Охотник на санги
Более того. Собственноручно боги вмешиваются в земные дела очень редко. Такое вмешательство дурно влияет на Баланс. Гораздо безопаснее отправлять на Землю курьеров.
Многие атхартийцы охотно становятся адъютами. Подписав с ними надлежащий договор, боги наделяют их некоторыми особыми способностями.
Во-первых, только адъюты лично общаются с богами и вообще видят их. Во-вторых, только адъюты посещают здание «Шамбалы». Обычный атхартиец может войти туда лишь с помощью адъюта. В-третьих, только адъюты могут пользоваться компьютерами, телефонами и прочей имитацией земной техники, которой боги оснастили «Шамбалу». Но вожделенная цель любого адъюта очевидна: стать курьером и однажды, пусть даже в чужом теле, снова побывать на Земле…
Честное слово, Сурок, я не могу объяснить, как происходит воплощение курьера в таксиста. Это похоже на плавание: освоил основные движения – и все происходит само собой. Миг беспамятства – и ты уже на Земле. А дальше – как маршрут ляжет. Оптимальный маршрут – это когда намерения таксиста совпадают с твоими. В противном случае приходится осторожно подсказывать таксисту, куда он должен пойти и что сделать. Знаешь, бывает такое странное ощущение – ноги сами куда-то понесли. Теперь я уверен: это связано именно с действиями курьеров.
Теоретически таксистом может послужить каждый – человек или животное. Но грубое насилие над таксистом в «Шамбале», мягко говоря, не приветствуется. Это может нарушить Баланс. Поэтому в качестве таксистов выбираются люди в определенном душевном состоянии. В каком? Понятия не имею. Я никогда не занимался этим сам. Для этого существует специальная компьютерная программа, но ею пользуются только боги или курьеры с неограниченным доступом.
Вероятностей, что подходящим объектам будет с тобой по пути, очень мало. И вот получается: чтобы попасть в пригород Петербурга, я сажусь на самолет в Испании. Так сказать, левой рукой чешу правое ухо… И это еще считается удачным маршрутом – ведь в нем участвуют всего два таксиста!
Неуклюже наклонившись, Люсила стала рыться в сумке. Пояс джинсов больно врезался в живот. Вот корова, подумал я и чуть не расхохотался. Мой дебют в качестве курьера тоже был связан с коровой – настоящей рыжей коровой с длинными рогами. Именно с помощью этого таксиста мне удалось добраться до секретной военной базы. Прошу заметить – американской! Наша внешняя разведка дорого бы заплатила, чтобы увидеть то, что увидел я…
Но я отправился туда не шпионить. Просто там безобразничал санги – покойный полковник Уайт. Мне предстояло вернуть его в Атхарту.
Призрак в научной лаборатории – ЧП с точки зрения Баланса. Угроза равновесию во многом зависит от восприятия чуда людьми. Прапрапрадедушка, громыхающий цепями в старинном замке, вызывает гораздо меньший общественный резонанс, чем призрак полковника американской армии на секретной базе. Твердолобый скепсис военных втрое увеличивает угрозу Балансу. Немудрено, что в «Шамбале» решили срочно изловить санги. К сожалению, выстроить прямой маршрут не удалось. Никто из лиц, работавших на базе, не годился на роль таксиста. Гнать постороннего человека через джунгли, ставить его под прицел охранников базы было невозможно.
Вот тогда-то и появилась корова. Но какая трезвомыслящая буренка пустится в такой опасный путь? Курьеру предстояло вмешиваться в ее сознание. Вирата вел долгие, нудные переговоры с Матхафом. Обычно звериного бога мало волнуют проблемы Баланса, но каким-то образом моему боссу удалось его уговорить, и Матхаф разрешил мне воплотиться в корову.
Я никогда не забуду этого приключения. Корова шла через джунгли. Она мотала хвостом, отгоняя насекомых, и пугливо прижимала уши, слыша вдали обезьяньи крики. Я направлял ее согласно маршруту и сам поражался, как это у меня получается.
