Инстинкт гнева

Женя отпрыгнула в сторону и почувствовала, что под ногами снова твердая почва. «Ночное видение» помогло рассмотреть тропинку, и Женя бросилась бежать. За спиной пару раз хлопнуло, и боковое зрение уловило отблески коротких вспышек. Похоже, маньяк был вооружен пистолетом. Женя хотела было снова метнуться в кусты, но необходимость в этом отпала сама собой: тропинка изогнулась и увела ее с линии огня. Только в этот момент Женя сообразила, что бежит не к дому, а обратно к просеке. Но главное сейчас было выбраться на открытое место, поэтому девушка не сбавила темп и через полминуты оказалась на том самом месте, откуда начала свой рискованный марш-бросок через темную чащу.

Очутившись на дороге, Женя притормозила, а затем и вовсе остановилась. Силы кончились. Она устало присела на столбик дорожного ограждения и попыталась восстановить дыхание. Клокочущий гнев постепенно уходил вместе с обостренным сумеречным зрением. Лес снова потемнел, и ориентироваться в нем опять стало надежнее на слух и нюх. Женя задержала дыхание и прислушалась. Кроме стука собственного сердца, она не услышала почти ничего. Разве что где-то вдалеке хрустнуло несколько веток, и прошуршали шины.

Девушка вытянула шею, пытаясь рассмотреть, что происходит метрах в двухстах от нее, по направлению к дому. Кажется, там остановилась машина. Фары она почему-то не зажигала, но Жене были видны отсветы стоп-сигналов. Машина ехала со стороны Чертанова и остановилась примерно напротив того места, где Женя столкнулась с маньяком. От мысли об этом чудовище на секунду вернулся гнев, а вместе с ним и обостренное зрение. Машина была белым фургоном, вроде «Скорой». Из нее вышел высокий мужчина. Женя перевела взгляд вправо и вздрогнула. А навстречу ему из кустов вышел… маньяк! Он сгибался почти пополам, прижимая левую руку к животу, а правой держался за плечо какого-то человека, по виду типичного местного жителя (это было несложно определить даже в слабых отсветах фонарей машины). Что, интересно узнать, он делал ночью в лесопарке? И откуда он взялся так вовремя?! Человек в «Скорой» точно не мог знать, кого спасает, а вот этот местный… очень даже мог! Например, если наблюдал за похождениями маньяка и ловил кайф от вида крови. Тогда он такая же скотина, как и этот зверь в человечьем облике, а значит, его нужно отправить туда же, куда обязательно отправится маньяк!

Высокий мужчина бросился навстречу ковыляющей парочке, подхватил раненого на руки и понес к машине. Видимо, этот «доктор» был очень сильным, поскольку нес пациента, как пушинку. Эх, знал бы он, кого спасает! Проклятье! А если маньяк начнет стрелять в своих спасителей? Помощника не жалко, а вот доктора… Женя сделала пару шагов в сторону фургона, но поняла, что не успеет, и остановилась. Хлопнули задние двери, машина развернулась и помчалась прочь. На просеке снова воцарилась полнейшая темнота и тишина. Куда подевался добровольный помощник маньяка, Женя не поняла. Вряд ли его тоже увезла «Скорая», скорее он снова спрятался в лесу. Женя от злости даже задохнулась и громко скрипнула зубами.

«Ну, нет, так просто эта сволочь не уйдет!»

Будь сейчас день, догнать этого «болельщика» было бы нетрудно, но искать его по кустам темной ночью не имело смысла, даже если вновь обострится сумеречное зрение. Заляжет, наступишь – не заметишь. Мало ли дерьма там валяется.

