Рай и ад Земли

– Зато теперь, после такого фильма, вы наверняка и свидетеля имеете?

– Увы… – Павел Павлович вздохнул так тяжело, словно сам через минуту собрался в гроб ложиться. – Не уберегли… Уважаемый Леонид Тарасович так и пропал со своим самолетом где-то над Крымом. Несколько обломков нашли в морском прибое возле поселка Веселое.

– Оп-па! Неужели это о Кадагове речь? – Гибель известного миллионера не так давно прогремела множеством скандальных статей и заметок по всем средствам массовой информации.

– Он самый. Эту запись Кадагов успел передать нам только в самый последний момент, с борта самолета.

– Продал?

– Конечно! И за такие деньги, что плакать хочется. Но зато фильм того стоит.

– Но как этому, покойному уже, миллионеру удалось сделать съемки?

– Он-то и поведал в кратком рассказе нашему представителю, что Динозавр перед спектаклем производит самый тщательный обыск клиента, вплоть до рентгена и смены одежды. Ну а наш дошлый Леня имел на своем теле одну великую тайну: искусственный глаз из разработок самого последнего поколения. Он и смачивается, и блестит, и зрачком расширяющимся с другим зрачком синхронно поворачивает. В общем, никак не отличишь от живого. Вдобавок еще и веко обладало экранирующими способностями, не позволившими засечь видеокамеру в глазу. Вот так и получился этот фильм.

Александра немного подумала и выдала самое для всех желанное развитие событий:

– Лучше бы Кадагов не турнир снимал, а сам момент перехода в другой мир.

– На эту тему Леонид Тарасович тоже дал пояснение. Перехода как такового он и не заметил. Долго ехали в лимузине, потом по бокам начались сплошные заросли высоких кустов, из которых и въехали в подземные помещения какого-то амфитеатра. Причем дело, скорее всего, происходило в родном городе миллионера, знакомом ему с детства. Когда они по узким ступеням поднялись наверх, то сразу оказались на трибуне. Уходили в обратном порядке. Но и тогда перехода нигде заметно не было, хотя присматривался Кадагов более внимательно. С его хваткой он сразу заподозрил неладное. Дома внимательно просмотрел пленку, а когда Динозавр отказался организовать миллионеру встречу с принцессой, решил его в отместку кинуть. Вышел на нас…

– Отказался – ничем не аргументируя?

– Причину назвал: категорический отказ самой принцессы. И не согласился даже после того, как миллионер утроил сумму гонорара.

– Еще бы! – скривилась девушка от непонятной антипатии. – Вряд ли такая… фифа нуждается в средствах.

– Вот и все так подумали. Но операцию стали разрабатывать сразу. А «третью» послали в окружение Торговца – внедряться по ходу дела, так сказать, по собственному наитию. Пропали все пятеро одновременно – из снятого неподалеку домика, когда сам объект находился в соседнем государстве. То есть наверняка вокруг него действует неизвестное нам количество помощников. Не отвергается и такая возможность: эти невидимые помощники действуют из параллельных миров. Если это так, то и секрет нашей конторы может быть раскрыт в любую минуту. Что будет в этом случае, остается только догадываться. Но не исключаю, что в таком случае эти, – палец шефа уперся в потолок, – предпримут самые решительные меры для устранения объекта.

Александра умело сдержала готовый вырваться вопрос: «А нас?» – потому что до такой степени свою логическую эрудицию раскрывать не стоило даже перед всезнающим шефом. Вместо этого она состроила испуганное личико и с хорошо прослушиваемым уважением спросила:

– А сколько вообще этих знает об операции?

– Двое, – не стал скрывать Павел Павлович, но сразу, словно сомневаясь, пожал плечами: – Хочу надеяться. Но нам от этого не легче, мы должны свое дело сделать без всяких скидок на сложность.

– А кто мне будет помогать? Неужели никого не удалось внедрить в окружение Торговца?

– Рано мечтать об удачном внедрении. Такие дела, сама знаешь, быстро не делаются. Тут годы нужны, а не жалкая пара месяцев. Но один вокруг него уже крутится. Стараемся делать так, чтобы это Динозавр на него все время натыкался, организовываем такие «случайности» сплошь и рядом. А наш человек делает вид, что сторонится объекта, не доверяет, даже нагрубил один раз: дескать, все к его деньгам тянутся.

