Полная версия
Оберег на любовь. Том 2
– Это Алена. Вообще-то она – Лена, но хочет, чтобы все ее звали Аленой.
– Понятно. Бой-девка! А остальные? Как, ничего ребята?
– Нормальные.
– Вот и хорошо. Все, дочь, давай, отдыхай. Утомилась ты от этих дружественных визитов, я гляжу…
После обеда все угомонилось. Иринка засопела, свернувшись в клубочек на своей кровати под простынкой. Папа с мамой тихонько переговаривались, уверенные, что я тоже крепко сплю:
– Не могу понять, Володя, что с ней. Болезнь, или просто переходный возраст, – сказала мама встревожено.
Речь, конечно, шла обо мне. Я еще крепче зажмурила глаза.
– Да? Я считал, что мы это уже проскочили. А что случилось?
– Она утверждает, что переписывается с неким Алексеем.
– Ну и что? Самое время завести друга по переписке. Когда еще переписываться с мальчиком, как не в шестнадцать лет?
– Но ведь на конвертах нет никаких штампов и адреса. Только имя. Алексею и все тут. Да и писано все одной, нашей же красной шариковой ручкой.
– Ты хочешь сказать, что она ведет переписку сама с собой?
– Вот именно! Я тебе и говорю!!!
– Может, безответная любовь? – предположил папа. – Потому и ипохондрия в последнее время случается?
– Точно. Ведь вчера она в бреду все звала его, Алексея этого. Бедный наш ребенок.
– А мне так не кажется. Смотри, опять друзей полон дом. Не успела познакомиться, а уже проходной двор.
– Да. Неплохо, что она у нас такая общительная.
– Не знаю, я как-то за свою дочь спокоен. Главное, в ней стержень есть.
– Я, в общем-то, тоже. Только не верится, неужели наша маленькая дочечка уже может влюбиться без памяти? Знаешь, вот сейчас заболела, а у меня перед глазами все стоит она, маленькая, слабенькая, в пижамке с котиками, вся зеленкой перемазанная. Помнишь, отец, как тяжело тогда Поля ветрянкой переболела?
– Конечно, помню.
Как же они меня любят! Мои золотые! Мне стало вдруг так уютно. И лихорадка прошла, и захотелось прижаться к маме, и заснуть сладко-сладко, и увидеть сон, радужный и счастливый, какие бывают только в детстве. А еще я думала: «Интересно, как правильно будет: эпохондрия или ипохондрия? И вообще, эта самая «эпохондрия» – это все-таки диагноз или больше состояние души?» – и тут же поймала себя на мысли, что для тяжелобольной рассуждаю вполне здраво.
Кажется, мне полегчало.
Глава 4. Экскурсия
Случилось ли чудо? Определенно, что-то случилось… Утром я почувствовала себя, будто только что на свет народилась. Проснулась затемно, все еще спали, и стала прислушиваться к себе. Молоточки в голове не стучат. Сглотнула – вроде не больно… И жажда больше не мучает. А что же тогда мучает? Вдруг воображению предстала плоская тарелка с горячей манной кашей: по краям растеклась радужка из янтарного масла, а по центру тоже кубик того же маслица, только пока еще твердый, чуть подтаявший снизу. А на нем капельки воды. И бутерброд с пластиком ноздреватого сыра замаячил в сознании. С ума сойти, до чего аппетитно! Голод. Вот, оказывается, что меня беспокоит. А больше, пожалуй, ничего. Я здорова?!
Я встала. Накинула халат. Тихонько вышла на улицу, прихватив полотенце. С наслаждением вдохнула, втянув в себя вкусный воздух… Легкие расправились и заполнились натуральным кислородным коктейлем, вытесняя без остатка всякие остаточные бронхиальные явления.
