Инквизиция

– Наверное, Кэросий был у них за штурмана, – предположил Таманес. – Какая теперь разница?

– Так есть возможность проникнуть в залив и забраться на утесы с моря или нет? – решительно спросила Палатина. – Сейчас это важно.

Океанограф твердо покачал головой.

– Даже если проход есть, искать его сейчас слишком опасно.

– Ладно, значит, придется добираться по суше. Теперь насчет убежища. Это вилла среди утесов или форт, расположенный высоко на скале и легко обороняемый – я права?

Персея кивнула.

– Охрана, вероятно, состоит из калессосских кланников.

– Сколько охраны будет у этой Равенны, если она не с фараоном? – спросил Текрей. – Будь я Алидризи, я бы непременно поместил их вместе… и помните, она не пленница.

– Но два места гораздо безопаснее. Если появляется кто-то посторонний, охраняемую персону можно тайно переправить из одного места в другое.

– В романтической балладе, а не в реальности, – возразила Палатина. – Двум домам нужно больше охранников, что означает больше еды, больше жалованья, больше объяснений. Один дом, минимум охраны, пара слуг. Им необходимо пополнять припасы, значит, время от времени туда отправляют фургон или пару мулов. Дом должен быть крепким и теплым, если люди могут жить в нем в это время года. И в округе не должно быть других людей, потому что Алидризи охраняет самую драгоценную вещь в Калатаре.

– Мы должны точно узнать, где находится это убежище, – продолжала моя кузина. – Мы не можем блуждать по горам. Большинство людей Алидризи или даже все, кто находится здесь, скорее всего о нем не знают – это было бы слишком опасно.

– А мне кажется маловероятным, что мы так легко и просто можем найти принцессу или ее компаньонку, – снова заговорил Бамалко. – Я слушал твои рассуждения, но неужели Алидризи спрятал бы ее в столь очевидном месте? Это слишком прозрачно – какой-то полуразрушенный замок над Берегом Гибели, в милях от любого жилья.

– А где есть место надежнее? В городе нет. Здесь слишком опасно – инквизиция и просто любопытные глаза. Преимущество гор еще в том, что там есть множество выходов. Если кто-то попытается схватить принцессу, есть дороги, козьи тропы и тысячи мест, где можно спрятаться. В городе тайников нет, и на корабле нет, и даже на маленьком острове.

– Но если они вместе, почему бы нам не забрать с собой и фараона? – настойчиво спросил Текрей. – Равенна нас знает, она объяснит принцессе, что мы на ее стороне. А потом мы сами ее спрячем.

– Интересно, где? – спросила Персея. – Возможно, тебе не нравится, что Алидризи распоряжается фараоном, но он может ее защитить. У Алидризи есть безопасные дома – он могущественный человек. Если мы похитим принцессу, Алидризи пустит в ход все средства, чтобы ее вернуть, но сделает ли он то же самое ради компаньонки?

Второй раз собрание превратилось в общий хаос, и Лиас отрицательно покачал головой, когда Палатина взглянула на него. Таманес и Персея яростно спорили, Бамалко взывал к разуму еще двух спорщиков, а Текрей говорил всем подряд, что очевидное решение – это спасение их обеих из продажных рук Алидризи.

Палатина схватила меня за рукав и, оттащив подальше от остальных, втолкнула в пустой угол между дверью и большим деревянным сундуком, со всех сторон затянутым паутиной. Там было очень пыльно, и я невольно закашлялся.

– Мы все глубже и глубже зарываемся в яму, Катан. Ничего хорошего из этого не выйдет. Им нравится эта идея, но она слишком теоретична: давайте спасем подругу фараона, чтобы она могла поговорить с фараоном, чтобы та уговорила Алидризи дать нам денег. Тогда мы сможем купить оружие, чтобы – что?

– Ты знаешь…

– Конечно, я знаю, но это умные люди. В Фетии они все были бы в университете или поднимались бы по иерархической лестнице своего клана. Поскольку это Калатар, все их мысли сфокусированы на Сфере.

– Что ты пытаешься сказать? – спросил я Палатину, страшась ее ответа.

– Расскажи им. Равенна та, кто она есть, и мы не можем это изменить. Когда-то ей придется выйти из укрытия, причем скоро.

; – Я знаю твой принцип. Ты всегда говоришь людям то, что им нужно знать. Но это ты беспокоилась о предательстве в Рал Тамаре, не я, и оказалась права.

