Падшая

– Ну так что? – спросил старик. – Поможешь?

– Как?

– Помоги ему дожить до двадцати одного.

– Почему я?

– Потому что ты Ворон, а я – старик. Умирающий старик, если говорить точнее.

Сафир расстегнул мантию и оголил живот. Кожа почернела, местами потрескалась так, что больше напоминала кору старого дерева. Темное проклятье, никаких сомнений.

― Ты не скажешь, откуда это? – указала на его живот.

Сафир приложил палец к губам, а затем опустил взгляд на Хока, который мирно сопел на его коленях.

– И? – спросила чуть тише.

– Что и? – поднял на меня удивленный взгляд старик.

– Кто сделал это с тобой?

– Это нелепая случайность, – неохотно ответил Сафир.

– Случайность, которая стала для тебя роковой?

– А разве бывают другие?

Я закусила губу. Верно. Каждая случайность обязательно несет за собой какие-то последствия. Иногда хорошие, но зачастую не очень радостные, по крайне мере, в моей жизни.

– Этот мальчик… Силена, посмотри на него.

Обычный ребенок. Просто обычный. Не поймите меня превратно, но он, правда, не отличался какой-то особой красотой. Он не вызывал бешенного умиления, просто ребенок. Хороший, веселый, но не более.

– Почему я, Сафир? – я повысила тон, и старик поспешил вновь поднести палец к губам. – Ты его и защищай, раз взялся. Печати же рядом, почему сам его туда не отведешь, времени у тебя хватит.

– Все не так просто.

– Там засада? – еще громче спросила я, и Сафир зажмурился, выражая свое недовольство.

– Скажем так, ― он демонстративно снизил тон голоса до едва слышного шепота, ― предыдущий страж оказался на грани смерти не просто так. У этих печатей есть один нюанс.

Старик задумался, явно подбирая слова, те, что могли в более мягкой форме изложить правду. Никогда не могла понять, то ли он сам всегда ее слишком боялся, то ли считал, что никто не мог вынести жестокой истины без прикрас.

– Какой нюанс?

– Десять лет, ― выдохнув, произнес он.

Он посмотрел на мальчика с жалостью, с той самой, с которой смотрят на заранее приговоренного к смерти. В сердце екнуло, я переживала за этого ребенка, сама не зная почему. Видела же его впервые… Может, я так реагировала из-за его беспомощности, а, может, старое чувство вины давало о себе знать.

– Раз в десять лет печати нуждаются… Нужно их переустановить.

– Каждые десять лет нужно приносить тринадцать жертв?!

– Нет, просто подпитать. Для этого никому не нужно умирать, достаточно провести трехдневный обряд.

– Тогда в чем проблема?

– Просто, если в этот обряд вмешаться… Можно сломать один из замков от клеток высших Доргов.

– Один из них вырвался?

– Нет, нет! – он поспешил успокоить меня. – Все обошлось. Но… Мы лишились стража раньше времени, ― он замялся. – Скажу честно, Силена. Ребенок не готов. А я… Сама видела.

– Так зачем нужна я?

Он посмотрел на меня таким взглядом, будто я задала самый глупый вопрос во вселенной.

– Жертва, ― сорвалось с моих губ.

– Ты спасешь всех и… Мальчика… Если это, конечно, понадобится.

На следующее утро мы выдвинулись в путь. Пройти предстояло немного, но дорога не предвещала ничего хорошего: самые излюбленные места Доргов, поблизости ни единой защищенной тропы, ни одного убежища вплоть до главной печати.

– Почему эти места не охраняют? – спросила я, наблюдая, как Хок рубит палкой заросли, расчищая себе дорогу.

– А кому охранять? – Сафир тяжело вздохнул. – Мало кто знает о печатях, Силена.

– Но почему?

– Просто, всегда найдутся те, кто решит воспользоваться ими… не так, как стоило бы.

– Думаешь, кто-то захочет выпустить высших?

– Со средними же находятся дураки договариваться.

– До сих пор?

Сафир устремил взгляд в небо, чистое и светлое.

– В нашем мире даже смерть порой ничему не способна научить людей. Алчность, жажда славы, силы, власти всегда будут слепить даже те сердца, что, казалось, им не подвластны.

– Не все.

– Надеюсь на это, ― он улыбнулся и посмотрел на мальчонку.

Хок убежал вперед. Сердце сжалось. Перед глазами тут же предстали далеко не радостные картины.

– Эй! Не убегай далеко!

