Лига добровольной смерти

Улица Скаргатан – тихая и малолюдная. Если пройти по ней к железнодорожному вокзалу, увидишь по пути отель «Park inn», в котором и остановился Колчин. Отель оправдывает название постоялого двора: рядом станция, ночной клуб «Каталин», по вечерам играет джаз. В скверике под клёнами стоянка для велосипедов. Спешат горожане на электрички до Стокгольма, оставляют велосипеды и уезжают на целый день. Велосипед в Упсале – основной вид транспорта. По этой причине не увидишь на улицах автомобильных пробок. Как не увидишь скопления машин во дворах и на тротуарах.

Народ в Упсале просыпается рано. С первыми криками галок люди спешат на станцию. В Упсале самая крупная в Скандинавии популяция галок, они кружат над крышами домов, над кафедральным собором, галдят на деревьях университетского парка и на старом городском кладбище, но город к птицам привык. Как привык рано начинать рабочий день.

Многие упсальцы трудятся в Стокгольме, и надо успеть приехать к открытию магазинов и кафе, расставить столы и стулья, приготовить посуду, достать из холодильников продукты и начать их разделку. В пути досыпают, знакомятся и влюбляются, обсуждают последние новости. Быт электричек субарбанитам привычен и понятен. Город сны видит, а люди поездов уже в пути; вечером город отдыхает, а люди поездов ещё в дороге – давно привыкшие друг к другу, похожие внешне по скромной одежде.

Поужинать Говард пригласил Владимира в греческий ресторан на берегу речки Фюрис, которая, изгибаясь по городу, катит тихие воды под мостами к озеру Меларен. С веранды ресторана открывается вид на кафедральный собор, приходскую церковь Святой Троицы и старую водяную мельницу. В тихом затоне с цветущими кувшинками крякали дикие утки. Семейство крякв с выводком подросших утят плавало среди цветов, вылавливая ряску. Селезень подавал голос, чтобы не разбегались утята.

– Хорошо у вас! – сказал Колчин, глядя на уток и отпивая из запотевшего бокала пенистое пиво. – Тишина и спокойствие, никто не спешит, не толкается… Нет гула машин. В Москве заторы на дорогах, нервные пешеходы на переходах. Куда ни посмотришь: машины, машины…

Он смотрел на шпили собора, построенного несколько веков назад в стиле французской готики, смотрел на речку, берега которой облицевали природными валунами. Вроде просто, но основательно, что создаёт вид крепостной стены.

– В Домском соборе, у нас его и так называют, похоронен король Густав Ваза с жёнами, Екатериной, и Маргарет. В капелле собора покоится прах короля Святого Эрика. Короля казнили датчане, – заметил Говард. – По преданию отрубленная голова Эрика скатилась вниз, и на том месте забил чистый родник. Он стал первым питьевым источником в городе.

– Видишь, и восемь веков назад короли и простолюдины оказывались равными перед лицом смерти… – Владимир помолчал, как бы раздумывая, рассказывать о цели командировки или воздержаться. – По дороге от аэропорта мы заговорили с тобой о моём задании. Как я догадался тогда, глядя на кислое выражение твоего лица, намерение рассказать о работе Лиги Добровольной Смерти не вызвало у тебя восторга.

– Смерть всегда безобразна. Отрубили королю голову – кровь, бездыханное тело. Сделали больному укол – кара не столь жестока, но всё равно мы видим труп. Вместо помощи, старания продлить и скрасить жизнь, идём по пути наименьшего сопротивления, путём казни. Да-да, казни! И тут жестоки в равной мере все: общество, власть, все мы, живущие на земле. Всё это своеволие отмечено Каиновой печатью, которой, как сказано в Библии, Господь заклеймил Каина после убийства им брата Авеля…

И замолчал, пережидая, когда официант уберёт со стола пустую посуду. По мнению Говарда, писать о Лиге Добровольной Смерти – неблагодарная затея журналиста. Волей-неволей, а вынужден затронуть главное – уход человека из жизни. Пусть добровольная, но это смерть со всеми вытекающими обстоятельствами.

