Дело о четырёх стаканах

–Но мы же ничего не сможем узнать. Это вне нашей компетенции.

–А Новиков на что? Да и военному прокурору надо разбираться с пропавшими работниками оборонного завода, – Овсов осторожно взял с проволочной полки под шкафчиком надорванный пакетик с куркумой и посыпал ею фыркающий завтрак, – Вдруг Гулин прав и наша четвёрка учудила такое в своей лаборатории, что даже Новикову бояться сообщить.

–Кстати, ты ему доверяешь?

–Почему ты спрашиваешь? – рука Овсова, держащая лопаточку, которой он слегка перемешивал яичницу, чтобы она прожарилась полностью, застыла в воздухе.

–Пока что он тебя никак не защищает, только на словах. Гулина, например, понять можно, он переживает за показатели УВД, за свою должность. Даже тебя отстранил, чтобы ты дров не наломал. Выразился чётко и ясно: либо предоставь убийцу, либо не мешай другим. Великому Пашарю, – Яблоков громко засмеялся, вынужденно бросив листки на стол и начав раскачиваться от хохота.

–До сих пор у меня с Александром Валерьевичем никаких проблем не было, – Дмитрий достал тарелки из застеклённого шкафчика и начал аккуратно раскладывать на них упругие желтки на зажаренном белке вперемешку с чёрными маслинами и красным перцем, – ни в правильной оценке ситуации, ни в последствиях наших действий, оперативно-розыскных, бытовых и прочих всяких.

–Ты описываешь его, как своего самого лучшего друга, – Феликс еле сдерживал смех и вытирал слёзы.

–На первое место в своей жизни он ставит семью, по крайней мере, я так понял его главные принципы существования, – Дмитрий придвинул две табуретки к столу, уселся на одну из них и улыбнулся, – а ты, например, самым важным считаешь секс.

–Ты не одобряешь? – Феликс плюхнулся рядом и схватил вилку, – Ого, как вкусно пахнет.

–Это твои чистовики. Тебе и заполнять. Приятного аппетита.

–У-гу-гу, – старший лейтенант уже набил рот и показывал Овсову большой палец.

–Это от того, что ты голодный, а не от моих кулинарных способностей.

–Я и не тебя хвалил, – Феликс наскоро прожевал и нацелился остриём вилки на новый пупырчатый кусок, – а твою плитку, продукты, сковородку и горячий чайник.

–Ты ещё вспомни электричество и водопровод, – Дмитрий наткнулся взглядом на виднеющийся край телевизора в зале, но не стал приплетать его к воспоминаниям Феликса, а, найдя дистанционный пульт, включил главного квартирного информатора.

–И о погоде, – молодая женщина с широкими бёдрами, облачённая в светло-коричневое платье, плавно взмахивала кистями рук перед другим экраном, расположенным непосредственно в телевизионной студии, – тёплые воздушные массы из Атлантики пройдутся по всей территории России, оставляя повсеместно избыточно влажные следы.

–Большое спасибо, – Феликс вытирал корочкой хлеба последние жёлтые разводы на своей тарелке и согласно кивал головой.

–Ты с кем так вежлив? – Овсов дотянулся до белых салфеток и одну подал Яблокову.

–Со всеми, – Феликс вытер впитывающей бумагой губы и пальцы, – всем спасибо.

–Забирай фотокопии и переходи в зал. Сейчас будет кофе.

Дмитрий вручил старшему лейтенанту зубочистку, пульт от телевизора и помог перебраться в соседнюю комнату. Затем навёл две чашки крепкого кофе, прихватил сахарницу, одну ложечку и поставил всё это на стол рядом с развалившемся на диване Феликсом, предварительно подстелив под мокрое дно чашек одну из салфеток. Взял было анкеты четвёрки химиков, но передумал и впился глазами в фотографии предполагаемых преступников. Две отложил в сторону и ткнул в них пальцем:

–Это они.

–Кто, убийцы? – встрепенулся Феликс.

–Художники из соседнего номера в гостинице «Волшебный маяк».

–Ты уверен?

–Да. Необходимо с этих фотографий снять копии и дорисовать на них длинные волосы и бородки с усами. Тогда попадание будет стопроцентным.

–Давай так и сделаем. Для наглядности.

–Давай. Тем более, что в гостинице надо будет проводить опознание по двум изображениям.

–С волосами и без?

–Ты догадлив, Феликс, как никогда. А сейчас немного помолчи, мне надо перечитать показания свидетелей.

–Зачем?

