Небесные врата

– Что он… что я сказал о справедливости?

– Помни, – прошептала Богиня, прижимая мертвую голову к груди. – Сердце подскажет верную дорогу.

Льешо с радостью последовал бы ее совету, если бы понял хоть что-нибудь из увиденного и услышанного. Но жена уже отвернулась от него.

Постепенно принц вернулся из воображаемого мира и снова оказался среди товарищей. Мастер Ден продолжал произносить вслух названия молитвенных фигур.

Бикси, стоявший рядом, дернулся, но быстро вернулся к медленной последовательности движений.

– Ветер сгибает иву, – выкрикнул мастер Ден название «воздушной» фигуры.

Льешо подумал, что должен подобно иве склониться на Пути Богини, принять служение, как свою судьбу. Прошлое сказало ему о справедливости, но он не понял, к чему это было. Он умрет на поле битвы, как умирал много раз – убитый собственным оружием или ядом тайного врага, пронзенный градом стрел, заколотый мечом или ножом в объятиях неверного друга… Он умирал разными способами, но ни единого раза не видел себя дома в окружении внуков.

Когда молитва закончилась, Льешо почувствовал у себя на щеках слезы. Странное томление пронизывало его, непонятная сила, текучая, словно речной поток, приковала взгляд принца к далеким горам.

«Умереть на твоих руках» – вот и все, что он просил у Великой Богини во всех вариантах прошлого. Юноша почувствовал ее поцелуй в легком ветерке, который поднял волосы у него со лба.

Льешо успокоился: куда бы ни повернула река, он любит и любим, и отдает свою жизнь за великую любовь. Видение подсказало ему направление – этого достаточно.

Мастер Ден вернулся в исходное положение, поклонился собравшимся ученикам, те поклонились в ответ. Утренняя молитва закончилась.

– Где ты был? – спросил Бикси у Льешо. Принц пожал плечами.

– Не знаю. Наверное, в прошлом.

Юноша решил не принимать свое видение за один из вариантов будущего. Не сегодня.

– Что видел?..

Вернулась Каду. На ее поясе болтались нож и меч, на плече устроился Маленький Братец.

– Ты то рядом, то уже нет, – сказала она. Хмиши подал Льешо оружие и улыбнулся:

– А потом снова рядом.

Льешо взял короткое копье и закрепил на спине. Потом пристегнул меч к поясу, где висел неизменный нож, как у всех членов королевской семьи Фибии.

Он уже успел собраться с мыслями. Только Льинг и Стайпс не требовали от него объяснений. Льинг бежала от собственных вопросов, а Стайпс все еще чувствовал себя неуверенно в столь серьезной компании. Льешо попробовал перевести внимание друзей на Хмиши, осмелившись спросить, где тот был до того, как Ясное Утро вернул его из мертвых.

Слабая улыбка сказала принцу, что самый мягкий из его свирепых товарищей не собирается попадаться на удочку.

– Как нам тебя защищать, если ты постоянно куда-то убегаешь? – спросил Хмиши. Потом добавил: – Скажи хотя бы, чего нам можно ждать от твоих внезапных исчезновений!

Не успел Льешо ответить, как к ним, довольно улыбаясь, подошел мастер Ден.

– Неплохо, молодой король, – похвалил он и хлопнул Льешо по спине с такой силой, что тот едва не упал на колени. – Я знал, что ты справишься, стоит лишь немного помочь!

– Справишься с чем? – живо спросила Каду. Она была их капитаном и имела право знать все, если речь заходила о безопасности. Впрочем, скорее всего она, как практикующая колдунья, хотела понять тип магии, с которой столкнулась.

– Путь Богини, – ответил мастер Ден, – это путь на небеса. Для некоторых он означает жизнь, угодную Великой Богине. Для других – тех, кто молится достаточно усердно, – Путь превращается в прямую дорогу, по которой можно путешествовать, или с трудом пробираться, когда нужда сочетается с верной молитвенной фигурой…

– На небеса должно вести много дорог, – сказал Льешо. Мастер Ден зааплодировал его догадливости.

– Богиня благоволит земному и воздушному, огненному и водному пути, всему, из чего состоят живые существа… Духи лугов путешествуют по миру сновидений, духи животных, недавних мертвецов и их предков. Среди них бродят смертные боги и смертные люди, что стремятся к небесам. Несомненно, возлюбленный муж входит в их число…

Мастер Ден слегка наклонил голову. Члены отряда Льешо хранили испуганное молчание: они оказались свидетелями разговора бога-мошенника с его венценосным учеником.

