3 Нижнекамские истории о любви (сборник)

Борис Власов, Рифкат Гатупов, Олег Лукошин

3 Нижнекамские истории о любви

Борис Власов

Олег да Дарья

Это было прошлым летом. Я приехал по делам в Москву и задержался в ней на две недели. Стояла жаркая погода.

– Давай съездим к моему племяннику на дачу. В подмосковную деревню, предложил мне московский приятель, – Там речка есть, лес. Порыбачим, отдохнем, чистым воздухом подышим. Мой племянник – добрый малый. А жена его – просто прелесть, – продолжал уговаривать меня Михаил Семёнович, так звали моего приятеля, и я согласился. Мы решили выехать сегодня же, чтобы завтра, с раннего утра пойти на рыбалку.

К небольшой подмосковной деревне, спрятавшейся за густой зеленью садов, мы подъезжали, когда долгий летний день уже близился к концу. На востоке небо было еще голубым, а на западе оно укрылось длинным темным облаком, поразительно похожим на голову крокодила с раскрытой пастью. Усталое солнце так стремительно катилось вниз, что не успел я оглянуться, как оно вдруг скрылось за темной «головой» и только из широко раскрытой пасти вырывался сноп яркого, красно-желтого пламени. Мне невольно вспомнилась сказка Корнея Чуковского про то, как крокодил в небе солнце проглотил. Наверное, Корней Иванович тоже видел такую необыкновенную картину, подумал я.

– Смотри, какие большие тучи набегают, – озабоченно произнес Михаил Семёнович. – Видимо скоро погода переменится…

Я улыбнулся и промолчал.

Его племянник Олег, предупрежденный нами, что мы уже подъезжаем, ждал нас возле своего современного двухэтажного коттеджа, стоящего на краю деревни. Молодой человек мне сразу понравился. Высокий, атлетически сложенный, с приветливым лицом, на котором выделялись большие, светлые глаза.

– Олег! – с радушной улыбкой представился он. – Мне о вас рассказали.

– Родители приехали? – спросил дядя.

– Нет. Отец звонил – у мамы сердце прихватило. Завтра мы с Дашей поедем в Москву, а вас оставим одних.

– Ну ладно, – коротко вздохнул Михаил Семёнович. – Ты не расстраивайся! Это у нее от сильной жары. Ничего, пройдет…. Веди, показывай свои хоромы.

– Проходите, пожалуйста. Только относительно хором ты сильно преувеличиваешь.

– Ладно, не скромничай…. Не на ворованные деньги купил, а на честно заработанные. Ты знаешь, – обратился ко мне приятель, – Олег талантливый математик. Несколько лет в Америке работал. Там ему предлагали навсегда остаться, а он, видите ли, не захотел. В Россию, домой вернулся.

Я не понял, то ли он осуждал своего племянника, то ли гордился им. Скорее всего, тут было и то, и другое. Олег провел нас через широкую прихожую в уютную гостиную и усадил за накрытый стол.

– Между прочим, – оживился Михаил Семёнович, шутливо потирая руки. – Я по хорошей водочке соскучился! Верите – две недели спиртного в рот не брал. Если хотите знать, – он ловко откупорил бутылку и разлил водку по рюмкам, – рыба любит, когда от рыбака идет крепкий запах спиртного. Она его даже сквозь толщу воды чувствует. Ну и отдохнем мы с тобой, дружище, подмигнул он мне. – По полной программе…

Через несколько минут, веселый и довольный, дядя спросил племянника:

– А что же ты свою жену нам не показываешь? Не бойся, не сглазим!

Скоро в сопровождении Олега в гостиную медленно вошла среднего роста, стройная молоденькая женщина, с русой косой ниже пояса. Ее небесно-голубые, ясные глаза, опушенные длинными ресницами, смотрели на нас с явным смущением и в тоже время с тайным любопытством. И до того она была нежна и мила, что я в удивлении подумал только об одном: «Где же Олег смог найти такое сокровище, тем более в наше время?».

