Запах Солнца

Я собрала букет и принесла его тебе. И он пах дождём…

24 мая 2016 г.

Из чего только сделаны девочки

Один раз у меня порвалась молния на сумке, и я решила взять доченькину сумочку, в виде круглой собачки. Эту сумочку подарила ей на День Рождения подружка. И вот что я там нашла.

Два прошлогодних каштанчика, которые мы собирали осенью под дождём. Два евро, пять шоколадок «твикс». Три разных носочка, зато две одинаковых клубничных гигиенических помады. В заднем кармашке – ещё одна точно такая же.

Ракушки, пудра, расчесочка – она же с другой стороны – на зеркальце. Ошейник для её плюшевой собачки Ральфа. Мои темно-синие тени, пропавшие год назад. Четыре цветных коротеньких карандашика. Крохотный розовый блокнотик для мемуаров, украшенный бисером. Зелёный высокий сапожок на каблучке от её куколки Барби. Голова Барби тут же – правда, обстриженная наполовину, но с другой стороны старательно заплетенная в косу. Ничего, я так тоже в детстве тренировалась. Скидочная карта ресторана японкой кухни «Васаби». Ремешок от туфельки. Влажные салфеточки, все разрисованные фломастерами для мамы в подарок. Счастливый трамвайный билетик: 237 138.

Ещё там лежало три пробочки от кока-колы, которую мама, то есть я, ей не разрешала пить, ещё три павлиньих пера. Ещё пять лепестков розы и три иголочки от сосны. Три атласных малиновых ленточки, пять фантиков от конфет. Семь колечек с бриллиантами – на каждый день недели. Чек на шляпку Коко Шанель, купленную, я посмотрела дату в чеке – три недели назад в новом бутике на Невском проспекте – в том самом, что открылся в бело-желтом особнячке рядом с «Гостиным Двором». Шпаргалку по математике. В этом же отделении – вырванную страничку из тетрадки по окружающему миру со следующим текстом (видимо, юная писательница неожиданно застеснялась):

Ёжик и Дара

Дело было летом. Я вышла в сад с бабулей чтобы рвать хвощи, потому что весь сад ими зарос. И вдруг я увидела ёжика. Я подумала что он маленький.

Но тут подошли соседки тётя Таня и тётя Лена. Они сказали: он же совсем большой. Откуда он тут. И тут прибежала Дара собака Лены, увидела ежа и громко затявкала. Она в первый раз увидела ёжика и подумала что он вредитель.

И тут меня осенило я вспомнила что у нас под крыльцом тоже живут ёжики и этот ёжик наверно тоже от туда пока я думала к ёжику помимо Дары подбежала Боня собака Тани. Тут я подумала бедный ёжик.

Но пронесло. Боня была умной и негавкала на ёжика, она пришла чтобы её погладили, и Боня спасла ёжика.

«И как все это поместилось в детскую малюсенькую сумочку?», – подумала я. Я добавила туда ещё три своих разноцветных мобильных телефончика – и поехала к дочурке на дачу.

28 мая 2016 г.

Человек-невидимка

Один раз вышла из дому и тут же я поняла, что меня никто не замечает. Я открыла яркий с красным, зеленым и желтым треугольниками разноцветный зонтик, но никто на меня не посмотрел, хотя не было дождя.

Тогда я перешла дорогу и взяла у мороженщицы из её тележки бесплатно два мороженых – пломбир и ванильное в виде эскимо. Но никто этого не заметил.

К тому же тут неожиданно я подняла руки и поняла, что почему-то куда-то девалась гравитация и взлететь не представляет никакой сложности.

Тогда я первым делом попробовала переодеть шляпки у прохожих на панамки, на кепки – и наоборот, получилось великолепно. Фонарям на Фонтанке достались белые пляжные шляпы с огромными тёмно-синими полями, а всем несогласным – кепки. Но в знак компенсации я им тоже выдала по эскимо.

Почему никто не додумался разъезжать на крышах машин – это так удобно. По крайней мере, можно заодно позагорать на солнышке, и никто не будет придираться, что ты в купальнике. Жаль только, повеселиться на крышах машин не с кем, а то бы обливали друг друга из шлангов, из которых моют улицы, а заодно прохожих, и они, за неимением нас, видимых, вертели бы головами: «Откуда дождь?» – и думали бы, что это пролетает стайка птиц из Африки.

Нужно срочно придумать, кого бы ещё сделать невидимым. Создать невидимое государство. Переселить туда всех жаждущих свободы и тех, кто любит «кока-колу».