– Ты впадаешь из одной крайности в другую. Там ты был слишком доверчивым, теперь стал слишком недоверчивым.

Нас по-прежнему никто не слушал, но порядка стало чуть больше, так как Бамалко взял на себя роль председателя на импровизированных дебатах между четырьмя спорщиками.

– Если я им скажу, я нарушу свое обещание Равенне.

– Она сама обманула твое доверие, сбегая в Илтисе, – без обиняков напомнила кузина.

– Палатина, мы не знаем половины из этих людей. Если даже одного из них схватят или, Фетида упаси, он работает на Сархаддона или Мидия, Сфера найдет то, что ищет все последние двадцать лет. Равенна выжила до сих пор, потому что это тайна.

– И из-за этой тайны она теперь в руках Алидризи. Катан, если Равенна поможет тебе найти «Эон», он будет настолько безопасным местом, что никакой инквизитор не отыщет ее и за тысячу лет. Но Равенна должна в этом участвовать, и она не простит тебе, если ты поставишь ее в еще более трудное положение, чем сейчас.

– Я слишком много раз обманывал ее доверие, – упрямо сказал я. – Больше не буду.

– На самом деле никто из вас двоих не доверяет друг другу, и ты это знаешь. Мы не можем себе этого позволить. Любите вы друг друга или нет, вы наша самая большая надежда. Вы оба. Вы согласились быть партнерами, первыми магами Шторма, и что бы ни происходило между вами, это партнерство должно продолжаться.

– Отлично. Тогда расскажи им. Пусть разболтают всему свету.

– Слова, достойные твоего брата, – огрызнулась Палатина и повернулась к остальным. – Могу я кое-что сказать? – спросила она Бамалко, прерывая дебаты.

– Сейчас не твоя очередь, – возразил он с легкой улыбкой.

– Прошу меня извинить. Мы должны сделать признание, которое кое-что разъяснит. Нам жаль, что пришлось ввести вас в заблуждение. Вы сомневаетесь насчет всего, сказанного нами, особенно насчет этих усилий ради спасения компаньонки принцессы, но не самой принцессы. То, что я намерена вам рассказать, нарушит очень серьезное обещание, данное мной и Катаном. И я хочу, чтобы каждый из вас в присутствии всех остальных, как свидетелей, поклялся никому больше не открывать этой тайны. Согласны?

Все хором выразили свое согласие, и мы пошли вокруг комнаты, слушая, как каждый из них по очереди клянется всеми восемью Стихиями хранить молчание. Это не защитит нас от предателя, но я надеялся ради нас всех, что клятва запечатает уста любого, кто не является агентом Сферы. Мы делали это очень медленно и как можно торжественнее, в этой жаркой комнате, полной сильных личностей. По мере нашего продвижения возбуждение утихало; люди откидывались на спинки кресел, и воцарялась атмосфера спокойствия.

Ни один человек не поклялся только на восьми Стихиях. Многие добавили клятву своей клановой честью, некоторые поклялись своим городом, – причем двое, очень отрезвляюще, назвали своим домом Посейдонис, – а Таманес поклялся верностью Гильдии. – В первый раз той ночью наступила полная тишина, когда Палатина закончила свою клятву, вновь подтверждая ту, которую собиралась нарушить – хотя она не давала официального обещания, как я. Затем пришла моя очередь.

– Я клянусь Фетидой, Матерью Моря; Тенеброй, Богиней Теней; Гиперием, Богом Земли, Алтаной, Повелительницей Ветра; Фаэтоном, Несущим Свет; Рантасом, Хозяином Огня и Единственным среди Восьми, и Этаном, Властителем Духов, и Хроносом, кто зрит прошлое и будущее; и честью моего клана, что я буду хранить тайну, которую услышу сегодня вечером, от всех прочих душ живых или умирающих. И я призываю всех вас свидетельствовать, что, делая это, я нарушаю обещание, данное умирающему, и буду клятвопреступником, пока вы не увидите, что та, чье доверие я обманул, прощает меня.

Я закончил говорить и отступил назад, снова пропуская Палатину на середину комнаты, глубоко благодарный, что ни на одном лице не появилось осуждения. Но почему лишь Персея поняла значение того, что я только что сказал?

Это была клятва, данная умирающему, – клятва богами Стихий, – потому что приговоренные к смертной казни считались умирающими. Я помнил каждое слово, произнесенное той ужасной ночью в камере, и я солгал моим друзьям и моей семье, чтобы сдержать клятву и защитить Равенну. Теперь я собирался молча стоять в стороне, пока Палатина нарушает эту клятву вместо меня, открывая тайну людям, которых я никогда раньше не встречал. И тоже ради того, чтобы защитить Равенну. Я вновь ощутил во рту вкус пепла.