– Разрешите представить вам мою жену – Даша!

Олег смотрел на жену с нескрываемой любовью. Даша учтиво склонила перед нами светлую головку и тихо промолвила:

– Здравствуйте! Вы, пожалуйста, извините меня. Я себя плохо чувствую и поэтому не смогу посидеть с вами.

Она опять поклонилась нам и той же плавной походкой вышла из комнаты, уводя за собой мужа.

– Слов нет, – добродушно улыбнулся приятель, провожая Дашу долгим взглядом. – Ты знаешь, Олег дожил до тридцати двух лет и даже думать не хотел о женитьбе. Был убежденным холостяком. Пока Дашеньку свою не встретил.

– Ей в кино можно сниматься. Главных героинь в сказках играть, – сказал я.

– Ты что?! Знаешь, как Олег ее бережет? У нее аллергия на яркий солнечный свет. Разве он пустит ее на съемочную площадку? Между прочим, у него характер будь здоров. Не такой, как у нас с его отцом. Можешь себе представить – окончил школу с золотой медалью и в армию пошел. Ему, видите ли, испытать себя захотелось. Хорошо хоть, что потом сразу в институт поступил.

– Что-то вы много говорите и очень мало едите с дороги, – вернулся к столу Олег. Он налил нам полные рюмки и предложил: – Выпейте за удачную рыбалку. А я не могу – завтра за руль.

За оживленным разговором мы и не заметили, как быстро пролетело время. Вышли на открытую веранду освежиться, когда уже совсем стемнело. На тёмном небе тускло мерцали редкие звёздочки. Легкий ветерок приятно освежал наши разгоряченные лица и наполнял легкие ароматным воздухом, в котором смешались запахи цветов и трав. Михаил Семёнович поднял голову и с тревогой сказал:

– Как небо-то заволокло… Завтра можно ждать сильного дождя.

– Все сохнет – дождь нужен, – сказал Олег.

– Да никто не возражает. Лишь бы мы порыбачить успели… Ладно, что будет, то будет… Ты лучше расскажи Сергею Павловичу, как ты Дашу свою нашел. Это ведь очень интересная история.

Дядя обнял племянника и вдруг засмеялся: – Это ж надо! Поехал в деревню больную бабушку навестить и вдруг оттуда через три дня жену привез. Мы все в шоке были. Ну, ладно, рассказывай…

Олег не заставил нас долго ждать. Он стоял, скрестив руки на груди, и глядел вдаль, где зажглась цепочка жёлтых огней соседней деревни.

– Меня всегда почему-то интересовал вопрос судьбы, – тихо зазвучал его голос. – Помню, как, еще учась в школе, я спрашивал участников Великой Отечественной войны: «То, что вы остались живы, это судьба или результат знаний, накопленного боевого опыта?». И все как один отвечали мне, не колеблясь и ни сколько не задумываясь: «Это судьба!». Каждый из них приводил несколько примеров, когда он только чудом оставался в живых. Именно благодаря судьбе. С той поры я поверил, что у каждого человека есть своя судьба. Я рассказал это к тому, что когда первый раз увидел Дашу, то сразу понял – это мне подарок судьбы. А дело было так…, – он немного помолчал, словно вспоминая подробности тех событий, потом снова начал рассказывать. – Два года назад, когда я только вернулся из Америки, мне приснилось, будто моя бабушка, мать моего отца, собралась помирать и зовет меня проститься. На самый дальний край соседней области, в затерянную среди лесов деревню Выселки. Мне, честно говоря, ехать не хотелось. Во-первых, это был всего лишь сон, во-вторых, у меня в то время были неотложные дела. Но встревоженные моим сном родители все-таки уговорили меня поехать. Сами они хотели дождаться от меня звонка и дальше уже действовать по обстоятельствам… Помню, был такой же жаркий день, когда я проезжал через большое село с красивой, отреставрированной церковью. От него до Выселок оставалось не более пяти-шести километров. Неожиданно я увидел в центре села новый желтый домик под зеленой крышей, с удивившей меня вывеской «Салон красоты». «Вот это да!» – воскликнул я про себя. – «А говорят, село вымирает…». Последний раз я был в этой глухомани лет десять назад и даже представить себе не мог, что здесь может появиться нечто подобное.