Мы катались бы верхом на птицах крылатых, на попугаях красных и зелёных и канарейках солнечных и лимонных и сыпали бы с неба румяными лепестками яблонь, а также жемчугом и конфетами.

Мы бы наладили воздухоплавательное сообщение «Петербург – Море Солнца», и отправляли бы туда невидимые рейсы через день за воздушными пряниками, сотканными из лепестков яблонь и на вкус – как яблочное варенье. Мы бы дарили всем подарки для счастья и, невидимые, улетали обратно.

Вот только пока не знаю, как других тоже сделать невидимыми, у меня-то это – врождённое. Но тут начинается дождь и все мы и впрямь становимся невидимыми сквозь пелену дождя – красные зонтики, скамейки и газоны, и медленно скользим по лужам, оставляя на земле лишь своё отражение. Что же я наделала?!

28 мая 2016 г.

Как нужно готовиться к Новому Году

Сегодня 20 мая, у дочульки – выпускной. После окончания 2-го класса мы были на занятии театром, а теперь вечером приехали в кафе.

Точнее, все сначала пошли дружно по магазинам, и так совпало, что мы все обнаружили друг друга в одном и том же магазинчике – «Леонардо». И тут, я знаю, что ты меня за это простишь, я взмолилась: «Можно Любаська с тобой 10 минут походит!» – и удрала ото всех на свободу.

Больше всего на свете я люблю покупать красивые подарочные пакетики. Я тут же подхожу к своей любимой витрине, где разложены и развешены пакетики и коробочки, словно паруса счастья, и выбираю: во-первых, две изумительных объёмных квадратных коробочки – фиолетовую и изумрудную. Я бы купила ещё, но больше не было, я проверила.

Конечно, какое-то количество золотистых прозрачных пакетиков, красных, белых и темно-синих, какой же дурак пересчитывает чудеса. Я знаю, что, если я подарю много подарков, я снова буду жить. Но наверху ждёт меня самое главное. Там, под пакетиками с розами, тюльпанами и кораблями я отрываю пакетики с новогодними павлиньими перьями – и такими же шариками. Конечно, когда же готовиться к Новому Году!

Там есть ещё белые снежные павлины, тронутые нежно-голубой пылью и с нежными золотистыми перьями. На них – какие-то письмена, это, наверное, стихи, переведённые со снежного языка на русский, на нежный. Будет много подарков – будет много счастья в новом году. Надо много пакетиков.

И тут, завидев на следующей партии пакетиков райских птиц – я понимаю, что я пропала. Бело-красные попугаи, желто-синие, красно-зеленые, какие-то зяблики, какаду… В фиолетовую и изумрудную коробочки тоже посадим райских птиц, но настоящих, что вспорхнут тебе прямо в душу, обдав трепетом радужных брызг с водопада, откуда они только что прилетели.

Перевяжем коробочки – изумрудную – фиолетовой ленточкой, а фиолетовую – изумрудной, и конечно, завьем колечки. Ой, вот ещё пакетики с райскими птицами чуть меньшего размера. Повторим всю ту же последовательность. Ну ладно, оставим немножко последователям, нельзя же забирать себе все чудеса.

Я встречаю доченьку. Я говорю: «Вот, сколько чудес купила!»

Я знаю, что если у меня есть столько пакетиков, Господь даст сотворить ещё много чудес. Все мои чудеса – как шарики на елке, которыми ее украшают к Новому Году – и тогда она сама становится новогодним феерическим чудом.

И шарики мои в тёмном небе зажигаются звёздами. Ну а я собираю те звезды в пакетики – и дарю чудеса.

1 июня 2016 г.

Ради детей это все и было

Об этом дне я мечтаю написать уже год. Потому что не написать невозможно. Хотя бы ради наших детей. Ради детей это все и было.

Почему мы раньше не отмечали этот прекрасный день? О Дне Победы я узнала только в Твери в День его 70-летия.

В Твери – это огромная холмистая равнина по берегам Волги, затопленная праздничным народом. Но прежде – это ещё наши дети, которые лазают в пилоточках по военной технике, похожей на марсианские корабли. Какой великий и прекрасный день. Да, я вспомнила: по всей Твери на площадях у фонтанов продают в бочках квас, он пенится и искрится на солнце, когда его купишь в стакане пол литра – меньше нельзя, в этот день не положено.