–Чтобы знать, кому предъявлять фото для опознания.

Незадолго до обеда Жигули Овсова подъехали к железнодорожному вокзалу города Т. и оба служителя закона поднялись в кабинет Феликса. Пока Дмитрий простым карандашом пытался художественно воспроизвести образы абстракционистов на дополнительных фотокопиях, Яблоков сбегал к своему начальнику и предъявил фотографии предполагаемых убийц.

–Мой шеф рад до безумия, – старший лейтенант вяло улыбнулся, – его даже не смущает, что они исчезли с режимного объекта. Он считает, что у меня есть некая волшебная палочка. Я взмахну ею пару раз и уголовное дело благополучно завершится.

–Мы идём ловить проводников для опознания или занимаемся психоанализом твоего шефа?

–Конечно, работаем, – Феликс удивлённо уставился на Овсова, – про шефа это так, лирическое отступление. Со времени твоего прихода к нам дела идут в гору, тут никаких сомнений нет.

Яблоков наклонился над расписанием поездов, лежащим у него на столе под стеклом:

–Наши проводники не в рейсе, отдыхают.

–Звони им на сотовый телефон и договаривайся о встрече. Мы можем подъехать прямо туда, куда они укажут, – Овсов взялся за анкеты химиков и начал бегло просматривать.

–Порядок, – бодрый голос Феликса оторвал капитана от созерцания очередного правого угла рта на фотографиях подозреваемой четвёрки, – еле дозвонился. Проводница третьего вагона через пару минут выйдет из бутика с лифчиками и спустится на автомобильную стоянку возле торгового центра «Салют», она там покупки делала с дочерью, а проводница четвёртого вагона через полчаса выйдет на улицу перед своим подъездом.

–Адрес у тебя есть?

–Конечно.

Крупная женщина с такой же крупноватой дочерью в одинакового фасона платьях, стоя под стенами четырёхэтажного торгового центра, морщилась от яркого солнца, скачущего легкомысленными зайчиками по крышам тонированных автомобилей на стоянке, и недовольно разглядывала обоих сотрудников милиции:

–Даже здесь нашли. Когда это закончится?

–Надеемся, что скоро, – терпеливо ответил Дмитрий и достал фотографии химиков, – эти люди должны были ехать в Вашем вагоне, в купе, где Вы обнаружили трупы. Кого-нибудь узнаёте?

Крупная женщина нахмурилась, передала набитый прямоугольными коробочками розовый пакет с надписью «Ву ю шир» своей дочери и взяла фотографии в обе руки.

–Нет, – на изображения предполагаемых убийц в основном смотрели из-за маминого плеча любопытные глаза её дочери, – я вспомнила, почему утром мне показалось, что они алкаши. В тот вечер двери их купе всё время были закрытыми. Так делают пассажиры, когда устраивают пьянку и не хотят, чтобы их увидели и высадили из поезда. В купе такая тишина стояла, словно прятались от других пассажиров и от меня. Значит, пили. Что же ещё?

–Спасибо, – задумчиво поблагодарил проводницу Овсов, – извините нас.

–В твою голову пришла умная мысль? Небольшое озарение? – бросил Феликс, как только они отъехали от торгового центра «Салют».

–Эти прятки в поезде подтверждают версию о том, что химики планировали убийство. Они не хотели никому показывать свои лица, потому что знали – на утро у покойников будут другие физиономии и мгновенно вспыхнет вопрос: кто находился в купе вечером перед убийством?

–Тем более непонятно, зачем было рисковать – сидеть в купе парней, которых ты собираешься ночью застрелить и перенести в это же купе. Идиотизм какой-то.

–А вот тут я с тобой соглашусь, – качнул головой Овсов, – странно это всё.

–Значит, теперь ты уже не считаешь химиков убийцами?

–А гостиница? Заселившиеся жильцы маскируются под художников, расспрашивают о комнатах с проживающими четырьмя постояльцами и тут же покупают дополнительный комплект постельного белья на четверых человек. Что это, как не подготовка к убийству? А перенесённые на целлофане трупы, а измазанный пол перед номерами, чтобы отбить нюх служебной собаке? Что это, как не сокрытие следов преступления?

–И в «Волшебном маяке», кстати, эти маньяки тоже рисковали, ведь ты же узнал двух химиков под гримом и париками.

–Да, – Овсов помолчал, – есть тут какая-то дьявольщина. Надо обдумать всё это ещё раз.

