Гражданин ГР

Гр всегда ставил с одной стороны от себя бутылку, с другой стакан и очень сердился, если кто-нибудь из сердобольных прохожих, улучив момент, когда стакан был пуст, кидал в него монетку.

Кража

Потеряв надувную силу, Гр поскучнел, чувствуя, что теряет достоинство. Этого допускать было нельзя. Недолго думая он вернулся к месту службы и, пробравшись в кабинет болитработника, стащил ССД, небольшой аппарат в виде складного насоса, предназначенный исключительно для личного пользования. Таких аппаратов было немного, они производились на нескольких отечественных заводах и распространялись по закрытым бартийным каналам, попадая прямо в апартаменты больших начальников, где те без посторонних глаз производили тайную подкачку.

С наступлением всеобщего бардака завод остановили и засыпали землёй, а на его месте укрепили табличку «Осторожно! Убьёт!». Никто табличке не поверил. Жители окрестных городков устремились на раскопки, заинтригованные рассказами знатоков о Стимуляторе Собственного Достоинства. Вскоре на улицах появились странные люди, у одних из которых были сильно раздутые ягодицы, до размеров морских спасательных кругов, у других ш, ёки стали похожи на очищенные от кожуры арбузы, а у третьих уши приобрели такие габариты, что ими можно было укрываться от ветра. Все изменившиеся граждане носили с собой портфели и выглядели очень важно.

Гр притащил домой насос, но ему было лень вынимать аппарат из чехла, собирать и вставлять куда надо, поэтому за работу с большой охотой взялась Ло. Дальнейшая жизнь показала, что они не ошиблись, распределив роли, всё вышло очень разумно. Супруга неустанно трудилась у насоса, подавая воздух, а Гр, наполнившись достоинством, проворачивал всякие нужные дела, завораживая случайных проходимцев видом надутых щёк. Иногда Ло казалось, что она слишком усердствует: после вдувания на лице мужа появлялись крохотные дырочки, через которые воздух со свистом вылетал наружу. Тогда она ненадолго прятала ССД, давая Гр возможность передохнуть, а заодно почувствовать свою зависимость от аппарата. Но как только кожа выравнивалась и заживала, женщина тут же бралась за работу.

С годами щёки Гр истрепались. Они обвисли, не способные удерживать воздух, под огромным давлением поступающий из насоса. Издалека казалось, что мужчина надел на себя маску бульдога. На людей это производило удручающее впечатление, некоторые из них пугались и начинали лаять, чем выводили Гр из себя. Он не понимал, что пора остановиться, что когда-нибудь щёки порвутся и ему будет трудно курить. Но привычка быть надутым не позволяла отказаться от шланга. Видя такую привязанность, Ло втайне радовалась, ей было приятно осознавать, что без неё муж и шагу ступить не может.

О вредных привычках и о протестах против них

Гр с любопытством поглядывал на свободный от мундиров мир. Он впервые видел его так близко от себя, поэтому не мог не испытывать чувства радостного восторга и странной растерянности одновременно. Ему казалось невероятным, что можно делать всё что хочешь, носить то, что нравится, разговаривать со всеми подряд. Проходимец озирался в поисках приключений, но видел одну разруху вокруг. Научившись справляться с внутренними зажимами, Гр не избавился от привычки действовать по команде и жестоко страдал, не зная, что делать с проснувшимися в организме силами.

Заметив беспокойство, которое испытывал её муж, Ло не растерялась.

– Объявляю себя старшим по званию! – громко объявила женщина.

От крика испуганно хлопнула форточка. Заглядывавший в комнату тополь отпрянул от окна, перестав шептаться с гортензией. А у Гр побежали мурашки по телу. Он машинально принял стойку «смирно».

– Приказываю, – чеканила супруга, – в целях безболезненного перехода к новой форме существования три раза в неделю играть в полевых командиров! Я отдаю приказы, ты должен их выполнять!

– Есть, товарищ полковник! – крикнул Гр, вскинув руку к виску.

Вначале Ло давала самые простые задания: «сидеть», «лежать», «стоять». Но, убедившись, что подчинённый, не чувствуя нагрузки, продолжает мучиться, перешла к команде «апорт». Купила резинового ёжика и принялась бросать его как можно дальше от себя каждый раз, когда видела страдания супруга, который преображался, услышав приказ. Гр принимал высокий старт и стремглав мчался за резиновым ёжиком. Обнаружив игрушку в придорожных кустах, толкал под мышку и довольный возвращался назад. Ло трепала мужа по хребту и снова бросала ёжика в окно, стараясь перекинуть через дорогу, чтобы усложнить задание.