– Вряд ли репортаж вызовет интерес у читателей, если не расскажешь о кровавых делах палачей, или как их там называют пристойно, о смертельных операциях, при виде которых холодеешь от ужаса. Но такое не напишешь. Лига не приоткроет завесу секретности, столько даёт красивой рекламы, что любой школьник расскажет о ЛДС, её милосердии. Загляни в Интернет, и получишь сотню полезных советов и рекомендаций по эвтаназии…

Эвтаназия, а проще – смерть во благо, разрешена в большинстве стран мира. Только в Нидерландах членами Лиги Добровольной Смерти стали свыше ста тысяч человек. Каждый сторонник добровольной смерти заполняет анкету и получает право в случае необходимости обратиться в Лигу за помощью. Со стороны посмотреть, религиозная секта. Что-то наподобие сообщества свидетелей Иеговы.

В США, штат Орегон, проведён референдум, в ходе которого жители штата поддержали акт добровольного ухода из жизни. Он разрешает врачам прерывать жизнь больных, по примеру Лиги дважды попросивших о милосердии в устной и письменной форме.

Нашлись последователи и в других штатах. В Мемфисе и Техасе эвтаназия – обыденный вид врачебного вмешательства. И бесконечные споры о правомочности такого акта притупили его восприятие. Ещё Монтень писал: «Смерть – не только избавление от болезней, она – избавление от всех зол. Это – надёжнейшая гавань, которой никогда не надо бояться и к которой следует стремиться. Всё сводится к тому же, кончает ли человек с собой или умирает; бежит ли он навстречу смерти или ждёт, когда она придёт сама; в каком бы месте нить ни оборвалась, это – конец клубка…».

– Если подобную операцию практикуют во многих странах, – сказал Колчин, – дойдёт и до России.

– Ты прав. Остановить трудно, – ответил Рон. – Демократия… Попробуешь запретить, народ выйдет на улицы с протестом. Как это случилось недавно в Вене.

– А митинг у стен нидерландского парламента в Гааге! Желающих прекратить страдания, физические и душевные, всё больше и больше. Прочти…

Колчин достал из папки, которую прихватил с собой, газету «Вечерняя Москва». На первой полосе жирным шрифтом выделялась заметка: «Мёртвый банкир найден в собственном бассейне».

«В собственном доме подмосковного посёлка Лесная Опушка милиция обнаружила труп управляющего Внешторгбанка Олега Жуковского. Признаков насильственной смерти на теле погибшего следователи не нашли. Судя по тому, что никаких следов взлома в доме не замечено, наружная система наблюдения никого из посторонних не зафиксировала, можно верить записке, её оставил на письменном столе покончивший с собой: «Устал от жизни»…

– Лига добровольной Смерти возложила на себя важную миссию, – продолжил Колчин беседу. – Лига облегчает уход человека, который влачит жалкое существование, от мук и страданий. Иначе и не думаешь, когда видишь еле передвигающегося на костылях. Невольно возникает мысль: зачем подобное существование? Может, помочь несчастному прекратить мучения? Но где гарантия того, что в пансионате Лиги всё делается по закону и добросердечности? Где гарантия, что из корыстных побуждений люди, кому не терпится завладеть наследством, виллой в Лондоне или на Лазурном берегу, не подкупят врача? А он обманным путём подтолкнёт больного к смерти…

– Надо преодолевать дурные инстинкты!

– Преодолеваем вторую тысячу лет, – чертыхнулся Колчин. – И не в силах преодолеть. Хотя право на эвтаназию пора узаконить. Нельзя судить человека, который помог близкому избавиться от мучений, проявив милосердие. Вспомни историю смерти француза Венсана Юмбера. Он многократно требовал предоставить ему право на смерть, но получал отказы…

История с Юмбером взбудоражила всю Францию. Парень попал в автомобильную аварию, сломал позвоночник и оказался парализованным. Он терпел невыносимые муки, истратил солидные суммы на лекарства, но никакой пользы. Парень упрашивал врачей прекратить его страдания. Сам он не в силах был подняться, пошевелить руками.

Официальное прошение об эвтаназии на имя президента Франции осталось без ответа. И тогда, пожалев сына, мать Венсана ввела ему смертельную дозу лекарства. Женщину арестовали, но вскоре освободили после общенациональных выступлений в защиту матери.

– А случай с тринадцатилетней Ханной Джонс из Великобритании? – продолжал Колчин. – Впервые в истории британской медицины девочка отказалась от лечения и через суд добилась права на смерть. Процесс в поддержку эвтаназии ширится, и его не остановить никакими запретами.

