3 Нижнекамские истории о любви (сборник)

– Давай записку! – вновь заблестели у него глаза. – Я мигом сбегаю.

– А как зовут-то тебя?

– Иван! – с важностью ответил пацаненок, нетерпеливо переступая босыми ногами и не сводя глаз с ножика.

Я отдал Ивану приготовленную записку, где было написано: «Даша! Я жду тебя в машине на школьном дворе. Олег». Иван тут же убежал, только пятки замелькали. Теперь оставалось надеяться только на то, что судьба меня не подведет. Я хорошо понимал, чем может кончиться моя затея, попади записка в руки друзей жениха или его самого. Но я был готов на все ради встречи с Дашей. Кроме того, в моей душе загорелся слабенький огонек надежды вдруг Даша согласится стать моей женой, и тогда я увезу ее с собой в Москву. От волнения у меня даже ладони вспотели. Чтобы хоть немного успокоиться, я непрерывно сжимал и разжимал пальцы рук. Никогда еще так медленно не тянулось время. Вдруг голос Ивана тихонько окликнул меня:

– Дяденька! Дашка велела передать, что скоро придет. Закончит Мишку стричь и придет. Давай ножик!

– А ты никому про записку не сказал?

– Вот те крест! – видимо, подражая кому-то из взрослых, побожился Иван. – Хочешь, землю есть буду?

– Не надо. Я тебе верю. Держи!

Обрадованный, что пока все получается удачно, я отдал Ивану обещанную награду, с удовольствием наблюдая, как его лицо преобразилось от счастья.

– Если кто-то спросит, скажешь – нашел! – крикнул я ему вдогонку. «Согласится или не согласится? Да или нет?» – с волнением думал я. По мере того как время шло, волнение все возрастало. Я даже не заметил, как Даша подошла к машине. Увидел ее только тогда, когда она открыла дверь и села на заднее сиденье.

– Здравствуй, – едва вымолвил я, чувствуя, как неистово колотится сердце.

– Они же могли тебя убить, – Даша прикусила верхнюю губу, еле сдерживая слезы. Я посмотрел на ее побледневшее лицо, ставшее для меня самым дорогим на свете и, повинуясь внезапному порыву, взял Дашину руку и прижался к ней губами. Она другой рукой ласково и осторожно провела по моей голове, говоря сквозь набегавшие слезы:

– У тебя после моей стрижки совсем волос не осталось. Где же ты раньше был? Я столько тебя ждала, – с болью вырвалось у нее.

Я вскинул голову и заглянул в голубую бездну Дашиных глаз:

– Даша! Я люблю тебя! Поедем со мной в Москву. Я прошу тебя – стань моей женой! Выходи за меня замуж. Уедем прямо сейчас! Не откладывая…

– Ты хочешь взять меня в жены в одном старом платье и почти босую? – с иронией спросила Даша, грустно улыбаясь. Не о том, конечно, мечтала она.

– Дашенька! Любимая! У нас будет настоящая свадьба. Ты будешь самой прекрасной невестой на свете. В самом красивом свадебном платье. Я тебе клянусь!

Даша на несколько секунд отвернулась, и плечи ее стали мелко вздрагивать. Я вновь взял ее руку и поцеловал. Она повернула заплаканное лицо и долго-долго смотрела в мои глаза. Неожиданно ее лицо просветлело от улыбки:

– Ты сколько раз признавался в любви?

– Честное слово, сегодня первый раз в жизни, – искренне признался я и, кажется, покраснел, точно влюбленный юноша. Дашины глаза, обрамленные длинными ресницами, широко распахнулись. Ее словно в живую воду окунули. Прежде поникшая, она вдруг неузнаваемо преобразилась, яркий румянец выступил на щеках, а в глазах возникли завораживающие огоньки. Я не мог оторвать глаз от нее.

– Ты будешь всегда так смотреть на меня? – счастливо улыбаясь, спросила она. Я, молча в знак согласия, склонил голову. Дашина теплая, мягкая ладошка коснулась моей щеки.

– Я сейчас схожу домой и скажу маме, что поеду в город, к тете. Скоро автобус должен прийти. Потом переоденусь, возьму свои документы и приду. А ты жди здесь и из машины не выходи.

Даша одарила меня нежной улыбкой и, оглянувшись по сторонам, торопливо ушла. По-моему, не стоит говорить, как ликовала моя душа, как радостно билось сердце. Первый раз в жизни я чувствовал себя по настоящему счастливым человеком.