Уверенная, что подобные тренировки обеспечат Гр плавный переход к гражданской жизни, она сильно увлеклась и вскоре перестала замечать, что завладела всеми днями недели, не оставив мужику ни одной свободной минуты. Командирша кричала всё громче, требуя от него скорости, всё настойчивее заставляла его рыскать по закоулкам и пустырям. Однажды Ло с такой силой бросила игрушку, что та, кувыркнувшись несколько раз в воздухе, промелькнула над крышами соседних домов и упала в районе стадиона, расположенного возле лесочка, где они с мужем иногда прогуливались.

Гр встрепенулся и кинулся за целью. Он вылетел на открытое пространство, где начал носиться кругами, на бегу соображая, куда могла завалиться поноска? Солнце с грустью смотрело на человека, пуская стрелы под один из кустов, будто давало подсказку. Из леса вышли две бабы с лукошками, полными грибов. Они остановились, поражённые скоростью, с которой мчался Гр, и стали наблюдать.

– И-и-ишь ты-ы-ы! – протянула одна. – Какой шустрый! Чистый заяц.

Баба присела на корточки для удобства, а лукошко поставила на землю.

– Может, капусту ищет? – предположила другая, помоложе. Она крикнула: —Эй, милый! Ты не капусту ищешь? Так у меня много в огороде!

Молодуха сняла с головы платок и сунула его в корзинку с грибами.

– Может, и капусту. Только не на твоём участке, – засмеялся Гр, останавливаясь рядом с ними и стягивая с себя мокрые от пота рубашку и штаны.

– Эх, жалко… А то б зашёл? – не обижаясь на грубость, с надеждой спросила вторая баба, разглядывая незнакомца и пытаясь двумя руками взбить волосы, приплюснутые к голове платком. Заметив её эгоистический нескромный взгляд, мужчина твёрдо произнёс:

– Не могу, дома подруга ждёт.

В этот момент деревья пригнулись от громкого крика, все услышали:

– К ноге-е-е!!!

– А вот и она, – испуганно оглянулся Гр, прикрывая голову руками.

– Точно, заяц! – засмеялись бабы.

Они с хохотом обошли удальца кругом, чтобы проверить, нет ли у него круглого хвостика за спиной? Ничего не обнаружив, сочувственно покачали головами. Та из них, которая зазывала Гр в огород, сунула ему в руки свою корзинку:

– На вот, возьми! Чтобы твоя Дульсинея не ругалась. Борзую из тебя сделала, а ты и рад? Если что, приходи. Я всегда тут, сама буду за тобой бегать, без всяких приказов, – и грустно спросила, протягивая ёжика: – Не это ли искал?

– Это! – крикнул Гр, схватил игрушку и рванул по направлению к дому.

Баба с жалостью смотрела вслед убегающему мужику. Она почему-то страшно расстроилась. Чтобы заглушить душевную боль, решила сделать химическую завивку, сегодня же. На всякий случай, а вдруг этот шальной с сильными ногами ещё раз появится?

Ло была довольна, что подчинённый вернулся с добычей.

– Какой хорошенький! – воскликнула она, вынимая из корзинки ситцевый платочек, внимательно разглядывая его простенький рисунок. – Откуда он у тебя?

– Зайцы принесли, – нагло соврал Гр, – вместе с лукошком подарили.

– Никогда бы не поверила, что зайцы любят рыжики! Видимо, это были голодные зайцы, – удивилась Ло.

Она повязала платок на шею и пошла жарить грибы.

– Очень голодные, – недобро усмехнулся Гр, провожая жену тяжёлым взглядом.

После встречи с бабами проходимец заметно охладел к игре. Стал часто задумываться, будто что-то припоминая, что-то соображал и поглядывал на дверь. Мысль о том, что свобода напрямую связана с его личным желанием зайти или выйти через эту дверь, наконец пришла ему на ум. Гниль уличных настроений как отражение всеобщего хаоса прочно поселилась в сознании Гр, подвергая приказы жены сомнению. Однако Ло не заметила перемены, произошедшей в настроении мужа. Она всё с тем же рвением продолжала подавать команды и швыряла резинового ёжика в окно. Однажды, когда игрушка в очередной раз улетела на пустырь за школой, Гр не выдержал. Схватив кресло, в котором только что спал, он выскочил из дома и устроился отдыхать в тени старой груши.

– Апорт, говорю, апорт! – раздалось у него под ухом.

