Как вывести ведьмаков

Усталость сразу как рукой сняло. Ведьмак выдал зажигательную смесь танца самца трясогузки в брачный период и пляски жреца дикого племени людоедов, от вида которой любой шаман бросит бубен и возрыдает, осознав полную профнепригодность. А еще Алишер при всем разнообразии физических упражнений умудрился выразить свое глубокое недовольство насекомыми Безымянного леса вообще и каждого его обитателя в частности с такими заковыристыми оборотами речи, что тролли (а они большие охальники) с удовольствием записали бы многие в свой словарь особо крепких выражений.

Светлолика задумчиво выслушала вдохновенный монолог и почти не поняла, о чем велась речь. Некоторые фразы ее сильно заинтриговали, так как даже с очень богатым воображением осуществить иные действия и позы было нереально.

Когда ведьмак закончил свою невольную просветительскую работу среди рядов местных ведьм в лице единственного представителя, с дуба свесился вампир, который как во время всего прочувствованного монолога, так и до этого спокойно дремал себе на ветвях старого дерева, внутренне надеясь, что рассеянные лучи весеннего солнца если не заменят практически полное отсутствие еды, то хотя бы согреют.

– Разве можно употреблять подобные выражения в приличном обществе и тем более при дамах? – упрекнул Валсидал, ничуть не смущаясь, что сам при вышеупомянутых дамах щеголяет совершенно обнаженным костлявым торсом. – Это не просто вопиющее нарушение этикета и полное отсутствие светских манер, но и банальное хамство. Вы, ведьмаки, народ, конечно, дикий и в своих походах чего только не нахватаетесь, но все-таки следует держать себя в руках. Если не можете, то чаще мойте рот щеткой и не жалейте при этом мыла. Дезинфекция называется.

В ответ пребывавший в состоянии, близком к ярости берсеркера, Алишер смерил наглого худосочного учителя этикета многозначительным взглядом светло-карих глаз, какой обычно бывает у мясника, когда он, разглядывая приведенную на убой буренку, прикидывает нарубку мяса на порционные куски.

– Где это нежить узрела приличное общество? – с нажимом поинтересовался он, раздумывая, успеет ли вынуть клинок и проучить наглеца, заодно исполнив порученное главой совета магов задание, или вампир исчезнет раньше, чем ведьмак моргнет.

То, что перед ним именно искомый вампир, Алишер догадался без особого труда не только по характерно выпирающим из утончившихся в результате хронического недоедания губ клыкам, но и с помощью некоторого особого чутья, которое ведьмак развивал годами. Искать потом объект охоты в совершенно незнакомом, да еще и негостеприимном лесу не хотелось.

– Допустим, на собравшееся общество взгляд может быть различный. Но дама здесь определенно имеется, и хотя бы поэтому стоило попридержать язык, – наставительно изрек Валсидал.

– Какая же это дама? Обычная деревенская девка, – парировал ведьмак, которого ирония не покинула, несмотря на общую усталость.

– Как будто селянка не может быть дамой хотя бы в глубине души. К тому же она не просто «девка», как господин ведьмак изволил выразиться, а еще и местная ведьма по совместительству, – фыркнул Валсидал. – В свое время знавал я таких дам, для которых «ведьма» или «карга» – единственно верное определение, а между тем все сплошь щеголяли отменными родословными да титулами. Приходилось каждой улыбаться, ручку целовать… Тьфу! Даже вспомнить противно.

Алишер попытался воспользоваться ситуацией и накинуть на разглагольствующую о тонкостях этикета нежить мелкоячеистую сеть с изрядным добавлением серебра в нитях, но Валсидал оказался не лыком шит и ловко увернулся. В сеть угодил только какой-то обломанный сук. Сам же вампир укоризненно погрозил охотнику пальцем из густой кроны:

– Но-но. Попрошу без излишней фамильярности. Если я нежить, это вовсе не означает, что в меня можно метать всякой гадостью. Вот поэтому вас, ведьмаков, никто не любит. С вами даже поговорить нельзя без того, чтобы вы не прикинули, как половчее собеседника на декокты расчленить. Маньяки.

Алишер на критику совсем не обиделся, а расстроился, потому что промазал. Ведь как хорошо могло закончиться задание! Доставил бы вампира главе совета магов, и можно искать спутников (ну или мстить за них, если не найдет). Упустить вампира, тем более так глупо, было очень досадно. Удрученный ведьмак перевел свой взор на задумчивую ведьму.