–Вы мне только неприятности приносите, – проводница четвёртого вагона сидела на обшарпанной лавочке перед подъездом старой, утопающей в зелени высоких деревьев, пятиэтажки. На тонкий, в сиреневый цветочек, халат была наброшена не застёгнутая серая лёгкая осенняя куртка. Женщина подставляла лицо тёплому солнцу и лениво щурилась.

Феликс вышел из машины и приоткрыл заднюю дверцу Жигули:

–Присаживайтесь.

–Мы куда-нибудь едем? – проводница уселась на заднее сиденье и закрыла за собой дверцу, – я не одета.

–Нет, нет, – Яблоков торопливо достал фотографии и протянул женщине, – сможете опознать людей из Вашего вагона, ехавших в тот день, когда в соседнем вагоне, третьем, нашли трупы?

–Да, – работница железнодорожного транспорта удивлённо посмотрела на Овсова, – мы с Вами как раз про него говорили в прошлый раз, – она ткнула указательным пальцем в одну фотографию, – У него губа всё время оттопыривалась. Остальных не помню. Даже если и видела, то всё равно не помню.

–Кто это? – Дмитрий повернулся к Феликсу.

–Андрей Геннадиевич Вершаков, – Яблоков достал анкету и стал читать вслух, – Саратовский детдом, параллельно с факультетом химии учился и на юридическом факультете. Химический успел закончить, а юридический нет, забрали в армию. Почти сразу после армии работал там, где ты взял эти листочки. Перерыв несколько месяцев.

–Мне можно идти? – проводница открыла дверцу Жигули и приготовилась совершить рывок для незамедлительного расставания с оперативными сотрудниками милиции.

–Нет, – строго пресёк её поползновения Овсов, – сейчас старший лейтенант оформит факт опознания Вами пассажира четвёртого вагона и только тогда мы с Вами распрощаемся.

–Навсегда? – с надеждой уточнила женщина.

–Только на сегодня, – буркнул Феликс, зашуршав бланками милицейской документации.

–Как желудок? – Овсов проводил взглядом громко шаркающую проводницу, торопливо заскакивающую в подъезд, и повернулся к Феликсу, – Есть не просит?

–Терпимо, – старший лейтенант с чувством глубокого удовлетворения на лице запихивал заполненные документы в свою папку и почти мурлыкал под нос, – получено первое значимое доказательство твоей бредовой версии. Заодно и мне, может, повезёт.

–Тогда в гостиницу, – внутри Овсова опять что-то знакомо сжалось. Повезёт ли? Он неторопливо тронулся с места и, набирая скорость, стал обдумывать предстоящий разговор. Надо сразу всех созвать. Всех, кто мог видеть этих художников воочию. Дмитрий прижался к обочине и остановился.

–Что случилось? – удивление в глазах Феликса нагло прервало радужные мысли обладателя нескольких очаровательных любовниц. На мгновение Дмитрий даже позавидовал безмятежности Яблокова.

–Алло, это «Волшебный Маяк»? С Вами говорит старший оперуполномоченный уголовного розыска капитан милиции Овсов. Я сейчас подъеду к Вам в гостиницу, мне надо опросить всех администраторов и всех дежурных по третьему этажу, а также горничную третьего этажа. Да, по убийству. Что ж делать, такая работа. Пожалуйста, всех обзвоните и пригласите в комнату дежурной по третьему этажу, мы будем находиться там. Да, ждать будем всех до упора, хоть до ночи, это очень важно. Спасибо.

Около пяти часов вечера на руках у Овсова находились документы, несомненно свидетельствующие о том, что четверо пропавших с оборонного завода химиков через несколько суток после своего исчезновения на рабочем месте вдруг объявились в гостинице «Волшебный маяк», где проживали под видом художников вплоть до утра того дня, когда горничная обнаружила трупы в соседнем номере. Этот факт был неоспоримым и подтверждался показаниями всех пятерых администраторов гостиницы, тремя дежурными по третьему этажу и горничной всё того же этажа. Кто-то вспомнил одного химика, кому-то запал в голову римский профиль другого, Андрея Вершакова узнали все. Как с дорисованными длинными волосами и усами, так и безо всякой растительности на лице.

–Что будем делать? – Овсов требовательно смотрел на Новикова, Феликс вопросительно оглядывался на дверь кабинета старшего следователя городской прокуратуры.

–С чаем ты уже опоздал, – этот ответ Яблокову Александр Валерьевич мог дать быстро и абсолютно точно, – а вот ваши действия, кстати, вполне профессиональные и технически правильные, меня немного сбили с толку.