Гр равнодушно вынул кукиш из кармана и, не открывая глаз, подал его супруге. Ло не поняла намёка. Она взяла кукиш, плюнула несколько раз и бросила через плечо.

– Апорт! Ату! – кричала женщина, не обращая внимания на злобное урчание мужа.

Откуда-то выбежал грязный щенок с разорванным ухом. Щенок остановился возле кукиша, обнюхал вещицу со всех сторон и принялся заливисто тявкать.

– Фас! – вдруг рявкнула Ло.

Невинные тучки в небе содрогнулись, солнце моргнуло, напуганное криком, а груша застыла, перестав шевелить ветками. Гр почувствовал резкий толчок в затылок. Бедняга взвизгнул, выпрыгивая из кресла, и вцепился в мягкий бок Ло, повалив её на землю.

– Фу! Фу! – завопила командирша, перепуганная не на шутку.

Но Гр не слышал. Нависнув над женой всем телом, он пытался жевать её зубами. Изумлённые прохожие с трудом отодрали его от несчастной. Гр встал, свирепо отряхнулся, наклонился к забившемуся под кресло щенку, взял собачонка на руки и отправился по направлению к лесу. На секунду остановившись, быстро вернулся к Ло, которая замерла посреди двора и тяжело дышала. Стараясь не прикасаться к жене пальцами, Гр снял цветастый платочек с её шеи и ласково завязал его в виде галстука под мордочкой щенка.

– Зайцу назад отнесу, – с издёвкой сказал он и весело побежал со двора.

Ло опешила от дерзости Гр. Смазав зелёнкой места укусов, она долго размышляла над случившимся, не зная, как поступить, чтобы приструнить разбушевавшегося мужа. Остановилась на том, что Гр необходим длительный отдых. «Ничего, пусть поскачет, забудет, через месяц вернёмся к тренировкам, негодник и не заметит, как снова начнёт таскать поноску. А на его взбрыкивание есть управа – насос-то, вот он лежит в бархатном футлярчике на полочке кухонного шкафчика, ждёт своего часа. Никуда не денется муженёк, прибежит как миленький на дозаправку!»

Глава 4

О мелких и больших проблемах

Методы воспитания

Уволившись, Гр стал очень нервным. Ло никогда не знала, в каком настроении он вернётся домой: можно было ждать насвистывания бодрого советского марша, что означало прекрасное расположение духа, или ругань с порога. Чтобы контролировать ситуацию и не ставить себя под внезапный удар, Ло пошла на маленькую хитрость. Зная, что Гр обожает конфеты «Снежок», она всегда держала их наготове. При первых же симптомах плохого настроения супруга Ло доставала из мешочка заранее развёрнутую конфету и быстро совала её в рот Гр, наблюдая, как меняется выражение его хмурой физиономии. По мере того как «Снежок» рассыпался сладкими крошками у него во рту, мышцы лица расслаблялись и на нём появлялась счастливая улыбка.

Постепенно Ло добилась того, что за пару конфет Гр выносил мусор и бегал за хлебом. За три делал генеральную уборку, за четыре ходил на базар, а за семь готов был побелить всю квартиру вместе с подъездом, но Ло на это никогда не шла, считая, что незачем попусту баловать человека. С помощью конфет она ловко управляла жизнью Гр, указывая ему, как одеваться, что говорить, что делать и когда ложиться спать. Иногда она даже наказывала его – за враньё или грязные руки и не давала конфет. Самое удивительное, что Гр и пикнуть не смел, зная, что стоит ему проявить настойчивость, как его тут же поставят в угол. Однако в методах воспитания случались осечки – Гр иногда бунтовал.

Как-то по неосторожности он прожёг зимний свитер. Обычное дело – обедал с приятелями, пил пиво, курил в ресторане, расслабился, искра отлетела и упала на грудь, образовав в одежде небольшую дырку. С кем не бывает. «Пустяки!» – подумал Гр и, заплатив за общий обед, отправился домой. По глазам вышедшей ему навстречу жены он понял, что случилось ужасное и Ло догадалась о его широком жесте.

– Прощелыга! Вредитель! – визгливым голосом закричала она. – Опять выкаблучивался? Опять натворил?

Гр остановился на пороге комнаты и покраснел. Ему показалось, что даже его борода заполыхала, так ему стало жарко.

– В твоём возрасте пора соображать, что делаешь! – орала супруга. – Как ты мог?!

Гр не в силах был попятиться или что-то спросить.