– У фараона нет компаньонки, – просто сказала Палатина. – Некоторые из вас знают Равенну, другие нет. Она – принцесса Калатара и внучка Оритуры. Нам нужна ваша помощь, чтобы спасти принцессу Калатара и от ее врагов, и от тех, кто притворяется ее друзьями.

На этот раз шум был таким громким, что я испугался, как бы нас не услышали в храме.

– Значит, принцесса была там, – удивляясь, промолвила Персея. Все апелаги выглядели потрясенными. – Она предпочла умереть, чтобы не становиться марионеткой Сферы.

– И мы тоже скорее умрем, чем позволим Сфере сделать из нее марионетку! – свирепо провозгласил Текрей. – Я отдам принцессе свою жизнь и свою службу! Почему бы нам не служить ей, как гвардейцы служат своему никчемному императору?

– Дай ей свой обет, когда мы ее найдем, – мягко ответил Лиас. – А пока мы дали клятву. У кого-нибудь остались сомнения? Если нет, тогда послушайте Палатину. Мы все согласны с тем, что мы собираемся делать. Теперь нужно решить – как. Палатина?

– Есть два варианта. Или мы едем вдвоем, полагаясь на скрытность, или поедут все. Второй вариант дает нам больше возможностей, но он труднее. И мы должны предполагать, что Алидризи подготовил путь бегства, чтобы эвакуироваться, если охрана увидит приближающихся врагов.

– Алидризи уезжает завтра, он возвращается в Калессос, – сообщила Персея. – Катан собирался проследить за ним, но мы все могли бы поехать.

– Слишком очевидно. Алидризи заметит едущую сзади толпу всадников. Нам нельзя привлекать к себе внимание. Если за ним поедет даже единственный всадник, у него должен быть безупречный предлог, а если мы не будем все время держать его в поле зрения, мы рискуем его потерять.

– Тогда устроим засаду? – предложил Лиас. – Я не знаю, много ли там дорог, но их не может быть больше полдюжины. Если мы спрячем на каждой развилке по человеку, который затем проследит за Алидризи вверх по долине, насколько удастся, это поможет?

– Могло бы помочь, – задумчиво протянула Персея. – Но придумать объяснение для этого всадника будет еще труднее. На главной дороге возможно, но не в горах. И если Алидризи будет подниматься в горы, ему придется оставить экипаж. И как тогда за ним следить? Ему та местность знакома, а нам нет. И он тоже может оставлять людей на перекрестках.

– Что, если мы просто понаблюдаем, чтобы узнать, какой дорогой он поедет? – предложил я. – Да, это означает затянуть поиски, зато нет риска оказаться обнаруженными. А когда мы узнаем, то сможем все отправиться туда, чтобы найти это место.

– Ты забываешь, что нас, вероятно, увидят. Они не должны знать, что мы их ищем.

– Украсть лошадей Алидризи и притвориться им и его калессосскими драгунами, – предложил Текрей. – Стражники не заметят, пока мы не подберемся совсем близко.

– Чтобы это вышло, мы должны знать, куда ехать, – напомнил Бамалко. – Если Алйдризи вдруг начнет искать свое собственное убежище, стража заподозрит неладное.

– Катан, разве ты не сказал однажды, что знаешь, как найти Равенну? – спросила Палатина. – Неделю или две назад… по-моему, ты говорил что-то насчет магии.

– Это получилось бы только с письмом. Когда Равенна прикоснулась бы к нему, я бы узнал, где она. Но мы не можем заставить Алйдризи отвезти письмо.

– А другого способа нет? Ты ничего больше не можешь попробовать, чтобы ее найти?

Я на минуту задумался: должно быть что-то, чему нас учили в Цитадели. Но наши наставники абсолютно категорично заявляли, и не без веской причины, что мы никогда не должны использовать магию там, где ее могут засечь. Магия оставляет слабый след на нас и на том месте, где мы ее используем. И если чары были достаточно сильными, этот остаточный след можно обнаружить за мили.

– Как далеко отсюда горы?

– Ближайшие в двадцати пяти милях, а до последней развилки миль сорок.

– В таком случае, если мы сможем определить нужную развилку, – осторожно сказал я, понимая, что связываю себя обязательством, – я, вероятно, смогу отыскать это место в темноте. Я маг Тени, темнота не проблема.