Льешо так и не понял, похвалил его учитель или же посмеялся над ним. А может, сделал и то, и другое: похвалил за то, что принц осознал суть молитвенных фигур, и посмеялся, что это случилось так поздно.

Юноша в замешательстве опустил голову, не зная, гордиться или смущаться. Его до сих пор беспокоило видение.

– Я умирал, – сообщил он.

– Много раз, – легко согласился мастер Ден, и Льешо вспомнил, что он беседует с богом-мошенником. Наверное, Чи-Чу повидал его и в других жизнях и смертях.

– Богиня плакала, – добавил юноша, и снова учитель кивнул:

– Как всегда.

– Тогда, быть может, настало время избрать другой путь?..

С этими словами Льешо обнажил меч. Сверкнула сталь, принц оскалился в хищной улыбке. Это отряд понял. Каду ухмыльнулась в ответ, Маленький Братец нырнул в мешок у нее на спине, когда клинок со свистом вылетел из ножен.

– Защищайся!.. – воскликнула Каду, имея в виду и сегодняшнюю тренировку, и будущие сражения, в которых нужно выжить.

Его друзья начали смотреть на свой поход под другим углом, понял Льешо – они собирались остаться в живых и сделать так, чтобы Богиня больше не проливала слез.

Принц встал в позицию, и отголосок тягостного чувства зашевелился у него в душе. Он умирал и не ощущал боли, кроме боли разбитого сердца при виде слез возлюбленной жены…

– Не плачь, – шептал его собственный голос сквозь воспоминания, которых не могло быть, и юноша решил, что на сей раз Богине действительно не придется плакать.

– Хватит!.. – крикнула Каду, и Льешо опустил уставшую руку в ожидании, когда уймется дрожь и можно будет вложить меч в ножны.

Впрочем, нож он спрятал без труда.

Принц вытер лоб тыльной стороной ладони и огляделся, переводя дыхание. Шокар терпеливо ждал, пока воины закончат тренироваться.

– Адар желает тебя видеть, – сказал он, когда страсти поутихли и Маленький Братец вылез из мешка.

Бикси с Льинг тоже перестали биться и начали прислушиваться к разговору.

– В лазарет проникли слухи о том, что госпожа Чауджин бросила вызов новому хану и превратилась в изумрудную бамбуковую змею, – пояснил Шокар. – Наш брат хочет удостовериться, что ты не наделаешь глупостей.

Шокар смягчил известие, иронично улыбнувшись. Адара никогда не одолевали сомнения. Если до его ушей дошла история о столкновении Льешо с госпожой, то он найдет слова и похуже.

– Судя по всему, отговориться занятостью не получится.

– Ты можешь только отложить неизбежное, и то ненадолго. Он не забудет, – заметил Шокар. – Ему нечем больше себя занять.

Льешо мог бы поспорить. Адар занят Кариной, целительницей. Она отвечала на взгляды брата, и звезды блестели в ее глазах. Когда-то Льешо хотел, чтобы Карина так смотрела на него самого. Но это – в прошлом, а теперь принц надеялся, что взаимный интерес отвлечет их от его промахов.

– Тогда пойдем прямо сейчас, – решительно сказала Каду.

Бойцы отряда сомкнулись вокруг Льешо. Теперь он никуда не выходил без охраны, в которую входил и Стайпс.

Официально Стайпс не являлся членом отряда – в том виде, как его создавала госпожа Сьен Ма, – но негласно стал им с тех пор, как они с Бикси нашли друг друга на поле боя во время побега с Дальнего Берега. Стайпс заплатил потерей глаза за службу Льешо, но яростно отстаивал свое право остаться среди них. Теперь его никто не отговаривал.

Воины отряда прошли через огонь, тела их покрылись ранами. Льешо подумал, что каждый из друзей заплатил за место подле него телесной, сердечной или душевной болью. Даже маленький приятель Каду, выглядывающий из мешка, послужил им в походе: без него они не раз и не два могли погибнуть. Иногда отряд закрывал глаза на новоприобретенный статус Льешо, обращаясь с ним как с простым товарищем по оружию.

