Имперский колдун

Кровь однорога выглядела по-другому – если присмотреться, она почему-то отдавала в бирюзу. Посмотришь под одним углом – красная, ярко-красная, посмотришь под другим углом – голубовато-зеленая, странная. И запах у нее был иной, чем у крови Илара.

Кровь у однорога пришлось брать Анаре, и девушка еле сдерживала слезы. Однако расстройство не помешало ей ловко ткнуть кончиком ножа куда-то возле уха Быстрика, отчего по его белоснежной с серебристым отливом могучей шее сразу потек ручеек крови, подхваченный глиняной кружкой, отмытой до скрипа трудолюбивой Устамой. Кухарка применяла для мытья посуды специальный мыльный порошок, который Легана покупала на рынке, добавляя потом в него какие-то травы. Смесь получалась пахучая и отмывала посуду дочиста. В кухне всегда приятно пахло травами.

Наконец половина кружки была нацежена, порез Илара завязан чистой тряпочкой с добавлением специальной мази, изготавливаемой Леганой и Анарой, и теперь нужно было приступать к самому колдовству. И побыстрее – Анара не знала, сколько времени отпущено, чтобы произвести обмен кровью. Вдруг всего несколько минут?

Анара держала в руках кружку с кровью Илара, он же сам держал кровь Быстронога. Девушка кивнула мужу, тот поднял кружку и, стараясь не думать о том, что пьет, несколькими глотками выпил соленую, почему-то горчащую жидкость. Анара же влила содержимое своей кружки в пасть Быстроногу. Через пару секунд все было закончено.

Илар поставил кружку на чурбак, стоящий возле грядки, вытер рукой окровавленные губы и пожал плечами:

– Ничего не чувствую! Совсем ничего.

– Быстрик говорит – он тоже ничего не чувствует. Может, все-таки нужно было применить какое-то заклинание?

– Может быть, – снова пожал плечами Илар и посмотрел на солнце. Светило уже склонялось к закату, но стояло еще высоко. Илару вдруг сильно захотелось пить, а еще – у него задрожали ноги. Вероятно, после сегодняшней беготни. Устал! – подумалось ему.

Илар плюхнулся на землю возле грядки с таранкойской травой и глубоко вздохнул – жарко! Развязал завязки рубахи и расслабился, глядя на жену. Та с беспокойством следила за его действиями, хотела что-то сказать, но Илар мотнул головой:

– Ничего, все нормально! Устал сегодня, набегался. Ничего со мной не прои-и‑иссхо-о‑одит…

Илару вдруг показалось, что язык стал большим, огромным и едва помещается у него во рту… голова закружилась, и стало немного подташнивать. Мир начал вертеться, встал на дыбы, и земля ударила Илара по голове. Еще несколько секунд он смотрел в небо, на Анару, почему-то беззвучно раскрывавшую рот, – он ничего не слышал и очень удивился тому, что жена вроде как что-то говорит, но ничего не слыхать, попытался улыбнуться, успокоить супругу… и тогда сознание Илара погасло совсем.

* * *

– Очнулся! Наконец-то! Илар, мальчик мой, ты слышишь? Слышишь? Очнись!

– Тетя, он смотрит, смотрит!

– Смотрит… – Голос Леганы дрогнул, и старуха села на постель рядом с Иларом, щупая его руку. Кровь в жилах билась толчками – быстро, судорожно, рука была горячей, такой горячей, будто Илар целый день лежал на солнцепеке.

– Слава богам! – Голос Дарана дрожал, Илар с удивлением услышал, как тот отошел в сторону и всхлипнул. Даран никогда не плакал – что случилось, чтобы он вдруг начал всхлипывать? Какая-то беда?

– Что… сслучилось? – с трудом выговорил Илар, ощущая, как язык едва ворочается во рту, распухший, как полено. – Тты… чего-о… плачешь?

Илар попытался встать, но голова снова закружилась, и его едва не вырвало. Упал на постель и, дожидаясь, когда комната перестанет вращаться, повернул голову и попытался поймать взглядом тех, кто стоял рядом с постелью.

– Как я тут оказался? – Слова давались уже легче, хотя язык двигался с трудом. Голова стала проясняться, и комната остановила свой полет – стены перестали падать и пол перестал задирать кровать вверх.

– Как оказался? – устало переспросила Легана. – Я тебя перенесла, вместе с Анарой. Что же ты натворил, а? Анара, ну ты-то что наделала? Как ты могла?

