Гражданин ГР

Лицо матери приняло непонятное выражение, сердитое и виноватое одновременно, как будто что-то давнее мешало ей говорить. Она тяжко вздохнула и посмотрела долгим взглядом в окно, куда-то поверх огорода, поверх видневшейся вдали фермы. Немного помолчала и с усилием продолжила:

– Оно, конечно, можно выйти замуж за городского, так даже надёжней. Но где ж его взять, в нашей-то глуши? Проще поступить в институт областной. Ты головастая. Получишь хорошую профессию, что-нибудь для настоящей женщины, и заживёшь в чистоте, с ванной. На наших баб не смотри, коровам хвосты крутить большого ума не надо. Учись, а там глядишь, и муж найдётся. Не такой, как твой отец, пьянь и рвань, змея подколодная! Главное, ищи мужика без придури, с понятиями, да чтобы с квартирой был.

Из слов матери Ло уловила главное – надо учиться, чтобы уехать из деревни. Что ж, она постарается, сделает всё, лишь бы убежать подальше от этого ужасного запаха, липнувшего к телу, как грязь к сапогам.

Замужество

К семнадцати годам из худенькой девочки Ло превратилась в разбитную деваху, умевшую одинаково ловко управляться с быками на заднем дворе и с деревенскими парнями на улице. Узколицая, с невысоким лбом и маленькими глазами, Ло не боялась «вонючих сморчков», как она презрительно называла односельчан мужского пола, давала отпор каждому, кто тянул к ней грязные руки. Вскормленная коровьим молоком, домашними яйцами и рассыпчатой картошкой со своего огорода она обладала крепкой физической силой. Её груди, большие, как у взрослой женщины, грушами торчащие вперёд, придавали ей чувство уверенности. Поймав ухажёра за волосы, она безжалостно гнула парня к земле и ждала, пока тот запросит пощады. Представляя себя девочкой с голубеньким бантиком в волосах, гордячка не могла допустить, чтобы её лапали наглыми ручищами и заваливали в траву.

Ло рано поняла, что люди ничем не отличаются от животных, особенно мужики, когда, мучимые предчувствием любви, начинают грубо, бесцеремонно толкать друг друга в бока, громко визжать и напрягаться, напоминая бродячих собак, которые носятся за тощей сучкой, огрызаясь и скаля зубы. Она презирала деревенских, считая, что сначала нужно целоваться, как в кино, а уж потом валиться под куст. «Наверное, городскую обнимает какой-нибудь красавчик, от которого тоже пахнет шоколадом! И целует, целует!» – завистливо думала Ло. С годами она стала относиться к людям с ещё большим презрением, не видя ни в ком достойного примера. Одна только девочка с бантиком в волосах и с розовыми лепестками ногтей так и стояла особняком, не вписываясь в представления о мире. И чем взрослее становилась Ло, тем больше она перед ней робела.

Ло поступила в областной институт – прыгнула с радостью в незнакомый мир, захлопнув за собой дверь, чтобы не впускать в новую обстановку запахи фермы, и пять лет училась на логопеда. Поначалу она часто принюхивалась к себе, скромничала и молчала, но цветочные духи с одеколонами помогли справиться с деревенскими комплексами, и скоро Ло повеселела. Жизнь стала прекрасной: запахи скотного двора выветрились, а деревня отодвинулась в прошлое, изредка напоминая о своём существовании посылками с жареными семечками и салом, но с этим можно было мириться.

В конце четвёртого курса толстомордый парень с педагогического факультета поймал Ло в темноте общежитского коридора и, прижав к холодной шероховатой стене, признался, что после института пойдёт работать в «настоящие органы» и надеется, что у него будет отдельная квартира. Ло насторожилась. Толстомордый почувствовал, что ему поддаются, осмелел и предложил выйти за него замуж. Ло отвернулась от горячего, пахнущего луком шёпота, подумала о скором распределении, вспомнила слова матери и согласилась.