Принц принимал критику и подначки, благодарный за минутное послабление. Со времени смерти Чимбай-хана и возвышения над северными гарнскими кланами его беспокойного брата Мергена никто ничего не забывал. Друзья следили за ним как ястребы – подчас в прямом смысле слова, если говорить о Каду. Они не давали госпоже Чауджин ни малейшего шанса отправить Льешо вслед за ханом в преисподнюю.

Когда воины подошли к лазарету, Бикси и Стайпс заняли позиции за дверью, а Хмиши и Льинг обошли палатку сзади. Льешо сомневался в их пригодности к службе спустя столь малое время после боя, но мастер Яке давным-давно доказал ему, что умный вождь не отдает команды, которые заведомо пропустят мимо ушей.

Хмиши отсалютовал Льешо – пусть и неловко, но с таким вызовом, что тот решил не испытывать терпение друга.

Каду покачала головой, но молча зашла вслед за принцем в лазарет.

– Ты ничего не говорил о семейном совете.

Льешо удивился, почему Шокар забыл упомянуть такую важную деталь.

Адар лежал на кровати. Из целителей обычно получаются самые трудные пациенты, а этот еще норовил побыстрее встать на ноги. Только мягкая настойчивость Карины удерживала его на месте.

Принц, конечно, ожидал увидеть Адара, но не Балара, который сидел в уголке, лениво перебирая струны лютни.

Когда вошел Льешо, Балар не отвел глаз от своего инструмента.

Льюка поднялся со стула.

– Благословенный муж, – улыбнулся он и поклонился.

– Ты забываешься, – предупредил Льешо, кинув хмурый взгляд на Каду.

Он часто обсуждал свой статус с Каду и бойцами отряда, но это конкретное выражение использовалось только между мужьями Великой Богини и только при обмене священными клятвами.

– Тогда не приводи чужаков на семейный совет.

– Хватит!..

От резкого тона Льешо Каду тут же схватилась за меч. В дверях появился Бикси с пикой наготове.

– Что такое?.. – спросил он.

Принцы не обратили внимания на его бестактность. Они не сомневались, что пика Бикси окажется под сердцем у любого из них по малейшему жесту Льешо.

Балар потрясенно замер. Но Шокар, который путешествовал с колдуньей-капитаном и ее отрядом, лишь поднял бровь, будто наблюдая за игрой, исход которой предрешен.

– Ты находишь его угрозы смешными, Шокар? – возмутился Льюка, едва сдерживая бешенство.

Шокар пожал плечами.

– Команда, то есть отряд, и есть его семья, – терпеливо объяснил он. – Это храм его почитателей и первая защита от внешних напастей. Если они увидят опасность в тебе, ты умрешь. Зная их капитана, я удивляюсь, как она до сих пор тебя не убила.

– Льешо положено найти всех братьев, – ответила на незаданный вопрос Каду. Она не могла пустить в ход меч, зато в словах ее никто не ограничивал. – Не только полезных.

– А что тогда для него мы, принцы, родичи по отцу, если эти отпрыски бродяг – его семья?!

– Тоже станем ему семьей когда-нибудь, – произнес Шокар. – Но сейчас мы – лишь туманное прошлое, и значим не больше, чем пешки, которые он передвигает по доске своего учителя.

Неправда, хотел сказать Льешо, но слова Шокара были слишком похожи на истину, и он лишь заметил:

– Не просто пешки.

Льюка беспечно отмахнулся, его уже беспокоил другой вопрос.

– А кто же учитель?

– Льек, конечно, – резко ответил Льешо. – Дух министра нашего отца. Ты и сам знаешь.

– А, – насмешливо кивнул Льюка. – Твой советник среди мертвецов… Значит, не тот бог мыльной пены и прачечной, который приходил сегодня утром после молитв?

– Не советую повторять это при нем самом, – усмехнулся Льешо.

Бог-мошенник в образе прачки был вполне ему симпатичен. Юноша лелеял золотые крупицы воспоминаний о времени, которое они проводили за стиркой. Но Чи-Чу, в смертных путешествиях мастер Ден, с трудом переносил глупые выпады в свой адрес – тем более выпады злобные. Конечно, другим он мог помочь…

Льешо еле сдерживался, чтобы не расхохотаться. В какое безумное мероприятие он ввязался!..

Льюке не понравился смех юноши. Еще меньше ему нравился блеск мечей в палатке.

– Отошли их. Здесь тебе никто не повредит!

– Прошу прощения, ваше величество…

Каду просила разрешения говорить, обращаясь к Льешо как к божественному королю Фибии.