Минут через двадцать Даша вернулась, одетая в нарядный брючный костюм, с небольшой сумкой в руке и мы, не теряя времени, все-таки наша тайна могла раскрыться в любой момент, вырвались из села на прямую дорогу к городу. Прямую дорогу к нашей будущей совместной и счастливой жизни. Даша сидела рядом, притихшая и изредка поглядывала на меня испытывающим взглядом.

– А как твои родители отнесутся к моему приезду? – с тревогой спросила она.

– Не волнуйся, – ласково погладил я ее руку. – Они у меня хорошие. С радостью примут тебя.

– Знаешь, давай все-таки заедем к моей тете Зине. Я не хочу, чтобы меня считали без вести пропавшей.

Когда Даша рассказала, что тете Зина очень добрая, работает она заведующей районным ЗАГСом, у меня возникла замечательная идея.

– Как ты смотришь на то, если мы попросим тетею Зину зарегистрировать наш брак? Сегодня, конечно, не получится. Но, может, завтра?

– Не знаю, сможет ли она? – неуверенно ответила Даша. – Ведь свидетели нужны и существует определенный срок со дня подачи заявлений.

– Свидетели не проблема. Можно попросить тех, кто придет подавать заявления. Один мой друг так тайно расписался. Главное, чтобы твоя тетя согласилась сделать это в порядке исключения.

– А мое согласие не требуется? – лукаво посмотрела на меня Даша.

Я начал притормаживать машину.

– Ты хочешь остановиться? – удивилась она.

– Да, хочу встать перед тобой на колени и попросить твоего согласия, улыбнулся я.

– Не надо останавливаться. Я согласна выйти за тебя замуж. – Даша покраснела и прижалась головой к моему плечу. Я все-таки остановил машину, и мы первый раз поцеловались. Потом я целовал ее губы, глаза, щеки. Она закрыла глаза и счастливо улыбалась, несмело отвечая на мои поцелуи. Я не знаю, сколько бы времени это продолжалось, если бы Даша не опомнилась первой.

– Олежка! Так мы с тобой никогда не доедем.

Она первый раз ласково назвала меня – Олежка. До этого никто меня так не называл, кроме мамы. От волны нежности, захлестнувшей меня, даже прихватило дыхание.

– Поехали! – попросила Даша. – Я все-таки боюсь, что нас могут перехватить по дороге.

– Теперь пусть попробуют сунуться!

Даша посмотрела на меня и задумалась. После некоторого молчания, глядя на стремительно летящую под колеса дорогу, она тихо сказала:

– Мы ведь ничего не знаем друг о друге. Поэтому я хочу, чтобы ты рассказал о себе.

Я пожал плечами. – Не знаю, что конкретно тебя интересует, но попробую. Характер, в общем-то, у меня спокойный. По образованию и по профессии я математик. Работаю в академическом институте. Получаю весьма скромную зарплату. Пока живу вместе с родителями.

– А ты был женат?

– Нет, не был, – улыбнулся я в ответ. До сих пор был убежденным холостяком. Теперь ты не изменила своего решения выйти за меня замуж?

– Нет, – ласково посмотрела на меня Даша. – Я согласна выйти замуж за скромного математика, если он обещает любить меня всю жизнь.

– Это я тебе обещаю, – твердо и уверенно ответил я.

– Ты налетел на меня как ураган, закружил и унес. Мне даже во сне такое не снилось, – улыбнулась Даша.

– А ты любила кого-нибудь? – с деланным равнодушием спросил я.

– Любила. Одного красивого мальчика…

Даша взглянула на меня и, видя, как тень пробежала по моему лицу, засмеялась. – В пятом классе. А потом он с родителями уехал из села, и я его больше не видела. Я после школы поступила в техникум легкой промышленности в нашем городе. Потом работала на фабрике художником по тканям. Когда фабрику закрыли выучилась на парикмахера и вернулась в село. Тебя устраивает такая будущая жена?

– Вполне, – я обнял ее свободной рукой за плечи и осторожно спросил:

Даша! А если бы мы не встретились, тебя заставили выйти замуж за Коляна?

– Нет, – отрицательно покачала она головой. – Я уже готовилась покончить с собой, только что-то меня все удерживало до последней минуты. Теперь я поняла что! – она прижалась щекой к моей руке и замолчала.