Женя перевела дух и принялась лихорадочно искать в сумке платок. Отыскался он, как обычно, на самом дне. Девушка старательно вытерла нож, затем руки и забросила окровавленную тряпицу в кусты. Нервное напряжение пошло на убыль, и страшно захотелось писать. Так бывало всегда после чего-нибудь страшного. Женя сделала пару шагов в сторону от дороги и уже собралась присесть, как вдруг уловила запах костра. Девушка повертела головой и заметила между деревьями слабый отблеск. Поскольку воинственный пыл пока еще теплился, она покрепче сжала рукоятку ножа и бесстрашно двинулась на свет костра.

Из зоны света и тепла выскользнула и попятилась под прикрытие деревьев какая-то тень.

– А ну, стой! – крикнула Женя, взмахнув ножом. – Сядь, где сидел, не то порежу!

– Э-эй, соседка, ты чего?! – тень проковыляла обратно к костру. – Убери перо! Сдурела, блин, девка!

Ни ростом, ни фигурой, ни походкой этот человек на помощника зверя не смахивал даже отдаленно, и Женя немного остыла. К тому же она узнала в нем старого знакомого. Он всегда был выпивохой, но других серьезных прегрешений за ним не числилось, а крови, насколько помнила Женя, он вообще боялся, как огня.

– Еремей, ты?

– Я, на, кто ж еще? – бывший сосед Еремеев уселся на какой-то ящик. – Ты чего тут ночью забыла, на? Сымаесся, что ль?

– Кто это был? – Женя сложила нож.

– Где был, на? – сосед повертел головой. – Тут прямо был?

– С ручника снимись! – Женя почувствовала, что ее снова начинает потряхивать, но теперь не от страха и напряжения, а от элементарной злости на этого тупицу. – Он отсюда к дороге вышел, раненого притащил к белому фургону!

– Какого, блин, раненого? Какой, блин, фургон? Кто ранил, на? Ты, что ль? Пырнула, что ль? Ну, ты даешь, на! – Еремей хрипло рассмеялся и подмигнул. – Всем?

– Не дождешься, тебе не дам, – Женя спрятала нож и попыталась успокоиться. – Кто он? Ты сним квасил?

– Ну, может, и с ним, на, я ж не знаю. – Еремей поскреб в бороде, кого-то изловил и раздавил грязным, обломанным ногтем. – Вечеряли мы тут с одним корешем у костерка, а потом он вдруг с места в карьер, на, и был таков. Приспичило небось, с кем не бывает?

– Давно приспичило?

– У меня тут «ходиков» нет. Ну, может, с полчаса.

– И больше никого тут не было?

– Не-а.

Еремей будто бы невзначай постучал корявым пальцем по Жениной сумке. Поскольку там ничего не звенело и не булькало, интерес к пустому багажу он тут же потерял. Женя тем временем собралась с мыслями.

– Как он выглядит?

– А я разглядывал, на? – сосед зевнул и поворошил угли обгорелой веткой. – Голос, на, вроде знакомый, наливал поровну, на кой бес мне его разглядывать? Я не разглядывал. Вот если б он себе больше плеснул, на, я бы его…

– Хватит трепаться, – грозно приказала Женя. – Голос на чей похож?

– Да бес его знает, на. – Еремей пошарил в траве позади себя и выудил влажный бычок. – У тебя папироски нет?

– Нет.

– А парфум не китайский? Говорят, с китайского сразу боты на шкаф. Польский лучше всего, на. У тебя какой?

– Не пользуюсь. Дезодорант пойдет? Шариковый, отечественный.

– Не-е, блин, я чего, лизать его буду, что ль? – Еремей отвернулся, вынул из костра тлеющую ветку и принялся старательно раскуривать бычок. Преуспев, он задумчиво почесал под кепкой лысину и вернулся к теме: – Может, и не похож голос-то. Просто показалось, может. Он же наливал, вот я и…