Она выросла при дворе смертной богини войны и знала, как помочь товарищу в случае необходимости и одним словом превратить любую палатку в королевскую резиденцию.

Льешо подыграл Каду, как делал много раз в сражениях. Он распрямил плечи, величественно вздернул подбородок и легким кивком позволил ей говорить.

– Мы не можем в здравом уме бросить избранного мужа Великой Богини без охраны.

– Даже в окружении братьев? – Льюка выглядел оскорбленным до глубины души.

Каду общалась на равных с богами и императорами: смутить ее было трудно.

– Тут повсюду змеи, – напомнила она и уставилась на Льюку, будто призывая его выдать истинные чувства, которые кипели под маской негодования.

Балар положил конец спору, забренчав по струнам.

– Адар сейчас уснет, – сказал он.

– Нет, – подавил зевок Адар. – Но я очень устал от ссор. Давайте к делу, а?

– Это к какому же? – спросил Льешо. – Вы позвали меня… я не знаю, кто тут нас собрал и зачем.

– Мастер Ден заходил, – сообщил Балар, и стало понятным растущее нетерпение Адара.

– Старый мошенник преувеличивает, – поспешно сказал Льешо.

Зря он начал оправдываться, даже не узнав, чем закончился визит бога-мошенника… Даже прикованный к постели, с переломанной рукой и раненой душой, Адар не купится на ложь.

– Что он вам наговорил?..

Хорошее начало, похвалил себя Льешо. Не раскрывайся, заставь врага идти к тебе.

Адар решил отказаться от игривого тона разговора.

– Госпожа Чауджин приходила к тебе с предложением мира, – сказал он. – И ты по собственной воле отправился бы на тот свет в ее чешуйчатых объятиях, если бы не мастер Ден.

– Больше похоже на сказку, чем на слова мастера Дена или твои собственные.

Они все знали, что Льешо тянет время… Юноша гадал, не рассказать ли братьям о своем призрачном разговоре с Шу – о том, что госпожа Чауджин так и не добралась до кочевого города Чимбай-хана. Женщина, считавшаяся женой хана, на самом деле была змеей-демоницей, которая заняла место в постели правителя.

Однако прежде чем Льешо собрался с мыслями, Льюка жалобно всхлипнул. Шокар перехватил взгляд Адара и жестом успокоил брата, но момент был упущен. Льешо решил наблюдать молча, как посоветовал ему Шу.

Уйти просто так не удавалось. Балар смотрел на Льешо с мягкой улыбкой, перебирая струны лютни.

– Мы никуда не торопимся, – заявил он, то ли имея в виду, что братья привыкли к молчанию юноши, то ли намекая на то, что Льешо не отпустят без ответа.

Принц пожал плечами.

– Карина дала мне противоядие от любовного зелья госпожи Чауджин, но оно подействовало не полностью. Я чувствовал нечто вроде подкожного зуда… Это навело меня на мысль обо всех ошибках, что я совершил с самого начала. Я виноват в том, что погибли Хмиши, Харлол и мастер Яке. Цу-тан мог убить Адара, и все потому, что мастер Марко по непонятным причинам хочет заполучить меня. Теперь же появился еще один враг… А еще я думал о Шу и госпоже Сьен Ма.

Адар слушал с бесстрастным выражением лица, и Льешо уже начал волноваться. Но заданный слабым голосом вопрос – «Любовное зелье?» – прозвучал для него совершенно неожиданно. Братья держали раненого целителя в неведении.

– Она не хотела меня.

Льешо был уверен в этом, даже когда сам хотел ее.

– Я мог подвергнуть угрозе наше дело, а заодно выставил бы себя полным дураком…

– Откуда ты знаешь?

– Помните свадебную чашу, которую госпожа Сьен Ма вернула мне в начале похода?

Адар молча кивнул. Льешо понимал: это ловушка, они хотят заставить его говорить, но он все равно в нее попался.

– Госпожа дала мне зелье в другой чаше – точно такой же, если не считать символа, изображенного на дне. Свернувшаяся змея, да… Думаю, она рассчитывала, что я обвиню хана в воровстве, однако мне показалось, что стенки второй чаши толще. Я не стал никого обвинять, только отметил схожесть чаш и их различия.

Действительно, она подарила ему чашу. Льешо хранил ее в мешке, отдельно от похожей на нее свадебной. К несчастью, у госпожи имелся и запасной вариант.