И вот ты с толпою народа, все в красных тюльпанах и жёлтых нарциссах, спускаешься к реке. Люди идут с детьми, люди идут с цветами, разве не чудесно то, что именно в день Победы Земля Русская расцветает красными и желтыми, полными жизни и Солнца цветами в знак победы над смертью?

Люди дарят цветы ветеранам. Дарим и мы. Мы с доченькой подходим к старенькому, низенькому, сморщенному, но такому благостному девяностолетнему старичку, он весь в орденах, и поклониться ему – одно удовольствие, дочулька стесняется вручить ему цветы, поэтому подхожу я и говорю: «Спасибо за то, что вы нас защитили», – и старичок расплывается в улыбке. Мы подходим и ко второму, и к третьему ветерану, пока не раздаём все цветочки. То же самое делают молодые папы с детьми на руках, то же самое делает немолодая женщина с букетом, которая идёт одна. Что можно как-то иначе, никому не приходит в голову. Чувство такой щемящей благости витает в воздухе, что легче заплакать, чем раскрыть рот.

И вот через год – мой родной Петербург, моя доченька будет петербурженкой в пятом поколении, хотя у нас не принято об этом говорить, мы гордимся молча. Отмечать праздник я еду со своей новой дачи под Лугой, выехав в 9 вечера в абсолютной уверенности, что все остались на дачах, ведь завтра – ещё один выходной, и я долечу за полтора часа. Но нет – вся Ленинградская область выстраивается ровной колонной и едет отмечать праздник. Мы едем в полной темноте четыре часа огоньками, непрестанною вереницею огоньков, как в годы войны защищать свою Родину. И то, что День Победы еду отмечать не я одна, а все со мной едут, трогает до глубины души, и я горжусь своим народом, который едет сейчас со мной.

Я не смотрю телевизор. Я не верю в то, что это – пропаганда. Народ не обманешь. Это – то, что витает в воздухе, то, что прячешь от всех и делаешь, никому не показывая – желание защищать свою родину, – должно было пройти 70 лет, чтобы молодые вспомнили День Победы и окрепли духом, чтобы теперь уже защищать от врага, если понадобится, своих детей и дедов.

Ни один народ так не любит свою землю, как Русский Народ. Поэтому ни один народ не отличается такой смелостью. И ни один народ не обладает свойством сделаться родным народом даже для других наций, которые – самые русские из всех русских и готовы отдать за русский народ всё. И невозможно, непереносимо, безбожно, что великий могучий русский народ воюет со своими младшими братьями украинцами, но если они оказались слабее, неужели их нельзя за это простить?

Славяне не должны воевать. В конце концов, мы боремся с единым врагом, и если во Второй Мировой войне этот враг был вещественный, то теперь он не вещественный, а духовный, и мы сплачиваемся, потому что это знаем.

В этот день мы идём в Бессмертном Полку по Питеру. Это – нескончаемая колонна людей, несущих на штандартах фотографии своих дедов, отцов и матерей, которые погибли в войне. У нас нет штандарта, потому что мои родители так и не выдали мне фотографий моего деда – полковника Русской Армии Леонида Порядина и моей бабушки-блокадницы Любови Порядиной, в честь которой я назвала дочку. Ничего, на следующий год возьму сама, не спросясь, и эти штандарты доченька потом передаст по наследству внукам.

К сожалению, дети наших дедов, рожденные при Советском Союзе, выросли слабыми, и нежизнеспособными, и боящимися всего, а вот их дети уже стали либо полными подонками и наркоманами, либо такими, как я – смелыми и способными дать отпор всем и вся. И наши дети будут ещё лучше нас.

Бессмертный Полк идёт без конца и без края, его охраняет толпа ОМОНа, и когда мы подходим и говорим: «Можно нам со всеми? (вроде бы, надо было пройти со штандартами какую-то регистрацию) – нам говорят: Можно». И мы оказываемся тоже в стройных рядах желающих защитить свою родину, и со всех балконов нам кричат: «Ура!» – и такое чувство, что это мы сами только что победили. Ветеранов уже нет, им должно быть по 96 лет сейчас. Но они воевали именно за то, чтобы в 96 лет умереть в мире и согласии, оставив мирно живущих нас, их детей. И вот на Дворцовой площади я слышу именно то, чего я ждала весь год, и то, зачем я сюда со своею семьею пришла.