В смысле, ты не ожидал, что химики являются убийцами? То, что хотел произнести Овсов, было намного резче и нелицеприятнее. Дмитрий немедленно поднял ближайшую к Новикову руку и, полностью прикрываясь ею, распахнутой пятернёй почесал лоб. При этом задвигал скулами и демонстративно погримасничал, скрывая недовольное выражение лица. Капитан милиции никогда не был дипломатом, но очень давно научился прятать свои настоящие чувства.

Неужели Феликс не хвастался насчёт остроты восприятия собственных оголённых рецепторов? Неужели Яблоков лучше меня ощущает правдивость Новикова?

–Всё указывает на то, что наши подопечные и есть реальные убийцы, – старший следователь прокуратуры развёл руками, – а мотива, как не было, так и не появился. Сейчас это самое главное. И что мы будем делать?

–Я не понимаю, в чём проблема по признанию их преступниками и объявлению в розыск? – теперь и Феликс требовательно смотрел на Новикова, – для меня это жизненно важно. Имея на руках веские доказательства и личности преступников, я почему-то не могу завершить расследование по уголовному делу. Это бред. Меня за такое просто уволят. Их следует сначала поймать, а потом уже и мотив из них вытрясти, никуда они не денутся.

–Вот зайду я сейчас к прокурору города…

–То есть ты ещё не ходил? – скрывать подозрение Дмитрий даже и не старался.

–Ходил. И подробно докладывал, – Новиков спокойно выдержал пристальный взгляд Овсова, – Но таким образом, чтобы в голове у прокурора убийцы в поезде и гостинице не совпадали.

–Зачем?

–Чтобы он не поднимал лишнего шума и нам никто палки в колёса не ставил.

Понятно, Овсов задумчиво уставился на поверхность стола в кабинете Новикова. Тут только два варианта: либо прав я один, остальные не правы, либо я дурак, а все остальные как раз прекрасно соображают. С одной стороны мои показатели, которыми только сегодня козырял перед Феликсом, с другой стороны поведение такого мудрого человека, как Александр Валерьевич. Меня уже давно Гулин гнобит, а старший следователь прокуратуры спокойно продолжает расследование и мне ещё при этом обещает полноценную защиту. Да и про наркоту не забывает.

–Что с химическим анализом лаборатории?

–Молчат. Я думаю, он уже готов, но мне результаты докладывать не спешат.

–Военные пытаются себя оправдать? Скрывают ошибки? Прошляпили нечто громкое, но хотят выглядеть для всех белыми и пушистыми?

–И такое может случиться, – Новиков положил правую ладонь на стол и закинул ногу на ногу, – давайте думать о наших проблемах.

–Андрея Вершакова узнали все. Причём, безоговорочно.

–Я понимаю, не повторяйся – это они. Причём, безоговорочно. Но отсутствие мотива у этой четвёрки для прокурора – определяющий фактор.

–Узнай, где сейчас находится почтовый ящик, в котором служили химики.

–Зачем?

–И командируй меня туда от военной прокуратуры. Может, там что-нибудь прояснится.

–А вот это надо попробовать, – брови Новикова взметнулись вверх, – мне эта мысль нравится. Давайте мне все бумаги, идите в машину и дожидайтесь меня там.

–В желудке засосало, – они молчали уже минут двадцать и эти слова Феликса напомнили Овсову, что последняя трапеза происходила ещё утром.

–Сразу после прокуратуры определимся – или заскочим в кафе, или ко мне домой.

–Кажется, идёт, – воодушевление Феликса объяснялось просто: обострённое чувство голода торопило события и старалось приблизить момент свидания желудка с едой.

–Вот это да, сам не ожидал, – обычно невозмутимый Александр Валерьевич пылал досадой и негодованием, – прокурору фамилия Алялин нравится гораздо больше, чем возможность поймать настоящего убийцу восьмерых человек.

–Провал? – мрачно поинтересовался Овсов.

–Нет, поедешь, – Новиков покачал головой, – полетишь в Ижевск. Самолётом за один день управишься. Командировка от УВД, – Александр Валерьевич усмехнулся, – Прокурор сейчас наорал на Гулина. Тот поначалу даже ничего слушать не хотел. Преступление раскрыто, обвиняемый сидит в камере. Какие вопросы ещё могут быть.

–А ты как прокурора убедил?

–Чего его убеждать? Он и сам понимает, что версии надо отрабатывать все. Химики сбежали? Сбежали. В гостинице устроили маскарад. После убийства опять скрылись. Ведут себя крайне подозрительно.