Запахи, недоступные человеческому носу, обрушивались на меня шквалом информации. Я откуда-то знал, что вон та изумрудная лиана – и не лиана вовсе, а здоровенный удав. Но он сыт и потому не опасен. А два светлячка в кустах – это глаза голодного ягуарунди. Но этот хищник слишком мал, чтобы напасть на корову.
Когда я только начал работать в «Шамбале», я в красках представлял себе это первое «воскрешение». Я думал, что буду кричать от счастья, целовать землю, рвать жесткие стебли травы, разрезая ладони до крови… На деле все оказалось иначе. Во-первых, проделать все это в коровьем облике было бы довольно трудно, а во-вторых, необходимость балансировать между своим и чужим сознанием отнимала у меня, курьера-новичка, все силы.
Наконец среди запахов негостеприимного леса послышались другие, знакомые и уютные: корова учуяла людей. Вскоре путь нам преградила бетонная стена и ворота, затянутые маскировочной сеткой. Ряд видеокамер вдоль колючей проволоки отслеживал любое малейшее движение в джунглях. Корову наверняка уже заметили, впрочем, я к тому и стремился. Для надежности я даже убедил моего таксиста аккуратно боднуть ворота.
Ворота разъехались, и показался солдат в камуфляже. Это был отнюдь не новобранец, и я порадовался, что явился сюда в качестве коровы. Человеку скрутили бы руки без разговоров, корове достался лишь тычок прикладом.
– Пошла, пошла прочь! – прикрикнул охранник по-английски. – Сэр! Здесь корова!
Воспользовавшись моментом, я покинул коровье сознание, напоследок посоветовав буренке поскорее исчезнуть в джунглях, чтобы не пополнить собой солдатский паек. Сам же я недолго гостил в сознании рядового. Я сделал стремительную карьеру, за полчаса «дослужившись» до майора и получив доступ в секретную научную лабораторию.
Я не стану тебя утомлять описанием военной базы. Наверняка нечто подобное ты видела в кино, если, конечно, смотришь американские боевики. Скажу лишь, что предмет научной работы в лаборатории остался для меня загадкой, даже когда я воплотился в бравого майора Рафта. Видимо, и сам майор, обладавший выразительной физиономией Шрека, не слишком разбирался в науке.
Меня эти военные тайны и вовсе не касались. Моей задачей было оказаться в лаборатории в полночь. А пока я тихонько сидел на периферии майорского сознания, не мешая Рафту выполнять служебные обязанности. В положенное время поел вкусных американских консервов, выпил на два пальца бренди и выкурил сигару, а затем отправился спать.
Когда Рафт вытянулся на узкой кровати и уснул, я оказался в полной темноте. Тяжелое испытание для того, кто однажды переступал Порог! Но я задушил на корню возникшую было панику и чутко прислушивался к внутренним часам. Пора!
«Подъем!» – бесцеремонно ворвался я в сознание таксиста. Рафт перестал храпеть, почмокал губами, потом вскочил на кровати и потряс головой. Странный внутренний голос настойчиво гнал его в лабораторию.
В коридоре сонно мигало дежурное освещение. Зевая до ломоты в челюстях, майор сунул карту в прорезь кодового замка, миновал тамбур, приложился глазом к сканирующему устройству и оказался в святая святых. Очень вовремя: полковник Уайт как раз вышел на сцену.
– Эй, парни! – прошелестел голос под потолком. – Не посрамим звездно-полосатый флаг! Покажем узкоглазым! Надерем им задницу!
Явлению призрака сопутствовал дружный гул самозапустившихся компьютеров. На ближайшем ко мне мониторе дрожала какая-то заставка, из колонок грянул американский гимн. Полковник Уайт заложил под потолком крутой вираж: лампы светили сквозь его прозрачный китель.