Парень не обманул: поженившись, они получили жильё в небольшом городке – крохотную квартирку с тёплой ванной, завладев которой, Ло решила сделать из себя даму. Купила зеркало, мочалки, дезодоранты и приступила: часами сидела в горячей воде, пропитываясь ароматом земляничного мыла, после чего крутила волосы на бигущи, красила ногти и мазалась кремами. Через полгода женщина была уверена, что всегда жила в роскоши. Коробочка с мятыми фантиками, разболтанная телега, ревущие быки, парни с немытыми ручищами – всё осталось позади! Воспоминания о прошлом изредка приходили к ней, но она отгоняла их, будто трусливых собак, на которых достаточно притопнуть ногой, чтобы они испугались. Только девочка, одна городская девочка с волосами, пахнущими свежестью, оставалась в памяти ярким событием, с которым невозможно было справиться. Как мадам ни старалась, она не могла не думать о ней. Не могла не представлять, в какую леди превратилось милое создание, некогда затмившее перед Ло скромные радости её деревенского детства.

Злость на собственную бесхарактерность, на своё неумение обуздать мысли о дивном портрете иногда перерастала в ненависть к городской. Ло казалось, что воспоминания об одном только бантике унижают и оскорбляют её как женщину, ставят под сомнение произошедшие за последние годы перемены. Будто она не важная дама, имеющая диплом, мужа, квартиру, а всё та же деревенская девчонка с облезлой косичкой в виде мышиного хвостика. Впрочем, такое настроение накатывало редко, в основном Ло была довольна жизнью. Толстомордый оказался покладистым и неприхотливым в быту человеком: ел всё подряд, ложился рано спать, на работу убегал с первыми лучами солнца, одним словом, не мешал ей трудиться над своей внешностью и экспериментировать с духами. Рождение детей тоже не отвлекло от любимых занятий. Двух мальчиков, одного за другим, она легко произвела на свет, чем привела толстомордого в неописуемый восторг. Почувствовав себя отцом, он с радостью отдался новой роли и со временем даже отказался от совместного отпуска на море, предпочтя ему рыбалку в ближайшем озере, куда он отправлялся, прихватив палатку и сыновей, как только Ло уезжала на курорт.

Кое-что о походке

Мир раздвинул свои рамки перед Ло, диковинным образом изменив и свои пропорции: женщина перестала видеть небо, оно как будто потухло для неё, прекратив существование. Даже когда шёл дождь или снег, Ло думала, что это всё от смога. Стороны света сосредоточились теперь на юге, где она полюбила отдыхать и где можно было встретить разных людей. Туристические поездки познакомили её с большими городами, и Ло уже знала: такие города таят в себе массу интересных вещей, которые делают жизнь осмысленной. Музыка вечерних ресторанов, витрины магазинов, огни ночных проспектов неудержимо влекли её к себе, заставляя страдать и ненавидеть городок, в котором приходилось жить. О, как бы хотелось остаться в одном из больших городов, да никто не приглашал. Короткие знакомства, приобретённые во время отпуска, заканчивались до обидного банально. «Ну, будь здорова!» – говорили ей на прощанье и торопливо махали рукой, даже не пытаясь придать моменту оттенок грусти. Ло ничего не оставалось, кроме как возвращаться в Поддувалово и снова ждать весь год, надеясь, что уж в следующий раз с ней обязательно приключится романтическая история, что какой-нибудь герой в ботинках из крокодиловой кожи вдруг влюбится в неё и позовёт замуж…

Добравшись до курорта, Ло намётанным взглядом окидывала публику, с привычной зоркостью отмечая достойных её внимания мужчин. Она хорошо запомнила слова отца о том, что сильного быка, как и хорошего мужика, нужно искать по крупному заду и широким копытам. «Тогда, дочка, ни за что не ошибёшься! – говорил отец и пояснял: – Таких не столкнёшь с дороги, да и приплод получается жизнеусточивый». Поэтому первое, на что Ло смотрела, знакомясь с мужчинами, были их ноги и зад.