Через несколько минут Даша снова заговорила:

– Я всегда мечтала о настоящей любви! Помню, в восьмом классе я прочитала книжку про жен декабристов и позавидовала им – какая у них была необыкновенная любовь. За своими любимыми они пошли на каторгу, на верную гибель. И тогда я решила – никогда не выйду замуж за нелюбимого человека. Ты знаешь, – посмотрела она на меня с улыбкой. – Я когда увидела тебя, то вначале испугалась. Мне очень похожий на тебя человек несколько раз снился и вдруг ты появляешься. Я знаю, тебя мне бог послал, потому что я столько настрадалась…., – она недоговорила и прикусила губу.

Тетя Зина действительно оказалась доброй женщиной. Оглядев меня долгим, любопытным взглядом и внимательно выслушав нас, она неожиданно легко согласилась нам помочь.

– Так и быть. Я распишу вас. И свидетелей найдем. Только смотрите, не забудьте потом меня на свадьбу пригласить.

– Что вы, тетя Зина, – растроганно сказал я. – Мы с Дашей вам первой пришлем приглашение.

Даша весело улыбалась, очень довольная тем, что я с первого взгляда пришелся ее любимой тете по душе.

Через три дня мы приехали в Москву мужем и женой. Родители, конечно, сначала были страшно удивлены. Но мама сразу нашла с Дашей общий язык, та ей очень понравилась. А отец сказал мне через несколько дней:

– Ты, парень, попал в хорошие руки. Береги ее.

Олег глубоко вздохнул и посмотрел на нас с виноватой улыбкой:

– Вы извините – я вас оставлю.

Он ушел. Мы с Михаилом, остались одни. Немая тишина окружала нас. Даже собаки почему-то замолчали. В воздухе появилось ощущение какой-то неясной тревоги и настороженности. «Пожалуй, завтра погода точно переменится», – подумал я и с недоумением заметил, как вдруг изменился мой приятель. Он неожиданно сделался печальным и задумчивым. Видимо, какие-то нерадостные мысли охватили его. Думая, что мне теперь лучше уйти, я сделал попытку тихо удалиться. Но он движением руки остановил меня:

– Побудь со мной еще немного…

И глубоко вздохнул.

– Знаешь, ведь со мной в молодости тоже произошла подобная история, Я тогда только из армии вернулся. Устроился на работу в Москве, поступил в вечерний институт, а домой в деревню приезжал раз в месяц. И вот как-то случайно, я познакомился с одной девушкой из соседней деревни. Вместе на поезде из Москвы ехали. Не сказать, чтобы такая уж красавица, но довольно симпатичная, веселая и обаятельная. Она в колхозном клубе работала после окончания культпросвет училища. В общем, влюбился я в нее без памяти. Да и она в меня тоже. Такая любовь между нами вспыхнула, я думал, что сгорю в ней со всеми потрохами! Обо всем забыл, даже учебу забросил. Веришь, выходного дня дождаться не мог. А раньше до деревни приходилось добираться на перекладных. Поездом, два раза автобусом, потом пешком ещё пять километров. В общем, к вечеру в субботу доберешься, а утром в воскресенье обратно, чтобы в понедельник с утра быть на работе. Вот так, перевел он дыхание и сделал небольшую паузу. – Продолжалось почти два месяца… А она, оказывается уже просватана была. За одного местного лесника. Он на пять лет был меня старше. Щупленький такой, угрюмый, как бирюк. Но родители у него по тем временам были богатые. Отец его торговлей лесом занимался в леспромхозе. Мне бы тогда взять, да увезти ее, как Олег, в Москву. Устроить на работу. Она на любую работу согласна была. Сняли бы частную. А я, дурак, решил дождаться обещанной мне комнаты в общежитии. Я тогда на стройке работал, вкалывал до седьмого пота. Молодой был, здоровый… Тем временем бывший жених ее, лесник этот, меня люто возненавидел. Видимо, он тоже ее сильно любил. Меня предупреждали дружки его, да я всерьез их угрозы не воспринимал. Мимо ушей пропускал. Думал, все обойдется. Но не обошлось… Помню, четверо их было. Видимо, он им хорошо заплатил. Перехватили они меня ранним утром на дороге, увели подальше в глухой лес, да привязали к дереву. И так оставили на целый день.

– Как это они могли тебя схватить? – удивился я. – По-моему, ты один мог их раскидать.