Женя махнула рукой и быстро пошла к дороге. Толку от такого свидетеля ноль. Вот если ему налить… нет, все равно будет ноль. Насочиняет он за бутылку больше Толстого, но Жене сочинения Еремея, бывшего соседа по площадке, а ныне «странствующего алкаша», до лампочки. Она была уверена, что эту бессовестную скотину, страхующую маньяка, сумеет найти и без помощи случайного собутыльника. У Жени имелись кое-какие знакомые и среди «дружинников», и среди хулиганов. Не одним, так другим «тема» должна понравиться. Лучше бы, конечно, подписались «дружинники», связываться со шпаной – не лучший вариант, но упускать возможность покончить с кошмаром никак нельзя. В конце концов, шпана не менты, отыщут прихлебателя в момент и забесплатно. А через него и на маньяка выйдут. Им этот зверюга тоже порядком надоел. Во дворе говорили, что одна из погибших девчонок дружила с Бритым, а он как раз из «бригады» Кощея – «бандитствующего патриота» и вообще скользкого типа, но при этом большого любителя спокойствия и порядка в родном районе. В общем, дело стоило нервов.

* * *

– Выглядите, как подстреленный орел, – мастер Чесноков усмехнулся. – Болит?

Вообще-то Островский не находил в сложившейся ситуации повода для веселья. Совсем не находил. Начальству, конечно, виднее, да и дырка в животе не у него, но все-таки можно было вести себя и потактичнее.

– Ноет, – Островский поморщился и осторожно погладил бок. – Заживает непривычно медленно. Шесть часов прошло, а рана до сих пор не затянулась.

– Главное – живы, – мастер развалился в кресле и поправил очки.

Островский внутренне вскипел, но постарался скрыть эмоции. Что поделать, если так сложилось? Начальство не выбирают.

Мастер Чесноков никогда не слыл особо чутким человеком. Всеволод Семенович отлично помнил времена, когда Чесноков был бригадиром, затем начинающим мастером на Северо-Европейском участке, членом Цехового Совета по вопросам автоматизации… всегда было одно и то же: безупречная работа и полное равнодушие к подчиненным. Его вообще интересовали только две вещи: работа и трубки. Или наоборот, не суть важно. За целеустремленность и работоспособность его можно было уважать, все так и делали, но чуткости мастеру явно не хватало, это тоже замечали все, кто трудился на его участке.

Бригадир снова коснулся повязки. Ныло невыносимо. Понятно, что Чеснокову чужие раны до лампочки, но мог бы и посочувствовать, все-таки не первый день знакомы.

– Жив, – процедил бригадир сквозь зубы. – Разрешите продолжать?

– Продолжайте, – мастер снова поправил очки, но теперь не рукой, а состроив особую мину.

Очки ему шли, как корове седло. И нужны были так же. Со здоровьем у членов Цеха никогда не было проблем (не считая ранений, полученных от Хамелеона), так что всякие очки и трости – это выпендреж чистой воды. Лучше бы вес сбросил, усики свои дурацкие сбрил да трубкой перестал дымить, дышать невозможно! Сегодня внешность и привычки мастера раздражали особенно сильно, но Островский мужественно терпел, субординация прежде всего. Бригадир взял себя в руки и продолжил:

– Маскировка у врага высший класс, он действительно сливается с окружающей местностью, как хамелеон. Буквально растворяется. Мы взяли его в кольцо, положили по магазину точно в цель, как нам показалось, но на самом деле только попортили деревья. А потом начался ночной кошмар наяву. Хамелеон орудовал ножом, но его нож был гораздо быстрее наших пистолетов.

– У Хавьера нет ножевых ран, – заметил Чесноков.

– Ему враг сломал шею. Подкрался сзади и свернул, одним движением, как в кино. Силы ему явно не занимать. Я выстрелил, но промахнулся. Джакомо и Василий бросились на врага, но он выскользнул у них из рук и ударил итальянца в затылок. Вы видели, как проламывают череп ножом?

– Русским штыком. Последний раз это было в четырнадцатом.

– Согласитесь, зрелище впечатляющее.

– Ничего особенного. Вот когда бастардом рассекают до седалища закованного в броню рыцаря… помнится, Джонатан это умел. Почему вы не взяли его с собой?