– Как ты мог, я спрашиваю! Как ты мог так ударить по нашему бюджету?! – продолжала наступать Ло, а у Гр подкосились ноги, он еле слышно прошептал:

– …Больше не буду…

Быстрое признание не устраивало женщину, наоборот, оно ещё больше подстегнуло её.

– Отвечай, паршивец, как ты мог?! Как?! – Ло воздела руки к потолку и потрясла ими в воздухе.

Видя такую патетику, Гр решил защищаться:

– Обычно, как это делают все мужики. Иногда, – сказал он и хотел присесть на диван.

– Негодяй! Ты ещё смеешь издеваться! – Ло поперхнулась от крика, закашлялась и перешла на шёпот. – В угол! Немедленно в угол! – шептала она, пытаясь дотянуться до уха Гр.

Передумав садиться, чтобы не дать Ло возможности вцепиться в него, Гр покорно встал в угол за старый шкаф.

– Снимай! – приказала жена, грозно вытянув правую руку в его сторону. В левой она держала солдатский ремень, который прежде никогда не использовала для наказания, а лишь пугала им Гр. Сейчас было похоже на то, что Ло решилась пустить оружие в действие.

– Как хочешь…

Сняв куртку, Гр неторопливо взялся за штаны, принявшись их расстёгивать. От злости, от неожиданности Ло задохнулась и буквально упала в стоящее рядом с диваном кресло.

– Циник. Ах, какой же ты мерзкий циник! – пролепетала она. Слёзы закапали из её глаз.

Как всякий мужчина, Гр не мог этого вынести.

– Ну, сделал! С кем не бывает! Я уже не мальчик! Имею право! – закричал он и ударил кулаком по стенке шкафа.

Шкаф закряхтел в ответ, неуклюже зашатался, от него отвалилась одна дверца. Кряхтение слилось с отдалённым весенним громом, через секунду насмешливый дождь забарабанил в окно.

– Всё! Не получишь конфеты до тех пор, пока не объяснишься, – заявила Ло, решив прибегнуть к последнему средству давления на мужа.

– Ну и дура! – осмелел Гр, выходя из угла.

Он демонстративно стянул с себя одежду, бросил её на диван и скрылся в ванной комнате. Когда через несколько минут вернулся обратно, Ло сидела под абажуром настольной лампы, придвинув кресло к столу, и зашивала прожжённый свитер. Она недовольно пыхтела носом, но чувствовалось, что злость её прошла.

– Возьми и не думай, что купим новый, так и будешь ходить с заплаткой, негодяй! Вредитель. А конфеты не получишь до самого Нового года.

Гр посмотрел на календарь, висевший над диваном, там значилось первое февраля.

– Так это из-за дырки?! – наконец сообразил он. – Из-за неё ты лишаешь меня единственного удовольствия в жизни… в жизни с тобой?!

Ло осуждающе молчала. И тогда Гр захохотал – громко, на всю квартиру, так, что от звуков его голоса отлетела вторая дверца шкафа. Дождь тотчас перестал барабанить, словно только и ждал приказа. Вместо него в окно заглянуло хохочущее солнце. Оно принялось кидать пучки ярких брызг в унылую комнату, очевидно, желая развеселить людей. Гр посмотрел на упавшие дверцы и вдруг прыгнул на подоконник. Быстро высунул руку в форточку и достал откуда-то из щелей между кирпичами старую пачку из-под сигарет, из которой выглядывали рубли.

– Вот, – сказал он язвительно, сунув пачку под нос Ло, – вот что у меня есть.

После чего скинул халат, оделся, не обращая внимания на попытки жены выхватить деньги из его рук, и вышел на улицу. Злорадно посмеиваясь, забежал в кафе за углом дома, где наелся до отвала песочных пирожных с кремом. Сыто икнув, запил всё «Колой», прихватил бутылку виски и вернулся домой – показать Ло, что ему наплевать на её запрет покупать сладости. Перед самой дверью нарочно размазал по губам остатки крема, чтобы у жены не осталось сомнений по поводу того, где он провёл последний час.

Ло сидела в кресле и продолжала дуться, будто её смертельно обидели. Она побледнела при виде измазанного взбитыми сливками лица мужа и поняла – наступил беспредел.

– Щенок! – сказала она. – Мальчишка! – 14, резко поднявшись, направилась на кухню варить молочный кисель, который так успокаивал её нервы.