– А что… мы наделали? – удивился Илар. – Ты загадками разговариваешь… Голова болит – не могу сосредоточиться. И кружится.

– Кружится? Непонятно, как ты вообще выжил! Кружится у него, понимаешь ли! – резко бросила Легана и почему-то вытерла глаза. – Даран, принеси ему попить. Разбавь воду соком, кислым.

– Так что случилось? – хрипло спросил Илар, у которого после слов Леганы сразу пересохло горло.

– Ты чуть не умер, – сухо ответила шаманка, принимая кружку из рук Дарана. – Обопрись спиной о подушку. Пей! Постой! Сейчас я кое-что подсыплю, ты сразу выпей, легче будет.

Шаманка достала из мешочка коричневого порошка, сыпанула хорошую щепоть, подумала секунду – добавила еще. Завязала мешочек, положила его на постель рядом с собой и протянула кружку Илару, полусидящему у стены:

– Пей! До конца пей!

Илар попробовал, сморщился от резкого запаха снадобья, затем, прищурившись, в несколько глотков выцедил лекарство. В желудке сразу запекло, но через минуту голова прочистилась, мысли собрались в комок и стало яснее ясного – что-то случилось, он виноват, каким-то боком тут замешана Анара, и… больше ничего Илар не помнил. Совсем ничего. Вот они сидят за столом, обсуждают поход во дворец. А потом провал. Чернота.

– Не помнишь ничего, да? – осведомилась Легана, нахмурив брови так, будто Илар спер у нее любимые тапки и выкинул их на улицу.

– Не помню. Так напомни! Что я такого натворил и при чем тут Анара?

– Кровь однорога пил?

Илара как по голове стукнули, и он вспомнил все, что было в саду. Вспомнил и встрепенулся:

– Ну и что? Ну – пил! Анара тут при чем? Что со мной было-то?

– Ты сколько выпил?

– Половину кружки.

– Какой?

– Ну… вот этой! – Илар показал на кружку, что стояла рядом с ним на постели. – А что такого?

– И он еще спрашивает! – фыркнула Легана. – Ты превысил дозу раз… раз… в двадцать! Если не больше! Анара слышала, как говорили ее родители, но только не знает, что у колдунов, настоящих колдунов, кружка другая! Ее объем меньше этой кружки! Она маленькая! Кроме того, перед обрядом вкушения крови однорога нужно подготовить организм! Поддержать его специальными снадобьями! И даже при этом получается только у каждого третьего, остальные или умирают от лихорадки, или сходят с ума! Ты выжил только потому, что являешься не обычным человеком, и даже не совсем человеком! Черного колдуна очень трудно убить, он живуч, как… как… черный колдун! Вот передаст свою магическую силу, тогда умрет, как обычный человек, а до тех пор убить его обычными средствами, ядами, например, почти невозможно! Кровь однорога в небольших количествах вызывает изменения в организме принявшего ее, открывает закрытые способности. Человек начинает слышать мысли животных и однорогов. Может разговаривать с ними. Но! Если выпить такое количество, какое выпил ты, – это… просто безобразие. Яд! Кровь однорога – яд! Никто из живых существ, вкусивших его крови, не может остаться в живых! Магическое существо! Эх вы… ну куда вы лезете, не зная, не спрашивая? Учиться вам надо! Анара, от тебя я такого не ожидала. Магические деяния нельзя совершать на основе слухов. Услышала что-то – и давай болтать. А он тут же попался. А если бы умер – как бы ты потом жила?

– Я бы не жила, – тихо пробормотала бледная как снег Анара.

– А вот этого не надо, – нахмурилась Легана. – В жизни все бывает… но речь не о том. Теперь тебе понятно, во что ты вляпался?

– Понятно, – поджал губы Илар. – Быстрик жив?

– А что ему сделается?

– Пронесло его с твоей крови! – послышался голос Дарана. – Так давал жару – треск, похоже, даже соседи слышали! А вонища! Фффу‑у‑у! Теперь я знаю, что надо пить, если будет запор!

– Это только на однорога так действует, – отмахнулась Легана. – В общем, так: я сейчас пойду приготовлю тебе еще одно укрепляющее снадобье, а Устаме скажу, чтобы похлебки тебе налила. Поесть надо. Да и помыться стоило бы… попахивает от тебя.