Светлолика в «милой» беседе мужчин участия не принимала и уже вполне созрела, чтобы покинуть поляну не прощаясь, но в глубине души ведьму маленькой мышкой грызла совесть: оставить спасшего когда-то ее мать ведьмака, даже не попытавшись как-нибудь отблагодарить, было как-то неловко, что ли. «Может, угостить его сырниками и компотом? – думала она. – А что? Перекусит в обед. Да и мне тащить до лешего лишнее смысла нет». Пока она размышляла подобным образом, Алишер пришел к выводу, что местный проводник ему все еще нужен, и приступил к активным действиям по его добыче. То есть нагло сгреб опешившую от неожиданного поворота событий девушку в объятия и заявил:

– Будешь помогать мне в поисках команды.

Светлолика открыла было рот, чтобы возмущенно заявить: «А вот шиш тебе, наглец! Даже не подумаю!» – как с дерева рассерженным котом фыркнул вампир:

– Это произвол и наглое наплевательство на права человека!

– При чем здесь права человека? – несколько опешил от заявления нежити Алишер.

– При всем, – авторитетно заявил вампир.

Ведьма же сначала запаниковала, но почувствовала приближение Лютого в компании вервольфиц и расслабилась. В последнее время странная связь между ней и дикими оборотнями только крепла. Иногда ей казалось: стоит закрыть глаза – и она увидит их тени, скользящие в лесу.

– Ты же нежить, тебе на права людей наплевать, – напомнил ведьмак вампиру общеизвестное положение дел.

– Это не дает тебе повода бессовестно их попирать, – откликнулся Валсидал, но вниз на всякий случай спускаться не стал, хотя очень жаждал бросить хлесткую фразу прямо в лицо оппоненту.

Но благоразумие – матерь осторожности. А осторожные вампиры живут значительно дольше своих отчаянных собратьев. Эту истину Валсидал Алукард уяснил еще в пору своего счастливого детства, когда бегал в коротеньких штанишках.

– Отпустил бы ты меня, мил-человек, пока по-хорошему прошу, – напомнила о себе Светлолика, и не думавшая напрасно трепыхаться в кольце сильных мужских рук.

А зачем? Борьбе она была вовсе не обучена. На ногу наступить, конечно, могла, но в таких знатных сапогах супостат даже не почувствует удара девичьей пятки. Вот если бы лось наступил, тогда да. Но лося еще дозваться надо. Можно, конечно, попробовать огреть ведьмака корзиной, но с такого расстояния ни замахнуться толком, ни ударить. Курам на смех такой удар. А веселить кого-нибудь у Светлолики настроения не было.

– Интересно, а если по-плохому? – тут же заинтересовался ведьмак.

– Чудные вы, ведьмаки. Разве так ведьму об услуге просят? Даже любой сельский житель знает, что к ней с подношением приходить надобно, а не руками загребущими хватать… – вклинился в перебранку Валсидал, не спешивший, однако, ведьме на помощь, так как, во-первых, прекрасно понимал, что недокормленная нежить супротив ведьмака скорее всего не выстоит, а во-вторых, за данную ведьму и без него есть кому заступиться, пусть они и впрягаются.

И вообще, предыдущих благих порывов вампира девица абсолютно не оценила. Вот пусть и почувствует теперь разницу в общении. «А какая могла упырица получиться…» – тоскливо вздохнул про себя он.

Ведьмак скептично фыркнул. Так уж вышло, что после попадания в Безымянный лес он лишился всего своего имущества разом и поднести кому-то мог разве что кулак под нос. Положительно, местность влияла на него отрицательно, но говорить об этом вслух точно не следовало. Ведьмы народ зловредный. Иногда упрутся, как баран рогами в новые ворота, и, хоть на костер веди, все равно не передумают. Посему действовать следовало осторожно. Вроде и пообещать что-нибудь… потом… когда-нибудь, но не совсем что-то определенное, а если уж расплачиваться придется, всучить ничего не значащую ерунду и невинно заявить, будто его не так поняли. Но и спуску давать не следует. Чтобы руку твердую чувствовала и надуть не пыталась.

– А я и отблагодарю… потом… если захочет, – многозначительно заметил он, из чего Светлолика заключила, что добро ведьмакам делать – себе дороже и провожать куда бы то ни было их вовсе не стоит.

Как бы не зашиб такой спутник в конце пути. Да ну его к лешему, окаянного. Паршиво ему, видите ли! Так пусть сидит и дальше паршивеет в гордом одиночестве, раз ему так нравится.