Дальше со мной произошло вообще что-то невероятное. Я вдруг, безо всякой причины, остановился и пошел в этот «Салон красоты». Несмотря на то, что в это время закапал дождь. Как будто какая-то неведомая сила повела меня туда. Я вошел внутрь домика, заглянул в зал и опешил. Словно видение увидел. В большой комнате, между парикмахерскими креслами, перед открытым окном стояла очаровательная девушка. Стройная, светловолосая, с русой косой ниже пояса. Одета она была в легкую белую блузку и джинсовый сарафан. Услышав шум шагов, девушка повернула голову и устремив на меня вопросительный взгляд бесподобных, голубых глаз, устало спросила:

– Вы хотите постричься?

Я забыл обо всем на свете. Только машинально кивнул головой. В эту минуту я был готов выполнить любое ее желание. Я увидел в этой милой деревенской девушке воплощение какой-то заветной своей мечты. Мое сердце невольно дрогнуло. Помню, что стоял как столб и не знал, куда деть свои руки, вдруг ставшими совершенно лишними.

– Садитесь, – тихо сказала девушка и указала мне рукой на ближайшее кресло. Тут я впервые обратил внимание на неестественную бледность ее нежного лица.

– Вам плохо? – с тревогой спросил я.

– Нет, – отрицательно покачала она головой, – Не обращайте внимания. Просто я на солнце сегодня долго была. Как вас постричь?

– Постригите на свой вкус. Кстати, как вас зовут?

Девушка внимательно посмотрела мне в глаза и, чуть помедлив, ответила:

– Даша.

Не скрывая радости, я назвал себя:

– Олег! Очень приятно с вами познакомиться.

– Вы пришли сюда постричься или познакомиться? – В голосе Даши прозвучало почему-то сожаление. Я ни с того, ни с сего брякнул:

– А я и сам не знаю, что привело меня сюда.

– Вот как? – удивленно распахнула свои глаза-озера Даша. – Разве такое может быть с трезвым человеком?

– Значит, может, – вздохнул я и встретился в зеркале с ее взглядом.

По тому, как она, внезапно покраснев, быстро опустила глаза, мне стало понятно, что Даше я тоже понравился. В моей душе, как говорит мама, запели соловьи. И я рассказал Даше кто я, откуда, куда и зачем еду. Причём сам не заметил, как стал настолько болтливым. Со мной раньше никогда такого не было, и быть не могло. Она терпеливо выслушала меня, но промолчала. Только в её взгляде я увидел сочувствие. Не в силах выдержать возникшее молчание, я поинтересовался, работает ли в селе клуб и есть ли молодежь.

– Клуб у нас работает. Его недавно отремонтировали и крытую танцплощадку пристроили, – ответила Даша, ловко работая ножницами и старательно избегая встречи взглядами. – Молодежь тоже у нас есть.

– Говорят, что на селе деньги не платят.

– У нас вовремя зарплату дают. Раньше здесь колхоз был, а теперь сельхозкооператив. Такой же крепкий. Наш председатель молодой и не пьющий. Все для людей старается. Раньше мы молоко в город возили, а теперь сами перерабатываем. Это же выгодней. Наши молочные продукты знаете, какие вкусные! – разговорилась Даша и тут же покраснела, поймав мой взгляд.

– Даша! Сегодня у вас будет дискотека?

– Сегодня у нас какой день? Суббота!? Значит, будет.