Осмотрелась… За нашим корпусом громоздилось неэстетичное сооружение, крашеное грязно-голубой краской, которое выполняло роль умывальника. К вытянутому рукомойнику, чем-то похожему на кормушку для парнокопытных, территориально была прикреплена наша семья и обитатели ближайших домиков. Вода с привкусом железа оказалась просто ледяной, но зато я получила ни с чем не сравнимое наслаждение. Потом я нещадно растерла полотенцем лицо, шею и уши, и кожа запылала здоровым жаром. Как хорошо! Я больше не болею!
Кое-как дождавшись пробуждения близких, я убедила маму, что чувствую себя просто замечательно. В доказательство было представлено мое животное чувство голода. Пока родные спали, я слопала две подсохшие ватрушки из вчерашней передачи, вытаскала все печенюшки и схрустела оставшиеся леденцы. Мама поверила, и мы с Иринкой отправились за завтраком.
В столовой уже собирался народ. Сладко пахло горячим какао с молоком и вообще – вкусным завтраком. На раздаче была очередь. Мы пристроились в хвост, и в суете я не сразу увидела Димку, стоящего далеко впереди. Он первый нас заметил и громко позвал.
– Эй, девчонки, подгребайте ко мне.
Я замешкалась, опасаясь, что из-за меня собьется очередь. Тогда парень схватил меня за руку и перетащил почти к самому раздаточному окну. Ира, цепляясь за меня паровозиком, очутилась рядом.
В толпе начали возмущаться, мол, молодая, могла бы и постоять. Но Дима быстро подавил нарождающийся бунт. Надо заметить, в довольно дерзкой форме:
– Чего орать? Тут вам не глухие! Я, между прочим, на них еще с семи утра занимал! – А мне шепнул: – Дуреха, напомнила б им всем, что с детьми без очереди.
От его напора я растерялась и не знала, благодарить кормильца или послать куда подальше.
– Неудобно как-то.
– Забей! Неудобно только спать на потолке… Фигня, переживут, – небрежно бросил Димка.
Экий ухарь!
Мы уже стояли вторыми, когда он вдруг придвинулся и жарко шепнул мне в ухо:
– А ты мне сразу понравилась. Еще там, на концерте, – и тут же переключился, командуя на всю столовку: – Давайте сюда свои черепушки!
Я ошарашено подала ему кастрюльки, а Ира – пустой чайник. Нас с сестрой быстро обслужили, а Диме еще долго отпускали положенные порции: на кухне произошла какая-то заминка. Глупее ситуации не придумаешь. Вроде получили свое, можно и отчаливать. А спасибо сказать? Все-таки, столько времени сэкономили. Хотя лично я не напрашивалась на внеочередное обслуживание. Мы стояли с сестренкой у выхода в раздумье: уходить, не уходить?
– А вот и я! Заждались? Представляете, на мне как раз сардельки закончились. Пока отварили, пока то, да се… Сегодня завтрак – ништяк!
– Дим, спасибо большое. Мы пошли.
– Вам спасибо, что не убежали, – Димка приглушил голос: – А я тебе нравлюсь?
– Ненормальные какие-то вопросы с утра пораньше, – ответила я нейтрально, на всякий случай, ускоряя шаг.
Маньяк какой-то! Ира семенила, но не отставала. Димка тоже прибавил ходу.
– Вот и я говорю, с утра несподручно как-то. Давай лучше вечерком встретимся и поговорим. К примеру, у аллейки, что к шахматной беседке ведет…
– Нет, не встретимся!
– Почему? Ты же выздоровела вроде.
– Я что, неясно сказала? Нет!
Все-таки неплохо, что у меня в заначке имеется печальный опыт общения подруги Сони с самоуверенным существом подобного типа. Только, пожалуй, Никитка куда терпеливее и обходительнее. Он за Сонькой хотя бы как-то ухаживал. А этот – уж совсем без тормозов.
– Ну что ты, Поль, будто деревянная?
– Какая есть.
Тут Ира, видимо, поняла: что-то идет не так, пора сестру выручать, и осведомилась, попав не в бровь, а в глаз:
– А где ваша Дина? Вы ее уже насовсем бросили?