Глава 2

В это время к дубу вышли вервольфы. Грозная стража местной ведьмы, наводившая трепет как на сельчан, так и на многих лесных обитателей, окружила зарвавшегося ведьмака по всем правилам. Чтобы Алишер не вздумал благополучно сделать ноги (в принципе такое развитие событий устраивало всех, кроме непосредственно ведьмака, но он мог невзначай прихватить с собой ведьму), первыми позади русоволосого встали черная и белая волчицы. Луна и Пантера отрезали ведьмаку пути отступления, и только тогда из чащи показался серый Лютый и обнажил клыки в оскале.

Алишер по достоинству оценил остроту зубов вервольфа, но бежать не стал, понимал: матерый вервольф догонит его, даже особо не вспотев. Шансы скрыться были только верхом, но лошадь благополучно пропала еще ночью. Наверняка ею поужинали местные волки. Жаль, конечно, но зверью счет не предъявишь. К тому же теперь с ним была девушка. Пусть ведьма, но это не значит, что ее стоит бросать на произвол судьбы. В другое время, может, он и метнул бы девчонку в монстра, все равно пропадать, так пусть хоть один спасется, у кого шансы на выживание выше. Но внутренний голос противно шептал, что в Безымянном лесу без проводника не выжить.

«Эх! Пропадаю ни за грош!» – тоскливо подумал ведьмак и бросился на землю, прикрывая собой тонко взвизгнувшую девицу.

Лютый не ожидал от ведьмака такой прыти и растерялся, не зная, что предпринять. Раньше ему приходилось встречаться с этой братией, практически с пеленок натасканной находить и убивать нежить. Приняв заказ, ведьмаки всегда выполняли его, причем любой ценой. Если, конечно, не гибли в процессе охоты. Злые языки поговаривали, будто и в посмертии ведьмаки от своего не отступались и преследовали приговоренную нежить бесплотными духами, жутко завывали, не давая охотиться и отдыхать. Монстры не выдерживали и либо сходили с ума, либо дохли от голода. Но так ли это на самом деле, никто точно не знал. Не знал и матерый вервольф. Поэтому и ходил теперь кругами, опасаясь, что непредсказуемый чужак может поранить ведьму, если начать ее спасение. И от этих сомнений порванное в боях ухо чесалось невыносимо. Сомнения вожака передались и волчицам. Они осторожно, на пузе, подобрались поближе, растерянно тявкая.

Светлолика героического спасения вовсе не оценила. Жесткое падение лицом в траву как-то не входило в ее планы. Да еще и руки ведьмак расцеплять не стал, так что ведьма едва успела повернуть голову набок и только поэтому счастливо избежала перелома носа. Серебряные шипы на куртке ведьмака, служившие отнюдь не украшением, пребольно впились в спину. Корзина отлетела в сторону, ее содержимое рассыпалось, привлекая вездесущих муравьев ароматным духом сырников. На поляну сунулся было мелкий зверек, чтобы попировать, но тут же убрался от греха подальше, решив, что ни одно, даже самое лучшее творожное изделие не стоит собственной жизни.

– Сдурел?! – разъяренно поинтересовалась она у больно припечатавшего ее мужчины, судорожно попыталась выбраться, но острые шипы куртки впились еще больней, заставив передумать.

Спасибо заботливому Евстаху, настоявшему на более плотной одежде, чем простое домотканое платье, иначе шипы воткнулись бы отнюдь не в стеганую душегрею, а сразу распороли бы беззащитную девичью спину. Сейчас же Лика отделается всего лишь несколькими царапинами.

«Хоть в чем-то повезло! – осторожно вздохнула про себя ведьма. – Вечно так… носят некоторые на себе Всевышний знает что, а страдают окружающие».

– Угомонись же, дуреха! Здесь звери… – злобно прошипел ведьмак в ответ и даже слегка прижал голову Светлолики к земле, чтобы своим трепыханием не привлекала излишнего внимания хищников.

Как известно, страх и паника жертвы побуждают хищную тварь кинуться. Напротив, если вести себя разумно, существует мизерный шанс, что не особенно голодный зверь сочтет тебя не очень удобной добычей и просто отправится по своим делам. Правда, в практике Алишера еще ни разу не было случая, чтобы дикий вервольф просто так прошел мимо. Злобные твари жрали все подряд и зачастую разрывали людей на части просто из удовольствия, получаемого от самого процесса.