– Когда я не попался на этот трюк, она подсыпала мне зелье в чай. Это в какой-то степени сработало.

Принц неоднократно сталкивался с различными зельями и сразу понял, что его опоили. Ему удалось скрыться с глаз госпожи, не нарушив этикета, хотя хан и его приближенные заметили странное томление в глазах Льешо. Он вспомнил, что они не стали винить его за такую реакцию на появление правительницы и отпустили с миром.

– Карина быстро разобралась, что к чему, и дала мне противоядие. Но зелье обладало побочным эффектом, который я не принял в расчет. Я потерял ясность мыслей.

– Примерно так мы и подумали…

Похоже, братья предоставили Адару право вежливыми замечаниями направлять разговор в нужное русло. Даже Льюка откинулся на спинку кресла и взволнованно наблюдал за Льешо, когда Адар задал следующий вопрос:

– А что Шу и госпожа Сьен Ма?..

– Я хотел увидеться с императором и спросил у своего тотема, где он. Я нашел его в провинции Гайнм. Госпожа Сьен Ma проводила время с Шу в замке старого правителя в Дарнэге. И… гм… они, скажем так, хотели побыть наедине, когда я появился.

Льешо промолчал о своем последнем визите, который оставил его еще в большей растерянности.

Адар скривился, будто съел неспелую сливу.

– Ты многому научился, пока меня не было, – заметил он.

– Ах да. Я путешествую во сне.

А в подробности вдаваться не будем, подумал Льешо. Может, удастся отвлечь внимание братьев отличной жизни Шу.

– Никогда не знаешь, что тебя ждет в мире сновидений… да и в реальном мире тоже.

– Я полагаю, тайная встреча императора Шана со своей любовницей относится к подобным неожиданностям, – негромко заметил Балар.

Льешо видел, что брат занят не только струнами. Интересно, а что именно Балар знает о госпоже Сьен Ма?..

Ничего удивительного нет в том, что у императора Шана есть любовница, и даже в том, что он по-настоящему любит ее. Но смертная богиня войны пугала Льешо гораздо больше, чем госпожа Чауджин, и не без причины. Она – воплощение хаоса и горькой боли. Конечно, еще Сьен Ма символ стратегии и искусства побеждать, мужества и отваги, но принц помнил только хаос и боль. Он не мог представить, как такое можно любить.

– Итак, – подвел итог Адар, – в твоих венах бурлило любовное зелье, ты беспокоился о товарищах и думал о любовниках – потревоженных любовниках! – а потому отправился, не сказав никому ни слова, прямо в руки кровожадной женушки хана…

Прозвучало довольно глупо – даже Маленький Братец выглянул из мешка и неодобрительно оскалил зубы, – но Льешо уже приготовил ответ.

– Я тогда не знал ни о ее кровожадности, ни о змеиной натуре… Даже Карина не понимала, зачем госпожа Чауджин опоила меня зельем. Мы видели только политическую интригу, попытку дискредитировать нас в глазах хана. Чимбай-хан приказал бы убить меня за оскорбление жены, но Болгай обучал Карину искусству гарнских шаманов и дружил с ее матерью… Мастер Ден часто вытягивает меня из различных передряг, и к тому же мне казалось, что госпожа просто хотела выставить меня дураком в глазах своего мужа.

– Ты ошибался.

– Да, – признал Льешо. – И все же… Она не спрашивала мечника Мергена, хочет ли он умереть, когда кусала его. Думаю, и Чимбай-хана тоже… Почему же она спросила меня?

– Вряд ли из особой привязанности, – сухо произнес Адар.

– Она не хотела меня, – согласился Льешо. – По крайней мере не в этом самом смысле.

Он не хотел пока делиться своими подозрениями по поводу того, что госпожу влекли сильные эмоции, которые разрывали его на части. Она пришла, как шакал на запах крови.

Однако Адар, похоже, догадался об этом и сам. Его губы, уже сведенные болью, сжались в тонкую линию.

– Не ходи один, – посоветовал он. – Она снова попытается сделать это.

Льешо начал было возражать, что он не такой дурак, но потом решил, что никто, включая собственный отряд, ему не поверит.

Представитель новоизбранного Мерген-хана спас его от дальнейших рассуждений.