Гр посмотрел на расплывшуюся талию жены и почувствовал, как в его груди зреет желание протеста. Ему захотелось выкинуть фортель покруче поедания песочных пирожных. А что, если уехать в Увстралию? «Наймусь водителем грузовика, – с вызовом подумал он, – и буду развозить бананы! Пусть попрыгает без меня! Пусть посмотрит, каково это!» Гр опрокинул бутылку виски, лёг на диван и стал подсчитывать, в каком месяце ехать в Увстралию, чтобы там была зима.

Но подобные протесты случались редко. В основном Гр мирился со статусом мальчика-мужа, научившись заранее вставать в угол, если чувствовал за собой вину. Проходимца устраивало, что вся ответственность за его поступки заканчивалась в углу за шкафом, у которого отвалились дверцы. А если прозрение всё же посещало Гр, наводя на мысль о неудавшейся жизни, он с ненавистью смотрел на Ло в такие минуты, и в его груди снова росло желание бунта. Правда, думать об Увстралии было лень – с некоторых пор бывший офицер научился испускать из себя мощные флюиды мужской силы, на которые слетались разноцветные стаи окрестных стрекоз. Они садились на голову, плечи и руки Гр, мешая ему сосредоточиться на плане мятежа. Поэтому у Гр хватало решимости лишь на то, чтобы сбежать в ближайшую гостиницу и напиться там в стельку в окружении наглых стрекоз. Не начавшись, бунт заканчивался: очнувшись от недельного протеста, Гр судорожно ощупывал себя, проверяя, сколько новых дырок появилось на его старом свитере…

О любви

За свою жизнь Гр влюблялся два раза. Первый раз он ничего не понял, потому что был трёхлетним ребёнком, когда гонялся за маленькой девочкой, приходившей к ним в гости вместе со своими родителями. Бегая за ней по квартире, он хотел уронить её, чтобы упасть сверху и целовать прямо в губы, точно так, как это проделывал герой взрослого фильма, заваливая молодую женщину на диван. На фильм Гр однажды взяла мать, упросив билетёршу пропустить мальчика. «Всё равно ничего не поймёт!» – сказала она. Фильм Гр действительно не понял, но хорошо запомнил тот эпизод. Иногда ему удавалось поймать девочку, и тогда все начинали смеяться, подбадривая его громкими возгласами, а девочка плакала. Гр проникался жалостью к ней и отпускал от себя.

Второй раз – это была Ло, в общем-то, случайная женщина, оказавшаяся в нужном месте в нужный час, к тому же старше его на девять лет. Правда, и с ней Гр тоже ничего не понял, потому как был очень напуган, свалившись в её хваткие объятия, а когда очнулся, всё решилось как-то само собой. Он подозревал, что к Ло его привязало чувство благодарности за то, что женщина спасла его от удара о землю, ну, и грудь её сыграла не последнюю роль. В третий раз Гр влюбился через год после увольнения из армии в незнакомую девушку, выглядевшую так беззащитно на тонких каблуках, что ему захотелось взять её на руки и унести далеко-далеко, на край света, где нет ни Ло, ни насоса, ни резинового ёжика!

Влюбился и сразу понял – по-настоящему! Ещё никогда в жизни не чувствовал он, чтобы так взволнованно билось его сердце и учащалось взбудораженное дыхание. Гр показалось, что он взлетел на воздух. Сам, без помощи Стимулятора Собственного Достоинства! И начал парить как птица над землёй! От ощущения счастья захотелось смеяться и петь песни.

Однажды он не выдержал и попробовал помахать раскинутыми в восторге руками, но устыдился, увидев, что прохожие остановились и принялись с любопытством его разглядывать. Догадавшись по их добродушным лицам, что люди далеки от осуждения, что они просто радуются вместе с ним, он звонко крикнул «Мерси!» и, обмирая от счастья, надолго завис в воздухе.

В душе росло и крепло предвкушение долгожданного праздника, будто из далёкого детства к нему вернулся день, когда, проснувшись поздним зимним утром в тёплой постели, он торопливо выпрыгивал из неё, совал ноги в тапочки и натыкался на прохладное «что-то», лежащее внутри. Гр до сих пор помнит, как радостно он вытряхивал из тапочек свои любимые конфеты «Снежок», точно зная, что это только начало праздника, что основные сюрпризы ещё впереди, потому что вчера ему исполнилось шесть лет, а сегодня…

Он помнит, как бежал в большую комнату. Там никого нет, но Гр уверен, что за ним наблюдают, поэтому кричал кому-то «Привет!», подбегал к столу и нетерпеливо открывал небольшую коробку, стоящую под вазой с еловыми ветками. Из груды яркой упаковки показывался блестящий чёрный вездеход с дистанционным управлением. У Гр округлялись глаза, он оборачивался: сестра приехала! Вот она – сидит на маленьком стульчике, радостная и довольная, прячась за старым комодом. Гр бросается к ней на колени, целует, целует и возбуждённо спрашивает:

– А что ты мне ещё привезла? Покажи!