– Против лома нет приема, – усмехнулся приятель. – Дали сзади по голове, я и отключился. Вначале они по-мирному разговор начали. Короче, очнулся я привязанным к дереву. Ты не можешь себе представить весь тот ужас, который я тогда испытывал. Рядом с деревом находился огромный муравейник, и эти твари – муравьи, крупные, я еще таких не видел, ползали по всему телу. Я думал – ну всё! В конце концов, они меня сожрут. Эти сволочи, что к дереву привязали, даже рот мне не заткнули. Знали, что орать тут бесполезно. На несколько километров – ни одной живой души. Поздним вечером, когда я уже совсем до отчаяния дошел, они приехали. Все с ружьями, отвязали меня и велели про неё забыть, если ещё хочу остаться в живых. Я, честно сказать, не выдержал этого испытания. Прямо надо сказать, струсил. Стал убеждать себя, что еще, мол, молодой – вся жизнь впереди. А пока жениться рано. И, в общем, перестал я туда ездить. Думал, со временем всё забудется. А потом оказалось, что я жестоко ошибся! Как ни старался, так и не смог ее забыть. Да было уже и поздно, она вскоре от обиды вышла замуж. А я так и не смог свою жизнь устроить. Женился раза три, да что толку? Не выходила та, первая, из головы. Так и живу с тех пор один, как ты знаешь. Никому раньше про это не рассказывал. Стыдно было в своей трусости признаться.

– А где твоя бывшая возлюбленная сейчас, не знаешь? – с сочувствием спросил я.

– Там же. В той деревне, где и жила. Давно, между прочим, вдова. Муж у ней умер от воспаления легких. Один сын у нее погиб в Афганистане. Другой служит моряком на Дальнем Востоке. Насколько знаю, живет она одна с своей матерью. Я иногда приезжал в родные места и издали смотрел на нее. А близко подойти, тем более заговорить, духу не хватало. Знаю, не простила она меня. А так, если бы хоть какая-то надежда была… Но я точно знаю, надежды нет и быть не может.

– А я думаю, что если ты всё ещё любишь её, то надо обязательно поехать к ней и поговорить! Тебе же есть, что ей сказать.

– А ты, пожалуй, прав! – встрепенулся Михаил Семёнович. – Я и сам думал об этом не раз, да все какого-то толчка не хватало. Пусть будет, что будет! – оживился он. – Обязательно съезжу к ней.

На следующий день с раннего утра полил сильный, затяжной дождь и мы решили уехать вместе с Олегом и Дашей… Потом я не видел своего приятеля больше года. А недавно опять встретился с ним в Москве.

– Как там молодые поживают? Олег да Дарья? – с нетерпеливым любопытством спросил я.

– Хорошо живут, – улыбнулся он. – Они сейчас в Америке. Олег все-таки опять уехал. К сожалению, его тему в институте закрыли, как всегда – из-за отсутствия средств. Для содержания чиновников, которых сейчас в России больше, чем в советские времена, деньги всегда находятся, а для науки – нет. Так вот у нас самые талантливые, молодые «мозги» и утекают за границу. Кстати, чуть не забыл, у них дочка родилась. Знаешь, копия отца!

– Ну что же, я рад за них. При случае передавай от меня Олегу большой привет. Ну, а сам – то ты как? Что-то изменилось в твоей жизни?

– Да нет, – смущенно покачал головой приятель, сразу поняв, о чем я спрашиваю. – Ничего не изменилось. У меня так и не хватило духу поехать к ней. Не могу в глаза ей посмотреть… Видно, не судьба нам… – Он, не закончив фразу, отвернулся в сторону.

Я промолчал. Да и что я мог сказать? Что судьба судьбой, а человек человеком?

Рифкат Гатупов

Любовный роман

Прелюдия

«Жизнь не хочет невинности.

Каждая жизнь вынуждена стать виноватой…»

Ганс Фалла да.

«У нас дома в далёкие времена».

На улицах был ветер.

Он то закручивал недавно выпавший снег, густо лежащий на земле, вверх и осыпал им голые ветви заснувших деревьев, то вдруг, внезапно свирепея, бросал его прямо в лицо людям, идущим по дороге.

Ничто не мешало ветру гулять по заснеженным улицам и проноситься со скоростью урагана через весь город в пустынные просторы полей.

Город лежал в низине, прямо на юго-запад от него, километрах в пяти лежал большой нефтехимический комбинат, строительству которого, начавшемуся в начале шестидесятых годов, и был обязан город своим рождением. Да и не только рождением, но и своей свободной планировкой, ибо он был открыт всем ветрам и продувался буквально насквозь, благодаря чему в городе практически не чувствовался тяжёлый запах газа. Над химкомбинатом, называемым в просторечии «химдым», вечно стояло облако дыма, который, однако, рассеивался в воздухе, не доходя до города. Правда, иногда дым и запах газа чувствовались и в городе.