– А вы придете? – с волнением спросил я, следя по зеркалу за выражением ее лица.

– Я? Не знаю, – смутилась она и поспешно добавила: – Все. Стрижка окончена. Вам нравится?

– Да, – с запинкой произнес я, разглядывая свою коротко остриженную голову и думая о том, что если понадобится опять прийти сюда, чтобы увидеть Дашу, то стричься придется уже наголо.

Разглядывая себя, я заметил в зеркале другое девичье лицо. Очень любопытное и ярко накрашенное.

Даша с какой-то опаской оглянулась назад и, видя, что я не тороплюсь вставать, тихо попросила: – Не задерживайтесь, пожалуйста.

Расплачиваясь с ней за стрижку, я взял ее за руку и с волнением попросил:

– Даша! Приходите, пожалуйста, на дискотеку. Я буду вас ждать…

Даша вся вспыхнула и мгновенно отдернула руку, словно ее ударило током. Потом умоляюще прошептала:

– Хорошо! Только уходите, пожалуйста!

Я с иронией подумал, видел бы меня сейчас кто-нибудь из моих друзей. Меня, которого все считали неподдающимся никаким женским чарам.

По дороге к бабушке, с волнением вспоминая чуть не каждую минуту, проведенную у Даши, я всё пытался отгадать, сколько же ей лет. Девятнадцать? Двадцать? Как оказалось впоследствии, я ошибался. Ей исполнилось уже двадцать четыре.

Бабушка моя, Анфиса Федоровна, оказывается, и не думала помирать. Сухонькая, сгорбленная, но шустрая и деловая, она обладала той неиссякаемой жизненной силой, которая, по понятной причине, в основном свойственна сельским жителям. За свою жизнь она никогда не была у ни одного врача.

Я увидел бабушку, выходящую с пустым ведром из сарая. И настолько обрадовался, что вижу ее живой и здоровой, что не выдержал и во весь голос закричал:

– Привет, бабуля!

Бабушка от испуга выронила ведро, и оно со звоном упало на сухую землю.

– Ты чего разорался, как Леший на болоте?! Аж, сердце зашлось! – рассердилась она.

Я сгреб ее в охапку и прижал к себе, не находя слов от радости.

Ближе к закату солнца, когда я собрался идти в село на дискотеку, в бабушкин дом пришел мой двоюродный брат Анатолий, по кличке Толян. Он был на три года моложе меня, но уже успел обзавестись женой, двумя детьми и своим хозяйством. Толян жил на другом конце Выселок вместе с со своей матерью в просторном пятистенном доме. Его отец, младший брат моего отца умер три года назад от запойного пьянства. Мне родители рассказывали, как Анатолий дал клятву над могилой отца – проклятую водку больше в рот не брать.

– Ты куда намыливаешься? – с подозрением спросил Толян, глядя, как я посматриваю на часы.

– В село хочу сходить. На дискотеку, – уклончиво ответил я.

– Девку, что ли, какую успел приглядеть? Ну, ты даешь! Но учти – тут тебе не Москва и не Америка. Смотри, как бы бока не намяли, да по башке не настучали! У нас это запросто, особенно чужаку. А мне потом отвечать за тебя перед твоим отцом.

Долговязый, длиннорукий Толян, как все люди, обладающие большой физической силой, был нетороплив в движениях, держался степенно и смотрел на меня, ученого, с явным превосходством.

– Что же, с красивой девушкой и потанцевать нельзя? – спросил я с интересом.

– Ну почему же? Потанцевать можно…, – сделал он выразительную паузу. – Только смотря, как будешь вести себя потом. Все хорошие девки у нас давно присмотрены. За ними по пятам ходят. Дожидаются, когда замуж согласятся выйти за них.

– Ну, а если девушка не захочет выйти за того, кто за ней по пятам ходит? Может, ей кто-то другой понравится?