– Принц Таючит из клана Кубал желает говорить с его величеством королем Фибии, Льешо, – объявил Бикси, и следом за ним появился гарнский принц.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

– Тай, – сказал Льешо и непринужденно, как равному, кивнул принцу.

– Льешо, – поклонился в ответ Таючит.

Вид у него был почему-то растерянный. Собак с ним не оказалось, значит, визит носил официальный характер.

– Мой дядя вызывает тебя по неотложному делу, касающемуся твоего похода…

– Иду.

Льешо обрадовался бы любому поводу сбежать от братьев, но оказалось, что Мерген допрашивал пленников, захваченных в последнем сражении.

Они взяли несколько человек живьем. Льешо, как гость, не мог не отдать их Мерген-хану. По словам Тая, пленники начинали говорить сразу, практически не дожидаясь вопросов. Цу-тан, охотник на ведьм, напугал даже матерых бандитов: они рассказывали, будто он одержим злобным духом преисподней. Пленники с ума сошли бы от ужаса, если б узнали, что не так далеко ушли от истины. Но до сих пор хан не получил ни крупицы полезной информации. Этот вызов к Мергену означал, что появились важные новости.

– На Вершине ждут лошади, – добавил Таючит, когда они покинули несчастных братьев.

Между собой принцы именовали палаточный городок кланов Кубал на травянистой равнине «Вершиной», а «Низиной» – лагерь небольшого войска Льешо в той долине, через которую текла Онга. Есугей называл людей фибского принца «почетной охраной».

Лошади могли подняться по склону галопом, но для удобства их держали на Вершине, где хватало и места для упражнений, и пастбищ.

Льешо мог без труда дойти от лазарета в Низине до ханского шатра, однако принц Тай посчитал унизительным идти пешком.

– Только рабы и слуги приходят к хану на своих двоих, – заявил он. – Мерген-хан спросит твоего мнения, но тебе придется доказывать важность собственных слов. Чтобы убедить его, ты должен говорить, как настоящий король. А значит, надо подъехать верхом…

Гарны с их кочевыми городами из решеток и войлока еще строже придерживались формальностей, чем император Шана в каменных дворцах. Впрочем, быть может, дело состояло в том, что человек, недостойный доверия, заранее должен оповестить о своем приходе и выдержать проверку прежде, чем его допустят к властелину. Льешо предстал перед императором во всем блеске. В лагере хана он еще не показал себя, поэтому с готовностью согласился с мнением Таючита.

С принцем рядом и своим отрядом позади Льешо прошел через лагерь. Солдаты Фибии и наемники с севера Дальнего Берега склонялись в приветствии. Краем глаза юноша заметил, что к его охране вновь присоединились фибский капрал и пустынник Согхар.

– Я думал, от пленников не будет никакого толка, – заметил Льешо. Он надеялся вытянуть из принца причину, по которой его вызвали к хану, но Тай решил сделать вид, что не понимает, о чем идет речь.

– Верно, – согласился он. – Дядя тоже это быстро понял и отдал их стражникам, как военные трофеи.

– О…

В Гарне считалось, что поступать с пленными наиболее разумно следующим образом: надо обращать их в рабство. Хан не мог приговорить воина к смерти только за то, что тот выполнял приказы своего командира, но отпускать врага на все четыре стороны тоже не годилось. Рабство оставляло пленным свободу передвижения, привычную для кочевых народов, и давало право хозяину распоряжаться своей собственностью.

Льешо решил, что должен благодарить хана за все, что бы он ни учинил над последователями охотника на ведьм. В конце концов гарнские бандиты – возможно, даже кто-то из этих самых пленных – сравняли с землей его страну, убили родителей и маленькую сестренку, а самого принца ребенком продали в рабство.

Однако несмотря на все доводы такого типа, судьба пленников слишком напоминала Льешо его собственную.

Тай с любопытством посмотрел на друга, затем продолжил свой рассказ о гарнских обычаях.

– Если нам удастся захватить старшего сына, его семья попытается его выкупить, и это хорошо, потому что нам нужны лошади. Остальные на год-другой застрянут на черных работах, а потом их усыновят или женят. Войны оставляют после себя много вдов, а женщинам нужны мужья. Через какое-то время семьи на юге увидят выгоду таких браков, и наш хан воспользуется ими на пользу улусу.

Льешо гадал, что сказала бы Каду насчет потребности в мужьях. Гарны явно придерживались иного, чем она, мнения…

– Я знал другой тип рабства у гарнов…