– Я заметила. Один козел на мне уже лежит, – с чувством заметила Светлолика.

Ее настроение не просто упало ниже уровня погреба, но и стремилось к еще большим отрицательным величинам.

«Все-таки бабы неблагодарный народ, – раздраженно заметил про себя Алишер. – Я ради нее, между прочим, жизнью рискую. А она вместо спасибо козлом обзывается. Дуреха наверняка даже не подозревает, что вон те пушистые зверушки на самом деле вовсе не милые, а очень даже кровожадные существа. И как она с такими умственными способностями протянула в Безымянном лесу? Видимо, действительно блаженных Всевышний бережет…»

Ведьмак, не особо церемонясь, сгреб в пятерню девичьи волосы, сколько в руку влезло, и с силой потянул голову ведьмы вверх, предъявляя Лике скалящиеся звериные морды. Пусть полюбуется.

– Вот этих зверей я имел в виду, – растягивая слова специально для особо непонятливых, прокомментировал он.

Светлолика скрипнула зубами от боли и решила, что убивать ведьмаков сразу при встрече, не задавая им лишних вопросов, не такая уж плохая идея.

– И поэтому надо было возить меня лицом по земле?! – сорвалась на крик она. – Лютый! А ты что стоишь? Стяни этого придурка с меня и выплюнь где-нибудь подальше… Глаза б мои его не видели.

Алишер пораженно замер. Девица точно была сумасшедшей. Ведь никто в своем уме, кроме специально обученных наставников, не додумается командовать дикими вервольфами. Ну, наставники – народ особый. Они обращению с монстрами не один год в Академии четырех стихий учатся, да и все оборотни, которых курировали маги, носили ошейники подчинения, ибо в общении с нежитью на авось надеяться не следовало.

– Ведьмачок-чок-чок… дурачок-чок-чок… – противно запел свесившийся откуда-то сверху из дубовой кроны вампир. – Нашел чем ведьму напугать… Это же ее звери. Она их у магов сперла… Тьфу ты! Освободила, словом.

Пока ведьмак пытался переварить информацию, Лютый примерился так, чтобы не задеть серебряные шипы и не поранить собственную морду, сгреб зубами ворот куртки и рывком запустил Алишера в ближайшие кусты. Светлолика же осталась лежать на земле. Клята, мята, ругана – как замужем побывала.

– Наконец-то, – блаженно вздохнула она, пытаясь определить, насколько пострадало тело от слишком близкого знакомства с ведьмаком.

Она осторожно ощупала себя сначала сзади, потом перевернулась на спину, повторила процедуру и пришла к выводу, что и на сей раз Всевышний миловал. Однако права была шаманка из ее снов, предостерегая свое племя от встречи с ведьмаками. От них один только вред. Светлолика, кряхтя как столетняя бабка, поднялась на ноги, одернула перепачканное травой и землей платье (угораздило же ее надеть сегодня одно из лучших), стянула с себя драную душегрею, оценила ущерб и пригорюнилась. Такие дыры не зашьешь – заплаток выйдет слишком много. Вон какие частые проколы шипы оставили, солнце на просвет видать.

– Через такую душегрею хорошо с вареной картошки воду сливать, – с досадой фыркнула она, прежде чем от души запустить испорченной одеждой в кусты. – Хорошо хоть не меховая.

Меховую было бы еще жальче.

Волею случая душегрея пролетела по широкой дуге и упала ровно на голову притаившегося в кустах ведьмака. Тот даже не подумал шевелиться, хотя от ткани сильно зачесался нос. Но ведьма могла вспомнить о нем и науськать своих зверей. Интересно, как она умудрилась с ними поладить?

Светлолика тем временем заботливо осмотрела Лютого, млевшего от того, что не только оказался полезен, но и получил ее внимание, на предмет ран после общения с ведьмачьими шипами. Не обнаружив даже царапин, вздохнула с облегчением:

– Хвала Всевышнему, ты не пострадал.

Луна и Пантера на брюхе подползли к девушке, Светлолика и их потрепала по лобастым головам, почесала за ушами. Ласковое отношение и оборотням приятно.

– Хорошенькое дело, радоваться, что не пострадал монстр, – не выдержал Алишер. – А мое самочувствие никого не интересует?

– Да кому ты нужен, убийца? – съехидничал вампир, не упустивший случая подразнить ведьмака с безопасного расстояния. – Мы твою наглую физиономию впервые видим. И вообще, где тебя воспитывали? В хлеву? Что за манеры – впервые увидел девицу и тут же хватает ее руками?