– Понятно. Приходится нашему казачку засланному миллионером притворяться. Да еще и жадным. Неплохо! Я его знаю?

– Даже слишком. Каралюх Бориска.

Девушка скривилась:

– Фу! Лучше бы и не знала. Хотя именно такой глист везде и пролезет. Но чем он собрался привлечь объект?

– Да тем, что Торговец слишком падок на красивых женщин. Правда, в постоянные связи не втягивается, сразу их рвет. Очень редко какая фифочка у него задерживается дольше чем на неделю. Однако ни одну смазливую мордашку и длинные ножки он не пропускает. Чаще всего «приговаривает» их чуть ли не на месте знакомства – и тут же про них забывает. Бориску мы решили тоже окунуть в разврат, и он приводит в купленный рядом дом таких шикарных девочек, что даже Динозавр на это клюнул и уже два раза подкалывал соседа на предмет «поделиться». Наш Каралюх пока «держит стойку», выказывая вполне обоснованные для такого короткого знакомства подозрения. Но как только Торговец возвращается на свою виллу, то до него обязательно доносится шум очередной развеселой оргии.

– Однако. – Александра не могла сдержать своей ехидной улыбки. – Вот уж повезло Борюсику. Как говорится, пусти козла в огород, так он всю кассу растратит!

– Ох! И не напоминай лучше, – жалобно застонал шеф. – Меня всего лихорадит, когда я финансовые отчеты наверх отправляю. Уже созрело твердое убеждение кастрировать этого гада за государственный счет, после того как все кончится благополучно. Ты себе не представляешь – и кого он только в свою постель не тянет.

– Кого?

– Да всех! Никогда не думал, что знаменитые и прославленные модели, артистки и величественные красавицы согласятся лечь с таким ничтожеством.

– Деньги решают все! – категорически обрубила девушка словоизлияния своего шефа. Тот ехидно цокнул языком:

– Надеюсь, тебе не придется так тратиться?

– Еще бы! Даже наоборот: я буду стараться сделать свою работу с мизерными растратами.

– Ну, это понятно, достаточно тебе покрутить своей мордашкой поблизости от Динозавра, а потом как можно быстрей упасть на спину…

– Хм! Такой вариант для меня совсем не отдает пошлостью, и я была бы на седьмом небе от счастья, если бы он оказался действенным. Но, кажется, он здесь не проходит. Вряд ли он поведется на очередную самочку, да еще потом продолжит с ней знакомство до нужной нам стадии. Здесь нужно нечто сверхинтеллектуальное.

– Ну, Шурка, тебе видней, – согласился шеф с фривольным оскалом. – На то ты у нас и самой большой выдумщицей считаешься. И наверняка уже придумала подходящую легенду.

– Как? С чего? Только зная о том, что он бабник и редкостный ходок? Ха! – Александра от всей души удивлялась истинно мужскому скудоумию. Тут же ей пришел на ум один пример, который она уже неоднократно прокрутила в своей пространственной памяти: – Вот вам не кажется, что в этом фильме прослеживается явная попытка прибрать нашего Торговца под каблучок? Вспомните, как вела себя юная принцесса, и подумайте: разве стала бы такая девушка бросать томные взгляды Кадагову?

– Вряд ли…

– Бесспорно и другое: когда наш объект отказал этой девице в очередной близости, она – явно в отместку – отказалась от ужина в компании с обрюзглым миллионером. И о чем это говорит?

Лоб шефа покрылся глубокими складками, символизируя усиленную умственную деятельность.

– О чем?

– Что даже такая неповторимая, сказочно богатая и, скорее всего, умопомрачительная, с точки зрения любого мужчины, красотка не смогла удержать возле себя пресловутого… как там его… ага, Светозарова Дмитрия Петровича.

– Да нет, Шурка, здесь ты перемудрила! – засмеялся Павел Павлович. – Надо же до такого додуматься! Как только и мысль такая в голову пришла.