Я увидел несколько ошеломленных лиц. Очевидно, Персея и Лиас не болтали об этом направо и налево, за что я должен быть им благодарен. Ведь Сархаддон в своих проповедях бичует всю нашу магию и сопутствующее ей зло. Особенно магию Тени. Люди боятся темноты.

– А сколько человек могут поехать с тобой?

– Трудно сказать. Я могу найти дорогу в кромешной тьме, но мне пришлось бы вести вас. А основные сложности начнутся, когда мы доберемся до места и должны будем лезть внутрь.

– С дорогой мы справимся, – рассудила Палатина. – И я знаю, ты умеешь взбираться по вертикальным стенам и отвесным утесам, поэтому ты сможешь войти. И выйти обратно. Если мы все подождем тебя внизу…

– Не все, а только некоторые, – перебил Бамалко. – Принцессу нужно будет доставить в безопасное место, и его тоже нужно организовать. Если мы действуем ночью, погода будет ужасная, а значит, чем меньше нас на дороге, тем лучше. Ее будут освещать молнии, и охрана сможет за ней следить. А где нам найти безопасный дом? Не важно, на короткий срок или на длительный, но он должен быть защищен от Алидризи и вице-короля.

– Что касается длительного срока, возможно, мы сумеем помочь, – ответила Палатина, – хотя сначала нам надо поговорить с Равенной. А насчет короткого – почему бы не обратиться к Дому Кэнадрата? У Равенны на лбу не написано, что она фараон. Ей опасны только те люди, кто ее знает. Алидризи не подставит ее под удар, объявляя всеобщую охоту. Ему придется быть осторожным. И скрытным.

– А куда ее девать в ночь похищения? Город закрывается на закате – мы не сможем вернуться сюда до следующего утра.

– Никаких деревень, никаких гостиниц, – тотчас заявила Персея. – Люди начнут судачить. Если только в этой глуши не находится чей-нибудь дом?

Но фермеров среди нас не оказалось, что неудивительно, учитывая маленькую площадь фермерских угодий в Калатаре.

– Домики лесорубов, – предложил один из незнакомых мне апелагов. – Лесорубы зимой не работают, их хижины пустуют, и там никто не будет задавать вопросов.

– Спасибо, – кивнула Палатина. – Теперь осталось проработать только мелкие детали, вроде лошадей и припасов, и точно решить, что каждый будет делать. Мы должны как следует все спланировать: нет места для ошибки. И Гибель – не радушная хозяйка.

Часть четвертая

БЕРЕГ ГИБЕЛИ

Глава 28

Мы выехали из Тандариса в дождь, в мелкую всепроникающую изморось. Она сыпалась из темных туч, обещавших, что худшее еще впереди. Шестеро всадников, закутанных в толстые плащи от дождя, на неприметных лошадях с бронзовыми гривами, мы беспрепятственно миновали инквизиторов и стражников, охранявших открытые ворота. Стояла глубокая зима, верно, но по главной дороге острова по-прежнему шло много людей. Инквизиторам не хватало времени допрашивать всех, как бы им этого ни хотелось.

Никто из нас не взял с собой меча, что меня слегка беспокоило. В Калатаре не было сколько-нибудь серьезных разбойников, поэтому у нас не было законной причины вооружаться. Мы прихватили только апелагские боевые посохи, бесполезные, по мнению Сферы. Впервые я увидел их в Цитадели, но с тех пор ни разу не держал их в руках.

Сначала мы ехали параллельно морю, вдоль склона холма, на котором стоял город. Справа, в нескольких ярдах ниже дамбы, с грохотом разбивались волны. С моря дул сильный ветер. Он теребил наши плащи и время от времени обдавал нас брызгами. Булыжники были скользкими, и склон над дорогой внушал опасения: я видел места недавних обвалов, проплешины, темнеющие там, где растительность не успела снова вырасти. Персея сказала, что большую часть нынешней зимы эта дорога была непроезжей, и теперь я понимал почему.

Едва мы проехали первый поворот, как Тандарис исчез из виду, заслоненный нагромождением утесов. Впереди виднелась изогнутая береговая линия. Вблизи берег был плоский, а дальше – все круче и круче, пологие холмы быстро уступали место нависающим скалам, чьи пики терялись в тучах. Мыс в самом его конце находился от нас в сорока или пятидесяти милях, невидимый в такую погоду. Берег Гибели начинался на этой стороне мыса, но его тоже скрывала завеса дождя.