– Не знаю, девочка, – вскользь бросил Дима, просто чтобы отвязаться от ребенка.
Ирка такого наплевательского отношения к себе не потерпела и отважно заявила:
– Значит, вы поганец. Все, кто бросают женщин – поганцы!
Он заржал. Ему, похоже, было плевать, что он такой бяка.
Мама встречала нас у входа солнечной улыбкой и, перехватывая у нас котелки, доброжелательно приглашала:
– Доброе утро, молодой человек. Проходите, не стесняйтесь… Полина, Ирина, что-то вы долго сегодня?
– Здрасте… Не представляете, какая там очередина! – отвечал за нас гость, и в своей обычной манере, без всякого перехода, непринужденно спрашивал мою родительницу:
– Вы ведь со мной Полину отпустите погулять? После болезни ей просто необходимо дышать свежим воздухом…
– Конечно, отпущу! – расплылась мама, не замечая, что секундой ранее вот этим «милым» пареньком на нее было оказано неслабое давление.
– Лично вам, молодой человек, я действительно доверяю.
Во как! Он и маму мою уже если не очаровал, то втесался к ней в доверие. Прохвост какой-то.
– Ну что, тогда до вечера? – он схватил мою ладонь и больно сжал.
– Нет! Я же сказала!
И резко вырвала руку.
– Посмотрим. Ладно, пока, девчонки.
И пошел прочь, весело насвистывая. Самонадеянный нахал!
Однако аппетита мне не мог испортить никакой Дима с его бесстыжими приставаниями. Мама хлопотала у стола, раскладывала макароны и сардельки по тарелкам и разливала по кружкам уже остывшее какао. Наконец-то я поем всласть.
– А он симпатичный парень, этот твой Алексей, – заметила мама с благостной улыбкой на устах.
Я в этот момент пыталась расправиться с сарделькой и от неожиданности резко проткнула вилкой надутую оболочку. Брызнул вкусный пахучий сок. Капли разлетелись во все стороны, и попали мне на олимпийку. Еще и Ириному фланелевому платьицу досталось. Мы уставились с сестрой друг на друга и одновременно категорически заявили:
– Это не Алексей!
А я еще я добавила оскорблено:
– Мама, ты глубоко заблуждаешься.
– А кто же?
– Это Дима, поганец! – без запинки выдала сестренка. – Вы что, его совсем не помните? Он же только вчера к нам приходил.
– Нам он не представлялся, – обескуражено пробормотала мама.
– Дочка, почему же он поганец? Вроде, парень как парень, – удивлялся папа.
Не хватает, чтобы родители выслушивали Иркину теорию о брошенных тетеньках и замене на молодых тех, что подбирают на помойке. Еще подумают, в моей новой компании творится сущий беспредел. Я не дала сестре развивать дальше ее «мудрые», отнюдь не детские мысли.
– Он просто мне не нравится. А Ира разделяет мои взгляды.
– И все же… Не стоит так грубо о человеке, – рекомендовал папа.
А мама погрозила мне пальцем:
– Я тебе! Каким словам ребенка учишь?
Ладно. Пусть думают, что это мое воспитание, и этого пресловутого «поганца» я Ирке навязала. Мне вообще придется какое-то время со всем соглашаться. Я должна быть послушной. Опасение, что меня могут не отпустить с друзьями, было велико. Поначалу, вроде, неясное желание отправиться с ними на Саяно-Шушенскую ГЭС превратилось в навязчивую идею. Видимо, сказались два дня полной изоляции от мира.
– Пап, когда у нас там следующая экскурсия намечена? – закинула я первую удочку.
Не ожидающий подвоха папа охотно вынул из кармана сложенный вчетверо листочек.