– Как? Давайте еще раз начало фильма просмотрим. Только теперь я буду кадры выбирать. – Мышка быстро перекочевала в женскую ручку. – Итак, вот здесь, присмотритесь, принцесса словно отчужденно смотрит в сторону оператора, а сама надеется, причем очень сильно надеется, поймать чей-то взгляд. Даже дыхание на вдохе затаила. Нам повезло, что Динозавр сидит рядом с Кадаговым и нам отчетливо заметно направление взгляда. Вот он вспыхнул и стал жарко-горячим, томным, призывным. Такие посылаются только страстно желаемому любовнику. Уж поверьте мне!

– Да я и не спорю…

– Потом Динозавр отвернулся, видимо, и мы просматриваем во взгляде принцессы жуткую досаду и разочарование. Лицом владеть она умеет не в пример хуже, чем телом. Несколько улыбок по сторонам, ничего не значащих жестов остальным поклонникам – и вновь настороженное ожидание. И вот самый ответственный момент! Она решается на еле заметный, но хорошо понятный любовнику знак. Скорее всего, он расшифровывается не как приветствие, зачем им здороваться, если они наверняка уже виделись, пусть даже издалека. Нет, он обозначает: «Приди!» Присмотритесь, пальчики не в сторону качнулись, а больше к ее личику. Взгляд при этом превращается из выжидающего в гневный, скорее всего, по той причине, что ответного взмаха ресниц или еще чего-то не последовало. Динозавр сделал вид, что не заметил призыва, и равнодушно отвернулся. Что и подтверждает перевод камеры на него и совершенно спокойный диалог со стороны Торговца. На этом кадре он выглядит как котяра, обожравшийся отборной сметаной: лицо выражает лень и досаду от предстоящего скучного разговора. Возможно, он даже предвидит скандал с надоевшей любовницей. Но нисколечко его не боится. Так что просто, без затей, соблазнить такого циника и ловеласа – почти невозможно. Тут ни моя красота, ни ножки от коренных зубов не проканают.

Кажется, шеф увидел рациональное зерно в утверждениях Александры и полностью с ней согласился. Но после этого чуть не выломал себе челюсть, выкручивая собственный подбородок в непроизвольном мычании:

– И этот драный Каралюх такие деньги на ветер выбрасывает!

– Не скажите! У Бориски совсем другая задача, – вынуждена была вступиться за коллегу девушка. – Ему главное – завести приятельские отношения с соседом, и выбранный метод действительно может оказаться действенным. Но для меня такое не подойдет, пусть я даже сумею менять собственное тело до немыслимых по красоте стандартов, а в моем поместье будет не протолкнуться от хахалей.

– Хорошо, я тебе уже говорил: готов выслушать любое твое предложение. И более того, мне ничего не останется делать, как сразу на него соглашаться.

– Да я в последнем и не сомневалась, – без нотки самодовольства или хвастливости произнесла Александра. Потом указала глазами на папку: – Но мне для начала хотелось бы послушать его биографию. Именно послушать, с теми акцентами, которые расставите вы. Почитаете? Самое основное, конечно.

Павел Павлович согласно кивнул, раскрыл папку и стал бегло читать документ за документом, порой кладя перед подчиненной некоторые листики с прикрепленными к ним фотографиями. Наверняка все это было и в памяти компьютера, но многоопытный руководитель по себе знал, как порой важно бывает послушать информацию вот так, собственными ушами, и полностью одобрял такой метод.

Данные лились ручейком, лишь изредка перебиваемые наводящими или уточняющими вопросами Александры. Сведения о родителях, чье детство пришлось на военное лихолетье. Советская военная база под Лодзью, где и родился маленький Дима – в семье военного. Детский сад в гарнизоне, школа, ничем не примечательные юношеские годы. Потом пришла трагедия: при невыясненных, весьма странных обстоятельствах пропали родители Светозарова, которому на то время исполнилось четырнадцать лет. Пропали бесследно, вместе с тринадцатилетней сестренкой. Подозревали банальное бандитское ограбление с последующим устранением трупов, хотя в то время в рабочем польском городе Лодзь о таких страхах и не слыхивали. Да и что можно было отобрать у ничем не приметного офицера и его близких во время прогулки по городскому парку?