Майор Рафт впервые в жизни столкнулся со сверхъестественным. Он рванул ворот куртки, словно тот его душил, потом выхватил пистолет и шесть раз подряд выстрелил в потолок. Санги отозвался зловещим смехом и исчез в несгораемом шкафу. Взвыла сирена, послышались встревоженные крики. Через минуту здесь будет полно народу, подумал я. Шкаф между тем безмолвствовал, и санги мог сидеть там сколько угодно. Пора было действовать.
Давай, браток, мысленно подбодрил я майора. Рафт издал неопределенный звук и бросился на амбразуру: начал колотить кулаком по стальной двери шкафа. Шкаф разразился хохотом, и призрачный торс полковника возник прямо перед носом майора.
– Смир-р-рна! – рявкнул санги.
Не дожидаясь, пока майор отдаст честь, я вырвался из его сознания. Только бы все получилось… Я так боялся промахнуться, что опрокинул санги навзничь. Полковник завыл, забился, стараясь освободиться от моей хватки, но небытие уже увлекало нас обоих. На несколько мгновений я снова захлебнулся Темнотой. Но вспыхнула впереди ослепительная точка, и я рванулся к ней с такой силой, как будто у моей души были мышцы бурлака. Полковника Уайта рядом не было, но его судьба меня больше не касалась. Впрочем, он непременно достиг Атхарты: ведь там оставалась большая часть его «я».
Как видишь, Сурок, даже новичку такая работа по силам. Теперь же я был опытный курьер и не сомневался, что моя миссия завершится успехом. К тому же Вирата не подкачал с маршрутом: Люсила направлялась прямо туда, куда мне было нужно. Вместе с ней я покинул самолет, прошел пограничные процедуры и отправился получать багаж.
4
Едва поспевая за носильщиком, тяжело пыхтя, Люсила шла сквозь толпу встречающих, как атомоход «Ленин» сквозь арктические льды. Невысокая девушка в черной майке и бандане не успела отскочить и едва не упала, сбитая мощным плечом.
– Perdoneme[1], – улыбнулась Люсила.
– Корова, – равнодушно отозвалась ее жертва, она же мой следующий таксист.
Фаина Григорян, двадцати девяти лет от роду, замахала рукой:
– Ник! Ник! Я здесь!
Фаина встречала в аэропорту своего бойфренда, оператора одного из информационных каналов. Со съемочной группой он прилетел из Мюнхена. Переселяясь, я не успел разглядеть Фаину, наткнувшись лишь на взгляд угольно-черных глаз. Такие глаза как стоп-сигналы: не влезай – убьет. Посторонним вход воспрещен. No pasaran.
А вот и ее Никита: высокий, полноватый мужик с кудрявыми волосами, забранными в хвост. Бросив аппаратуру прямо посреди зала, он бесцеремонно схватил Фаину пониже спины и промурлыкал:
– Фантик… Как же я по тебе скучал…
Трехдневная щетина скребком прошлась по ее – моей! – щеке. Вот дрянь. Терпеть не могу воплощаться в девчонок. Мне не удалось скрыть свое отвращение, и Фаина отстранилась от хвостатого.
– Что-то не так, малыш? – забеспокоился тот.
Я взял себя в руки и позволил таксисту действовать самостоятельно. И тут же она обхватила его за шею, этого дорогого своего Ника, и принялась целовать в колючий подбородок.
– Пойдем скорее. Мы едем ко мне на дачу!
– Вот как? А твои родители в курсе?
Фаина тут же убрала руки, словно обжегшись.
– Им это теперь фиолетово, – хмуро сказала она. – Забирай манатки, пойдем.
Вскоре черный «лендровер» выехал на Пулковское шоссе. Фаина неслась в левом ряду, курила и сигналила дальним светом всем, кто двигался медленнее нее. Никита развалился рядом, положив руку ей на бедро.
– Так что твои? – спросил он, открывая банку «Туборга». – Неужели я теперь ко двору?