– Так что привело тебя в Упсалу?

– Никто не оспаривает благородную миссию Лиги Добровольной Смерти, – сказал Колчин. – Хочу сам убедиться и рассказать, что данная организация действует по закону и совести. Никакие деньги, никакие политические или коммерческие интересы не в силах поколебать в пансионате Лиги установленные доктором Тоссом правила добра и милосердия.

– Тебя гложет сомнение? Получается, ты никому не веришь!

– Жизнь такая, Рон. Доверяй, но проверяй. Людям импульсивным предоставь право спорить и полемизировать сколь угодно, сам же трезво анализируй события и факты, не трать попусту слова и энергию. Согласен со мной?

– Согласен…

Глава 5

Беспокойство журналиста Колчина объяснимо. Случаи эвтаназии в России не афишируются, но они бытуют, заплати только. Где-то врачи просто перестают реанимировать больного, или безбоязненно делают смертельный укол. В причинах смерти никто не разбирается. Отключил человека от аппарата искусственного поддержания жизни, докажи, что смерть наступила от этого, а не от остановки сердца. Или такой пример: существует препарат, четверть ампулы которого стимулирует работу сердца, а целая – приводит к его остановке. Экспертиза не докажет, сколько лекарства ввели пациенту.

В Совете Федерации сенаторы заговорили о законопроекте, который легализовал бы эвтаназию в России. К счастью, доводы противников инициативы звучат чаще и громче. Инициатор проекта председатель одного из комитетов по социальной политике Совета Федерации Валентина Петренко, хваткая бизнесвумен с навороченной на голове причёской.

Приехав в Совет Федерации, Колчин встретился с Петренко, которая больше напоминала директрису советского магазина. Петренко не стала откровенничать. С присущей большинству чиновников осторожностью, отделалась обтекаемыми фразами.

– Речь идёт о набросках основных тезисов, – сказала, поправляя на голове хитро уложенную копну волос. – Тезисы разослали по медицинским учреждениям. Если сообщество врачей и учёных выскажется против нашего предложения, то законопроект дорабатывать не станем.

В подобный исход Колчин не верил. Не столь наивен, чтоб не проанализировать ситуацию и сделать вывод. Те из чиновников, кто усматривает выгоду в начинании, от своего не отступятся. Не случайно мадам Смерть, как образно окрестили Петренко, часто летает в Швецию. Закрадывается подозрение, что она связана с ЛДС, и будет добиваться открытия филиала Лиги не в Москве, так в Петербурге, прикрываясь гуманными намерениями.

С точкой зрения Колчина согласился председатель комитета по работе со странами Содружества Вадим Густов, крепкий и широкоплечий, похожий на штангиста.

– Создадим для ловкачей и прохиндеев ещё одно доходное место, где станут торговать жизнями, донорскими органами. От правительства должно последовать ужесточение ответственности за причинённую смерть. Эвтаназия применима для особых больных, у которых нет шансов на выздоровление. Тут споры излишни. Но эвтаназия допустима при строгом контроле консилиума независимых специалистов, которые и должны давать разрешение на уход больного из жизни.

Сомнения сенатора понятны. Возможность злоупотреблений, когда на кону огромные деньги, и не уйти от соблазна поживиться, есть главный аргумент противников закона об эвтаназии. В Москве уже судили группу врачей, они доводили больных до смерти, а органы продавали чёрным трансплантологам.

Суд вызвал в обществе шумные споры. Нашлись защитники обвиняемых, кто доказывал, что вина врачей минимальна. Зачем лечить пострадавшего в автомобильной аварии, если он навсегда останется калекой? Тогда как органы его как донора, могут спасти полезного обществу человека, продлят ему жизнь для работы.

Занявшись столь важной проблемой, Колчин решил убедиться, что в Лиге Добровольной Смерти строгая ответственность за эвтаназию исключает случаи подкупа или фальсификации документов, чтоб потом родственникам погибших не пришлось горевать и стучаться в Европейский суд. Журналист хотел успокоить россиян или, наоборот, предупредить о подстерегающей их опасности.

И Колчин пропал. Говард переговорил с главным редактором «Свенска Дагбладет», приготовившись поднять на ноги полицию и начать поиски. Выслушав Рона, Хадсон задумался, анализируя ситуацию, а под конец сказал:

– Повременим поднимать тревогу. Спешить – делу вредить. Кажется, Колчин пошёл на риск. Ради неопровержимых фактов не пожалел и себя. Подождём…

– Полагаете, он затеял игру с администрацией пансионата Лиги?