Километрах в семи, по северной стороне, протекала река, не то чтобы большая, но явно и не маленькая, которую всегда отмечали на географической карте, иногда с названием, иногда без оного. Она, в свою очередь, впадала в другую реку. А та была много больше, значительнее и многоводнее. Это была известная на весь мир река, по берегам которой стояли большие города, вошедшие не только в историю страны, но и в жизнь каждого человека. Река эта, как всем известно, впадает в Каспийское море.

Город находится в километрах сорока, если ехать по шоссейной дороге, от своего знаменитого соседа, превзошедшего его в последнее время своей славой, хотя и бывшего в недавнем прошлом небольшим провинциальным городком, в котором сейчас строится громадный автомобильный комплекс. Город уже отстал от своего собрата, как по численности населения, так и по общему виду. В нём есть всего лишь одно двенадцатиэтажное здание, много девятиэтажек, ещё больше пятиэтажных. Есть даже три четырёхэтажных дома. Есть также аттракционы и магазины, кинотеатры, музыкальное училище, двенадцать школ, ПТУ, техникум, вечерний институт, но, к сожалению, в нём пока ещё нет своего спортивного комплекса.

Через весь город, по его главным улицам, с одного конца доходя до деревянной пристани на реке, а с другой стороны – до последних очередей строящихся заводов, ходят трамваи, что и является основным видом передвижения, кроме автобусов. Конечно же, горожане уяснили принцип «Автомобиль не роскошь, а средство передвижения», и поэтому на улицах очень много легковых машин. Всё это в совокупности и составляет город.

Если въезжать в город со стороны химкомбината, особенно, ранним летним утром, то это просто незабываемое зрелище. Когда машина начинает спускаться с возвышения, то далеко впереди внезапно появляется чарующее зрелище. На фоне укутанных сиреневой дымкой высоко поднимающихся над водой лесистых берегов реки вырастает белоснежный город, устремлённый в небо. Лучи утреннего солнца ласково и нежно освещают его, показывая в самом выгодном для него свете. Справедливости ради следует сказать, что при въезде со стороны реки город также не менее красив.

При въезде в город стоит большая стела, поставленная в ознаменование десятилетия города. На ней, на сером граните, вырезан герб города.

Самая разительная черта города, отличающая его от соседей, это обилие зелени. Везде между асфальтовыми дорожками трава, деревья и кустарники.

Но сейчас зима, и поэтому город, если бы по нему не ходили люди, казался бы абсолютно безжизненным. Серые и жёлтые коробки, особенно зимой, не показывают особых признаков жизни. Только люди, живущие в городе, работающие в нём, шагающие по его просторным улицам, и составляют его существо…

Глава первая

1

На улице был ветер. Он поднимался ввысь и рвал в клочья, пытаясь их разогнать, серые облака, низко нависшие над городом. Опять опускался вниз и кидал комья рыхлого и мокрого снега в закрытые окна, в высокие столбы, в голые деревья. Ветер пытался распахнуть двери и ворваться в подъезды. И мешал передвигаться по дороге людям, с напором сбивая их с ног, благо, что везде были ледяные лужи.

На подоконнике одного из жёлтого цвета домов, которые выходили на проспект Строителей, на пятом этаже сидел одинокий человек мужского пола, шестнадцати лет от рода, и хмуро смотрел в окно. Его звали Андрей Шестопалов.

Он сидел на подоконнике, смотрел в окно и отчаянно тосковал. Сегодня была пятница, и в пять часов должен был состояться классный вечер, посвященный дню Советской Армии. Потому-то Андрей и тосковал. Лену он сегодня не встретил, и не надеялся больше её увидеть, ему почему-то казалось, что у их класса вечера не будет.

Андрей взял ручку, сунул её верхний конец в рот, и опять уставился в окно. На улице поскользнулась женщина в красном пальто, еле-еле удержала равновесие и поспешила перейти на газон. Андрей смотрел за ней, пока она не прошла за дом. Все люди куда-то торопились, то и дело проходили парочки, но никого знакомого не было видно.

Тяжело вздохнув, Андрей придвинул поближе к себе листок бумаги и записал на нём:

И тогда бы точноМне не полюбить.

Там уже выше было написано две строчки:

Мне бы жить спокойно,Сердцу приказать не бить.

Кажется, вышло одно четверостишие, – подумал он. Довольно хорошее. А что дальше написать? Уже второй год, втайне от друзей и родителей, Андрей занимался тем, что писал стихи. И сейчас пытался написать очередное, благо, что сейчас на него снизошло поэтическое вдохновение, да и настроение было отвратительное.

