешь квартиру? – удивлённо протянул Феликс, заглянув в каждую комнату и вернувшись на кухню, – ты здесь явно не три дня проживаешь.

–Не три, а триста шестьдесят пять.

–Да ладно, сегодня юбилей?

–Шучу, чуть больше года, – Овсов разложил продукты на столе и задумчиво разглядывал дверцы шкафчиков.

–Всё-таки взятки берёшь?

–Нет, это моя квартира.

–Врёшь ты всё, – Феликс рассмеялся, – чтобы твоя бывшая жена оставила тебе квартиру? Никогда не поверю. Бросила тебя из-за маленькой зарплаты, а такое шикарное жилище подарила?

–Нет, конечно. Была бы её воля, она и мои последние трусы забрала бы с собой.

–Тогда в чём фокус?

–Ты помнишь, – Дмитрий достал из стола деревянную доску, широкий нож и стал нарезать купленную булку серого хлеба, – два года назад губернатор обещал квартиру лучшему сотруднику милиции нашей области?

–Да, баталии тогда разгорелись нешуточные.

–Вот я и есть этот лучший сотрудник. По крайней мере, мои показатели за последние пять лет отделены бездной от трудовых успехов всех остальных офицеров.

–И тебе так просто отдали двухкомнатную квартиру?

–Не будь таким наивным. Практически у всего старшего и среднего офицерского состава УВД жильё гораздо лучше этого, они не могли просто так захапать под себя и эти квадратные метры. Да и помощь Новикова очень сильно пригодилась. Так сказать, прокуратура проследила за выполнением распоряжения губернатора нашей области.

–Тогда почему твоя благоверная не наложила свою лапу и на это гнёздышко?

–Ещё в Жигулях я рассказал тебе, что моя жена сбежала. Канула в неизвестность. Не хотела, чтобы я виделся со своими сыновьями. Чтобы спалось мне похуже, а душа болела сильнее. Поэтому, наверное, и не интересуется моей нынешней денежно-материальной биографией. Как я живу, с кем я живу, в чём я живу.

–Она даже на алименты не подала?

–Нет, что очень странно для неё, – Дмитрий сложил нарезанные ломти хлеба в плетеную корзинку, достал из верхнего шкафчика банку маслин, открыл её и слил воду в раковину умывальника, – Обычно она не упускала ни одной копеечки, до которой могли дотянуться хищные загребущие пальчики.

–Чайник не забудь включить, – Феликс плотоядно поглядывал на яйца и вкусно пахнущий хлеб, – у тебя кофе есть?

–И кофе и чай. Ты сейчас… – неожиданно Дмитрий вспомнил утреннее шоу Яблокова под названием «кофе для любимой женщины» и произнёс совсем не то, что собирался произнести, – разберёшь бумаги и начнёшь их читать. Желательно, вслух. А я займусь яичницей.

–Мы же не в третьем классе, – Феликс поморщился, нехотя прошлёпал в зал, приоткрыл серый пакет, лежащий на столе, достал из него бумаги и вернулся на кухню.

–На фотографиях хоть одно знакомое лицо есть? – Овсов нашёл в холодильнике недельной давности сладкий перец и начал его крошить на разделочной доске.

–Нет, – ответ последовал не сразу, а секунд через тридцать, – вроде не мелькали нигде.

–Положи перед собой их анкеты и начинай сравнивать.

–Зачем? – Феликс уставился на размахивающего ножом кулинара.

–Так проще анализировать. Сразу видны возможные связи и пересечения.

–Как скажешь, ты у нас умный, – Яблоков усмехнулся, – а я у нас главный.

–Да, да, – задумчиво подтвердил Овсов, включая плитку и наливая на сковороду подсолнечное масло, – для Вас и стараюсь, господин офицер.

–Они все с одного года рождения. Нам это что-то даёт?

–Пока не знаю, – Овсов высыпал маслины на доску и стал их беспорядочно разрезать, – но это говорит о том, что они вместе учились либо в школе, либо в институте. Продолжай.

–Родились все в разных местах, – Феликс активно шуршал бумажками, – школы заканчивали разные, университеты тоже. Все по специальности химики.

–Никаких пересечений? Странно.

–Всех даже в армию призвали весной 1999 года.

–Так, может, они собрались все вместе в одной части?

–Не знаю, тут не указано, где они служили.

–Найди копии военных билетов, – Дмитрий начал разбивать яйца и выливать их на сковороду, – всё-таки наша четвёрка подозреваемых на режимном объекте работала.

–Да, обнаружил, – Феликс внимательно присматривался к каждому листку, – странно, тут нет номера войсковой части, только номер почтового ящика. Правда, у всех одинаковый.

–Почтовый ящик, – Дмитрий стряхнул с доски на сковороду нарезанные маслины, сгрёб правой ладонью ломтики сладкого перца и тоже добавил в будущую яичницу, – Значит, в секретном подразделении служили. А вот это уже зацепка.