– Я же сказала, им по фигу, – огрызнулась Фаина. – Аленка выходит замуж. Он – сынок думского депутата. Мои от счастья пускают слюни. Теперь им все равно, с кем встречаюсь я. Я теперь отрезанный ломоть. И очень этому рада.
– Я тоже рад. Не сомневался, что твоя сестра подцепит крупную рыбу. Слушай, я привез такие ананасы… Твою мать!
Фаина обогнала автобус. Встречная машина, с которой мы чудом разошлись, разразилась свирепыми гудками. Никита вытирал с колен пролитое пиво и ворчал про тех, у кого не все дома. Я прекрасно знал, что мы без приключений доедем до дачи, и все равно едва сдерживал желание вмешаться. Мысль об автокатастрофе пугала меня до тошноты. Оно и понятно: мне-то хватило одной-единственной!
Не хочу вспоминать, как мы ехали через город. Фаина за рулем оказалась стихийным бедствием. Промелькнули ближайшие северные пригороды… Наконец у самого шоссе показался дом – массивный кирпичный замок с узкими, как бойницы, окнами и флюгером на шпиле.
«Лендровер» въехал в ворота. Пока Никита разгружал багаж, Фаина присела на крыльцо. Я тихо притулился на краешке ее души.
Июнь, время между пятью и шестью вечера… Солнце золотило у крыльца молодую крапиву… В небо летело колечко дыма… При жизни я не ценил таких минут. В юности я хотел размаха. Мечтал о морях, о штормах, о парусниках. Потом на мечты и вовсе не стало времени. А так вот, чтобы выхватить миг – простейший атом жизни – и выпить из него всю сладость…
– Ник! – позвала Фаина и зябко поежилась, хотя было тепло.
Она вообще вела себя тревожно, все время прислушивалась к себе. Неужели почувствовала мое присутствие? Это плохо.
– Замерзла? – Никита обнял ее за плечи. – Пошли в дом, я открыл шампанское.
Держась за руки, они вошли в комнату. Перед камином прямо на ковре стояла бутылка сухого «Люсьен Дагоне» и два бокала. На блюде дольками лежал ананас.
Фаина подошла к зеркалу, сняла бандану и пригладила темные, стриженные рваными прядями волосы. Я впервые толком разглядел моего таксиста. До чего же она бледная и худая! И взгляд – как у затравленного зайца. Впрочем, в ней была какая-то подростковая сексапильность… Извини, Сурок, тебе это неинтересно.
Тут, всего на одно мгновение, я увидел санги.
Зеркало было старым и мутным. В его туманной глубине вдруг мелькнуло женское лицо. Я увидел длинные волосы и массивную золотую цепь на шее.
Фаина заметила призрак прежде, чем я заставил ее отвернуться. Внутренний голос шепнул ей: «Тебе показалось». Она поверила.
– Фантик, я переключусь на наш канал? – спросил Никита, направляя пульт на телевизор. Обсосанная им ананасовая шкурка упала на пол.
– Что? – Фаина потерла узкой ладонью лоб, прогоняя видение. – А… Да, конечно. Дай мне шампанское.
Она протянула руку за бокалом, Никита, покачав головой, схватил ее запястье, она засмеялась и обняла его… Я понял: она его очень любит. Нетрудно догадаться, что сейчас последует. Ох, только не это! К счастью, любовная сцена не состоялась: в дверь постучали.
В комнату вошел старикан в линялой футболке.
– Добрый вечер, соседи. Извините за вторжение. У вас случайно градусника не найдется? Жена куда-то задевала, а мы с внучкой вдвоем. Прихворнула девчонка.
– Я даже не знаю… – Фаина неуверенно огляделась. – У мамы наверняка есть, сейчас поищу.
Она опустилась на корточки перед комодом. Незваный гость молчал, но у меня в голове прозвучали неслышимые для других слова: «Вот так встреча. Неплохо выглядишь. Вам с Виратой еще не надоело играть на чужом поле?»