Алишер никогда за словом в карман не лез, но в этот раз предпочел промолчать. Благоразумный ведьмак – живой ведьмак. К тому же какой смысл точить лясы с нежитью, которую собираешься убить, ну… или поймать. Хотя с каждой минутой пребывания в Безымянном лесу предать вампира мучительной смерти хотелось все больше и больше.

Разумеется, Валсидал предпочел умолчать о том, что сам при первой встрече пытался запустить клыки в шею ведьмы, а при второй все-таки это сделал. Зачем же показывать посторонним бревно в своем глазу, когда есть шанс вполне безнаказанно пересчитать соломинки в чужом оке.

Светлолика внутренне проклинала себя за излишнюю сентиментальность, стоившую ей не только потери одежды, но и самого ценного – времени. Все еще досадуя на себя, она справедливо сочла долг матери уплаченным. В конце концов, ведьмак просто отпустил Льессу, не убив и не ранив. Что ж. Ее дочь поступит ровно так же: не убьет ведьмака, не ранит и даже зверям своим не скормит. А значит, вполне можно отправляться к лешему.

Лютый внимательно посмотрел на расстроенную девицу, подобрал фляжку с компотом (сырники уже благополучно растащили шустрые муравьи), бросил ее в корзину, торжественно вручил Лике ее скарб, затем развернулся к ней спиной, и вервольфы в три хвоста оббили пыль с ее платья.

– Помощники мои, – умилилась ведьма.

«Положительно, она обращает на них слишком много внимания и любое их действие превозносит до небес, как некое героическое свершение, – хмыкнул про себя Валсидал. – А я, между прочим, тоже нежить, и зубы острые во рту имеются… А она никогда со мной так не воркует… неблагодарная. Наверное, дело в том, что девушкам всегда нравятся пушистые зверушки, и чем они лохматее, тем лучше».

Светлолика, чье платье стало лишь немногим чище (так как пятна травы нужно было застирывать), потеплела душой и, прежде чем уйти окончательно, все-таки снизошла до совета.

– Эй, ты! Ведьмак! – крикнула она громко, заставив некоторых птиц, присевших отдохнуть на ветви дуба, испуганно вспорхнуть.

– Зачем так орать? Я не глухой и контузией не страдаю, – бодро откликнулся Алишер из кустов.

– Только тупой, – вставил свое веское слово вампир, и ведьмак попытался прикинуть, куда можно метнуть пару-тройку серебряных звезд, чтобы сбить разговорчивую нежить на землю, если повезет.

Ну или хотя бы немного подпортить ей жизнь, если не повезет.

Светлолика же на реплики вампира не обратила никакого внимания. Впрочем, оно и понятно. В ее избе лежит не на шутку расхворавшийся жрец, он остро нуждается в помощи, а ведьма и так слишком задержалась. Вступать в лишние перепалки ей было вовсе недосуг.

– Слышишь, ведьмак? Ну вот и славно. Дважды повторять не придется. Ты коли советы чужие принимаешь, так выслушай и мой, не побрезгуй. Ехал бы ты восвояси, пока цел, в относительном уме и убраться в состоянии. Безымянный лес – место особое, не каждому для здоровья его воздух на пользу идет. Ведьмакам, например, он противопоказан.

Алишер невольно поежился. Пугливым он никогда не был, но слова ведьмы прозвучали так весомо, будто кто-то вколотил последний гвоздь в крышку его гроба.

Он упрямо тряхнул головой, разгоняя неприятные ощущения. Да кто она такая, чтобы вот так, походя, угрожать бывалому охотнику на нежить? Не слишком ли много берет на себя лесная отшельница? Ишь вещунья какая выискалась. Да, она приручила оборотней, достижение немалое, если не сказать неслыханное, но это вовсе не повод угрожать боевому ведьмаку.

– А если я не склонен принимать советы и предпочитаю жить своим умом? – на всякий случай уточнил Алишер.

– Что ж. Воля твоя, – ничуть не расстроилась Светлолика: мол, взрослый мальчик, имеет полное право набивать шишки самостоятельно. – Я предупредила, а там уж как сам знаешь.

– Я не уйду без своей команды… и лошадей, – уточнил ведьмак, но ведьмы на поляне уже не было.

– Ушла, – ехидно сообщил Валсидал недоуменно озирающемуся вокруг Алишеру. – Так что условия ставить уже некому, да и, пожалуй, ни к чему. Кстати, раз уж ты все равно помирать собрался, может, пожертвуешь голодному вампиру немного своей крови? Ты все равно не жилец, а у меня шансы вполне имеются.