После этого события жизнь Димы Светозарова в дружественной Польше завершилась, его забрали к себе родители отца, проживавшие в Бресте. Там он окончил школу, поступил в институт, ограничивая свою карьеру рамками профессии «инженер-электронщик». А вот дальше началось самое странное в его жизни. Вернее, не столько странное, сколько совершенно непонятное для силовых структур. То, что называется «темное прошлое». Правда, девяностые годы и отличались полной анархией и разгулом безответственности, но все же отсутствие любого упоминания про Светозарова Дмитрия Петровича настораживало. Словно кто-то всесильный и вездесущий тщательно уничтожил все следы деятельности и даже существования вышеупомянутого человека. Нет, конечно же, он кое-где мелькал: секции карате, посещение общества тибетских монахов, визиты в театры, времяпрепровождение на катке и лыжных прогулках… Но все это – ничего не стоящие, малоприметные мелочи. Гораздо более удивительным выглядел такой факт: бюрократические препоны для Динозавра не существовали. Паспорта ему выдавались без всяких очередей, визы на въезд в любое государство ставились быстро и без проволочек. Именно это и настораживало больше всего. Ведь Светозарова никто не прикрывал, он не был президентским сыном, он не руководил мафиозным кланом, но все у него ладилось – легко и беззаботно. Он разъезжал по другим странам, знакомился с самыми знаменитыми и влиятельными людьми, отдыхал в обществе самых неприступных для прессы толстосумов, артистов и политиков. Причем в любую компанию он входил по-свойски, а о его друзьях, приятелях и просто знакомых вскоре стали складывать легенды. Некоторое время за ним присматривали спецслужбы то одной, то другой державы, но инкриминировать ему мошенничество или доказать, что он аферист – не смогли, каждый раз выдавая в резюме одну, по сути, фразу: безобидный прожигатель жизни, паразитирующий на щедрости своих многочисленных друзей. Разве что Интерпол, после расследования дела с герцогом Штаусе, добавил в характеристику новый оттенок: «Имеет замечательные организаторские способности продюсера, а также талант режиссера и сценариста. Весьма многогранная, творческая личность».

И все. В остальном – полная тишина. Даже когда за него всерьез взялись в последние месяцы – так и не смогли накопать хоть какой-нибудь стоящий компромат. Разве что незаконное многочисленное гражданство. Но тут, как и в случае многоженства Остапа Бендера, доказать что-либо было весьма проблематично. Да и вспугнуть объект было бы большой ошибкой. В данный момент он проживал на постоянной основе в Германии, частенько появлялся по всей Западной Европе да время от времени наведывался в Польшу. Компании предпочитал самые интернациональные, потому что владел в совершенстве десятью европейскими языками и вдобавок мог изъясняться на китайском, как прирожденный азиат. Правда, в самом Китае замечен ни разу не был. Но в свете последних открытий слежка теряла всякий смысл. Прошло целых два месяца с тех пор, как за Динозавром установили наблюдение со всех возможных носителей: от стационарных уличных видеокамер до камер наивысшего разрешения, установленных на космических спутниках. Информация обрабатывалась в самом современном вычислительном центре и шла непосредственно к Павлу Павловичу. Но пока ничего важного не заметили. Скорее всего, объект заметил слежку и наглухо затаился. Если бы не фильм, переданный перед гибелью миллионером Кадаговым, операцию, которая стоила баснословных денег, давно бы прикрыли. А так – выделили неограниченный кредит.

Когда Александра завершила ознакомление со всеми деталями своего задания, она, в который раз за день, подавила непроизвольную дрожь. Это какие же надо иметь полномочия, чтобы выделить невероятные, не укладывающиеся в рамки здравого смысла средства! Те самые загадочные «двое», о которых намекнул Павел Павлович, – однозначно, высокие фигуры. Ну и ей тут же пришла в голову вполне логичная мысль-продолжение:

«Если вообще не самые высшие! Да за такие деньжищи всю контору могут подчистить в случае неудачи. Поголовно! Хм… А ведь в случае удачи тоже могут подчистить. Причем как раз в случае удачи, скорей всего, уберут всех, однозначно… Мама! Мне страшно! Где ты?! Чтоб тебя удавили на том свете, сучку бешеную!»