Илар слегка покраснел и тут же рассердился – дурацкая кожа всегда его выдает! Краснеет, как девчонка! Неужто обмочился, когда был без сознания? Вроде нет… наверное, рвало, вот почему дурно пахнет.

– Вставай, милый, я тебе помогу. Пойдем, я тебя отмою!

От такого предложения Илар никак не мог отказаться и через минуту уже шагал к колодцу. Там стояла большая деревянная колода с заранее налитой водой – в колодце вода ледяная, так что колоду наполняли заранее, чтобы она нагрелась на солнце.

Уже стемнело, но горизонт розовел, не желая сдаваться ночи. Ночной ветерок потягивал из-за забора, принося запахи вечернего города – дым очагов, запах жареного мяса и свежего хлеба. У Илара заурчало в животе, и он ускорил шаг – скорее помыться, и к столу!

Тихо, очень тихо скользнула из-за амбара серебристая фигура, похожая на огромную собаку или, скорее, на лесного абга, умеющего ходить совершенно бесшумно, как призрак. Илар остановился, дождался, когда голова с острым, как кинжал, рогом прижалась к его бедру, и спросил:

– Как ты?

– Со мной все в порядке, братец! Ты уже выздоровел? Я так испугался за тебя…

– Ты со мной говоришь?! Получилось?

– Получилось, братец, – усмехнулся однорог и ласково подтолкнул его лобастой головой. – Иди мойся… душок, как от тухлой курзы. Потом поговорим. Спасибо, что не умер.

– Я и сам не хотел! – хихикнул Илар и побрел туда, где в темноте его ждала Анара, набравшая воды из колоды в два деревянных ведра.

Глава 3

– Ты правда покончила бы с собой, если бы я умер? – Илар погладил спину Анары между лопатками, девушка вздрогнула и поежилась – по телу прошли мурашки. Это место у женщин очень чувствительно, особенно у тех, чья кожа тонка и шелковиста, как у Анары.

– Заморозил! – еще раз поежилась девушка и, завернувшись в тонкое одеяло, прижалась к боку Илара, сопя ему в плечо горячим воздухом из тонких, будто выточенных резцом гениального скульптора, ноздрей.

– Ты давай не уходи от ответа! – поджал губы Илар. – Правда или нет?

– Правда, – грустно подтвердила Анара. – Это ведь я была бы виновата в твоей смерти. Правильно Легана сказала: на меня будто что-то нашло! Как я могла так поступить, сама не знаю. Я бы не смогла жить после твоей смерти, каждый день думая о том, что погубила любимого человека.

– Ты это… брось такие разговоры! – сердито выпалил Илар, садясь на постели. – Так нельзя! Даже если со мной что-то случится, ты должна жить! Должна, и все тут! Слышишь?

– Слышу, – тихо сказала Анара, глядя в потолок своими странными огромными глазами, – только это не от меня зависит. Я знаю, что, если ты умрешь, я умру следом – через неделю, через месяц. Просто умру, и все тут. Мы с тобой связаны, ты – часть меня. И я не смогу жить без тебя. И давай больше не будем на эту тему говорить, хорошо? Я расстраиваюсь, и мне хочется плакать… Давай о чем-нибудь хорошем поговорим?

– О чем? – еще сердито спросил Илар, укладываясь в постель и обнимая теплое, упругое тело жены. – Что-то мало веселого в последние дни. Одни проблемы…

– Да перестань ты… – улыбнулась Анара. – Столько хорошего вокруг! Мы живы, здоровы, все идет хорошо! Сад растет, все наши сыты, одеты, обуты, ты развиваешься как колдун, тебя приняли в Орден! Ты хорошо зарабатываешь и будешь еще больше зарабатывать! Мы построим хороший дом, в котором будет место всем! И Легане, и Дарану, и Быстрику, и Устаме! И нашим детям!

– Кстати, ты, это… еще не… – запнулся Илар.

– Нет. Рано. Мы умеем управлять своими способностями к деторождению. Ребенок появится только тогда, когда я буду уверена, что наше положение крепко и непоколебимо. Но… если ты хочешь… я могу снять запрет прямо сейчас. И тогда…

– Нет, – заторопился Илар, – ты права, совершенно права! Нужно пока устроить свою жизнь, а уж потом…

– Да, верно… – бесцветно сказала Анара, Илар кивнул и вдруг почувствовал досаду, будто он сделал что-то не так. Вероятно, жена надеялась, что Илар ответит совсем по-другому… И ему стало грустно.