Алишера передернуло. Из слов нежити выходило, что у самого ведьмака шансов явно нет. Русоволосый упрямо тряхнул головой. «Рано рыть мне могилу, ой рано… Я еще тебя, нежить, переживу и за кадык в тюрьму отконвоирую», – мрачно подумал он.

– Ну так приди и возьми, – многозначительно предложил мужчина, тихонько извлекая серебряную звезду из потайного кармана в рукаве.

Пусть на вампиров давно не охотились и не совсем понятно, как это следует делать, но обычное оружие все равно может навредить нежити, даже если не убьет. Шансы примерно пятьдесят на пятьдесят. «Не так уж и плохо», – устало вздохнул про себя ведьмак.

Вампир понял приглашение правильно и сделал неутешительный вывод, что к ужину таким тоном не зовут, да и звезды серебряные просто так пальцами не ощупывают и в руках тихонько не стискивают. Потому спускаться с облюбованных ветвей не стал.

– Ну и сиди здесь как сыч. Эгоист несчастный, – обиженно фыркнул Валсидал и покинул поляну, ловко перепрыгивая с ветки на ветку.

– Чисто обезьян, – презрительно фыркнул ведьмак вслед нежити, но тут же спохватился: – Однако я вновь остался один. Недальновидно было отпускать всех разом.

Но раскаяние слишком запоздало. Исправлять содеянное было так же бесполезно, как горько рыдать над пролитым молоком. Впрочем, отчаиваться тоже было рановато. Алишер прекрасно помнил, в какую сторону удалилась ведьма в компании клыкастых зверей, благоразумно выждал некоторое время, чтобы не столкнуться ненароком с мохнатыми компаньонами, и отправился следом. В конце концов, за его плечами не одна удачная охота на нежить, и читать чьи-то следы днем для него легче легкого.

Но он ошибался. Сделав три круга, Алишер в третий раз вышел к тому же самому дубу на той же самой поляне и затосковал. Без колдовства здесь явно не обошлось. Но кто приложил к его блужданиям свою зловредную руку? Леший или ведьма? Так ли это важно именно сейчас? Срочно требовалась идея, но, к сожалению, мыслей, как выбраться из Безымянного леса, не было. Впрочем, как выжить в этом проклятом, забытом Всевышним месте, тоже непонятно. Наверное, поэтому здесь так вольготно чувствует себя нежить, а у простых людей нет никаких шансов.

Светлолика покинула поляну в состоянии, близком к ярости. С ее точки зрения, ведьмак вел себя странно. Чем именно вызвана такая бурная реакция на предложение помощи, она не знала. Правда, само предложение ведьма толком озвучить не успела, но ведь собиралась, а это уже считается. Зачем же нужно было хватать руками, грубить, валять по земле? Но тем не менее Светлолика вовсе не желала гибели ведьмаку, спасшему когда-то ее мать, а значит, и ее саму. Не останься Льесса жива, не родилась бы и Светлолика. В том, что ведьмаку не выжить в лесу без посторонней помощи, Лика не сомневалась.

«Наверное, когда становятся ведьмаками, повреждаются в уме, – решила она. – Иначе как объяснить странное поведение, да и чрезвычайную жестокость? Носятся по стране как голодные псы: ни жены, ни дома не знают. Только охота на нежить у них на уме. Всем известно: мужчина без семьи как медведь-шатун, что не в пору разбужен да из берлоги на свет белый вылез, вот и ярится почем зря. А о ком такому мужчине заботиться? К кому доброту свою проявлять? В ком его род продолжится? Вот злоба в них и копится, кипит, как в котле бурлящем, и выливается в нападение на одиноких девушек и зверскую порчу их лучшей одежды».

Душегрею, кстати, было безумно жаль. Хотя пару лет вещь считалась утерянной безвозвратно и Лика уже внутренне смирилась с ее потерей, ведь довольно долго свою стеганку не видела, а вот поди ж ты, нашлась. И за одно утро Лика снова к ней душой прикипела. Теперь досада брала, что такая хорошая вещь глупо испорчена.

Ведьмак сказал, что без товарищей лес покидать не хочет и за лошадей переживает. А человек, который любит животных, не совсем пропащий, будь он хоть трижды ведьмак. Это Светлолика точно знала. Значит, что-то хорошее в нем имеется, раз зверей любит.