– Ты знаешь, места у нас тут глухие, болотистые. Можешь пойти в лес и запросто оттуда не вернуться. Любая собака потом хрен найдет. Понял?!

– Ты куда это собрался на ночь глядя? – с удивлением спросила меня бабушка. – Я вам поесть хотела подать.

– Я, бабуля, хочу к Толе в гости сходить. Может, и заночую у него, – ответил я ожидая, что бабушка станет возражать. Мол, только приехал и уходишь от меня. Но она неожиданно сразу согласилась.

– Сходи, сходи! На детишек его посмотришь. Такие шустрые стали ребятки. Спасу от них нет. А Анатолий теперь у нас не пьет, – с гордостью добавила она. – Теперича он завсегда трезвый.

Толян неодобрительно покосился на меня, но промолчал. Я вынул из сумки и преподнес ему подарок – складной нож в кожаном чехле. Он раскрыл его, попробовал ногтем остроту лезвия и с уважением произнес:

– Хорошая штука! Американский?

– Швейцарский, – сказал я, с удовольствием наблюдая за выражением его лица.

– На Западе хорошо, а у нас все же лучше. Там ведь задаром никто тебе куска хлеба не подаст.

– И там добрые люди есть…

– Ладно, пошли, – прервал он меня. – Только смотри, чтобы к ночи дома был. Чтобы я не бегал по всем кустам тебя искать. Дорогу-то через лес помнишь?

– Пока еще не забыл, – насмешливо ответил я. В сельский клуб я ходил в детстве и юности смотреть кино. И этого Толика еще брал с собой.

– Если чижало будет – уноси ноги, – дал он напоследок мудрый совет. Я улыбнулся. Почему-то в Выселках вместо «тяжело» все говорили «чижало». И у моего отца нет-нет, да и проскочет это словечко.

К зданию клуба и недавно пристроенной к нему танцплощадке, в виде просторной дощатой террасы, я подошел, когда в небе алым пламенем разгорелась вечерняя заря. Костер зари разгорался все ярче и ярче. Скоро языки пламени охватили половину небосвода. Создавалось впечатление, будто возник вселенский пожар. Я закурил и внимательно посмотрел по сторонам. Даша не пришла. Я решил немного подождать, с интересом наблюдая за танцующими. «Ты морячка – я моряк; ты рыбачка – я рыбак», неслось по всему селу. Неожиданно передо мной возникла худенькая, ярко накрашенная девушка с острым носиком, похожая на подростка. Лицо этой девушки показалось странно знакомым.

– Вы Дашу ждете? – неприязненно спросила она и, не дожидаясь ответа, сказала: – Не ждите! Она не придет!

В словах девушки прозвучала какая-то враждебность. Провожая ее недоуменным взглядом, я увидел, как она подошла к двум парням и начала им что-то объяснять, указывая на меня пальцем. Парни выслушали ее и тут же направились в мою сторону. Я спокойно ждал, заложив руки в карманы джинсов, и делал вид, что не обращаю на них внимания. Они быстро подошли ко мне. Один приземистый, толстошеий, словно бычок, молча «буравил» меня маленькими прищуренными глазками. Другой – с меня ростом, вертлявый, нагло улыбался, показывая блестящие металлические коронки. Одним словом, с такими типами лучше не встречаться где-нибудь, безлюдном переулке. Я знал, главное – не дрогнуть. Нельзя показывать свой страх. Если увидят, что ты испугался – все! Сомнут, будут издеваться как захотят.

– Ты давай линяй отсюда, пока цел, – процедил сквозь зубы вертлявый. – И про Дашку забудь. Понял?

Я вдруг ощутил, как во мне вырастает волна злости к этой наглой, самодовольной роже, уверенной, что перед ней у каждого задрожат коленки.

– А ты меня не пугай, – глубоко вдыхая воздух, чтобы сдержаться, ответил я.

– Меня не такие, как ты, пугали. Я буду поступать так, как сочту нужным.