– Погоди! Так нечестно – всё сразу! Остальное после завтрака!

– Честно! Честно! – мальчик теребит сестру и снова целует её в щёку.

Девушка сдаётся, она вынимает из сумки несколько пакетов.

– Я сам! Я сам! – кричит маленький Гр. И, усевшись на пол, принимается разбирать чудесные пакеты, по очереди доставая книги, карандаши, пластилин и альбом с марками. Он осторожно перебирает подарки и даже нюхает некоторые, потому что ему очень нравится, как они пахнут! Сестра приехала! Какая радость!

Одевшись, не выпуская вездехода из рук, счастливчик спешит на кухню. Там мама приготовила праздничный завтрак в честь гостьи: ватрушки, омлет и уже заварила очень крепкий, пахучий, коричневый по цвету чай, налив его в кружку с молоком, как это любит сестра. Отца у них нет, негодяй бросил семью три года назад, о нём не вспоминают. Гр в этот день не идёт гулять и вечером ложится спать очень поздно, усталый, переполненный впечатлениями от рассказов о далёкой Москве. От города, где они живут, туда нужно ехать поездом, целый день и всю ночь, так сказала сестра и пообещала, что Гр обязательно побывает в столице, когда вырастет! Укладываясь в постель, Гр улыбается. Его рука тянется под подушку, нащупывая последний подарок. Едва взглянув на прозрачную коробку, полную оловянных солдатиков, он засыпает и крепко спит до самого полудня, пока сестра не заходит к нему, чтобы разбудить к обеду. У неё каникулы, значит, скоро Новый год!

Гр влюбился – ощущение долгого праздника впереди не оставляло его ни на минуту. В ушах звучала забытая новогодняя мелодия, возвращающая в детство. При воспоминании о тапочках ему захотелось заполнить всю обувь любимой какой-нибудь ерундой, способной рассказать о его чувствах. Он подумывал о полевых маках или колокольчиках, но до лета было далеко, и Гр поставил стеклянную вазу рядом с кроватью девушки, широкую, просторную, и каждое утро смотрел, как солнце, заглядывая в окно спальни, отражалось в чистой воде миллиардами крохотных искр, похожих на снежинки. Зима дышала холодом в раскрытую форточку, но Гр было жарко. Он ликовал. Иногда, просыпаясь по ошибке в супружеской постели, он с ужасом глядел на Ло, не понимая, откуда взялась эта короткая, с узкими плечами и большой грудью женщина, чьё имя он не мог вспомнить.

Ло не обижалась на молодого мужа, с высоты своего возраста понимая неизбежность подобных «вывертов». Успев хорошо изучить Гр, она отнеслась к нему, как любящая мать относится к невинным шалостям сына, мягко и с пониманием. И всё же… всё же ей было очень грустно, очень тоскливо. Ло молча переживала измену мужа, с надеждой думая о том, что опытность и терпение, которыми она обладала, победят «недозрелую одалиску». А пока ничего не оставалось, кроме как смотреть завистливыми глазами на Гр, который, перепутав времена года, бегал в лаковых туфлях по сугробам, и ждать, когда ему надоест романтика любви.

Шло время, близилась весна. Снег стал чёрным по обочинам дорог, первые лужи несмело растекались там, где землю припекало солнышко. Всё вокруг говорило о пробуждении природы, о начале чего-то нового, хорошего. Но вместо прилива энергии Гр почувствовал страшную усталость, словно праздник, обещавший быть долгим и выполнивший своё обещание, подошёл к концу. Прохожие больше не улыбались ему, и не было сил, чтобы раскинуть в стороны руки, такая апатия вдруг навалилась на Гр. Не думалось ни о маках, ни о тапочках, только короткие мысли о Ло всё чаще приходили в голову – хотелось жареного мяса. Так бывало в детстве перед расставанием. Мальчику становилось грустно. Сестра укладывала чемодан, уговаривая братишку не вешать носа и подождать до лета. Слушая её ласковый голос, Гр начинал ненавидеть сестру за то, что она покидает его, и ждал, когда же она наконец выйдет из квартиры, чтобы поесть колбасы.