Как всегда, воспоминания о матери-наркоманке, попавшей под поезд, когда Александра заканчивала учебу в школе, придали нужную злость и подняли боевое настроение. Девушка резко вышла из задумчивости и озорно подморгнула замершему в настороженной позе шефу:

– Ну что, Пыл Пылыч, имеется у меня одна идейка…

А про себя подумала: «Наверняка тоже про «зачистку» догадывается. Не может такой зубр спецслужб оставаться наивным патриотом. Поэтому и замялся, когда я предложила из меня все чипы вынуть. Вот только интересно бы узнать, что он предпринял на такой случай? Подобный тип всегда себе несколько запасных лазеек оставит. Если вдруг он исчезнет – это и для меня будет сигналом: забуриться на дно самого глубокого болота и прикинуться ветошью лет на десять. Да, так, наверное, и сделаю…»

Старый солдафон поощрительно улыбнулся:

– Есть идейка? Могу утвердить и без прослушивания. Но все-таки уважь старика.

– Как не уважить! Вы помните, что почти везде у него стоит вот эта фотография: мать, сидящая на парковой скамейке, облокотившийся рядом на спинку отец, а между ними – радостно улыбающаяся сестричка Леночка. Мне кажется, через эту его ностальгическую грусть по ближайшим родственникам мы к нему и подберемся.

– Каким образом?

– Присмотритесь, я похожа на его сестричку?

– Кхе-кхе! Да не очень… Если честно, ты в сто раз краше.

– Вот и хорошо. Гораздо хуже, если бы до ее уровня пришлось подниматься. Ну и представьте меня гораздо проще, точно с такими же глупыми косичками. Свитерок тоже вообразите – такого же устаревшего покроя.

– Но ты здорово недотягиваешь до тридцати трех лет! А его сестре сейчас бы исполнилось именно столько. Да и тринадцать тебе никак не дашь.

– Не важно, здесь актуальнее всего первый взгляд, душевный позыв и мистический дух оживших воспоминаний.

– Ох! Думаешь, сработает? Уверена? – затаил дыхание Павел Павлович.

– Вы ведь не были уверены в «третьей»? Так и я не могу быть уверена даже в себе. Но в данный момент это единственное верное направление. Остается только подобраться как можно ближе к объекту и сыграть свою роль наверняка.

Глава 2

Свита делает короля

Дело было три года назад.

Только что взошедший на престол Бонзай Пятый на тот исторический период являл собой пример неисправимого пессимиста. Потому что лучше всех был информирован о нависших над ним лично и над его королевством опасностях. До двадцати лет он посвящал себя только науке, литературе и древней истории. И практически все время своего взросления пропадал только в лабораториях и библиотеках. Вырабатывал в себе истинно прагматический, точно выверенный взгляд на жизнь и к любому вопросу подходил, так сказать, с линейкой и весами.

Конечно, в «большой жизни» он тоже регулярно появлялся. И бражничал порой знатно с несколькими близкими друзьями, и на охоту выезжал, и за девицами время от времени ухлестывал… Но даже внешне он сильно отличался от отца и старшего брата. Сплошь увитые буграми мышц, те выглядели как две скалы и прекрасно справлялись с управлением государством. Никто и никогда не сомневался в престолонаследовании: старший сын правящего короля готов был до собственной старости поддерживать и развивать все начинания своего отца. Пока не случилось явно подстроенное врагами несчастье – и совершенно неожиданно для всех корону пришлось надеть младшему сыну. Ученому сухарю, как поговаривали, дотошному прагматику и расчетливому математику.

Зато теперь реальный взгляд на окружающий мир позволял ему чуть ли не с точностью до нескольких дней предсказать собственную смерть. Разве что в каждом из трех вариантов смерть попадала на разные сроки – со сдвигом в неделю. Поневоле пришлось задуматься, когда надел на свою кудрявую голову корону, уселся на троне и принялся с опаской осматриваться по сторонам. Неожиданная смерть отца и старшего брата выдернула его из мира науки, литературы и древней истории, где Бонзай чувствовал себя как рыба в воде, и заставила подхватить рухнувший в кровь скипетр королевской власти. Причем не составило большого труда осознать сразу при коронации, что дни его маленького королевства сочтены. Потому что никто из потенциальных союзников на коронацию не прибыл. Слишком давно охладели к маленькому королевству более дальние соседи, не имеющие с ними даже кусочка общей границы.