– Не исключено. Ты же знаешь, иногда журналисту приходится менять профессию, менять фамилию и даже внешность. Только бы докопаться до правды. В Лиге Добровольной Смерти строгие законы. Наивно полагать, что журналисту из России, даже учитывая интерес Лиги к этой стране, откроют секреты, распахнут перед Колчиным все двери, там не простаки работают.

– И всё же меня мучают опасения.

– Наберись терпения, Рон! И прояви выдержку. Колчин – стреляный воробей, его на мякине не обманешь.

Над городом плыл серебристый дирижабль. Он появился со стороны заповедной зоны Старой Упсалы, древнего поселения, от которого осталась церковь XII века да могильные холмы. Красивый и загадочный, словно воздушный корабль под парусами, дирижабль бесшумно плыл в небе, вызывая удивление прохожих на улицах Упсалы. Многие восприняли полёт дирижабля за новый вид отдыха для туристов.

Подгоняемый ветром, дирижабль пролетел над Ботаническим садом, Большой площадью и Упсальским кафедральным собором, направляясь в сторону Лебединого пруда и пансионата Лиги Добровольной Смерти.

Над пансионатом воздушный корабль начал снижение, проплыл над корпусом «X» – его называют Домом прощания, над садом с цветущими газонами. Над трубами котельной начал снижение, но вдруг снова быстро набрал высоту.

И тут на глазах опешивших горожан в воздухе появилась фигура человека. Зависла на мгновение, затем быстро устремилась к кабине дирижабля. Рассмотреть страховочный конец было невозможно, оказался на удивление тонкий.

Никто из тех, кто наблюдал за полётом дирижабля, не заметил одно обстоятельство. Вместе со вспышкой лазерной пушки, выстрелившей по системе видеонаблюдения в пансионате, в одну из труб котельной со снайперской точностью попал радиоуправляемый захват на сейлоновой нити. Захват напоминал разжатую детскую пятерню, пальцы которой по команде готовы сомкнуться в кулак, зацепив требуемую вещь. Захват и подцепил тонкий сейлоновый шнур с человеком на конце. Разумеется, сам по себе шнур из сейлона не мог оказаться в трубе котельной.

Исполнители достигли поставленной цели. Дирижабль быстро набрал высоту, одновременно подтягивая беглеца, и направился в сторону озера Меларен, а затем взял курс на Балтику. Не только Упсала, но и Стокгольм были полны слухов и разного рода предположений.

Накануне в фиордах Швеции засекли неизвестную атомную субмарину. Поговаривали о якобы имевшем место нападении исламских боевиков. Будто они выкрали человека, выдавшего Израилю секретные документы по ядерной программе Ирана, и который скрывался в пансионате ЛДС.

Вечером с разъяснением случившегося по телевидению в последних новостях выступил председатель Совета Лиги Добровольной Смерти господин Тосс. Отвечая на вопрос корреспондента, он опроверг слухи о боевиках исламского движения, но вынужден был признать, что произошёл побег из корпуса «X».

– Побег был спланирован заранее, и тщательно продуман, – сказал в конце интервью доктор Тосс. – К сожалению, не обошлось без помощи специалистов, которые вели работы по ремонту и подготовке котельной к новому отопительному сезону. Оказались причастны и другие люди, кто использовал дирижабль. Начато серьёзное расследование. Будут предприняты меры, чтоб ничего подобного не повторилось…

– Как ответил бы наш главный редактор, чует моё сердце: побег совершил Колчин! – восторженно заявил Говард жене и выключил телевизор. – Сказывается выучка морского спецназовца.

– Владимир служил в Военно-Морском флоте? – удивилась Хилеви.

– В молодости Колчин окончил Высшее военно-морское училище подводного плавания и командовал элитной диверсионной группой. Их забрасывали для выполнения боевого задания не с воздуха, а с подводной лодки. Подходила подлодка на глубине к чужим берегам, и группа в гидрокостюмах со специальной техникой для плавания, в полном боевом снаряжении покидала корабль через торпедные аппараты. Видел его на фотографиях той поры. Стоит в форме капитан-лейтенанта перед строем боевых пловцов, отдаёт приказ, приложив руку к головному убору.