– Ладно! Кончайте базар, – недовольно сказал «бычок». – Считай, что мы тебя предупредили.

Я заметил, как в глазах вертлявого сначала промелькнуло растерянное удивление, а потом блеснула злоба. Они ушли, а я остался стоять на месте, с облегчением переводя дыхание после нервного перенапряжения. «Конечно, глупо было надеяться, что Даша придет на свидание. Больше здесь делать нечего, надо идти домой», – подумал я.

Я шел по селу, наслаждаясь вечерней прохладой после дневного зноя. Мысли мои вновь устремились к Даше. «Зачем она послала эту девицу? Что это значит?» – терялся в догадках. Я настолько глубоко задумался, что не обратил внимания на догоняющий меня шум шагов. Внезапно острая боль пронзила затылок. Перед глазами вспыхнула россыпь огненно-желтых искр и погасла. Когда я пришел в себя, то долго не мог понять, где же нахожусь. Меня окружали жуткая тишина и темнота ночи. Только изредка хриплый лай собак разрывал тишину в клочья. С высоты неба на меня сочувственно глядела полная луна. Оказалось, что я лежу на траве, возле какого-то забора. Я сделала попытку подняться, и прикусил губу от тупой боли в голове. Осторожно прикоснулся к затылку и почувствовал что-то липкое. «Кровь!» – догадался я и наконец вспомнил, что со мной произошло. Кое-как все-таки поднялся, превозмогая боль, затем побрел наугад по дороге, пошатываясь, будто пьяный. «Размечтался, идиот несчастный, и бдительность потерял, – ругал я себя. – И вообще, зачем поперся в село, как последний дурак. Стыдно будет перед братом показаться. Тоже мне, солдат спецназа. Самоуверенный болван»…

Выйдя на окраину села, я остановился в глубоком раздумье. Дорога раздваивалась – то ли налево идти, то ли направо? В темноте определиться было невозможно, а идти знакомым, коротким путем через лес бессмысленно. Я оглянулся на село, ни в одном доме не светились окна. Да и вряд ли кто-то открыл бы дверь глубокой ночью. Пришлось идти наугад.

К дому брата я подошел с первыми проблесками утренней зари, совсем обессиленный. В задней половине дома горел свет.

– Ты где шлялся? Мы из-за тебя всю ночь не спали! – накинулся на меня Толян. Я молча рухнул на диван.

– Господи! – встревожено воскликнула его мать, тетя Надя, заметив, что я держу на голове окровавленный платок. – Да ему, поди, башку пробили! Доходился!

Она быстро осмотрела мою голову и успокоилась:

– Слава тебе, Господи! Кость цела…

Тетя Надя сделала мне перевязку, когда-то она работала медсестрой, пока не закрыли местный медпункт, и ушла в свою комнату.

– Давай рассказывай, как это случилось, – сердито сказал Толян. Я откровенно рассказал ему и про встречу с Дашей, и про то, что произошло дальше.

– Это тебя только попугали. А могли и запросто прибить. Никто ничего не видел и не слышал. Я же тебя предупреждал по-хорошему! Ты вот что, – он отвернулся в сторону. – Навестил бабку и сматывайся отсюда подобру-поздорову. И про Дашку забудь! Понял? У нее через неделю свадьба. На ней этот толстый Колян женится. А с железными зубами – это ее сводный брат Мишка. Девка, которая к тебе подходила – Коляна сестра, понял? Дашка, может, и хотела прийти, да не могла. Ты приехал и уехал, а ей здесь жить. Мишка-то два раза в тюрьме сидел, с ним вообще никто не связывается. Он с отцом Дашку за мотоцикл с коляской Коляну продали. Тут тебе не Москва!

– Она же не любит этого Коляна!