– У Джонатана было свое задание. Он готовится действовать по особой программе.

– Неужели? – Мастер подался вперед. – А почему я о ней ничего не знаю?

– Это еще на уровне подготовки. – Островский всем своим видом постарался показать, что перспективы у затеи имеются, но пока докладывать практически нечего. Даже не стоит и начинать.

– Ну-ну. – Чесноков открыл резную шкатулку и вынул из нее новую трубку. – Перейдете на уровень выше, не забудьте предоставить отчет. Продолжайте.

– Обязательно предоставлю. Дальше было не лучше. Василий получил ножом в горло. Именно так: не по горлу, а в горло, колющий удар справа, нож пробил обе сонные артерии.

– Точное движение, мастерское.

– Артура Хамелеон убил ударом в сердце, тоже очень точным.

– И тогда вы решили бежать?

– Я оставался один на один с невидимкой, – Островский нахмурился. – Причем «слепым» в данной ситуации был только я. Хамелеон меня отлично видел. Что мне оставалось?

– Я вас не виню, – мастер снисходительно кивнул и принялся раскуривать трубку. – И что же случилось дальше?

– Я бежал со всех ног, почти выбрался на шоссе, но Хамелеон каким-то непостижимым образом успел совершить обходный маневр и выскочил мне навстречу. Я почти схватил его за горло, но не рассчитал и промахнулся. Честно говоря, во время первой стычки мне показалось, что он выше ростом. Я потерял равновесие, и враг успел ударить. Я выхватил пистолет и начал стрелять, но Хамелеон исчез. Я пополз к дороге… а дальше… дальше я плохо помню. Если бы не случайный помощник из местных и вовремя подоспевший Джонатан, сидевший в фургоне, для меня все могло закончиться так же плачевно, как и для остальных.

– Хамелеона так и не рассмотрели?

– Нет, на то он и Хамелеон, – Островский огорченно вздохнул и уставился на столешницу. – Но поиск хотя бы принес первые плоды.

– Слишком велика цена, – жестко парировал мастер. – Есть идеи?

– Мы знаем, где Хамелеон бывает и, возможно, оборудовал логово. От этого можно оттолкнуться. Надо искать…

– В лесопарке полно укромных местечек, – небрежно перебил Островского мастер. – Уверен, что часть из них занята бродягами. Вы собираетесь искать всех, кто мог находиться в том квадрате леса около полуночи?

– Это выполнимо, – уверенно ответил Островский. – Надо только провести плотные розыскные мероприятия. Собрать побольше сил и нормально вооружить.

– Розыскные мероприятия? И кто же их проведет, вы и Джонатан?

– Мы будем стараться. – Бригадир не понял, к чему клонит Чесноков.

– А опыт и навыки? – Мастер выпустил кольцо сизого дыма. В кабинете запахло вишней. – Старания тут будет мало, Всеволод Семенович. За пять месяцев с момента нового пришествия Хамелеона мы потеряли четверых профессиональных сыщиков. Реальных ищеек у нас просто не осталось, только любители, владеющие предметом на уровне хобби, или сыщики поневоле вроде Джонатана и вас. Даже если мы бросим на поиски Хамелеона все силы, нам не хватит оперативного опыта.

Чесноков взял паузу, наблюдая за причудливой игрой дымных облачков под потолком. Бригадир тоже поднял взгляд. «Кавендиш» танцевал хаотичный вальс с «Вирджинией». А может быть, кавалером выступал «Перик», в сортах трубочных табаков Островский не особенно разбирался; он не курил даже в те времена, когда дымили все, начиная с грудных младенцев.

– И что же нам делать? – оторвав взгляд от гипнотического танца дымных колец, спросил бригадир.