–Ты сказал, что Алялин в качестве убийцы устраивает его больше.

–Да. У химиков нет мотива. Даже намёка на мотив. И все их действия не объясняют причину обоих преступлений. Но если они являются свидетелями, то нам необходимо их найти. А, поскольку их ищет ещё одна структура, сам знаешь, какая…

–Догадываюсь.

–То нам их надо найти первыми. Прокурор об этом тоже подумал, – Новиков приподнял брови, очевидно, пытаясь ими шумно поаплодировать своему начальству, и злорадно добавил, – в УВД тебя дожидаются командировка и очень злой Валентин Петрович.

–Я думал, что буду действовать от имени военной прокуратуры…

–А военный прокурор сейчас звонит в Ижевск, чтобы тебя завтра утром встретили и сопроводили, как положено. Всё показали и рассказали. Там, на месте, уже сам крутись. Удачи.

Овсов и Яблоков проводили глазами удаляющегося Новикова и направились в УВД.

–Напротив нашей конторы, через улицу, виднеется продуктовый магазин, – Дмитрий оглянулся на Феликса, – зайдёшь, купишь поесть и подымайся в мой кабинет. Деньгами богат?

–Мелочь имеется, – Яблоков облизнулся, – пиво брать?

–На твоё усмотрение.

Валентина Петровича Гулина на рабочем месте не оказалось. Осторожно заглянувшего в приёмную Дмитрия встретили весёлые глаза Алины:

–Не волнуйся, я передам все слова, которые хотел сказать тебе Гулин.

–А что, много слов?

–В основном, знаки препинания, междометия и числительные, – Алина улыбнулась и достала из ящика своего стола бумаги с заложенными внутри них деньгами, – в канцелярии тебе выписали командировочное удостоверение, в кассе выдали денежное довольствие. Получи. Твою роспись в каждой ведомости я уже подделала.

–И на том спасибо. Гулин вернётся?

–Жаждешь его увидеть?

–Наоборот. Но вдруг у него есть какие-то дополнительные поручения.

–Боюсь, после разговора с прокурором Гулин на тебя ещё месяц спокойно смотреть не сможет. В лучшем случае, его ручонки будут просто трястись, в худшем – за пистолет хвататься.

–Всё так страшно?

–Всё прекрасно. Наш прокурор надолго обеспечил меня отличным настроением.

–Пойдём ко мне в кабинет, сейчас должен Феликс с закуской прибежать.

–Закуска подразумевает алкоголь?

–Не знаю. Как Яблокова изнутри мозга стукнет, так и будет.

–В его голове кто-то живёт? – они выходили из приёмной и Алина, закрыв кабинет на ключ, опечатала дверь маленькой металлической печатью, висевшей в одной связке с её ключами.

–В голове каждого из нас кто-то живёт, – мрачно сострил Дмитрий, – главное, понимать его язык и уметь договариваться по-хорошему.

Из кабинета начальника уголовного розыска выскочил улыбающийся помощник дежурного УВД и, показав Овсову и Алине оттопыренный вверх большой палец правой руки, шумно запрыгал по лестнице вниз. На подступах к дежурной части раздался его радостный вопль.

–Нас ждёт сюрприз, – предупредил Алину Дмитрий.

–И не только нас, – догадливо поделилась с капитаном молодая женщина, – сейчас ещё кому-то счастья привалит.

Они остановились на пороге кабинета, открыли дверь и осторожно заглянули внутрь. Геннадий Николаевич горделиво восседал за начальственным столом и с торжественным видом перебирал свои бумаги. Его правая бровь то глубокомысленно вздымалась, то незатейливо опадала, словно деревянные грабли на осеннюю жухлую листву. Лицо Пашаря было одухотворённым и осветлённым борьбой с организованной преступностью.

Перед соседним столом, старшего оперуполномоченного, скромно притулился на краешке стула Феликс Яблоков. Его ноги норовили прикрыть два пухлых пакета, а обе ладони старательно держали щёки и губы старшего лейтенанта. Эти части его лица всё время тряслись и порывались отсалютовать брызгами слюны. Пальцы Феликса то перехватывали нижнюю губу, то ловили неудержимый подбородок, то прикрывали осоловевшие глаза.

Под широким верхним листом пальмы, зацепленная на одну полоску скотча, щеголяла своими боками красно-бело-оранжевая коробка. По её краю бежали чёрные иероглифы, на одной стороне голубела наклеенная этикетка на русском языке. Под дном коробки болталось небольшое розовое яблоко, зацепленное липким скотчем за черенок.