Упс, подумал я. Курьер Натха. Хуже того, Алан Нэй собственной персоной. Проблема…
Нэй обладал неограниченным доступом на Землю. А в свободное время он возглавлял в Атхарте некую общину, именующую себя «Экологами святого Терентия». Цели общины были мне совершенно чужды, но причины неприязни, которую мы с Нэем питали друг к другу, не имели отношения к этой его деятельности. Впрочем, черт их разберет, эти причины…
«Ты слушаешь меня или нет? – сердито спросил Нэй. – Уведи парня из комнаты, а я разберусь с санги».
«Вот еще! – уперся я. – Сам уведи. Санги – это мое поручение».
– Не могу найти! – сказала Фаина. – Наверное, нет.
– А если в другой комнате посмотреть? – посоветовал старикан.
– Послушайте, уважаемый, – вмешался Никита, – вам же сказали: нет.
– Ник, престань, – оборвала его Фаина, подходя к камину. – Сейчас я…
Договорить она не успела, потому что санги начала чудить.
Она вырвалась из зеркала с чмокающим звуком – прямиком к бутылке. Шампанское полилось на пол. Санги расстроилась.
– Козлы гребаные! – жалобно произнесла она. Потом, сузив глаза, сообщила: – Девочка сегодня гуляет. Поди прочь, быдло!
Завизжав, она запустила бутылкой в телевизор, тот, задымившись, испустил дух. Санги забралась на кресло и пустилась в пляс, высоко задирая юбку.
Свидетели этой вакханалии потеряли дар речи – даже Нэй. Но еще немного, и он обратит внимание на необычные свойства санги. Это плюс мое присутствие… Нетрудно сделать вывод. Я подведу Вирату…
Пора было действовать.
«Вперед!» – велел я Фаине. Она рванулась к санги, но вдруг, испугавшись собственного намерения, резко попятилась.
И тут я отчетливо понял, что произойдет. Когда долго общаешься с богами, поневоле учишься мало-мальски предвидеть будущее…
Фаина наступила на ананасовую корку. И вдруг заорала сама на себя:
– Осторожно! Под ноги смотри, под ноги!
Это я, наплевав на все заповеди адъюта, пытался ее предупредить ее же устами…
«Ты что делаешь, придурок, мать твою!» – раздался крик Нэя в моей голове.
Она, конечно, упала. Ударившись виском о камин, она умерла раньше, чем перепуганный Никита нашел свой мобильник. Он вызывал «скорую», а наши души уже покинули тело – почти одновременно. Только я, оказавшись в знакомой Темноте, сразу же рванул к свету, а Фаина стала падать вниз. Она так не хотела покидать Землю! А в этом случае душа рискует исчезнуть по пути в Атхарту…
Мысленно выругавшись, я остановился и позволил Темноте тянуть меня назад. Поравнявшись с Фаиной, я схватил ее – не знаю уж чем – стиснул зубы и потащил. Потому что смерть – это еще не повод опускать руки. Я тащил ее и тащил, пока ослепительный свет не накрыл нас обоих с головой.
5
Асе не спалось. Одну таблетку снотворного она уже выпила, вторую принимать побоялась. Она босиком вышла на кухню, залила теплой водой пакетик зеленого чая, бросила ломтик лайма. Залпом выпив кисло-горький напиток, поставила стакан в посудомоечную машину – последний подарок Алеши… А ремонт на кухне она так и не сделала. Собирались вместе, а одной как-то вроде и ни к чему.
Ася обреченно уставилась на картину, висящую над столом. Фантастический пейзаж в сиреневых тонах. Деревья, похожие на осьминогов. Трава, похожая на оскаленные зубы. Алешин шедевр. Вообще-то Алеша хороший художник… то есть был… Но эта картина вызывала у Аси отвращение. Однако при жизни Алеши ей было неловко попросить его снять картину. А теперь и вовсе рука не поднималась. И вот Ася мучилась, глядя на жуткое лиловое небо, и еще острее ощущала свое одиночество.