Наметив объект, она устремлялась вперёд, играя всем телом, помахивая кистью правой руки, будто готовилась огреть невидимым кнутом хребет своей жертвы. Но «объект» ржал, как жеребец при виде кобылы, а вступать в тесный контакт не спешил. Огорчаясь, не понимая, что мужикам надо, Ло отходила в сторонку и незаметно присматривалась. Какая досада! Никто не реагировал на горьковатые ароматы её духов, выбранные с особенной тщательностью и напоминающие запах шоколада. Никто не спешил знакомиться с ней! Но стоило появиться женщине без макияжа, с одной помадой на губах, с волнующей мягкой походкой, без ореола парфюма, с одним лишь намёком на него, как все кавалеры направляли на неё свои взгляды. Ло с грустью наблюдала за ними, завидуя чужому обаянию. Мысль о городской тотчас приходила ей в голову.

Она не сомневалась, выросшая девочка стала уверенной в себе красавицей, такой вот дамой с раскованной, смелой походкой, с небрежной причёской, окутанной таинственными духами, приковывающей всеобщее внимание. Откуда эта грациозная ровная поступь, недоумевала Ло, разглядывая, как шествует краля. Можно подумать, что на спор несёт коромысло с полными вёдрами! Особая плавность в движениях, энергия, скрытая сила! Ло казалось ненормальным, что городская лучше неё справляется с тяжёлым делом и ведёт себя так, будто она, а не Ло носила когда-то воду от колодца. Не коромысло, а королевская накидка! Сколько Ло ни вертелась перед зеркалом, тренируясь в грации, походка оставалась такой же, как всегда, грубой и неуклюжей.

«Так в чём же дело? – думала она с отчаянностью человека, потерявшего надежды понять секреты женского очарования. – Выходит, мало шоколадного запаха. Им ещё походку подавай! Ах, найти бы волшебное дерево, чтобы съесть его плод и сделаться неотразимой! Всем назло. Тогда уж точно, мужики бы штабелями валялись у ног. Но как найти такое дерево, да и есть ли оно?» – отрезвляла себя Ло. На самом деле мысль о чудесном, мгновенном превращении так нравилась завистнице, так успокаивала, так обнадёживала и примиряла с действительностью, что ей не хотелось с этой мыслью расставаться. Желание бурной красивой жизни всё больше овладевало проходимкой.

Встреча

Шли годы. В очередном отпуске Ло приглядела высокого молодого мужчину в очках, который с независимым видом слонялся по территории дома отдыха, не зная, чем заняться. Сложив руки за спиной, он равнодушно посматривал по сторонам, изредка останавливаясь, приподнимаясь на носки, чтобы прогнуть спину и размять шею. Немного покачавшись, шёл дальше. Дойдя до конца дорожки, проложенной посредине спортивной площадки, разворачивался и долго стоял там, осторожно поглядывая в небо. Остроносые чёрные туфли незнакомца блестели новенькой кожей, модные джинсы с заклёпками на карманах плотно обтягивали крепкий зад и сильные ноги. По тому, как мужчина изредка осматривал свою тёмную шёлковую рубашку с круглыми погончиками, слегка приподнимая при этом обе руки, чувствовалось, что он очень нравится себе. Он был здоров как бык, кудряв и молод. Да, несомненно, моложе её, если судить по гладкости кожи, лет тридцати двух, не больше, и с большим апломбом, ишь, как выворачивает плечи!