– Так… Следующая, говоришь? Собственно, она и последняя. Вот, читаю: «Экскурсия на самую крупную в мире ГЭС и посещение Черемушек, современного города молодых строителей». Получается, за два дня до нашего отъезда. Автобус от столовой отходит в пять утра. Желающие должны записаться заранее. Хорошо, что ты напомнила, Полина. Сегодня же пойдем, запишемся.
– Замечательно, что на следующей неделе. Полинка к тому времени совсем окрепнет, – мечтательно молвила мама.
– Но я уже окрепла! – выдала я себя, отреагировав слишком резко.
– Поля, я тебя умоляю. Что опять задумала? Тебе поберечься надо. Вчера еще с температурищей валялась.
– Ну, мам…
– Давай-ка, дочь, посвяти нас в свои планы, – настойчиво попросил папа.
– Я с ребятами хочу завтра поехать. Мы сами, без гида хотим. Ну, это как настоящий поход получается.
– Папа же читал. Вот же, черным по белому написано: в понедельник состоится экскурсия на ГЭС, – изящным пальчиком тыкала мама в отпечатанный на машинке текст.
– Поедешь с нами, все увидишь, экскурсовода послушаешь. В любом случае от организованной поездки больше пользы…
Только держать себя в руках и не скатиться до Иркиного глупого упрямства. Сестра в подобных ситуациях тупо гундит: «А я поеду! Все равно поеду!». Только толку-то от ее нытья…
– Подождите, вот послушайте. Вы сами учили меня самостоятельно принимать решения. Я и приняла. Сегодня я выбираю поездку с друзьями. Не обижайтесь, ладно? Но мне надо поехать с ними. Для меня это действительно важно! – я изо всех сил пыталась оставаться внешне спокойной, но убеждала родителей довольно напористо, выдвигая ряд веских аргументов в пользу поездки: – Во-первых, в условиях похода всегда лучше узнаешь попутчиков; во-вторых, ребята уже сто раз там бывали и просветят меня не хуже любого экскурсовода; а в-третьих, до отъезда уже не так много времени осталось, а мне так хотелось с хорошими людьми подольше пообщаться…
Конечно, я в большей степени апеллировала к отцу.
– Ну, если с хорошими… – практически дал он свое согласие.
– Баламутка ты, Полинка. А… Делайте, что хотите, – сдалась мама, безнадежно махнув рукой, и строго предупредила: – Только разок кашляни мне! Я тебе тогда устрою поход. Будешь взаперти сидеть до самого отъезда.
– Я согласна, мамочка. Сколько прикажешь, столько и буду. Могу вообще потом безвылазно дома сидеть! – кинулась я ей на шею.
– Нет, чтобы пообещать матери больше не кашлять, – проворчала она.
– Клянусь больше никогда не кашлять!
В носу в этот момент предательски защипало, и я чихнула так сильно, что листок с расписанием экскурсий улетел со стола, а Ира, до сих пор безучастно ковыряющая сардельку, от неожиданности подскочила на стуле.
– И не чихать! – уже смеясь, продолжала диктовать свои условия мама.
– Есть, не чихать!
Я уже поняла, что добилась своего.
…Почему меня тянуло в эту поездку, как магнитом? Новые места? Безусловно. Но ведь я с тем же успехом могла посетить те же самые места, только чуть позже, с родителями. Новые друзья? С ними занятно. Они уже много повидали. Я пока не очень-то вписываюсь в их компанию. Вот совершу с ними коллективный вояж, и у меня тоже будет право на общие с ними воспоминания.