– Все в порядке, Силена! Я тоже сильный! Я же истинный, ― на этой фразе он немного застеснялся, чем вызвал у меня улыбку. – Я тоже могу… как ты, ― лицо ребенка зарделось сильнее, но он сжал свое орудие покрепче и, собрав всю недюжинную смелость, воинственно выставил его вперед, словно пронзая невидимого врага. Стоит отметить, что выпад ему удался довольно хорошо, я бы даже сказала, почти идеально. – Вот. Я тоже могу!

Хок продемонстрировал нам еще несколько своих коронных ударов. Сафир зааплодировал.

– Ты его научил?

– Да, ― кивнул старик, ― решил, что может пригодиться.

– Может, ― задумчиво протянула я, а разошедшийся Хок уже вовсю исполнял воинственный танец, огибая деревья и атакуя почти каждую ветку и куст. – Осторожно!

Только успела произнести эти слова, как мальчик в очередном повороте оступился, запутавшись в лесной подложке, устремляясь животом прямо на угрожающе торчащую из земли палку.

Не знаю почему. Я действовала машинально. Это был первый раз за все это время, после того случая, когда я позволила силе Ворона вырваться наружу. Черные дымки вмиг окутали мое тело, глаза загорелись красным, пара невероятно быстрых шагов ― и я уже сжимала его плечо, удерживая от падения. Хок взвыл, попытавшись разжать мою безжалостную хватку.

– Больно!

– Смотри куда падаешь! – гневно закричала я.

Сафир положил руку поверх моей и покачал головой. Гнев Ворона отступил, когда я увидела испуганное лицо мальчика. Пальцы разжались, на моей руке тут же отразился след старости. Хок поспешил отбежать от меня на безопасное расстояние. Он подпер спиной дерево и замер.

– Этому я тоже его научил, ― тихо сказал старик.

– Падать?

– Нет, сразу бежать в тот момент, когда Ворон посмотрит на него кровавым взглядом.

Я нервно сглотнула и вернула магию Ворона обратно в татуировку на своей спине. Мой стыд, мой грех.

Правильно, Сафир, чувство вины ― единственное, что помогает мне сдерживаться. Рви мои раны безжалостно, ибо иначе меня не остановить.

– Все, она в порядке, ― сказал Сафир Хоку.

– Точно? Силена, тебе лучше?

Его лицо выражало искреннее беспокойство. Он волновался за меня? Я чуть ему кости не сломала, а он…

– Силена?

– Да, ― гневно бросила я и отвернулась. – Идем, нужно успеть до темноты. Ночью у них преимущество.

Мы шли молча. Хок плелся позади, он больше не играл. А я ускоряла шаг, чтобы как можно быстрее сопроводить их до нужного места и оставить, пока защитник в моем лице не обратился в хищника.

– Они выжили, ― с этими словами меня нагнал Сафир.

– Кто? – испуганно спросила я.

– Те дети. Их спасли.

Камень упал с души, и тут же перед глазами предстало лицо старика. Того самого, который встал между разъяренным Вороном и тремя ранеными детьми. Его последние слова: «Прощение может заслужить каждый». И моя алебарда, рассекающая его горло. А затем появился Сафир, он не успел лишь на долю секунды. Свет в глазах старого монаха померк, а Сафир с криком вышиб меня из храма. Он не стал убивать. Думаю, так он меня наказал…

– Прости, ― прошептала я.

– За что? – сухо спросил Сафир. Он знал ответ, но ему нужно было услышать это от меня.

Я сглотнула и набрала побольше воздуха (говорят, перед смертью не надышишься, что же, попытка – не пытка).

– За отца. Он не заслужил такой смерти, тем более от моей руки.

– Знаешь, ― Сафир вновь устремил взгляд ввысь, ― я думаю, он простил тебя еще в тот момент.

– А ты?

– Я прощу, когда ты спасешь его, ― он кивнул назад.

Тут же Хок подбежал и повис на наших руках.

– Обо мне говорите? – он так лучезарно улыбался, что было просто невозможно не ответить ему взаимностью. Странно. Такой обычный, но такой… Даже не знаю, как правильно объяснить.

Солнце медленно покидало свои владения, уступая трон следующему небожителю. Кровавый закат неспешно заполонял собой темнеющий свод, он словно служил вестником беды. Ее запах уже отчетливо доносили порывы ветра. Скоро прольется кровь.