– Любит – не любит, – усмехнулся брат и посмотрел на меня, как на малыша из детсада. – Её никто и не спрашивает. Отчим у нее, знаешь какой? Как напьется – зверь! На одну руку намотает Дашкину косу, а другой прихлопнет как муху. К ней до этого столько ребят сваталось – она всех отшила. А теперь её заставят. Колян-то постоянно Мишку с отцом водкой поит. Так что уезжай отсюда от греха подальше. Дашке ты только хуже сделаешь. И сам можешь сгинуть.

Я смотрел на Толяна так, словно видел его впервые. Но осуждать не имел права. Он мое молчание истолковал, как знак согласия с ним и повеселел:

– Повидались, и хорошо… Я тебя как брата прошу – уезжай сегодня же!

Стоило мне закрыть глаза, как передо мной вдруг появилась Даша. Чистая, нежная, с невыразимой печалью в глазах. Она склонилась надо мной и пыталась что-то сказать, но ее губы шевелились без звука, словно в немом кино.

– Ты чего в такую рань пришел? – удивилась бабушка. – Али с Анатолием поругались?

– Нет, бабуля. Просто не спится.

– Женить тебя пора. Не знаю, куда твои родители глядят, – покачала она головой.

– Еще успею, бабуль, жениться. Какие мои годы, – отшутился я и с любовью погладил бабушку по согнутой спине.

– Ладно, бабуля. Я пойду прилягу, может все-таки засну.

– Иди, касатик мой. Я тебе мягкую постельку приготовила. Да, а чтой-то у тебя голова перевязана? – обеспокоено спросила бабушка, когда я снял соломенную шляпу, взятую у Толяна, чтобы не напугать бабушку.

– Споткнулся и упал.

– Ну, ничего, до свадьбы заживет, – успокоилась она. – Надюха у нас в медицине понимат.

Боль в голове стихла, и я проспал до обеда. За время сна мои силы полностью восстановились. Все мое существо было готово к самым активным и решительным действиям. Я убежден – наиважнейшие решения в жизни человека принимаются во сне, на уровне Высшего разума и внедряются затем в наше сознание. Недаром говорят: утро вечера мудренее. Я встал с постели с твердым убеждением, что никуда не уеду, пока не встречусь с Дашей. Единственная проблема состояла в том, как сделать это незаметно для чужих глаз, чтобы не навлечь на девушку беду.

Интересно, что дальше я действовал почти машинально, словно выполняя заложенную в меня программу. Быстро попрощавшись с бабушкой, расстроенной скорым отъездом любимого внука, я бросил в багажник машины объемистую сумку с деревенскими гостинцами и поехал в село. Отчетливо при этом сознавая, что независимо оттого, как дальше сложится моя жизнь, образ Даши навсегда останется в моем сердце. В пути я мучительно думал о том, как же встретиться с ней и не мог ничего придумать. И вдруг, увидев при въезде в село здание школы, меня осенило! Заехав в открытый школьный двор, я с радостью поблагодарил отца за настоятельный совет ехать к бабушке на его старых «Жигулях». На мою запыленную «Шестерку» никто не обратил никакого внимания. Ни играющие на школьном стадионе в футбол пацаны, ни редкие прохожие. Понаблюдав несколько минут за игрой, я подозвал одного мальчишку лет 9-ти, с обиженным видом следящего за игрой более старших ребят, и, с видом заговорщика, спросил:

– Ты умеешь хранить тайну?

– А какую? – с жадным любопытством спросил пацаненок.

– Любую. Всякая тайна важна. Ну, например, нужно передать записку одной девушке, с длинной косой, которая работает в парикмахерской. Передать надо так, чтобы никто не заметил. И никому-никому об этом не говорить.

– Это Дашке что ли? – В глазах мальчишки возникло разочарование. – Подумаешь, какая тайна!

– Самая настоящая тайна, – убедительно сказал я. – Если сделаешь, как надо, то получишь приз.

Я показал ему перочинный ножике набором блестящих лезвий и маленькими ножницами.