–Очень поэтичная композиция, – вдумчиво произнесла Алина.

–Просто шедевр, – согласился Овсов и, не входя в кабинет, из-за порога, ткнул указательным пальцем в коробку на пальме, – что это у тебя?

–Где? – взгляд Пашаря оторвался от очередной бумаги и проследил направление руки своего подчинённого. Геннадий Николаевич неторопливо встал, подошёл к пальме, заботливо-бережно оторвал коробку от ствола столь разноплодного растения, прочитал этикетку, распахнул коробку, заглянул внутрь, и обиженно произнёс:

–А где оно?

–Что оно? – громко уточнил Овсов.

–Моё вино, – Пашарь принялся обследовать остальную часть пальмы, но ничего не нашёл.

–Какое твоё вино?

–Здесь было вино, – тон Геннадия Николаевича не оставлял никаких сомнений: он считал остальных людей вокруг себя, в лучшем случае, недотёпами, покусившимися на его собственность, в худшем – обыкновенными ворами, – раз коробка из-под него находилась на моей пальме, то и вино принадлежит мне.

–Ты не ошибаешься? – реакция Пашаря удивила Овсова. Неужели жадность может так повлиять на способность адекватно воспринимать окружающую реальность? Неужели начальник уголовного розыска не понимает, что в коробке не могло оказаться никакого вина в принципе?

–Её забрал этот урод из дежурной части, – прозорливо произнёс Пашарь, – убью, сволочь!

Он схватил свои ключи со стола, рачительно запихнул розовое яблочко в карман, грозно зарычал и выбежал из кабинета, размахивая коробкой во все стороны.

–У нас есть полчаса, – Овсов укоризненно ткнул в плечо расхохотавшемуся Феликсу, – пока до Пашаря дойдёт, что бутылка осталась в кабинете.

–Дойдёт ли? – Алина удивлённо взглянула на Дмитрия.

–Ты права, может и не дойти, – капитан милиции согласно покивал головой, – просто ему надоест ругаться в дежурной части и он прибежит требовать свою долю с Яблокова. Возможно, водкой, в крайнем случае, пивом.

Феликс очень резко перестал смеяться и настороженно уставился на Овсова.

–Врёшь, – Яблоков заглянул в немигающие глаза Дмитрия и пробормотал, – неужели, правда, примчится ныть?

–Нет, – тут же бодро ответил Овсов, – но всё в жизни когда-то начинается. Чем сегодняшний день хуже завтрашнего? Ничем. Так, что заканчивай смеяться и начинай хвастаться покупками.

–Ну и шуточки у тебя, – Феликс нагнулся к пакетам и достал оттуда две бутылки вина, яблоки, апельсины и бананы.

–Так коробочка всё-таки реальная на пальме выросла? – Дмитрий взял в руки бутылку, начал её крутить и рассматривать, – вино из хурмы, произведено в Южной Корее, брожение основано на культурных винных дрожжах. Некрепкое, но противопоказано беременным. Феликс, как ты себя чувствуешь? В животике никто ножкой не толкается?

–В животике крокодилы есть хотят, – Яблоков схватил банан, стянул ярко-жёлтую кожуру и проглотил в два укуса кремовую мякоть, – вкуснотища!

–Почему ты бананы не прицепил на пальму? – полюбопытствовала Алина.

–Дмитрий сказал, что это уже было и Пашарю наверняка захочется спиртного.

–Феликс, – Овсов засунул яблоки обратно в пакет, – мы с Алиной идём мыть эти фрукты, а ты топай к дежурной части и проследи за Пашарём.

–А, – Феликс слегка запнулся, – а если он, и правда, потребует вина из хурмы?

–Будешь его разочаровывать. Или направлять по ложному следу. Или поклянёшься в вечной любви к нему, – Дмитрий усмехнулся, – любишь кататься, люби и саночки таскать.

–В нём весу полтора центнера, замучаешься такие саночки возить.

–Не ной, – Алина погрозила Яблокову пальцем, – не маленький. Возможно, вашего друга уже давно сориентировали по нужному адресу, и он весёлым шагом двигается в заданном направлении.

Тщательно помыв яблоки, Дмитрий вернулся в кабинет, Алина же отправилась за пластиковыми тарелочками и ножом. К тому моменту, когда почти счастливый Феликс вернулся к трапезе с вином, на столе Овсова лежала россыпь бананов, стояли две тарелки с нарезанными яблоками и апельсинами и три стакана с золотистой жидкостью.