Когда мы с доченькой разыскиваем наконец-то двух бабушек-подружек, держащихся за ручки, я говорю: «Любася, давай руку, держись крепче», – и подхожу к ним. Хочется вручить цветы той бабушке, что подобрее, но я понимаю, что сейчас надо сделать как можно сложнее и вручаю цветы строгой бабушке. Я говорю: «Спасибо вам за то, что вы нас защитили». Она серьёзно на меня смотрит и без единой тени улыбки отвечает: «Ради детей это все и было». И эти слова до сих пор звучат у меня в ушах.

Говорят, что Третья Мировая война пройдёт на территории Турции. Что эта страна будет снесена с лица земли, а на её месте перед концом снова расцветет прекрасный Царьград. Может быть, не погибнут наши дети и внуки. Я абсолютно уверена в том, что не может произойти Третья Мировая война только потому, что я так люблю свою доченьку. И поэтому, чтобы наших потомков не коснулась никакая беда, мы обязаны защищать их прямо сейчас. Русская Страна – это поле духовной брани, и я первая пойду воевать с врагами, как воевал мой дед-полковник. Воевал за то, чтобы нам, его внукам, жилось хорошо. И точно так же мы сумеем отстоять честь предков и защитить наших детей. И неважно, что после Третьей Мировой войны будет уже совсем скорый конец.

Россия, как Четвертый удел Пресвятой Богородицы, расцветет перед концом с невиданной силой. И наши дети погибнут только затем, чтобы воскреснуть чистыми с нами и с нашими дедами.

Мы сплачиваемся, может быть, конец уже близок? Господи, отсрочь времена, ведь я так люблю свою доченьку.

9 мая 2016 г.

Как отметить I-е место

Когда я по утрам склоняюсь, чтобы поцеловать свою доченьку, она обнимает меня за шейку, как своего плюшевого медвежонка, и продолжает со мной в руках спать дальше. Я шепчу ей: «Моё счастье, душа моя, можно я пойду позавтракать», – и нет большего удовольствия поцеловать эти упругие мягкие щечки, пахнущие тёплыми детскими снами.

Когда дочурке было полгодика, и в шесть вечера уходила няня, а я оставалась с ребёнком одна и не знала, что с ней делать, – я её одевала, и мы шли кататься на машине, – вернее, я сажала её в автомобильное креслице, и мы с ней начинали накручивать круги вокруг дома – привыкали к машине: правый поворот на Московский проспект, 5-я Красноармейская, поворот направо в переулочек, 4-я Красноармейская – и снова Московский проспект. Когда нам надоедало, мы шли с ней смотреть в колясочке (дочурка уже сидела) её будущую школу, я рассказывала ей: «Вот здесь ты, Любасенька, учиться будешь», – а у неё была такая смешная шапочка с ушками, и оттого, что она была ей еще велика, я все время поправляла съезжающие на лобик ушки. После осмотра школы мы шли на детскую площадку, останавливались там и обе смотрели на прыгающих и лазающих по лесенкам детей, – и обе думали об этом и том же: когда же дочурка тоже так сможет.

Потом был долгий семилетний период, когда ты говорил, что я мало уделяю времени ребёнку, потому что я все время работала, и я клятвенно не раз тебе обещала в восемь вечера выключать компьютер и быть только мамой.

В пять лет мне отчаянно хотелось носить доченьку в садик на руках, она сопротивлялась, говоря, что она уже большая, и больше секунды у меня на руках не сидела – только поцеловаться. А я чувствовала, что не успела за пять лет с ней нанянчиться, и мне до ужаса хотелось второго ребенка. Зато в ее восемь лет она стала залезать ко мне на руки сама, и теперь мы так и ходим с ней по квартире, – только мне приходится говорить: «Любасенька, только до кухни, а обратно уже не донесу, тяжело».

И я никогда не думала, что с каждым годом и с каждым днём можно любить своего ребёнка все больше и больше.

И вот моё восьмилетнее чудо сражает мамочку в самое сердце, так изумительно выступив на конкурсе «Юный танцор» на сцене Дома Офицеров, что когда после трёх с половиной часового конкурса и ещё получасового ожидания результатов объявляют: «Победитель в номинации «Акробатические шоу» – Любовь Порядина», – мамочка от неожиданности (я же не думала, что это будет обязательно первое место!) – чуть не начинает рыдать (а я-то была уверена, что у меня – пуленепробиваемая психика) – но ничего, к черту всех – иногда можно себе это позволить!

И вот отметить нашу такую гордую и абсолютную победу мы едем в Павловск.