– Пока вы ехали, я переговорил со Смотрителем. – Чесноков признался в этом нехотя, как в дурном поступке, хотя на самом деле консультация у Смотрителя была в порядке вещей и ничуть не умаляла мудрости мастера. – Он предлагает использовать чужаков. Пусть они не смогут в полной мере заменить таких профессионалов сыска, как покойные Мирович, Престон или мастер Шуйский, но, во-первых, на них у Хамелеона нет инстинктивного чутья, а во-вторых, даже если они погибнут, мы ничего не потеряем.

– Это чревато раскрытием тайны существования Цеха, мастер. Господин Смотритель, возможно, этого не опасается, ведь он стоит особняком, чужакам его не вычислить при любом повороте дел, но что касается всех остальных… нас с вами в том числе… Я ведь докладывал – Контора давно проявляет повышенный интерес к нескольким нашим предприятиям. Привлечение к делу чужаков повысит риск вдвое, а то и втрое. Нам не помогут никакие связи и агентурная подстраховка.

– Чрезмерное любопытство ФСБ – это не ваша забота, Всеволод Семенович. С этой службой мы договоримся. К тому же у нас нет выбора, бригадир, – Чесноков сменил тональность, как бы подытоживая беседу. – Или мы меняем правила игры, или смиренно ждем, когда Хамелеон уничтожит нас всех. Так что, по сути, мы ничем не рискуем. Надо пробовать все варианты. В конце концов, если что-то пойдет не так, несложно пустить всех чужаков в расход до того, как эти ребята засветят Цех перед широкой общественностью.

– Довольно жесткий план, – Островский неодобрительно качнул головой.

– Вопрос выживания, – Чесноков даже не повел бровью. – Война – не Олимпийские игры, на ней хороши любые средства и методы.

– Согласен, но давайте ограничимся одним пробным шаром, – сказал бригадир и, будто бы желая упредить реплику мастера, торопливо добавил: – Не из гуманных соображений, просто за одним легче уследить.

– Согласен, – после короткого раздумья сказал Чесноков. – Смотритель рекомендовал взять в дело профессионального сыщика, хорошо знакомого с местностью и аборигенами. По картотеке проходят три кандидата, но наиболее доступен вот этот. Взгляните, что скажете?

Мастер положил перед Островским листок с фото и краткой справкой из Цехового архива – конторы до ужаса серьезной и до занудства точной. Справке на таком бланке можно было верить, как богу. А еще… если уж мастер запросил данные в архиве, что скажет бригадир Островский, не имело значения. Вопрос Чеснокова был вежливой формальностью, не более того.

– Туманов Виктор Алексеевич, – бригадир в сомнении поджал губы. – Послужной список небогатый.

– На вольных хлебах – да, но имеется опыт следственной работы в прокуратуре.

– Сыск и следствие – не одно и то же, но если вы рекомендуете именно его…

– Смотритель тоже. Бросьте этого Туманова для начала на какое-нибудь вспомогательное направление. Если не будет толку в течение недели, спишете его, наймете другого, по своему усмотрению. Возможно, не одного, а двоих или целое бюро; там будет видно.

– Хорошо. – Островский сложил листок и сунул в карман. – Но кроме чужака мне нужны и нормальные помощники взамен погибших. Джонатан работает по особой программе. У меня остался только Мартов.

– Я предвидел вашу просьбу. Даю две оперативные пятерки: по одной вам и адвокату, – мастер подвинул по столу папку с личными карточками бойцов. – Больше дать не могу, поиски Хамелеона идут сразу по нескольким вероятным направлениям, все люди, вплоть до членов Цехового Совета и даже Смотрителя, в деле.

– Вот как? – Островский усмехнулся. – Интересно было бы узнать, на каком из фронтов воюют гранды вроде мастера Орлова или нашего таинственного оракула.

– Classified.

Мастер встал и, снисходительно улыбнувшись, протянул руку. Островский тоже поднялся. Аудиенция закончилась, едва начавшись. В общем-то, так было даже лучше. Полеты разобрали, планы набросали, часы сверили, теперь лечиться, отдыхать и снова в бой. А что не попили чайку и не поговорили о жизни, как бывало с мастером Шуйским, так и не до того сейчас, и не больно хотелось.