Я оглядела старика. Сафир выглядел не лучшим образом: бледная кожа, тяжелое дыхание, капли пота, покрывающие все лицо ― ему было больно, но он держался. Хок тоже приметил эти изменения, но решил не рушить притворную легенду старика. Мальчик изредка бросал обеспокоенные взгляды, но каждый раз, когда тот ловил их, улыбался и заводил новую тему разговора.

– Силена?

– Да, – устало отозвалась я, уже порядком устав от его расспросов.

– А у тебя была семья?

– Нет.

– Ни мамы, ни папы?

Я вспомнила свою жизнь до обращения. Маленькая деревушка возле речки (да, наверное, я выбрала место для своего нового дома неспроста), любящие родители. Мать была ведьмой-лекарем, ее любили и ценили наши односельчане, а отец был обычным человеком, но одним из самых лучших людей. Он всегда работал, то в поле, то в кузнице. Мне кажется, он даже в праздники всегда был чем-то занят, но это не мешало ему уделять время нам. Странно, но он никогда не жаловался на тяжелый труд. Нет. Каждый наш ужин начинался с благодарностей матушке-земле, благосклонному небу и живительной воде. Он отрекся от меня, когда я решила стать Вороном. Мама плакала в тот день и ничего не говорила. А он просто поставил условие: «Создать чудовище, чтобы убить чудовище – не выход! Если станешь этой тварью, ноги твоей в моем доме не будет». Так и вышло. Я даже не знаю, живы ли они… Надеюсь, что да.

– У меня нет родителей, ― солгала я и сглотнула колючий ком, застрявший в горле.

– Значит, ты сирота. Прям как я.

– Ты сирота?

– Да. Меня подкинули в храм, когда я был младенцем.

– Вот как…

– Но я не жалуюсь, ― совершенно серьезно заверил меня ребенок. – У меня было много пап.

– Монахи? – догадалась я, а Хок быстро закивал.

– Ага! Еще Сафир! Он ко мне приезжал два раза в год. На праздник перерождения и на мой день рождения.

– Ты же сирота, откуда тебе знать, когда ты родился?

Хок нахмурился.

– День, когда меня подбросили в храм, и стал моим днем рождения. Так там заведено.

– Ясно, ― отрешенно ответила я и повернулась в сторону гор.

Сердце сжалось. Запах становился сильнее. Опасность приближалась слишком быстро. И этих тварей было слишком много.

– Плохо дело, ― прошептал Сафир.

– Бывало и хуже.

– Ты ведь уже приняла решение?

Я кивнула:

– Ты заберешь мальчика и побежишь вперед, там все чисто. Я задержу их.

– И, как всегда, неверное, ― ухмыльнулся старик, а затем твердо добавил: ― Мы не уйдем.

– С ума сошел?

– Нет. Мыслю здраво, ― он распахнул мантию. Кожа на животе почернела, местами глубокие трещины стали больше, из них сочились кровь и гной.

– Сафир, ― жалобно протянул ребенок и поспешил обнять старика за ногу, не обращая внимания на этот ужасающий вид.

– Все будет хорошо, Хок.

– Что ты предлагаешь?

– Мы встретим их вместе, когда придет время, ты и Хок сбежите, а я прикрою…

– Нет!

– Не обсуждается, Силена. Да и некогда нам уже спорить.

Он оттолкнул мальчика. Хок отлетел на пару метров и упал. Сафир опустился и приложил руки к земле:

– Окто. Торо сафидэ. Ологон…

Я обнажила кинжалы и бросилась навстречу врагу. Знакомая пульсация по венам не заставила себя долго ждать. Развернувшись, я выставила клинки, что аккурат вошли прямо в брюхо выпрыгнувшему на меня Доргу. Он заревел. Устоять на ногах не вышло, тварь была слишком тяжелой. Кое-как выбравшись из-под него, я кинулась вдогонку второму, который уже приготовился атаковать Сафира, что продолжал ставить барьер вокруг Хока. Мальчик тщетно колотил невидимую завесу, не желая оставаться в стороне. Боги, чем ты хочешь помочь?

Запрыгнув на спину чудовища, я обняла его горло клинками и резким движением оставила два глубоких пореза на его шее. Отскочить я вновь не успела. Когти третьего прошлись вдоль моей спины. Взвыв от боли, я упала на землю, но тут же вскочила на ноги, пропустив второй удар. На этот раз по лицу. Резь. Картина передо мной стала меньше. Тварь попала прямо в глаз.

– Силена! – крик Хока заставил забыть о боли, и я бросилась в атаку. Пригнувшись, обогнула лапу Дорга, что целилась мне в голову, и, подскочив ближе, вонзила клинок ему под подбородок, пронзая голову насквозь.