Но если уж быть до конца честной, в голове кроме всего прочего, крутился вопрос: «Что за странная субстанция эти неразлучные Дима-Дина?» Алена говорила о них: «С этой парочкой – вопрос решенный. Они – не разлей вода на веки вечные». Тогда как объяснить неадекватное поведение Димы сегодня утром? Посмотрим, как заегозит этот сластолюбец в присутствии своей подружки. Пусть только намек сделает на то, чтобы за мной поволочиться, уж я-то живо поставлю его на место! «Хотя, по мне лучше, чтобы они вообще не поехали. Нам с Аленкой и Костей спокойней. Прекрасно обошлись бы и без них», – пожелала я в душе, но тут в памяти возник образ Димки, чертовски трогательный в своем детском желании непременно всех поразить. И ведь наколдовал же тогда этот выпендрежник Высшую Силу! «Надо же, Муха, и в кедах!», – пришло на ум абсолютно нелепое сочетание. Мне вдруг стало весело, и я тихонько рассмеялась. Да… Видно, добрые духи там, у реки, нас посетили, раз у меня осталось столько позитива от той ночи!
После завтрака семья удалилась на прогулку. Я села за стол писать письмо Алексею. Остался лишь один конверт. Последние чистые эта паршивка все же прибрала к рукам.
– Полина, ты как там, живая? – кричала с улицы Алена.
Я отодвинула занавеску.
– Еще какая живая! Заходи, – обрадовалась я.
– А я твоих видела. Они всегда так дружно по аллейке прогуливаются. Любо-дорого смотреть. А сестренка у тебя – прелесть. Я таких красивых детей еще в жизни не видела.
– Она у нас еще и умная, – добавила я с гордостью, чтобы Аленка не подумала, что наша Ирка просто красивая дурочка.
И опять про себя отметила сходство Алены с Соней. Та вечно пребывает в восторге от моей сестрицы.
– Мы с Костиком план придумали, как тебя на завтра у родителей выманить.
– Могу тебя обрадовать. Меня уже отпустили!
– Вот и хорошо. А то мы уж хотели Димку к твоим подослать.
– Это зачем еще?
– Как – зачем? Димка, он ведь и мертвого уговорит! Он бы твоим предкам популярно объяснил, что без этой поездки ты по-настоящему так и не познаешь всех красот сурового Сибирского края…
– Нет, только не это! Не надо Димку! – нечаянно вырвалось у меня, причем мой законный протест сопровождался нотками излишней истерии.
В общем, я себя выдала.
– О! – округлила глаза Алена. – Ты что-то против него имеешь? Зря. Ты его просто плохо знаешь.
– Вот именно, что совсем не знаю.
– Напрасно ты, Полина, так категорично против Мухи настроена. Димон вообще-то…
Я поспешно ее перебила, с усилием меняя тон с пронзительного на сдержанный, скорее даже на безразличный:
– Ален, а что он за человек?
– Как тебе сказать? По крайней мере, в походах не раз себя мужиком показывал. Согласись, уже немало! А еще он очень быстро людей к себе располагает. Например, моя мама о нем говорит: «Твой Димка своей харизмой убьет любого», – она пожала плечами. – А так, парень как парень. Настырный только.
– Я заметила. А Дина?
– Динка, она хитрая. Не знаю, врет эта бестия или нет, будто ее родная бабка приворотным снадобьем всех жителей в округе снабжает и, якобы, девчонка своего ненаглядного этим зельем однажды и опоила. Только, вроде, давно уж это было, ну, еще там, в «ихнем» городе. В вашем, то есть…
– Вот чушь! – не поверила я.
– Чушь, не чушь, а с Димкой у них все серьезно. Я тебе по секрету скажу, – Аленка сделала глуповато лицо, по-бабьи вздохнула и многозначительно сообщила: – Живет ведь она с ним!
– Как это? – опешила я от таких откровений.
– Ты что, маленькая что ли? Как взрослые живут. Ну, спят они вместе.
– Откуда ты знаешь?!
– Динка сама трепалась: «Совратил, – говорит, – малолетку, теперь никуда от меня не денется». Димке-то уже восемнадцать.
– Дурная что ли эта Дина? Нафига языком о таких вещах распространяться?
– Не говори. А этот тоже хорош! Мой Костя, например, меня бережет, пальцем не трогает. Ну, пообнимаемся когда, поцелуемся чуток – и будет. А этот, блин, самец! Говорю ж тебе, настырный он.