Холм рядом с нами уменьшился, террасные фермы раскинулись по его склонам, как только они стали достаточно пологи, и, оглянувшись, я вновь увидел город, белые стены, неровной лентой опоясывающие склон. С суши он выглядел почти также, как с моря, хотя сейчас я смотрел на другую сторону отрога, ведущего наверх, к крепости, и большая часть городского центра была скрыта из виду. Красно-коричневая башня храма казалась вопиюще неуместной среди белых и голубых домов. Вероятно, полдюжины сакри наблюдают оттуда за городом и окружающей местностью. Я со злорадством пожелал им отвратительного дня.

Впрочем, я тоже не ждал удовольствия от предстоящей долгой поездки. Прошли месяцы с тех пор, как я последний раз ездил верхом, это было еще в Лепидоре. И вот теперь я отправлялся в путь – пятьдесят миль туда и обратно в такую ужасную погоду. Я надеялся, что буду еще в состоянии красться по горам и взбираться на стены, когда через четыре или пять часов мы доберемся до места назначения.

Как и следовало ожидать, поехать хотели все, но победили более холодные головы. Палатина, естественно, была со мной, а также Персея и одна из ее подруг, которая тоже была в Лепидоре. Еще с нами ехали Текрей и Бамалко. Лиас дежурил во дворце и должен был успокоить страхи Сэганты. Кроме того, он отвечал за организацию безопасного приюта для Равенны. Таманес, вынужденный исполнять свои обязанности океанографа, остался ему помогать. Из оставшихся двоих, которые присутствовали на собрании и которых я не знал, один следил за Алидризи, а другой выехал раньше, чтобы изучить дорогу и развилки.

Мы повернули прочь от дамбы и, следуя по дороге; ехали теперь между пустыми полями и рядами деревьев, напомнившими мне о доме. Отсюда равнина казалась намного больше, чем из города, хотя окружавшие ее холмы по-прежнему были очень близко, их склоны спускались террасами или поросли лесом. Наверное, летом Калатар очень красив, но сейчас от него веяло чем-то зловещим. Не знаю, в погоде было дело или в гнетущей атмосфере. Или в отсутствии движения на полях, в тишине, нарушаемой лишь там, где белые деревни сгрудились на склоне холма.

– Эту равнину когда-нибудь затопляет? – спросила Палатина Персею, когда мы въехали в. кипарисовую аллею. Этот кипарисовый ветролом в той или иной форме тянулся по всему пути от города к предгорьям, тут и там извиваясь между полей. Казалось, деревья здесь используют вместо стен – возможно, потому, что ветра не такие сильные. У меня дома кипарисы не устояли бы при по-настоящему сильном шторме. Персея кивнула.

– Пару раз случалось, и в этом году вода довольно высока. Но реки здесь слишком маленькие, чтобы вызвать большое наводнение.

– Значит, ее нельзя затопить для защиты?

– Думаю, можно, но вода довольно быстро сойдет. И это все равно не поможет. Тандарис не выдержит осады, стены ослаблены. То же самое по всему острову: Сфера старалась лишить нас уверенности, чтобы мы никогда больше не вздумали сопротивляться ей. Вот почему они разрушили Акролит – они даже не забрали его себе.

– Им и не нужно было, с этим храмом.

Мы никого не встретили, пока дорога и кипарисовая аллея не соединились с большаком, выходящим из Сельских Ворот города, милях в трех от городских стен. Мы увидели несколько всадников, пару фургонов, но ни одного пешехода. Люди ехали, низко надвинув капюшоны, у некоторых лица были замотаны шарфом, и никто ни на кого не смотрел. Мимо прогромыхала служебная карета клана. Окна в ней были занавешены, и кучер сгорбился под маленьким навесом на козлах.

– В деревнях есть инквизиторы? – спросил я Персею, пристроившись рядом с ней, когда Палатина слегка отстала. – Или они все в городе?

– В каждом городке есть несколько инквизиторов, и передвижные трибуналы ездят по деревням. Они всегда прибывают среди ночи, чтобы никто не успел удрать. Вот почему мы никогда не будем в безопасности там, где есть люди.

– Но возле Берега такой проблемы не будет.

– Да, это единственное, о чем нам не придется беспокоиться. Катан, ты не думаешь, что Равенна сама бы ушла, если бы захотела?