Другой Дорг схватил меня за руку и отшвырнул в дерево. Пронзительная боль от удара оглушила меня на секунду, этого хватило, чтобы другая тварь вцепилась зубами в мою руку.

– Силена! – еще жалобнее закричал ребенок.

Сафир оглянулся и послал магический удар прямо в нападавшего. Дорг отлетел, но в зубах у него осталась моя кисть. Боль. Боль везде. Она отключала разум.

– Силена!

Я подняла голову и оставшимся глазом увидела, как отлетает Сафир. Незаконченный барьер рухнул. Еще один Дорг кинулся прямо на мальчика.

– Нет! – это был не крик, это был рев. Рев из моей вороньей груди. Черная дымка силы окутала мое тело, я переместилась прямо к ним. Алебарда вышла из татуировок на моих предплечьях и оказалась в целой руке. Один удар ― и голова твари покатилась по земле.

– Не надо, ― хрипя, взмолился старик. – Это убьет тебя!

Я слабо различала его слова. Да они уже и не доходили до моего разума. Ворон во мне, получив долгожданную свободу, ликовал. Черная дымка стала плотнее, превращаясь в доспехи. Развевающийся плащ, чьи края были острее мечей, маска в виде головы ворона, кровавый глаз. Сжав покрепче алебарду, я кинулась в бой. Сердце билось бешено, но даже этот стук не поспевал за взмахами моего орудия. Лапы, головы ― я отсекала их быстро и легко. Губы расплылись в сумасшедшей улыбке.

Прыжок, взмах над головой. Алебарда разрубила Дорга вдоль туловища. Сила. Услада. Наслаждение! Больше не было Силены, был Ворон.

Стук. Боль. Тишина. Стук.

Сердце подводит. Времени мало. Но я еще успею. Еще унесу с собой десяток!

– Окородега! – крик Сафира разлетелся по всему лесу.

Вокруг все потемнело, грудь сжало так, что продохнуть было невозможно. Я узнала это заклинание. Видела, как растворялось в пустоте мое тело, как исчезал и мальчик. Но ничего не могла с этим сделать, я провалилась в пустоту…

Когда я очнулась, то лежала на коленях у Хока. Место было мне не знакомо, слишком много света. Мальчик нежно гладил мои волосы и из глаз его текли слезы.

– Теперь все седые, ― произнес он и заревел еще сильнее.

Я протянула здоровую руку и нежно погладила его по щеке. Эти слезы предназначались не только мне. Плач Хок. Оплакивай его за нас обоих.

Мы стали жить здесь вдвоем, возле главной печати. Хок рос не по дням, а по часам. Насколько же время неумолимо!

Сафир отдал свою жизнь в тот день. Не только за Хока, но и за меня. Да, и за будущее всего Дальногорья. Жаль, что об этой жертве старика никто не узнает…

Хотя, почему никто? Я и Хок. Мы будем помнить. И я…

Я буду благодарна тебе за это, Сафир, слышишь? Я буду говорить тебе спасибо за каждый день рядом с этим мальчиком. Буду защищать его. Пусть я сейчас и больше похожа на старую калеку, но если придется драться, и надо будет рвать зубами – я буду!

– Силена, смотри! – Хок указал на радугу. Как же этот обычный ребенок красиво улыбается, Сафир!

Клянусь тебе, старик, даже если у нас останется только десять лет, даже если это будет и просто десять дней… Боги, я буду дышать этим ребенком каждый день. Клянусь, даже, если я покину его, я останусь рядом, я найду способ. Верю, что найду. Он стал моей жизнью, моим воздухом. Мне не хватает легких, чтобы вдыхать его сладкий запах. Это высшая любовь. Она не знает границ, у нее нет предела. Мое сердце бьется ради него. Ради этих глаз, простых, обычных, но самых дорогих. Ради нежных рук, самых теплых на свете. Ради улыбки – это счастье, настоящее счастье! И ради одного его слова, что наполнило мое существование настоящим смыслом и стало истинным прощением за все:

– Мама! – Хок повернулся ко мне и немного застеснялся: ― Можно, я буду так тебя называть?

Я закивала так быстро, как только могла. И слезы сами покатились из глаз. Меня еще никто не обнимал так. И в груди никогда раньше я не ощущала такого жара, самого приятного жара на свете.

Обложка ― работа автора. Фото взято с сайта pixabay со свободной лицензией.