Ло караулила объект недолго. Она поймала его вечером в заросшем полынью сквере, когда мужчина присел на сломанную в нескольких местах скамейку с намерением покурить. Отпускница тихо опустилась рядом и попросила огонька. Ей понравилось, с какой небрежностью очкастый протянул золотистую зажигалку, щёлкнув пару раз для эффекта. Она прикурила неспеша, глотнула с удовольствием дыма и по привычке принюхалась. Восхитительный аромат парфюма летал вокруг мужчины, усиливаясь при малейшем его движении. Георгины на клумбе, поймавшие этот запах, смущённо переглянулись, а первая звезда, показавшаяся на ещё светлом небосводе, перестала мигать, сражённая видом плейбоя. Не зная, с чего начать разговор, Ло вытянула вперёд губы и посвистела. Затем в раздумье открыла сумочку. От нечего делать переложила из одного кармашка в другой расчёску для волос. Потрогала губную помаду, купленную специально для отпуска, и, наткнувшись на конфеты, неожиданно подала их молчаливому соседу.

– Угощайтесь, – сказала она, – выбирайте.

Красавчик посмотрел на женщину, на её ладони и выбрал «Снежок». Вытянул карамельку из-под горки шоколадных конфет, развернул и положил себе в рот.

– Мои любимые, – удивлённо протянул он.

Услышав капризный, с хрипотцой голос, Ло обмерла от восторга, очарованная низким тембром. Она приготовилась сказать, что обожает лето и море, как мужчина вдруг поднялся со скамейки и быстрыми шагами покинул сквер. Пыль, поднятая его туфлями, закружилась в свете загоревшегося фонаря, а Ло показалось, что это затрепетала королевская мантия. Она чихнула. «Вот. Как всегда! Такой же, как все. Умеет пыль в глаза пускать. Неблагодарный», – разочарованно подумала охотница, огорчаясь, что упустила добычу.

Но случай помог исправить ошибку.

Дня через три после несостоявшегося знакомства она прогуливалась недалеко от входа в дом отдыха, наблюдая за приезжающими. Ярко светило солнце, высокие платаны отбрасывали короткие тени, близилось время обеда. Кофточка с люрексом, о которую разбивались солнечные лучи, вишнёвая помада на губах и чешская бижутерия на шее не радовали Ло. К чему весь этот шик, если нет кавалера? А ей хотелось любви – горячей, стремительной, романтичной! Такой, чтобы сердце провалилось и дух захватило! Но вокруг одно непонимание!

Внезапно послышался сильный шум, идущий с улицы. Проходимка остановилась. Через распахнутые ворота на территорию дома отдыха влетел огромный живой шар, клубящийся людьми. Он катился прямо на неё, угрожая раздавить или втянуть в себя. Ло не в первый раз видела подобную картину, но, занятая мыслями о волшебном дереве, никогда не обращала на неё внимания. Вот и сейчас она хотела отбежать, чтобы высовывающиеся из клубка пальцы не схватили её, но шар вдруг замер, перестав шевелиться, будто наткнулся на невидимое препятствие, и в руки присевшей от неожиданности Ло свалился мужчина, тот самый, со скамейки, любитель «Снежка». Только сегодня он был не в джинсах и рубашке, а в помятом военном костюме: тёмно-зелёные брюки, китель, галстук. Упавшая с головы фуражка укатилась в клумбу с цветами. Увидев спасительницу и узнав её, офицер облегчённо вздохнул, а Ло, потрясённая столь неожиданным поворотом событий, засмеялась.

– Глупый! – сказала она, с нежностью разглядывая оголившиеся ноги мужчины, – зачем ты лез на это? – Она кивнула в сторону клубка. – Посмотри, ведь он же круглый, где ты видишь у него вершину? Он катится, поэтому может запросто тебя раздавить. Уж если хочешь куда-то ползти, карабкайся на пирамиду.

В это время мужчина, продолжая лежать на руках Ло, потрогал её груди, словно проверяя, настоящие ли они, и по тому ощущению, которое она испытала в этот момент, Ло поняла, что встретила своё счастье. Голова её затуманилась, глаза закрылись, мысли поплыли в сторону от волшебного дерева как от ненужного сейчас предмета. Секундное видение пыльного городишки, где в двухкомнатной квартирке её ждали толстомордый и два подросших сына, заставило усмехнуться.

Всё, кончено. Прошлое взмыло в прозрачный летний воздух и унеслось за Авказские горы, затерявшись в скуке прошлой жизни.

Домой она не вернулась. Промытая минеральными водами, помолодевшая от любви и новых надежд, Ло уехала в азахскую столицу, там проходил службу её кудрявый жених. Толстомордому она телеграфировала уже с нового места жительства: «Сам виноват надо было соображать шли развод и вещи не надейся не передумаю». И адрес обратный указала. Толстомордый в ответной телеграмме одно только слово швырнул, как плюнул. «Скотина», – написал он и даже точку в конце не поставил. Перед этим обманутый муж долго ругался с телеграфисткой, которая ни за какие уговоры не хотела пропускать первый вариант телеграммы, где он указал другое слово, наиболее точно отражающее его отношение к поступку жены. Девушка упёрлась, не соглашаясь, и подсказала нейтральный, общепринятый вариант, которым толстомордый и воспользовался.

– Козёл, – сказала вслух Ло, получив телеграмму. Она поняла, что не дождётся посылки от мужа, и решила написать матери. Сообщила, что живёт теперь в азахской столице с молодым мужем, у которого есть квартира на девятом этаже, остроносые туфли, и он собирается отвезти её в скором времени за границу. В какую сторону, она ещё не точно знает, но то, что увезёт, в этом нет сомнений. Ло уже продумывает гардероб для поездки. Когда произойдёт путешествие, об этом ещё рано говорить, но надо быть готовой к нему.

Через месяц из Козюлькино пришёл ответ, в нём говорилось, что родители очень радуются за дочь, желают ей счастья и здоровья за границей и много «шикарной» одежды. «Поживёшь, как королева, – писала мать и советовала, прощаясь: – Купи себе круглую шляпку, как у Елизаветы, я недавно видела по телевизору, и ни о чём не думай». Ло прочитала короткие искренние строчки и почувствовала: с прошлым покончено навсегда. Она подошла к окну, взглянуть на город, и вспомнила, как мечтала когда-то жить в районном центре, в каменном доме на втором этаже, в квартире с балконом и без печки, а теперь стоит вот под самым небом и смотрит сверху вниз на столицу, пусть не центральную, но всё же столицу. О чём ещё можно мечтать? «Какая я счастливая!» – подумала она и пошла на кухню варить кофе.

Глава 3

В начале вольного пути

Как Гр освобождался от зажимов, или Перестройка

Служба в государственных органах тяготила Гр, заставляя всё чаще прислушиваться к словам Ло, старшей по возрасту, а потому более опытной в некоторых вопросах. Жена постоянно твердила, что армия, как монстр, пожуёт Гр и выплюнет, оставит без гроша в кармане, уж лучше сбежать от неё пораньше, пока есть силы. А кроме того, говорила Ло, где это видано, чтобы мужик так боялся начальников, чтобы и пёрнуть без их команды не смел? Гр смущённо улыбался и озадаченно молчал, вроде и соглашаясь с Ло, но ещё не готовый к решительному шагу.

Тем не менее, зажатый в рамках военной дисциплины, чувствуя себя как кролик под прицелом охотничьего ружья, проходимец всегда сопротивлялся заведённому в армии порядку. Неприятные ощущения выливались в желание доказать всем, что он выше любого приказа, что он сам себе указ. Гр надувал щёки, принимал независимый вид, старался казаться критичным, но от этого не становился смелее. Внешняя несвобода породила внутренние зажимы, они давили на Гр, вызывая в нём чувство ярости и беспомощности. Последнее особенно угнетало его. Недолго помучившись, он научился раскрепощаться с помощью водки. Хлопнет бутылку, всё нутро и расслабится, хлопнет другую, и зажимов как не бывало, хоть на сцену выходи!

Находясь в постоянном поиске стакана, офицер не сразу заметил, что в стране поднялся хаос, вызванный то ли очередной революцией, то ли экологической катастрофой, то ли колебаниями земной тверди. А когда понял, что три стихии соединились с единственной целью – разрушить государство и уничтожить границы, сообразил, что надо что-то менять в своей жизни.

Однажды, будучи трезвым, бежал он со службы домой, торопясь прийти вперёд жены, чтобы вытащить шкалик из-под кровати. Пробегая мимо Музея военного искусства, вдруг заметил сахар, тоненькой струйкой вытекающий из-под разбитого прилавка. Вид белого сухого ручейка на тротуаре сбил Гр с толку. Проходимец оглянулся.

Усталое осеннее небо, всё в мелких тучах, будто в плевках, едва удерживалось от того, чтобы не рухнуть на землю. Земля ёжилась и кривилась, пытаясь уклониться от угрожавшего ей неба. Повсюду слышались хлопки, похожие на звуки выстрелов. Тусклое солнце, едва пробивающееся между тучами-плевками, лениво освещало царящий повсюду бардак. Такого хаоса Гр не видел даже в крутых боевиках. Двери магазинов были сорваны, у банков содрали крыши, остатки разрушенных обменных пунктов перемешались с остатками продуктовых ларьков. В пыльный воздух то и дело взлетали подбрасываемые невидимой силой окорока, колбасы, драгоценности, рубли и ассигнации. На дорогах валялись ключи от сейфов, абажуры от настольных ламп и запасные части к межконтинентальным ракетам. Шалея от восторга, ещё недавно бывшие воспитанными людьми, расхристанные граждане ловили ценные бумаги, бегая за ними по улицам среди разбросанных токарных станков. Изредка они прекращали своё занятие, тупо уставившись на мигающие фонари, не зная, что делать с железными обручами, которые падали с неба на столбы, мешая электричеству течь по проводам.

Гр неожиданно для себя осознал: вокруг происходит нечто глобальное, нечто новое, оригинальное, на что нельзя не обратить внимания, что невозможно игнорировать. Он задумался. Задумался крепко, может быть, впервые в своей жизни. Затем ещё раз оглянулся, сообразив, что всё не так и страшно – да, действительность изменилась, но не в худшую сторону, в ней появилось много ненужного никому добра, а маячившая впереди свобода уже манила его пальцем. Офицер набрал, сколько мог, сахара в фуражку, отнёс домой, попил в одиночестве сладкого чаю на кухне, не вспомнив о шкалике, и бросился обратно на улицу. Возле сухого ручейка копошились взъерошенные люди. Оставив им сахар, Гр взвалил на плечо прилавок и отнёс в квартиру. Радостная Ло выбежала навстречу мужу.

– Добытчик! Очнулся наконец! – воскликнула она, хлопоча вокруг мужчины.

На следующий день Гр уволился со службы.

Не успел он сбросить форму и застегнуть гражданские брюки, как его затрясло ничуть не меньше, чем страну от подземных толчков. Свобода, будто проверяя бывшего офицера на стойкость, со всей могучей силой ударила его кулаком в подбородок, отчего бедняга на секунду потерял сознание и упал навзничь прямо в уличную пыль. Очнувшись сообразил, что лежит на спине в центре городской площади, а вокруг бегает народ. Заинтригованный необычным ракурсом Гр стал глазеть по сторонам. То, что он увидел, показалось невероятным, тут было чему позавидовать! Огромное количество ног, прикрытых штанами или оголённых до самых карманов, ступало, куда им вздумается. Гр поразило, что ноги выбирали длину шага произвольно, ступая то узко, то широко, или вовсе вдруг замирали, поднимаясь на цыпочки. Привыкший двигаться в строго указанном направлении, соблюдая чётко выверенный размер и ритм, он опешил от такого разгильдяйства, но потом развеселился, ему всё понравилось. Захотелось тоже выделывать подобные кренделя. И он решил остаться на площади, продолжая наблюдать за гражданами, чтобы научиться свободной ходьбе.

Тупые чёрные туфли, подбитые набойками, бесцеремонно остановились вблизи лежащего и громко спросили, притронувшись к Гр грязным облупившимся боком:

– Эй, парень! Тебе нечего делать?

– Отстань! – огрызнулся наблюдатель и сообщил публике, начавшей собираться вокруг него: – Я свободный гражданин! – И неуверенно добавил, для храбрости закинув ногу за ногу: – В свободной стране.

– Ха! Тыс Луны свалился?

– Нет, из кабинета вышел, сегодня уволился, снял погоны, смотри.

Гр вынул из карманов штанов погоны со звёздочками и положил их на тротуар.

– Ну, дела! Тогда понятно, лежи.

Тупоносые туфли сочувственно потоптались на месте и осторожно удалились.

Через некоторое время подошли изящные красные шпильки, они нежно пропели:

– С вами можно, сэр?

– Ага, – дёрнул головой Гр, ударившись от радости затылком об асфальт.

Он быстро пододвинулся, приглашая шпильки, те быстренько улеглись рядом. Это оказалась миловидная брюнетка с пухлыми выпяченными вперёд губами, с огромными тёмными очками на припудренном носике. Брюнетка спросила, доставая из сумочки тонкую сигарету:

– Уэ а ю фром? – и выгнула спину, потянувшись сигареткой к мужчине, за огоньком.

– Фром служба, – ответил Гр.

Он по привычке стукнул каблуками, одновременно щёлкая и зажигалкой. Из неё вылетели кусочки рваного дыма, лёгкий запах газа растёкся вблизи их лиц.

– Так вы не сэр! – гневно воскликнула девица, вскакивая на шпильки. – Обманщик! Посмотрите на него, граждане: лежит тут, притворяется! Людей с пути сбивает, да ещё со сломанной зажигалкой!

Брюнетка бросила помятую сигаретку в лицо Гр и наступила острым каблуком на кромку его новых штанов, проделав в них большую дырку. Любитель свободы расстроился: опять Ло будет ругаться и кричать, опять скажет, что он ничего не ценит в жизни. Праздник был испорчен, ничего не оставалось, кроме как подняться на ноги. Гр оглядел толпу свободных соотечественников, в ряды которых ему предстояло влиться, пошевелил плечами, с удовольствием ощущая, что на них ничего не давит, и отправился домой, с недоумением почёсывая подбородок. А зелёные погоны так и остались валяться в пыли, их скоро растоптали грубые подошвы. Две уцелевшие звёздочки подняла маленькая девочка. Она почистила звёздочки зубной пастой, прицепила к ним белые ниточки и довольная собственной ловкостью повесила новые серёжки себе на уши.

С этого времени Гр начал тренироваться. Он всеми силами пытался удерживать себя от того, чтобы, проходя мимо трибуны на площади, не срываться и не переходить на чеканный шаг. Стопы так и чесались в попытке выбить пыль из-под каблуков. А для того чтобы отучиться от привычки вскидывать правую руку к виску при виде фуражки, ему пришлось привязать к локтю нечто вроде костыля. Сломав несколько палок, надавав тумаков прохожим, он овладел наконец своим телом и мог теперь засовывать руки в карманы штанов и держать их там сколько душе угодно. Перестал задирать подбородок и косить глаза в сторону, что дарило немало приятных минут. Но всё же бывали ситуации, когда Гр ломался. Стоило ему услышать звуки бодрой музыки, как он тут же вытягивался в струнку в намерении пройтись вдоль дороги маршем. Проходимец ненавидел себя за эту слабость, поэтому срочно бежал на площадь, едва дождавшись, когда схлынет волна патриотизма. К нему привыкли. Больше никто не спрашивал, зачем он тут лежит. Все понимали: человек перестраивается, ищет свой путь.