Одинокая квартира. Одинокая женщина. И сны, изматывающие своей реальностью, невероятные сны… И никакой доктор здесь не поможет, пусть даже гений от психиатрии, как рекомендовали ей Зимина. Кто ж спорит, гений, если судить по гонорарам… Но он, похоже, решил лечить ее от ночных видений. И как объяснить ему, что проблема в другом? В том, как научиться жить с этой информацией?
Вчера ночью ей снова явился Егор. Асе снилось, что на выходные они вдвоем уехали в пансионат на залив. Вечером сидели в уличном кафе. В ожидании шашлыка Ася пила красное вино. Егор неторопливо смаковал пиво. Ветер трепал его русые волосы. Сегодня он пришел в облике невысокого обаятельного мужчины. Чем-то похожего на Егора, каким он был в их последнюю встречу – более десяти лет назад… Вот только глаза: не зеленые, а карие. Впрочем, это его не портило. Егор всегда выбирал симпатичных людей…
– Почему Атхарта? – спросила Ася.
– Трудно сказать, – пожал плечами Егор. – Какое-то древнее слово… У нас вообще сплошная неразбериха с названиями. Их давали в разное время люди, говорившие на разных языках… Кстати о языках. Сначала я был уверен, что все вокруг говорят по-русски. Я даже спросил своего приятеля Бэзила, американца, где он так хорошо выучил русский. Тот выпучил глаза. С его точки зрения, мы оба говорили на английском, и он как раз хотел похвалить мое произношение. А другой мой приятель сэр Перси при этом пользуется уэльским диалектом, бытовавшим в его времена. И все мы прекрасно понимаем друг друга!
– А это очень страшно – остаться без тела? – Ася осторожно коснулась его руки. Чужой руки, но это было неважно, как будто сама она давно уже считала телесную оболочку простой формальностью.
Егор тяжело вздохнул:
– Страшно, когда задумываешься. Но мы нечасто задумываемся об этом. Дело в том, что у атхартийцев есть тела. Большинство из нас выглядит так же, как в момент смерти. Ну, дамы и дряхлые старики обычно молодятся. Калеки избавляются от своих физических недостатков. Душа хранит воспоминание о теле – и в материальности Атхарты оно получает новое воплощение. Настолько реальное, Сурок, что мы испытываем голод, боль и другие ощущения. Даже болезни. Поначалу многие так отчетливо помнят свои болячки, что страдают от них. Меня, например, преследовала зубная боль… И все-таки ты права, – покачал он головой, – это действительно очень страшно. Первое время душе не хватает настоящего тела. Она презирает свою атхартийскую оболочку. Ей кажется, что эту иллюзию тела все время надо контролировать: стучит ли сердце, работают ли почки… А потом выясняется, что все функционирует само собой. Новое тело становится привычным, и мало кто отваживается на эксперименты. Самые смелые наращивают мускулы или меняют форму носа, цвет волос… А ведь кажется – в Атхарте ты можешь стать кем угодно. Была бы фантазия… Но большинство из нас слишком дорожит своим обликом. Расстаться с ним – значит окончательно утратить связь с прошлым…
– Тише! – Ася приложила палец к губам.
Егор оглянулся на официанта, принесшего посыпанный зеленью шашлык.
– Мм, какой аромат! Еще пива, будьте добры. Но это последняя кружка, – сказал он Асе, когда официант отошел. – Надо пощадить моего таксиста. Подозреваю, злое похмелье не входило в его трудовые планы. Впрочем, пес с ним. Я хотел сказать, главное – осознать произошедшую с тобой перемену. И здесь есть три пути… Можно отказаться от условностей земного существования и полностью изменить свою природу. Тогда ты станешь ангелом. Однажды у тебя вырастают крылья, ты обретаешь почти безграничные возможности, но навсегда перестаешь быть человеком. Можно, напротив, цепляться за память о земной жизни. С фанатичным упорством разыскивать в бесконечности Атхарты родню. Многим это удается. Они пытаются жить, словно ничего не случилось, и Атхарта сначала им потакает. Вырастают иллюзии целых городов с магазинами, офисами и полицейскими участками. Они ходят друг к другу в гости, по утрам собираются на работу, надевая белоснежные сорочки, а перед сном смотрят выпуски новостей… Они не хотят поверить, что умерли. Гонят от себя малейшую мысль о смерти. А потом исчезают.