С севера, по широко разлившимся после первых летних гроз рекам, со дня на день ожидалось наступление «ледовых берсерков». Именно так называли себя бородатые дикие викинги, живущие на северном побережье континента за высокими заснеженными горами. Северяне, объявившие еще осенью прошлого года священную войну за случайное убийство своего принца, никогда этой войны не отменяли. К слову сказать, принц сам был виноват: натворил дел перед собственной смертью. Всю Вельгу, столицу королевства Ягонов, на уши поставил своими скандалами и пьяными оргиями. Вполне естественно, что нашелся опытный воин, который вызвал озверевшего викинга на дуэль и заколол того как дикого вепря. Все было должным образом засвидетельствовано и запротоколировано, показания очевидцев вместе с телом отправили на родину «героя». Но разве дикари знают, что такое понятие чести? Вот они и объявили войну, пообещав ворваться в королевство «на большой воде». Так что до момента падения практически беззащитной столицы оставалось не более двух недель. О том, чтобы серьезно сопротивляться нашествию варваров малочисленным гарнизоном, никто и не помышлял. Само собой, казнь правящего короля ледовые берсерки предвкушали с особым удовольствием.

Не меньшая опасность угрожала Бонзаю Пятому и с запада. Именно там правил более крупным королевством двоюродный брат отца, который ненавидел своих родственников пуще всего на свете. Не суть важно, из-за чего раздор начался, но именно дядя и довел недавно дело до гибели отца и брата. А вслед за этим прислал послание голубиной почтой: «Беги, щенок, освобождай мой трон! Иначе посажу на кол!» Срок дальнего похода для вымуштрованного западного войска составлял всего три недели. Так что если не варвары казнят молодого короля себе на потеху, то уж гнусный садист и скотоложец дядя не откажет себе в удовольствии посадить горячо ненавидимого племянника на кол.

Казалось бы, чего медлить? Спасай свое тело да уходи огородами в дали неведомые. Ан не тут-то было. С юга и востока над крохотным королевством нависала Визенская империя. И не далее как накануне коронации пришло письмо от самого императора Константина Сигизмундовича Бареки. Сухим официальным тоном предлагалось немедленно отречься от трона, а всю власть передать в руки пребывавшей до этого в глубоком подполье Визенской церкви. На такое Бонзай пойти не мог даже ради спасения собственной жизни. Слишком уж хорошо помнил он наказы отца и рано ушедшей из жизни матери не допускать эту нечеловеческую религию на родные просторы. Тут тоже альтернативы не было. Император угрожал в случае несогласия с ультиматумом прислать свое войско и стереть небольшую столицу с лица земли. Дабы не было пути назад, Бонзай сразу же приказал казнить послов империи, которые обнаглели до того, что стали взывать на площадях к неповиновению да выступать по тихим углам с проповедями неподчинения молодому королю. Подобный приказ народ выполнил с небывалой прытью и энтузиазмом. Слишком уж много леденящих кровь рассказов ходило про Визенскую церковь, которая использовала в своих обрядах мерзкие жертвоприношения в виде разрезаемых на алтарях младенцев и женщин. Выходит, подданные решительно поддержали своего молодого правителя. Мало того, только что коронованному монарху люди выразили признательность, доверие в виде многочисленных подарков и традиционных символов. А о том, что враг скоро нагрянет, никто и не подумал. Хотя новости разошлись по столице не хуже свежего летнего ветра.

Оставалось только поражаться бесшабашности подданных. Так же себя повел на следующий день после казни послов Бонзай Пятый с двумя своими наиближайшими друзьями. Они уселись в огромной пиршественной зале и решили залить свои беды чрезмерной выпивкой.

– Все равно сегодня ничего путного не придумаем! – восклицал один из друзей, наливая своему венценосному приятелю полный кубок крепленого вина. – Так давай просто отпразднуем в узком кругу твою коронацию. Две недели нам для этого вполне хватит. Пей!

И они пили. Очень много пили. Потом вышли в народ. И там продолжили пить с каждым встречным и поперечным. Такое братание с подданными понравилось всем: и самому народу, и его правителю. Настала ночь, и гулянка распространилась на всю столицу. Благо выпивки и желающих хватало. Обычная ночь превратилась во всенародные гуляния. Потом разжигали костры и прыгали через них. Потом танцевали под крепостными стенами при свете факелов и огромных костров. И все это время не прекращали пить. Последнее, что смутно помнил Бонзай Пятый, это грубый толчок женской руки ему в грудь да произнесенные с пьяным иканием слова: