Моя няня

галлюцинаций.

Богин не стал спорить:

– Не возражаю. Но предлагаю чашку кофе в кафетерии напротив.

Виолетта недоумённо уставилась на него:

– Это ещё зачем?

– Затем, что мне нужна от и до история про тебя и отношения с этим типом. Уж если он хочет

втравить меня в неприятности, то надо быть хоть чуть-чуть подкованным.

Виолетту неожиданно развеселил такой подход. Хоть она и не любила рассказывать о своей

личной жизни, но здесь ничего больше не оставалось.

– Хорошо, – прищурилась она, – но при одном условии.

– При каком? – удивился Богин.

– К кофе будет прилагаться пирожное.

Он усмехнулся и кивнул, видимо, решив, что спорить с женщиной не стоит.

…Виолетта сжимала в руках фарфоровую чашку с ароматным эспрессо и дула, чтобы остудить его:

– Там мы и познакомились. Я поехала в Петербург вместе с подругой. На тот момент у неё там был

ухажёр. Игорь оказался его другом. Вместе работали в строительной фирме.

Богин, кажется, пил уже четвёртую чашку кофе и впал в крайне нехорошее расположение духа.

Чем больше она говорила, тем мрачнее он становился. Хотя история Виолетты не была ничем из

ряда вон выходящим. Таких море. Познакомились, несколько раз встретились, понравились друг

другу. Потом Игорь попросил кого-то из начальства и его перевели работать в Москву. Жил у

Виолетты, отношения продолжались, ничего особенного. Потом как-то всё сошло на нет, он

отыскал себе другую квартиру. Даже никаких скандалов не было.

– И всё же… – протянул Богин. – Кто был инициатором разрыва?

Виолетта задумалась, прокручивая в памяти событий прошедших дней:

– Я. Всё у нас происходило, как гласит статистика, женщина первой идёт на разрыв отношений и

разрушает брак.

Богин изумлённо посмотрел на неё:

– Вы были женаты? Я что-то упустил из разговора?

Виолетта помотала головой, потом сделал глоток кофе, во рту растеклось приятное тепло:

– Нет, это к слову. Его устраивало то, что было. Но я достаточно консервативна, всё же хотелось

нормальной семьи.

Богин понимающе улыбнулся:

– Порой этого хотят не только женщины. Но есть теперь вопрос другого рода. Как думаешь, Игорь

мог, ну… – он замолк, подбирая нужное слово: – осознать ошибки или передумать? Есть смысл в

попытке вернуться?

Виолетта раздражённо пожала плечами.

– Я не знаю. И знать не хочу, потому что мне это всё надоело.

Она не стала говорить, что принадлежит к тому сорту людей, которые никогда не возвращаются.

Поступив в институт, не навещают школьных учителей, устроившись на работу, не идут в

институт. Бросив человека, не пытаются восстановить прежнее.

Богин молча жёг её взглядом. На секунду показалось, что стёкла очков подёрнулись серебром, а

черты лица исказила странная судорога. Виолетта скрипнула зубами, отгоняя наваждение.

Он поднял руку, пальцы были согнуты так же, как ещё недавно у Игоря. Когтистая звериная лапа,

ничего человеческого. Лапа потянулась к сахарнице.

– Я со стенкой разговариваю?

Виолетта вздрогнула от произнесённого вопроса, сообразив, что вошла в мир сумасшествия без

всякого тренинга, среди бела дня.

– Прости, что ты спросил?

Богин сделал глубокий вдох, словно ему и впрямь пришлось разговаривать со стеной. Судя по

всему, говорил он достаточно долго. И от перспективы повторять всё ещё раз радостью не пылал.

– Согласна ли ты помочь мне в одной авантюре?

Глава 4. Страх метро

Виолетта чувствовала, что спину невероятно ломит. Она не понимала, как можно было проспать

всю ночь в неудобной позе, что на утро всё тело было словно изломанное. Сны не снились, а вот

слова Богина не выходили из головы. С одной стороны, Виолетта понимала, что это какое-то

неоправданное ребячество, но с другой… с другой, зерно истины там было.

Богин предложил Виолетте встретиться с Игорем, поговорить, и как бы случайно обронить, что у

неё новая пассия. Роль последней должен был выполнять сам Богин. Поначалу она не согласилась,

так как не видела в этом смысла, но психолог пояснил, что Игорь находится в постоянном

напряжении. К тому же слепо следует своей версии. Пока они сопротивляются и пытаются

воззвать к здравому смыслу, он только сильнее верит в выстроенные домыслы. Если признать,

может стать легче. Человек примет это и поймёт, что его действия бессмысленны.

– А если не поможет? – спросила она тогда.

Богин пожал плечами:

– Скорее всего, случится мордобой.

Виолетта потеряла дар речи, так ничего не сумев объяснить. При этом осталось чёткое ощущение,

что Богин всё равно что-то утаивает от неё. Не врёт, но не озвучивает всей правды. Это

настораживало и заводило одновременно. Она никогда не позволяла себе легкомысленности, но

раз в жизни можно было попробовать.

Виолетта поморщилась и потёрла ноющую лопатку и деревянную спинку скамейки. Каталинская

традиционно опаздывала. Виолетта от нечего делать достала из сумки электронную книжку и

уставилась в текст. Но мысли скользили поверх него, в голове ничего не оставалось.

Подул ветер, Виолетта подняла воротник джинсовой куртки. Она радовалась, что сумела

выпросить свободные дни. Хоть какое-то время можно было не вскакивать ни свет ни заря, не

соблюдать осточертевший дресс-код и не выматываться до такой степени, что к вечеру чувствовать

себя выжатым лимоном.

– Бывает и хуже, – произнёс кто-то совсем рядом.

Виолетта повернула голову и встретилась с задумчивым взглядом сухонького мужчины. Он тоже

присел на скамейку, но умудрился сделать это очень тихо.

Или я так углубилась в мысли, что ничего не услышала? – подумала Виолетта и осторожно

спросила:

– Вы о чём?

Вид мужчины показался знакомым. Его наряд был застиран до дыр, кое-где виднелись заплатки,

стоптанная обувь, чудом ещё державшаяся на его ногах. Кажется, она видела его в парке.

– Я говорю, – тембр голоса у него был удивительно мягким и приятным, – бывает и хуже. Каждый

раз, когда чего-то пугаешься, думаешь, что выхода нет, молотишь кулаками в закрытую дверь,

разбивая их до крови, а потом падаешь без сил.

Виолетта не осознавала, что зачарованно слушает его. Голоса вокруг смолкли, ветер внезапно

стих, даже собачонка, крутившая неподалёку, прекратила тоненько гавкать.

– А на самом деле всё просто. Достаточно лишь разжать стиснутый кулак, и ключ от двери

окажется там.

Голос мужчины звучал теперь внутри головы, с каждым словом становясь всё громче и громче.

Так, что скоро уши заложило, будто Виолетта стояла рядом с огромным колоколом.

– Просто в руке. Найди ключ.

Гул сорвался на визг, Виолетта почувствовала дурноту. Перед глазами вдруг возникло искажённое

лицо Богина, который кричал:

– Найди! Найди его!

Виолетта резко вскочила на ноги, уже готовая бежать куда глаза глядят, но едва не сбила с ног

подошедшую Каталинскую.

– Ой, мамочки! – вскрикнула от неожиданности подруга, потирая ушибленную скулу.

Виолетта сообразила, что поднимаясь, врезалась головой в неё. Стало стыдно, бросив короткий

взгляд в сторону, где ещё недавно сидел мужчина, поняла, что там никого нет.

– Сдурела совсем, – припечатала Каталинская, садясь рядом. – Или это ты так соскучилась, что

готова была зашибить меня при первой удобной возможности?

– Не пори чушь, – буркнула Виолетта, виновато отводя глаза. – Задумалась.

Кира чуть приподняла бровь, но благоразумно промолчала. Вместо этого вытянула из рюкзака

пакет и сунула Виолетте:

– Держи. Это тебе от Янки. Она подарок ещё перед днём рождения купила, но потом же ж поездка

все планы сбила, по дури своей книжки ухватила с собой. А как приехала и распаковала, поняла,

что сваляла дурака.

– Спасибо ей передай, – пробормотала Виолетта, разворачивая пакет. Внутри него оказались две

книжки: «Дзікае паляванне караля Стаха» Короткевича и «Тёмная сторона Москвы» некой Марии

Артемьевой.

– Ты ж собиралась учить белорусский, – невинно произнесла Кира, видя округлившиеся глаза

подруги. – Вот – вперёд! К тому же фильм видела, теперь почитаешь оригинальчик.

Виолетта покрутила вторую книгу, с обложки которой неоднозначно ухмылялся тёмный череп.

– А это?

– А это просто хорошая книжица, – кивнула Каталинская, – я пока в поезде ехала – прочла. Местами

очень жуткая. Иногородние не оценят, а когда каждый день ходишь среди всего этого, так может и

нехорошо сделаться. С чувством написано.

Виолетта пролистала книгу:

– И что тут самое жуткое?

– История про чёрный бриллиант и про метро.

Виолетта вздрогнула. От упоминания метро ей сделалось нехорошо, бросила в жар, несмотря на

стоявший на улице холод.

– Что? – переспросила она, голос мигом охрип.

Каталинская, кажется, не заметила её реакции. Подруга смотрела куда-то вперёд, на бодро

жестикулировавшую жгучую брюнетку в красном пальто. Та говорила по мобильному телефону,

сопровождая слова жестами, при этом совершенно позабыв, что собеседник её не видит.

– Про метро, – повторила Кира. – Один про пропавших детей, второй про студентку, которая

лишилась прошлого и ног.

Виолетта почувствовала дрожь и стиснула зубы. Брюнетка повернулась в их сторону, на белом

лице нехорошо сверкнули тёмные глаза. Взгляд цепкий, нехороший, буквально впившийся в

Виолетту.

– Знаешь, почти нет описаний никакой расчленёнки…

Взгляд прожигал насквозь, манил, звал. Дышать стало тяжело. Брюнетка неожиданно улыбнулась

Виолетте, но вместо белозубой улыбки появился гнилой оскал.

– Но при этом оторопь берёт от обыденности, с которой всё даётся, – продолжала Каталинская. -

Эй! – Она подёргала за рукав замершую Виолетту. – Ты чего это?!

Виолетта перевела взгляд на подругу, и повела плечами:

– Прости, засмотрелась.

– Лучше смотри на меня, а то у тебя такой вид, что ты заглядываешь в ад, – заметила Кира.

Виолетте захотелось засмеяться. Что ж, в чём-то она была права.

– Не обращай внимания, – только успела произнести она, как брюнетка в красном вдруг оказалась

рядом с ними.

– Извините, мы случайно нигде не встречались? – обратилась она к Виолетте. Ни следа от жуткого

взгляда не осталось. Но Виолетте показалось, что на самом деле незнакомка говорила:

– Маленькая, неужели ты меня не помнишь?

Так же, как и тогда в детстве, на большом светлом празднике. Стало холодно и страшно. Виолетта

быстро помотала головой.

– Нет, вряд ли.

Брюнетка, кажется, несколько разочаровалась, но снова извинилась и отошла. Каталинская тем

временем не теряя времени, расстегнула сумку Виолетты и положила туда книги, включая и

электронную.

– Ты не Виолетта, – ехидно произнесла она, – ты – Маша Растеряша. И хватит уже пялиться на

посторонних тёток, поехали перекусим, а я тебе расскажу про поездку.

– Остановка далеко, – не подумав, брякнула Виолетта.

Каталинская удивлённо на неё посмотрела:

– А нам-то чего? Ну, и её проблемы. До метро зато совсем ничего!

Виолетта едва удержалась, чтобы не сказать что-то грубое. Она готова была пешком пробежать

всю Москву, пусть на это уйдёт масса времени, но только не спускаться в чёртову подземку!

– Что ты на меня смотришь, будто я таракана предложила тебе съесть?

Виолетта рассмеялась:

– Уж лучше таракан. Ладно. Давай отыщем что-нибудь здесь? Всё же парк – это не так плохо.

Каталинская вздохнула:

– Хорошо, пошли. Но ты мне расскажешь, как у тебя обстоят дела с Богиным.

Они уже шагали по дорожке, вдыхая запах прелой листвы, но Виолетта не совсем понимала с чего

начать.

– Понимаешь, тут всё сложно. Он странный. И в то же время я понимаю: кроме него мне никто не

поможет. На лице Каталинской отобразилось нетерпение, так и говорившее – я и так всё это знаю.

– Игорь не дружит с головой, преследует меня. Залетел во время тренинга, попытался устроить

скандал, но Богин его выпроводил.

– Я бы пристрелила, – мрачно хмыкнула Кира.

Виолетта несколько затормозила с ответом и произнесла очень тихо:

– Ну… почти.

Каталинская споткнулась, чудом удержалась на ногах и уставилась на подругу:

– Шутишь?

Виолетта кратко изложила всё, что происходило в течение отсутствия подруги. Та лишь широко

раскрывала глаза, поражённо присвистывала и порой отпускала замечания.

– Вот так да!

Кира задумалась, потом направилась ко спуску в подземку. Виолетта старалась не смотреть по

сторонам и шла, стиснув зубы.

Это быстро, – уговаривала она себя. Сделала глубокий вдох и замерла. Прямо перед ногами пол

вдруг исчез, появилась дыра. Пульсирующая тьма, тянувшая к себе. Виолетте стало дурно. Тьма

была похожа на ту, что она видела перед тем, как упасть в обморок. Она подняла голову, краем уха

слыша, как что-то говорит Кира. Пятна тьмы покрывали стены, окутывали прохожих. От тьмы шёл

неумолимый зов-просьба. Шёл так, что хотелось кинуться вперёд, сделать хоть что-то, чтобы

заполнить эту зияющую пустоту.

– Но всё-таки он затейник твой психолог, кто бы мог подумать, – тем временем говорила

Каталинская.

– Слушай, – Виолетта неожиданно начала нервничать. – Как думаешь, а с этой затеей, которую

предложил Богин, может что-то получиться? Или это бред?

– Мужчины – создания странные, хоть и кричат о своей логике на всех углах. Может быть что

угодно, поэтому судить не берусь. Но… думаю, что надо попробовать. К тому же…

– К тому же что? – настороженно поинтересовалась Виолетта.

– Признайся, тебе же он нравится?

Глава 5. Чёрные дыры

Пятница, думала Виолетта, сегодня пятница. С таким трудом выпрошенные выходные пролетели

почти незаметно. Вчерашняя встреча с Каталинской всё же оставила горьковатый привкус.

Подруга сумела затянуть её в метро на обратном пути. А на ночь Виолетта ещё начиталась

страшилок и заснула под утро. При этом ночь опять была подозрительно тихой: ни снов, ни

галлюцинаций. Это могло быть как результатом тренингов с Богином, так и затишьем пред бурей.

Желудок сжимался, а внизу живота образовывалась пустота, когда Виолетта понимала, что второй

вариант куда более реалистичен.

Она переложила пакет из одной руки в другую. Матери разрешили уже читать, поэтому та тут же

попросила принести что-нибудь поинтереснее. Да и собранная еда порядком тянула пакет к земле.

У Виолетты на языке крутилось несколько вопросов, которые она даже не представляла, как

сформулировать. Ей хотелось знать подробности своего пребывания у воровки как можно больше.

Но вот что мать сумеет ей тут помочь – очень сомневалась.

Поздоровавшись с охранником и медсестричкой, которая постоянно ухаживала за её матерью,

Виолетта быстро взбежала на второй этаж. Запах хлорки и лекарств в этот раз не так раздражал,

однако всё равно не оставлял в покое.

Когда она вошла в палату, мать просматривала какой-то глянцевый журнал. Виолетта прошла

вперёд, коротко поцеловала её в сухую, словно бумажную, щеку и села рядом.

– Привет, как себя чувствуешь?

Мать осмотрела ещё раз какую-то долговязую модель на странице журнала и быстро его закрыла.

– На, положи на тумбочку. Нина, медсестра, придёт и заберёт, дала мне почитать и отвлечься.

Хорошая девочка, внимательная, но интересуется такой дрянью – волосы дыбом встают.

Виолетта терпеливо ждала, пока мать выговорится, прекрасно зная, что перебивать ее на данном

этапе бессмысленно. Вопрос услышан, но отвечать на него не торопились. Мать ещё около десяти

минут говорила про интересы молодёжи, которые никуда не годятся. Потом вздохнула:

– Да как… Вроде ничего. Но доктор пока не говорит, когда меня отсюда выпустят, – в голосе

появились тоскливые нотки. – А я тут со скуки готова на стенку лезть.

Виолетта едва сдержалась, чтобы не усмехнуться. Раз так, то значит, с самочувствием и впрямь все

не так плохо, если мать заговорила про скуку. Виолетта кивнула на пакет.

– Ничего, я тебе принесла книги, так что всё будет нормально.

Мать с любопытством посмотрела на пакет, вроде хотела даже попросить показать, но почему-то

резко передумала и задала совершенно другой вопрос:

– Как там у тебя с Игорем?

Виолетта оторопела, не зная, что сказать. Она понимала, что ложь запутает её саму в первую

очередь, но выкладывать правду не хотелось. Поэтому лишь пожала плечами. Мать недовольно

нахмурилась и покачала головой:

– Зря ты так. Ведь хороший же, вон, вернуться хочет, заново начать.

– Он на доклад бегает, что ли? – неожиданно обозлилась Виолетта. – Мне не пять лет! Сама уж как-

нибудь разберусь!

Мать обиженно поджала губы и снова попыталась взять журнал. Виолетта сделала глубокий вдох,

успокаиваясь и понимая, что срываться не стоило. Она успела перехватить руку матери.

– Извини, нервы на работе подпортили.

– Ладно, – махнула рукой мать и неожиданно резко сменила тему: – Слушай, а тебе часто сны

странные снятся?

Виолетте показалось, что вместо руки живого человека, она держит кусок льда. Но матери её ответ

не требовался, потому что она продолжала говорить:

– Перед тем, как я сюда попала, мне снилась… – на секунду замолчала, будто пытаясь подобрать

слово. Потом помотала головой: – Прости, глупости.

– Нет-нет, – Виолетта поняла, что хочет услышать это как никогда. Заметив удивлённый взгляд

матери, тут же добавила: – Если расскажешь, станет легче.

– На тебя стало сильно влиять общение с Кирой, – заметила та, но кивнула и продолжила: – Мне

снилась пропасть, такая огромная и чёрная. Я стояла на одном краю и должна была перепрыгнуть

на другой.

Виолетта почувствовала, что её бросило в жар, но не произнесла, ни звука. Мать неосознанно

пригладила волосы: совсем седые у корней и окрашенные ближе к кончикам.

– Я знала, что мне обязательно надо оказаться на противоположном краю, только… – Она сделала

вдох и как-то грустно улыбнулась. – Я знала, что и не перепрыгну. Не хватит сил, рухну прямо в

эту жуткую пропасть.

В голове Виолетты всплыл вдруг голос Богина:

– Когда не можешь решить какую-то проблему, висящую что тот Дамоклов меч, во сне приходит

такая дребедень, что рад пробуждению. И неприятности наяву не кажутся уже столь суровыми.

Голос матери стал тише, она смотрела на окрашенную бледно-жёлтой краской стену, словно там

была подсказка.

– Сон повторялся несколько раз. Но с каждой ночью пропасть становилась всё шире и глубже, а из

неё доносились голоса. Сразу я не могла понять, кого они мне напоминают, но потом осознала.

Виолетта настороженно на неё посмотрела, отведя глаза от покрытых морщинами тыльных сторон

ладоней, высохших пальцев, которые нервно комкали пододеяльник.

– Что? – тихо спросила она.

– Когда я тебя родила, – лицо матери вмиг стало задумчивым и немного отстраненным, – мне

пришлось туго. Чувствовала себя отвратительно, хоть до этого на здоровье не жаловалась. Врачи

говорили всякую чушь про ослабленный организм и нехватку витаминов. Пичкали меня

снотворным, потому что сама заснуть я не могла.

Виолетта ободряюще погладила её по руке. Мать бросила благодарный взгляд, прокашлялась,

словно голос не хотел слушаться, и снова заговорила:

– В одну такую ночь я услышала голос. Женский. Очень хриплый и отрывистый, при этом, когда

незнакомка произносила слова, казалось, что ей тяжело, будто в её горле что-то клокотало, отчего

речь получалась с каким-то отвратительным бульканием.

Виолетта знала, что это был за хриплый голос. И кто приходил ночью, но даже затаила дыхание,

опасаясь, что мать резко переключится на другую тему, так и не договорив до конца.

– Это было несколько раз, – почти прошептала мать. – Она приходила к моей постели, замирала и

долго стояла. Я слышала тяжёлое дыхание: порой дальше, а порой – совсем близко. Хотелось

открыть глаза, но сил не хватало. Крик сам рвался из горла, но застревал, и губы казались тяжелее

камня. Потом, сквозь тяжёлую пелену полузабытья и таблеток, я снова слышала голос.

Виолетта сидела неподвижно. Она знала и про голос, и про крик, которому просто нельзя

сорваться с губ, потому что чудовище, приходившее в детстве, сразу заберёт её с собой, стоит

лишь пискнуть.

На некоторое время в палате повисла тишина. Виолетта посмотрела на мать:

– Почему ты молчала об этом?

Та чуть пожала плечами, будто показывая: а смысл трепаться?

– Я об этом просто забыла. Надолго. Даже во время поисков этой дряни. Просто вылетело из

головы, а тут это… – мать сделала рваный вдох. – Оно вернулось.

Виолетта вздрогнула от того, каким тоном это было сказано: бесконечно тоскливым и полным

дикого страха.

– Но если бы знала, как я не хочу, чтобы оно появилось ещё раз.

Язык одеревенел, мысли путались, как у пьяной. Виолетта понимала, что надо что-то сказать,

найти слова ободрения, но ничего на ум не шло.

Скрипнувшая дверь и вошедшая медсестра спасли её. Та самая Ниночка, добрая душа, давшая

журнал.

– Виолетта Сергеевна, понимаю, что вы ни наговоритесь никак, но распорядок у нас железный.

Вашей матери нужен покой.

– Да-да, конечно.

Виолетта поднялась со стула, мать каким-то образом сумела побороть свои страхи и теперь вновь

выглядела, как в момент прихода дочери.

– Завтра приходи, – сказала она и улыбнулась. – Если хочешь, с подругой, а то я тут совсем скисну.

Даже посплетничать не с кем.

Нина бросила на неё неодобрительный взгляд, но ничего не произнесла, сделав вид, что занята

шприцем, в который набирала лекарство.

Виолетта склонилась, ещё раз коснулась губами её щеки и шепнула на ухо:

– Всё будет хорошо.

Не дав опомниться, быстро попрощалась и покинула палату. Мигом стало душно, желудок сжался,

к горлу подкатила дурнота. Виолетта прекрасно понимала, что надо сделать что-то из ряда вон

выходящее, чтобы всё-было-хорошо. «Всё будет хорошо» – это такая формула, глупая мантра, к

которой прибегают люди, когда видят, что всё отвратительно. И в то же время где-то внутри

появилось странное ощущение: теплое, маленькое, как тлеющий уголёк, но всё же дававшее

надежду. Она ещё не могла полностью его осознать, но чувствовала, что выход уже найден, только

до него нужно добраться.

Некоторое время она шла по дороге, проигнорировав остановку. Холод приводил мысли в порядок

и приносил странное спокойствие.

Виолетте совсем не нравилось, что существо, кем бы оно ни было, пыталось достать её мать.

Бояться за себя – это одно, а вот за близких… Это страшнее в два раза.

Что ж, ухмыльнулась она про себя, зато не будешь страдать и рыдать, подруга, а начнёшь

действовать.

Вспомнив, что в доме нет хлеба, Виолетта зашла в первый попавшийся магазин. Здесь

удивительно пахло выпечкой. Из чего можно было сделать вывод, что свежий хлеб только

привезли. Перед Виолеттой стояла пожилая женщина и молодая мать с мальчиком лет пяти.

Последнему явно не терпелось выйти, поэтому он то и дело крутился возле родительницы, не

желая стоять на месте.

– Дима, стой же!– недовольно выговаривала ему тем временем мать. – Сейчас выйдем. Стань

спокойно.

Ребёнка хватало на несколько секунд, потом всё повторялось заново. Виолетта с любопытством

смотрела на мальчишку. Было видно, что он не хулиган, но просто слишком активный.

– Что ты везде лезешь? – вновь не выдержала родительница. – Будешь себя плохо вести, нас

выставят за дверь!

Розовощёкая полненькая продавщица в белом халате только хихикнула:

– Не переживайте, у меня дома такой же. Сначала лезёт куда-то, потом думает. Там, где мы

подумаем триста раз, эти – ух! И ещё вопрос, кто правильнее поступает. Мы пока раздумываем,

может случиться куча неприятностей. Порой у деток есть чему поучиться.

– Да, но ведь бывает и наоборот! – ответила мать Димы.

Продавщица что-то ответила, но Виолетта уже не слушала. Она понимала, что вряд ли сказанное

подойдёт ей, и всё же был шанс. Долго страдать и раздумывать – не всегда хороший метод. Так

можно растерять всю смелость и сообразительность. Уже в какой раз она за день поняла, что

нельзя сидеть сложа руки. Но и в одиночку кидаться грудью на амбразуру – глупость.

– Девушка, вам чего? – поинтересовалась розовощёкая продавщица, внимательно глядя на