– Понимаю, – пожимая руку мастеру, сказал Островский. – Хотя и не все. Например, почему никто, кроме мастеров, не должен знать имени Смотрителя? Откуда такое недоверие к остальным членам Цеха?

Чесноков взял раненого товарища под локоток и проводил до дверей. Эталон вежливости, а не начальник. Жаль, формальной вежливости, протокольной. Нет, все-таки по Шуйскому еще долго будут скучать все, кто с ним работал. Особенно сравнивая его методы и стиль общения с подходами нового начальства. Куда там этому Чеснокову! Юрий Михайлович был душа-человек, а этот… равнодушный службист, да и только. Проклятый Хамелеон, какого человека загубил!

– Простая предосторожность, Всеволод Семенович, – уже у самых дверей ответил мастер. – Ведь если имя Смотрителя узнает Хамелеон, он непременно схватит провидца и заставит работать на себя. И тогда мы обречены; враг будет знать о каждом нашем шаге за полгода до того, как мы его совершим.

– А если Смотритель откажется помогать врагу?

– Тогда он умрет. По-настоящему, навсегда. Вряд ли ему этого захочется.

* * *

После недели обложных дождей солнечное утро казалось чудом. Дожди основательно выстудили землю, но летнее солнце клятвенно обещало больше не прятаться за тучи и вскоре вернуть земле тепло, поэтому утренняя прохлада воспринималась как временное неудобство и не мешала наслаждаться жизнью. Той самой, что еще вчера казалась скучной и серой. Сегодня же солнце грело, ветерок освежал, деревья приветливо кивали, а цветы на пыльных клумбах благоухали неземными ароматами. Нирвана, да и только. А все потому, что появилась работа, первейшее лекарство от депрессии и лени: по мнению Виктора – родных сестер.

Сыщик остановился перед машиной и окинул ее скептическим взглядом. По уши в грязных разводах, вернее, по кончик антенны. И это в городе, где нет грунтовых дорог и даже в дождь по обочинам постоянно ползают уборочные машины. Вчера неряшливый внешний вид авто вызвал бы как минимум раздражение, но сегодня Виктор отнесся к этому факту спокойно. Ерунда, не стоящая нервов. После переговоров с клиентом заехать на мойку, и через пятнадцать минут все будет в порядке: новенький «Фокус» снова засияет, как начищенный пятак.

Но сначала дело. Туманов взглянул на часы. С учетом пробок добираться до офиса клиента придется около часа. Встреча назначена на десять, сейчас половина девятого. Можно не спешить.

Вообще-то в серьезных агентствах полагается принимать клиентов у себя, в собственном офисе, но поскольку контора Туманова пока не пользовалась такой широкой популярностью, как агентство Лукина, или известностью в узких кругах, как фирма «Эрик и K°», Виктору приходилось действовать гибко. К тому же клиент сослался на недомогание, почему не пойти навстречу? То, что особого выбора у Туманова нет, вопрос второй, клиенту знать об этом необязательно. И о том, что за полгода существования агентства Виктор получил только восемь заказов (два из которых с блеском провалил), тоже не следует распространяться. Благо конкуренты пока не рассматривают Туманова как опасного соперника и не проводят антирекламных акций.

В общем, повод для оптимизма был реальный, а не только хорошая погода. Эмоции – дело ненадежное, а работа это фундаментально. Занят, значит, нужен, а нужен, значит, есть чем гордиться. Есть за что себя уважать. Кому как, а Туманову осознание собственной полезности было важнее денег. Хотя и деньги важны. Выплаты по кредиту, взятому для обустройства офиса и на прочие нужды предприятия, доедали сбережения, как жирная гусеница остатки капустного листа. Еще три месяца такой работы, и придется решать: продолжать свободное, но безуспешное плавание или все распродать, вернуть деньги и снова сесть за обшарпанный стол следователя в районной прокуратуре. Там блудного сына примут, никуда не денутся, но самому будет очень неуютно. Да и душно после порции кислородного коктейля свободы. Можно, конечно, попроситься в сотрудники к «Эрику» или еще куда-нибудь, но кем туда возьмут? Рядовым сыщиком? Проследи, сбегай, принеси. И это после полугода вольных хлебов!