Перед этим мы заезжаем на минуту домой переодеться, и вдруг доченька говорит: «Мамочка, может быть, не поедем?» – и я понимаю, что она устала, но успокаиваю её, что она отдохнет по дороге. Ветреный весенний пасмурный день, мы одеваемся потеплее, – но, как только сворачиваем на Павловск перед Пулковскими высотами – ослепительное солнце на только начинающих набирать зелень косогорах (ради этого лоскутного одеяла внизу я этой дорогой и езжу), доченька крепко спит на подушечке сзади, я потише сделала музыку и стараюсь скользить плавно-плавно, чтобы не разбудить моего ангела.

Павловск – это дымок, который мы опознаем прямо от входа, – значит, нам дадут шашлыков, но ещё прежде – это такое чувство, как будто вдруг в душе расцветает солнце, когда сворачиваешь из узких улиц к знакомому парку, такому с детства знакомому, что ты сердцем знаешь, что он каждой березонькой в рощице тебя ждёт.

Этот парк помнит меня совсем маленькой всеми своими весенними нежностями – затаенными цветочками белыми в кружевной тени, птичками с оранжевой грудкой, которые тоже меня помнят и прилетают нас приветствовать с доченькой. Она спрашивает, как их зовут, а я отвечаю: «Птичка, Земляничка и Пуговка». И вот все они прилетают на нас посмотреть и рассказать нам последние новости.

Они говорят: «Мы влюблены! Мы влюблены в одуванчики, которые уже родились в виде птичек, – они уже носятся над землёй, только вы их не видите, и вот, когда они сядут на землю, они станут одуванчиками, тогда на них прилетят светло-желтые бабочки, это и будем мы, потому что в этом месяце – мы птички, а в следующем – уже бабочки, а ещё в следующем – облака. Так что, когда приедете к нам в следующий раз – посмотрите на небо и можете помахать нам рукой!»

Мы отвечаем им: «Непременно», – и идём прямо на запах, который доносится с площади, запах нас не обманывает, – там за кафе дрожит воздух и синеющий дым сквозь аромат становится таким явственным, что у нас уже не хватает сил сидеть за столиком и ждать, когда же нам принесут. Но шашлыки приносят ровно через три минуты (нас ожидали), и я смело заявляю доченьке: «Ну, зайка, жизнь удалась!»

После шашлыков мы складываем их в стаканчик и идем в парк кормить белочек. И стоит только нам ступить за пределы видимости всех, как мы становимся невидимыми, и птички думают, что пролетают сквозь нас, и это так неожиданно, когда вдруг среди поля, по которому мы шляемся прямо по весенней мягкой земле, – вдруг среди тишины начинает насвистывать соловей в одном шаге от нас, и непонятно, откуда так громко, – птицы, наверное, тоже стали невидимыми, ведь рядом нет ни одного дерева. Я говорю соловью: «Это не ты пел у меня на Московском у окошка с утра?» – тоже было некуда сесть, но вдруг в шесть утра прилетел соловей и так старательно исполнил мне свой концерт (видимо, среди города приземлился на подоконник), что я потом рассказывала о нём все утро! – «Ну конечно же, это я», – отвечает он, вспархивает ресницами и в один миг исчезает в воздухе, как у них принято.

«Какие красивые деревья!» – говорю я дочурке и тут только в первый раз замечаю, что в парке такой красоты и размаха невообразимые ели, дубы и сосны, каждое дерево – просто шедевр, – «Вот бы у нас на даче выросла такая сосна!» – говорю я ей.

Интересно, как рождаются деревья такой красоты, такой степени талантливости? Нужно, наверное, каждое утро подходить к дереву и улыбаться, – и тогда оно вырастет на радость тебе таким красивым.

Я говорю: «Доченька, смотри, вот это дерево – как мы втроём – видишь, три ствола растут из одного основания и образуют одну сплошную могучую крону – дом Порядиных». Дочуля замечает ещё рядом четвёртое деревце, выросшее, как близнец, только в зеркальном отображении, и говорит: «А это Галюша, наша крёстная».

Душа наша сейчас – что весь парк, над которым текут облака – это наши мысли, а весенние травинки – это те песенки, которые так ослепительно рождаются на свет по весне и под одну из которых сегодня выступила доченька – «Monsieur l’Amour» Далиды, а название придумала я – «Лёгкое дыхание», вспомнив Бунина. Я думаю, Далида и Бунин были сегодня счастливы.

Моя дочурка имеет обыкновение, когда ей хорошо, от избытка нежности целовать мне ручку. Но сейчас я обнимаю её целиком, так переливается через край от полноты жизни все вокруг.