– И стал журналистом…

– Говорит, охладел к воинской службе. Печатался в газетах и журналах, поступил в Московский университет…

– Зашёл слишком далеко, коль вынужден бежать, – сказала Хилеви. – Жди его репортажи о делах в пансионате Лиги. Шуму наделает!..

– Да что там исключительного можно увидеть? Умом тронувшихся? Нормальные люди о смерти не думают. Нормальные стараются определиться в реальной, а не загробной жизни. Совсем уж свихнувшиеся думают о рае, не теряют надежды попасть в рай, а на земле, смирившись, влачат жалкое существование. Бьют поклоны, но пальцем о палец не ударят, чтобы изменить своё положение к лучшему.

– Ты плохо знаешь Колчина. Рисковать без определённой цели он не станет.

«Вы стары и одиноки? Вы устали от безнадежных хождений по больницам? И вам нечем больше оплачивать счета за услуги врачей?

Вы бедны, завтра у вас будет нечего есть, и вы готовы броситься вниз головой из окна высотного дома? Безработица гнёт вас, и стыдно стало смотреть в глаза родным и близким?

Вы разорены, вам не удалось выбраться из петли финансового кризиса, и ваша фирма полностью обанкротилась…

А может, вы разуверились в «безграничных возможностях» стать миллионером, кинозвездой, знаменитым футболистом?

Вам опостылела жизнь главы фирмы или банка, постоянная гонка за быстро растущими ценами на горючее и продовольствие, меняющимися обстоятельствами на рынке? Вам надоела ругань с подчинёнными, которые ноют, что им мало платят, а сами плохо справляются с должностными обязанностями? А тут ко всему приставания мздоимцев из министерства, которые за каждую подпись на документе требуют долю?

Вы напуганы безвыходностью положения, в каком оказались? Сохраняйте присутствие духа и улыбайтесь. У вас есть надёжный проводник. Обо всём уже подумали специалисты, выход есть из тупика. Стоит лишь обратиться в пансионат Лиги за консультацией. Звоните и приходите, мы ждём! Всё будет хорошо! Будьте оптимистом – и спокойная жизнь вам обеспечена. Доверие к нам – залог ваших положительных эмоций, хорошего настроения. Никому не позволяйте распоряжаться своей жизнью. У вас есть мы, ваша защита и опора.

К вашим услугам отлично обученный персонал, уютные комнаты с добротной и удобной мебелью, вкусная пища, лечение и массаж. Здоровый сон восстановит ваши нервы. Звоните прямо сейчас!».

До знакомства с Колчиным Рон не обращал внимания на рекламные объявления, на плакаты с красивыми женщинами с загадочной улыбкой, строгого вида мускулистых мужчин. Такие плакаты он видел на улицах Праги и Варшавы, Кёльна и Санкт-Петербурга. В Нью-Йорке они пестрят на Бродвее и Пятой авеню. Прилетел на Мальдивы, в столице увидел рекламу Лиги Добровольной Смерти возле публичной библиотеки.

А сколько буклетов разложено на столиках в холлах гостиниц и в книжных магазинах, в аптеках. Сколько раздаётся при входе в метро и на вокзалах, на автозаправочных станциях, в поездах.

Не обращал внимания потому, что читать подобное считалось признаком дурного вкуса, плохого воспитания. Как все здравомыслящие люди его возраста и положения считал: стыдно здоровому человеку проявлять интерес к советам и наставлениям ЛДС. Хотя многих людей в городах Европы и США реклама притягивала. Уж больно много хорошего сулилось. «Вы напуганы безвыходностью положения, в каком оказались?.. Звоните и приходите, мы ждём вас»…

Забрав буклет, человек в уединении прочитывал то, что ему предлагалось. Поразмыслив, на всякий случай заносил в записную книжку или в память мобильного телефона адрес пансионата и куда звонить. Конечно, он не собирался обращаться за советом, но вдруг понадобится консультация. Будешь потом жалеть, что не записал, выбросил рекламу, и нервничать из-за пустяка.

Вдруг… На самом деле мысль о подобном исходе появлялась в минуты отчаяния, когда готов бежать куда глаза глядят. Только бы укрыться от кошмаров, не наломать в горячке дров. Есть спасительный адрес под рукой, оно и спокойнее. Соломинка для утопающего. Мелочь вроде, а надежду вселяет.