Туманов встряхнул небогатой шевелюрой и шлепнул себя по щеке. Очнуться! Взбодриться и выкинуть из головы все пораженческие мыслишки. Судя по местоположению офиса наклюнувшегося клиента, грядут большие перемены. Особенно в финансовом смысле. На золотые горы Виктор не рассчитывал, но не без оснований полагал, что будущий гонорар легко покроет проценты по кредиту. То, что клиент не обратился к известным сыщикам, может свидетельствовать о его прижимистости, но даже максимальная ставка Туманова ниже средней по городу, так что за этот нюанс можно не опасаться. Из-за финансовых разногласий сделка не сорвется.

Виктор вывел машину со стоянки и покатил в сторону центра. Пробки начались буквально сразу, на ближайшем перекрестке. По главной дороге шел такой плотный поток, что едва последние машины успевали «закончить маневр», то есть освободить место для выезда на проспект машинам из потока Туманова, как снова загорался «зеленый», и на перекресток въезжала следующая партия «главных». В результате на проспект Виктор выбирался минут десять. Впрочем, сегодня его это не раздражало. Время в запасе было, а думалось ему лучше всего именно в машине. Если точнее – в этой машине. Что ни говори, а новое авто действует на владельца магически. Это вроде платонической влюбленности: стоит лишь подумать о предмете обожания, и сразу становится хорошо на душе. А уж когда садишься в этот предмет… Эх, надо было вчера не киснуть на диване, а мотануть по МКАД четверть круга! Депрессию сняло бы как рукой.

Итак, о чем думал? А, да, о прижимистости клиента. Нет, он необязательно жмот. Вполне возможно, что дело не в деньгах, что ему просто требуется именно такой сыщик, как Виктор: неизвестный, незаметный и голодный. Пусть у него мало опыта, зато много энтузиазма. В некоторых ситуациях последнее качество гораздо важнее.

Будучи человеком отчасти наивным, но все-таки не самым глупым, Туманов допускал и худший вариант: «подставу». Обычно, если клиенты затевали некую авантюру, они также приглашали сыщиков из низшей лиги. Виктор слышал немало грустных историй на эту тему, но сегодня ему почему-то казалось, что чаша сия его минует. В первую очередь потому, что он сам ехал к клиенту, а не наоборот. Затевать аферу, снимая офис в Сити, в дорогущем небоскребе… как-то это было бы… слишком масштабно. Какая же должна быть ставка в игре, чтобы идти на такие капиталовложения? Да и сыщиков в этом случае наняли бы посолиднее, подороже. Чего уж мелочиться?

Нет, скорее всего, дело было надежное, простое, но сильно конфиденциальное. Например, о супружеской измене в семействе из высших кругов. Ведь как должны рассуждать эти нувориши: для таких дел безвестные сыщики подходят идеально. Раскрутят, поднесут в лучшем виде на блюдечке, а за труды возьмут по минимуму, поскольку будут страшно рады уже одному факту прикосновения к тайнам элиты, да к тому же постараются оставить хорошее впечатление, а значит, будут молчать, как рыбы, обо всем, что узнали за время «прикосновения». То есть отчасти из коммерческих соображений, но отчасти с перепуга. Ведь кто они, а кто их клиенты? Сыщики – мелкие букашки, а сильные мира сего – слоны, которые давят таких букашек, даже не замечая. Зато если букашки докажут, что способны хранить секреты, слоны о них, возможно, еще разок-другой вспомнят и подкинут работенку. А там, чем черт не шутит, станут постоянными клиентами.