– Куда исчезают?
– Этого никто не знает. Впрочем, может быть, знают боги, но они нам не говорят. Понимаешь, Атхарта материальна, как и Земля, но это совсем другая материальность. Душе нужно приспособиться к ней. Ну, как новичку-альпинисту – к разреженному горному воздуху. В противном случае рано или поздно душа просто перестает быть. Она исчезает неведомо куда. Атхарта вроде как освобождается от нее. И это вторая, уже окончательная смерть.
– То есть люди в Атхарте погибают не от внешних, а от внутренних причин? – уточнила Ася. – Ну душевных, да?
– Да. В автокатастрофе у нас погибнуть невозможно, – усмехнулся Егор. – Нельзя быть убитым на войне или в бандитской разборке…
– У вас бывают войны? – удивилась Ася.
– В каком-то смысле. Я слышал от старожилов, что однажды, очень давно, завязалась война между двумя атхартийскими городами. Что они не поделили, история умалчивает, но люди умеют найти повод для конфликта. И вот обе стороны навоображали себе оружия: пушек, мушкетов, не знаю чего еще. Пальба, говорят, стояла страшная. Пыль столбом, крики, взорвали два сарая. Когда попадали в людей, все было, как на Земле: кому-то ногу оторвало, кому-то голову. Но удивительное дело… все убитые тут же появлялись заново целыми и невредимыми. Как в кино. А рядом валялись их останки. Представляешь, как приятно увидеть собственную окровавленную голову в канаве?
– Не представляю, – честно сказала Ася.
– Я тоже не представляю, благо своими глазами не видел. Но умные люди мне объяснили, что душу и тело в Атхарте Соединяют совсем другие узы, нежели на Земле. Расставшись с иллюзорной оболочкой, душа не покидает Атхарту. Она сразу же создает себе новое тело. Так что исчезновение – это единственное, что нам всерьез угрожает… Очень часто исчезают санги. Пока призрак бродит по Земле, та часть, которая осталась в Атхарте, начинает истончаться. Если вернуть санги в Атхарту – бывает, его удается спасти. Специалисты в Больнице выхаживают этих бедняг. Но многие все равно исчезают. Вот. А есть третий путь…
– Ты выбрал его? – улыбнулась Ася.
– Да… Надеюсь… – вдруг смутился Егор. Прежде чем продолжить рассказ, он помолчал немного, словно прислушиваясь к себе. – Да! Есть третий путь. Если ты смирился с фактом собственной смерти, то в Атхарте сможешь жить вечно. И, честное слово, у нас есть чем заняться! Сначала можно немного порезвиться… – Егор мечтательно закрыл глаза. – Представь себе: в Атхарте возможно все! Одной только силой мысли ты можешь построить дворец с видом на море… Море тоже сначала надо придумать, но об этом позаботились те, кто попал в Атхарту раньше тебя. Ты можешь одеться от-кутюр, заполнить бар коньяками пятисотлетней выдержки, а гараж – последними моделями автомобилей. Земной мир был так неподатлив к нашим желаниям – здесь нам воздается сторицей. Да, это все иллюзии. Но они практически не отличаются от оригиналов. Ведь главное – это ощущения… Ну а когда натешишься этими игрушками, можно заняться делом. Помогать новоселам в Приемном Покое или в Больнице. Учить детей. Еще можно отправиться путешествовать. В Атхарте полным-полно удивительных мест. И людей…