У меня было чувство, что мне рассказали похабный анекдот. Вроде бы надо похихикать, но с души воротит. Меня даже стало подташнивать. Ехать совсем расхотелось. Отношения новых знакомых меня покоробили. Если у них любовь, тогда другое дело. Но я ведь видела: нет там никакой любви! Как им только не жалко свои души калечить!
Алена увлеченно продолжала характеризовать своих героев, хотя я ее об этом не просила:
– В общем, та еще парочка. Хотя не очень-то они друг другу и подходят. Димка по натуре задира и вообще живой сгусток энергии, а Динка по сравнению с ним – вся какая-то вялая и клеклая. Как амеба.
Мы сплетничали, а на душе становилось все поганей. Мне вдруг нестерпимо захотелось написать Алексею и попросить его, как просил когда-то Ванька Жуков своего дедушку Константина Макарыча: «Милый Лешенька, возьми меня отсюда, терпеть больше нету никакой моей возможности…».
– Полина, Полина, ты чего? У тебя лицо бледное, как у покойника, – испуганно трясла меня за плечо Алена.
– Что-то нехорошо.
– Может, и правда, тебе лучше завтра не ехать? Слаба ты, видно, еще.
– Нет. Поеду, – сама не понимая почему, уперлась я.
…Сначала мы на автобусе добирались до пристани, а оттуда до плотины по воде на катере на подводных крыльях – поездка оказалась не просто интересной, а невероятно впечатляющей! Всю дорогу я с замиранием сердца пыталась представить, как может выглядеть самая высокая в мире плотина, и боялась испытать разочарование. Как раз вчера мама со смехом вспоминала свою прошлую экскурсию в Шушенское и подтрунивала над собой. Пока их везли на Думную Гору, откуда Ильич якобы взирал на бескрайние просторы и думал думу о великом переустройстве мира, мама представляла себе нечто монументальное. А на деле гора оказалась небольшой возвышенностью в чистом поле. Причем из-за дождливой погоды родители так не разглядели вдалеке обещанных им заснеженных вершин Саян. То же вышло и с другими горками Журавлиной, и Песчаной. Два крошечных холмика в сосновом бору. После этого мама уже не питала иллюзий насчет эксклюзивного шалаша на озере, в котором вождь всегда отдыхал, утомившись на охоте.
Когда рассаживались, возникла небольшая заминка. Кому с кем садиться? Я была лишней в их компании. Положение спас Дима. Он предложил: «Динок, давай, прыгай к водителю в кабину. Я бы с удовольствием сам там прокатился, обожаю, когда ветер в лицо и обзор хороший, но раз тебя укачивает…».
Аленка пустила меня к окошку, а парни сели сзади. Пока мы ехали, Димка изучал меня со спины, отчего у меня горели уши, а Алена мешала мне сосредоточиться. То угощала всех бутербродами со шпротами, доставая их из бездонной плетеной сумки-корзинки, и настойчиво делилась со мной рецептом их приготовления. То, предвосхищая события, описывала, какая красота нас ждет впереди. То клялась, что я никогда не пожалею о том, что с ними поехала. Я и не пожалела.
Мне еще ни разу не доводилось кататься на Ракете. Это такое скоростное судно, легкое, стремительное и очень комфортабельное. Казалось, что наш теплоход летит по воздуху, не касаясь воды. Я прилипла к окну и через хрустальные брызги, сопровождающие катер, вбирала в себя постоянно меняющиеся виды берегов. Вот она – могущественная природа Сибирского края во всей красе! Скалистые берега, высокие горы и бескрайнее водное пространство. Теперь я понимаю, почему Енисей-батюшка. Эту Реку нельзя не уважать за ее мощь. Мы приближались к цели. И вот нечто космическое возникло впереди. Неужели это дело рук человеческих? Вот это масштаб! Костя что-то кричал мне в ухо по поводу технического совершенства гигантской постройки и ее пропорций, но меня не интересовала техническая составляющая. Меня захватила красота плотины, если можно говорить об эстетической стороне сугубо инженерного объекта. На фоне бирюзовой воды, в створе зеленых гор плотина казалась мне каким-то гигантским дворцом с белыми мраморными колоннами из фантастического романа о пришельцах.