– Нет, – категорично заявила Палатина с другой стороны от Персеи. – Она не пленница, не стоит это забывать, но Алидризи все равно не может выпустить ее из своих лап. Ее ищет Мидий, хоть и не знает, что Равенна – фараон. Думаю, это лучший повод держать ее у черта на куличках. И если Равенна не может раздобыть, скажем, приличные сапоги или теплый плащ, она просто не может уйти. Вот и все.

– А если забрать их у стражников?

– Непрактично. Ты бы хотела карабкаться по горам под проливным дождем в сапогах, которые тебе слишком велики? И Равенна не знает тех гор, а в них легко потеряться. Нет, на ее месте я бы не пыталась. Есть другие способы – например, склонить охранников на свою сторону, что могло бы выйти, будь на ее месте кто-нибудь другой. Но они не тюремщики, они ее защитники, и если они знают, кого охраняют, то будут очень добросовестны.

– Мы должны надеяться, что Равенна хочет вырваться из их лап, – заметил я, когда мы переезжали через быстрый поток, слишком узкий для судоходства, но вздувшийся от дождя. Вода поднялась почти до верха арок моста.

– Катан, ты слишком много беспокоишься, – твердо сказала Палатина. – Мы говорим о Равенне – неужели ты думаешь, что ей приятно сидеть там взаперти по прихоти Алидризи? Он один из тех, кто и раньше использовал ее как шахматную фигуру, и сейчас использует. Конечно, Равенна захочет вырваться от него.

– Но как она вообще попала к Алидризи? Когда мы прибыли, вице-король знал, что произошло. Должно быть, он говорил с Равенной. Как получилось, что не он заботится о ее безопасности?

– Я все ждала, когда ты об этом спросишь. – Дорога огибала бугор с голой коричневой землей и рядом смоковниц, посаженных для защиты от ветра со стороны моря. – Да, Равенна пришла к нему в ту ночь, когда прибыла. Мы с Лиасом ее не видели, мы оба уже легли спать и услышали о ней только на следующее утро. Они поговорили, и Сэганта решил, что ей небезопасно оставаться во дворце, так как это привлечет внимание Мидия. Но вряд ли Мидий знал, что вы здесь, пока Сэганта не вернулся. Мидий охотился за Мауризом и Телестой. Впрочем, я отвлеклась. Сэганта устроил Равенну где-то на ночлег, а на следующий день он собирался перевезти ее в безопасный дом за пределами города. Равенна этого не хотела. Полагаю, она ускользнула от его людей. Сэганта начал поиски, но один из его стражников, калессосский кл'анник, сообщил Алидризи, и тот нашел Равенну первым.

– Выходит, ей повезло не больше, чем нам, – заметила Палатина. – Разве что плавание прошло более спокойно. Но как ей удалось сбежать в Илтисе, вот что мне интересно? Почему никто не заметил, как она вышла из консульства и села на ту манту?

– Вот вам и Скартарисовы охранники, – презрительно обронила Персея. – Доспехи как рыбья чешуя, и толку от них как от рыб на суше. А у Полинскарнов охрана вооружена только учеными книгами да инструкцией – этими книгами вышибать мозги проникшим на охраняемый объект. Точнее, сначала вышибать книгами мозги, а затем находить историческую причину, почему это было необходимо и оправданно.

– Сэганта не пытался вернуть Равенну? – спросил я.

– Нет. Он сказал, пусть Алидризи о ней позаботится. У него, мол, нет достаточно солдат, чтобы самому ее охранять. Можно подумать, что ему все равно, но это не так. Я думаю, он знает, где Равенна, и рассчитывает вернуть ее в нужный момент.

– Почему ты вчера ничего не сказала? – спросил я.

– Потому что еще не время, и, если ты помнишь, мы пытаемся оградить ее от любых посягательств. Сэганта лучше Алидризи, но Равенна не доверяет ни тому, ни другому. Надеюсь, с нами будет иначе, потому что мы ее друзья.

– Не очень-то надейся, – посоветовала Палатина. – Ее не скоро убедишь кому-нибудь доверять.

– Вовсе нет, – отрезал я, внезапно рассердившись и на Палатину, и на себя. – Равенна не положилась на нас, потому что не могла, потому что ты снова начала планировать свою республику, едва получила такую возможность, и забыла про все, что мы должны были делать. А я оказался слишком мягкотелым, чтобы возражать. Возможно, Равенна думала, что после Лепидора она имеет право голоса, не знаю, но мы оба ее подвели. Почему она опять должна рисковать?