И люблю я тебя безгранично,И дарю сотни лет,Нет, надо немного по-другому:И люблю я тебя безгранично,И дарю я тебе сотни лет,Чтобы вечная жизнь твоя личная…

Рифму надо… Чтобы вечная жизнь твоя личная, как же продолжить? Дарила людям свет? Чтобы в вечную жизнь свою личную, жизнь свою личную… молода ты была… Была как поэт? свет? Лет не подойдёт. Чтобы в вечную жизнь свою личную ты жила молодой как весенний цвет… Что-то не получается. А, ладно! По улице шла ватага ребят в тёмных полушубках, у всех в зубах – сигареты, и все они задирали прохожих. Омлет… Лет, лет… Нет, не выходит почему-то.

Андрей сложил листок пополам, слез с подоконника, ручку сунул во внутренний карман пиджака, а бумагу сунул в пятый том зелёного собрания сочинений Шолохова и поставил книгу обратно на полку в книжный шкаф. Потом допишу, – подумал он. Надо позвонить Мише, узнать у него – пойдёт ли он сегодня на вечер. Может быть, не ходить? Впрочем, девчонки могут обидеться.

Он подошёл к телефону, набрал номер.

– Алло, Миша! Позовите, пожалуйста, Мишу… Алло! Мишка, привет! Как дела? На вечер пойдёшь? Время-то ведь уже пол – пятого. Ну…., понятно. Но ты всё же, я надеюсь, пойдёшь на вечер? Ну, ладно, я скоро зайду к тебе.

Прошёл на кухню, налил себе чай из чайника, добавил кипятка, шесть ложек сгущёнки, перемешал и выпил. Вымыл чашку и, взглянув на часы, заторопился. Быстро оделся и вышел из квартиры… На улице было холодно, ветер, казалось, насквозь пронизывал всё, и доходил почти до самых костей. Страшный колотун. Неужели и сегодня ничего не выйдет?

Андрей зашёл в соседний подъезд и поднялся на второй этаж. Нажал на кнопку звонка. Миша ещё не думал одеваться. Андрей постоял немного, поджидая его, но, в конце концов, не выдержал и отправился в школу, на что Миша крикнул вслед: Тише едешь, дальше будешь.

Погода на улице уже переменилась. Ветер стих, было тепло, светло, и с небес падал мягкий снег. За несколько пролетевших секунд тысячи снежинок осели на пальто и шапку Андрея. Андрей почему-то любил такую погоду, когда на улице было относительно тепло, и когда падал мягкий пушистый снег.

Было так приятно идти по дорожке, запорошенной снегом, идти, оставляя за собой следы, идти, и думать о Лене. Снежинки падали на открытое лицо, на волосы, выпирающие из-под зимней бельковой шапки-ушанки, они падали, застывали и постепенно таяли, оставляя после себя влажные капли воды.

Показалась школа.

Андрей увидел, что у входа стоят ребята, и постепенно замедлил шаг. Поднялся вверх по ступенькам и, поглядев в освещенные окна медпункта, прислонился к колонне, придерживающей портик. Дамир грустно смотрел себе под ноги, видимо изучая свой левый ботинок. Стёкла его очков отражали падающий на них свет. Дамир слегка скривил рот и взглянул на Андрея.

– Ну, что же, пошли на вечер?

– Там ещё ничего нет, – отозвался стоявший рядом Фарит, – девчонки проигрыватель не принесли.

– А где вечер-то будет? В классе?

– Да, актовый зал нам не дали, столовую тоже.

– Холодно здесь, – сказал зачем-то Андрей, и пнул ногой снег на крыльце.

– Пошли, – Витя мотнул головой в сторону двери, – хотя, лично мне, не холодно, вообще-то.

Андрей посмотрел на его новенький чёрный полушубок и без лишних слов вошёл в школу. Отряхнул снег со своих ботинок. Витя и Фарит обошли его и бегом поднялись на второй этаж. Слышно было, как они грохочут в коридоре. Наверху послышался голос Тани.

– Зайдём в библиотеку? – Андрей вопросительно посмотрел на Дамира.

– Да. Надо посмотреть на старые НФ.

В библиотеке была только Таисия Павловна.

– Как? Что вы здесь делаете?

– Вечер будет сегодня, ко дню Советской Армии.

– А как же мой Миша?

– Он придёт попозже. Собираться изволит…