Потом восторженность от шокирующего зрелища сменилась умиротворением, когда мы гуляли по удивительно уютному городку, окруженному синими горами. Костя сказал, что это город гидростроителей и эксплуатационников. Костя вообще больше всех знал и про ГЭС, и про Черемушки. Выскочка Дима попытался затеять спор, доказывая, что Черемушки никакой не город, а всего лишь поселок городского типа. Но спора не получилось. Костик сразу с ним согласился и честно признался, что намеренно хотел преувеличить статус Черемушек. Из гордости. Оказалось, он родился в этих краях. Это уж потом они переехали в Красноярск.
…Мы побродили по поселку и с удовольствием присели отдохнуть на скамеечке рядом с центральной площадью и памятником героям войны. Я любовалась ухоженным сквером: безупречно подстриженными газонами, молодыми рябинками и березками, насаженными вдоль аллеи, и роскошным пестрым цветником. Вроде бы солнышко припекает, и сочные краски лета все еще радуют глаз, но в воздухе уже чувствуется еле уловимый запах осени. Или здесь, в горах, смена времен года происходит быстрее?
Алена блаженно прикрыла глаза, подставляя лучам лицо:
– Ой, до чего здесь хорошо! И как же я устала.
– Хорошо, – согласился Дима, – только жрать охота. Как насчет бутербродов? Надеюсь, не все еще слопали?
– Вот не дадут ведь человеку спокойно посидеть, – добродушно ворча, полезла в свою сумку Алена. – Однако три штуки еще осталось и, похоже, все с сыром. Со шпротами-то еще в автобусе на ура ушли.
– Так. Бутерброды девчонкам на обратную дорогу, – распорядился Димка. – Вашим сыром даже червяка не заморишь. Предлагаю пойти, как людям, поесть в нормальной столовой.
Костя засуетился, приглашая, будто был старожилом поселка:
– Айда, я одну столовку знаю. Там местных на убой кормят. И недорого совсем. Пятьдесят копеек обед.
В рабочую столовую ввалились веселой гурьбой, ободренные запахами еды. Я взяла чистый поднос на раздаче и встала в очередь за Аленкой и Костей. Дима-Дина пристроились за мной. Из богатого ассортимента блюд я без раздумья выбрала себе салатик «Витаминка», ароматный супчик из сухих опят, румяную котлетку с горкой картофельного пюре, и клюквенный киселек, словом, как раз то, что всегда любила поесть на обед. Хорошо, что я сама себе хозяйка, и мне не надо ни с кем советоваться. Обе парочки по-семейному пытались обойтись одним подносом на двоих. В зале только и слышалось милое щебетание:
– Костик, тебе борщ или грибной?
– Салатик поешь, или тебе лучше винегрет?
– Возьми себе двойной борщ.
– Дим, рыбу мне не бери. Я минтая не ем. Мне тоже лучше цыпленка.
– Компот я на тебя взяла.
На кассе я намеривалась быстренько рассчитаться за свой комплексный обед и присоединиться к Алениному столику, но мне не дали. Я уже полезла в сумку за деньгами, как вдруг Димка обратился к кассирше:
– Посчитайте все вместе, – и кивнул на мой разнос и на свой, семейный, – не привык, знаете, когда дама в моем присутствии рассчитывается.
Кассирша с умилением глядела на рыцаря Диму. Естественно, я сразу начала выступать, что не нуждаюсь ни в чьей заботе, и в состоянии расплатиться сама, но недовольная очередь ворчала и поторапливала. Был самый пик обеденного перерыва.