Мы идём проверить, есть ли на лугу цветочки, точнее, на берегу реки, нет, цветов ещё нет, – но вдруг солнце высвечивает другой высокий берег, на фоне которого сияет дворец – «Посмотри, – говорю я, – траву раскрашиваем в зеленый, небо – в ярко-голубой, дворец оставляем желтым, на траве нужна девушка в красно-белом длинном платье и два летящих по ветру облака из изумрудной и красной органзы над нею, – картину называем «Три цвета весны» – и сразу в Русский Музей.

Ну, а мы пока всё-таки наберем цветочков – на другом берегу вдруг навстречу нам показывается стайка таких смешных тёмно-сиреневых зонтиков или слоников, я их ещё называю «кроты» – потому что пока за ними лазаю, умудряюсь так перемазать все сапоги, что так и хочется их помыть из шланга за 100 руб. на автоматической мойке…

Дочулька на меня ворчит, но честно лезет извазюкиваться вместе со мной, а рядом со слониками – ещё и нежные такие, тоненькие будущие жёлтые подснежники и травинки рядом уже большие, набравшие силу, и все это вместе так пахнет свежестью и дождём, вот откуда надо брать запахи.

Я говорю: «Дочурка, сейчас пойдём снова чай пить», – ведь нам теперь нужен ещё один бумажный стаканчик, чтобы налить туда воды и довезти всю эту болотную нежить до города.

По дороге я вспоминаю, как меня мама ругала, встретив один раз с фотоаппаратом через плечо на светофоре, – она возвращалась с работы, а я ехала в поле и не успела вовремя от неё увильнуть, – мне так влетело тогда, что все девочки, как девочки, ходят на свидания, – а я шляюсь по болотам. Я действительно, в тот раз тушила траву в Стрельне рядом с нынешним Президентским Дворцом – она горела так, что чёрная гарь надвигалась по всему полю ровной чёрной полоской с оранжевыми языками, – а я бегала по этой полоске и методично её закапывала, – я абсолютно была уверена, что я одержу победу и поэтому мне было очень весело, – но боролась я с огнём где-то час, зато потушила все поле, а моя ярко-желтая куртка потом ещё два дня пахла душистым дымком, пришлось постирать… Но что удивительно – чёрные сапожки на высокой платформе я не испортила, – я теперь только такие, видимо, подсознательно выбираю – чтобы удобно было пожары тушить… Ах да, вернулась я тогда тоже по колено в грязи, но ведь это же особенное удовольствие – миновав (не помню каким партизанским путём) строгую маму, засунуть сапог целиком под кран…

В этот момент звонят в церкви напротив через дорогу – и вечерний звон льется так искренне, как будто звонит сам воздух. С неба проглядывает лик Луны сквозь откуда-то неведомо взявшиеся облака – и этот лик, и этот звон прикасаются к небу и проливаются на землю в настойчивом трепете птиц…

На площади ожидал нас фейерверк из голубей, что налетели на наши шашлыки из стаканчика вместо белочек, и доченька все взмахивала всю толпу одним верным прыжком вперёд, все крича мне, чтобы я фотографировала. Мы фотографировали наши тени, вдруг ставшие неимоверных размеров, словно голубые паруса, что сейчас вот-вот улетят в сиреневое небо…

А на обратном пути всю дорогу играла наша самая любимая музыка, и мысли мои текли по-французски: «Hier encore j’avais vingt ans…» – и эти звуки пахли весенним дождём и сиренью и летели прямо к тебе, и лишь одно дыхание отделяло меня от тебя, которое нас больше не разделяет – теперь, когда я обо всем тебе рассказала.

12 апреля 2016 г.

Сказка о том, как надо делать подарки

Свет, и весна, и сейчас я расскажу сказку о девочке, которая очень любила делать подарки.

Жила-была одна девочка, звали её Любунечка, так ласково звала её мама. И мама была влюблена в неё до такой степени, что все вслед за мамой были тоже в неё влюблены.

Больше всего на свете Любунечка любила делать подарки. Подарки она любила начинать добывать ранним вечером, когда стихают земные звуки и остаются в небе только тихие вечерние песни о вечности. Точнее, ранним вечером обычно ходила за подарками её мама, и тогда весь мир замирал, ловя чудеса, которые она добывала раз в неделю в одном секретном месте на пути из Сестрорецка в город, она подъезжала туда, заканчивая неделю субботним вечером, уже зная, что сейчас произойдет полная смена времен и событий и перезагрузка бытия.