Так поступают люди по той причине, что жизнь у них складывается неудачно, а то и в безвыходности. Предполагаешь одно, а в действительности всё идёт наоборот, сваливается куча проблем. Не зря сказано: человек предполагает, а Господь располагает. Приходится преодолевать неудачи и разочарования, искать выход из тупика. И вроде выкарабкался, но не успел дух перевести, как новая беда.

Отчаявшись, кто-то пытается залить мучения водкой, а то и наркотиками. Только бы забыться, не сойти с ума. В пьяной голове вроде наступает просветление, люди кажутся добрыми, ты им интересен, и сам хоть куда. Но проспишься… И спешишь продать последний костюм, пойдёшь на убийство – только бы достать немного денег, выпить, уйти скорее от реальности. Итог – белая горячка, психоневрологическая больница.

Говард воспринимал рекламу Лиги Добровольной Смерти как аномалию в обществе. Люди его возраста и положения должны думать о благе и находить пути для реализации собственных возможностей, а не ныть и сдаваться.

Думать о смерти, считал Говард, противоестественно. Выход при желании можно найти из любого положения. Человек даже преклонных лет, измученный болями, при твёрдом характере и неутраченной решимости может провести дни с пользой. Понятно, болезнь не красит человека, и путь в Лигу спасительная возможность прекратить мучения. Но к услугам ЛДС, что удивляло и обескураживало, прибегали здоровые и сильные мужчины, впавшие в депрессию. Женщины, потерявшие по воле обстоятельств любимых, семью. Видимо, судьба, предоставляя попавшему в беду шанс на избавление от мук, совершает свои ошибки, и направляет подвластного ей в другую сторону, когда и ангелы заплачут.

Выводило Рона из душевного равновесия, а порой бесило то, что по телевидению в России повсеместны темы о растерзанном человеке, о маньяках, убивающих детей и женщин. Никаких запретов по закону и морали. Переболела Америка, подхватила Россия.

Что там подхватила! Перещеголяла по уровню жестокости и вседозволенности. Гонят по всем каналам сериалы о насилии с таким упрямством и ненасытной алчностью, забывая об обратной реакции телезрителей, среди которых обязательно отыщется проходимец, готовый увиденное повторить в реальности, чтоб удовлетворить больное воображение. Стало страшно девушке или подростку выйти вечером на улицу. Убьют, сожгут на костре или утопят с садистской жестокостью.

Никто подобный морально-психологический беспредел не останавливает. Ни правительство, ни депутаты, которые в интересах народа призваны контролировать работу министерств и ведомств, полиции. Не обращают внимания народные избранники на то, что общество морально перерождается, деградирует. Насилуют в подъездах малолетних детей, изверги издеваются над школьницами, заманивая их в безлюдные места, а чтобы молчали, – выкалывают глаза и отрезают языки.

Насмотревшись фильмов ужасов, молодые сатанисты приносят в жертву дьяволу своих сверстников. В Старой Руссе под Новгородом, «Ночные ангелы» совершили ритуальное убийство в православном храме, вломившись туда во время службы, открыв стрельбу и нанося удары ритуальными топорами…

Глава 6

Репортажи Владимира Колчина в газете «День», затем в «Свенска Дагбладет», перепечатанные «Фигаро» и «Гардиан» и обеспечившие автору успех, заставили Рона Говарда переосмыслить свои взгляды на проблему эвтаназии, серьёзно подумать о работе Лиги Добровольной Смерти. До последнего времени, если говорить серьёзно, Рон рассматривал проблему обывательски. Есть Лига, нет её, – ему безразлично. А что сосед ушёл из дома и оказался в пансионате Лиги, докапываться до сути, выспрашивать – не его ума дело. Не принято вмешиваться в чужие хлопоты, поднимать тревогу. Есть полиция, она пусть и разбирается.

После того, как репортёр из России побывал в Доме прозрения пансионата Лиги, каким-то чудом проник в Дом последней ночи, и написал свои репортажи, приоткрыв тайну жизни клиентов этого заведения, а главное – своими глазами увидел в корпусе «X» исполнение воли клиента, попросту исполнение приговора консилиума врачей и представителей закона, Рон серьёзно задумался над проблемой правомочности существования Лиги Добровольной Смерти.