* * *

Илар потянулся, ругнул себя за то, что ведет себя за столом, как грузчик в трактире. Мама всегда его ругала за подобное: «Не потягивайся!», «Не говори с набитым ртом!», «Не откусывай слишком большой кусок!», «Не рыгай, как стражник с Верхнего рынка!» – и еще много разных замечаний. Очень много…

Покосился на Дарана, сметающего с тарелки гору, состоящую из рагу и свежих овощей, подивился: «Сколько еды влезает в эту мелкоту! И как помещается? Куда он вообще все это девает? И не толстеет ведь!»

Через пару минут тарелка мальчишки была уже пуста, и он старательно вытер ее кусочком лепешки.

– Даран, я сколько раз тебе говорил – нельзя вытирать тарелку лепешкой, – укоризненно покачал головой Илар. – Это нехорошо, так воспитанные люди не поступают! Еды у нас хватает, зачем ты каждый раз это делаешь?

– Не знаю, – смущенно пожал плечами мальчишка, – привык я так. Еды всегда было мало, и я берег каждый кусочек. Мне всегда хотелось есть, всегда… Один раз не выдержал и украл лепешку с кухни. Хозяин заметил и так меня выдрал плеткой – вся рубаха в крови была. Только я все равно воровал. Есть-то хочется! Я деньги не воровал, это нехорошо, а еда… ведь люди должны делиться едой, правда?

– Хмм… наверное, да, – глухо сказал Илар, сжав руку в кулак. Как бы он хотел увидеть этого самого трактирщика! Тот после встречи изошел бы на дерьмо и не остановился бы, пока не сдох. В этом Илар был уверен. Он сделал себе зарубку в памяти – если когда-нибудь окажется в тех краях, откуда забрал Дарана, обязательно сотворит что-нибудь гадкое с этим трактирщиком. Что-нибудь особо гадкое, неприятное. Наказание за все годы страданий несчастного мальчишки…

Задумавшись, Илар не услышал, как его позвала Легана. Она с утра уже сидела в лавке, – сегодня, как нарочно, с самого рассвета шли люди. Со слов шаманки, приходили с десяток человек, изрядно пополнив казну лавки травников.

– Илар! Очнись! – Легана потрясла парня за плечо, и он испуганно вскинул голову:

– Что?! Что случилось?

– Да… ничего. Клиент пришел. Хочет поговорить с колдуном. Ты как, в силах после вчерашнего?

– В силах, – облегченно вздохнул Илар. – Прими его там, я сейчас оденусь поприличнее и выйду.

– Оденься, – хмыкнула Легана, окидывая взглядом Илара, одетого в старую рубаху, застиранную до бесцветности, и такие же штаны. Это была та одежда, которую Илар взял из дома, когда бежал из семьи. Почему-то именно в ней ему было особенно хорошо. Когда Илар надевал ее, его согревала мысль, что рубахи и штанов касались руки мамы…

Илар даже не подозревал, что будет так тосковать по родителям. Казалось – что такого? Он уже взрослый человек, а взрослый человек самостоятелен, родители… ну что родители – у них своя жизнь! Но иногда так хотелось поговорить с матерью, с отцом, выслушать их наказы и упреки – не со зла упреки, а только ради того, чтобы ему было хорошо, чтобы он надел шапку («не застуди голову!») или поскорее уселся за стол, потому что обед должен быть в строго определенное время – так положено в правильных семьях! Хочется услышать их голоса, впиться зубами в пирог – самый вкусный пирог на свете! – который печет его папа. Дурак он был, что сбежал и бросил семью. Или не дурак? Если бы не сбежал – не спас бы Легану и Анару, не спас Дарана и Быстрика, не влюбился бы, не… в общем, не было бы всего, что составляет сейчас радость его жизни. Нет, все-таки что боги ни делают, все правильно. Не понять их замысла, сколько ни старайся. Все так, как оно должно быть.

Легана исчезла в дверях, Илар встал, осмотрелся – в кухне он один, если не считать Устаму. Даран тоже куда-то сбежал – испарился, будто капля воды на раскаленном камне. Анара с Быстриком в саду, однорог любит смотреть, как девушка ухаживает за растениями. Пора и ему, Илару, идти работать…

* * *

Мужчина сразу не понравился Илару. Тонкие, поджатые губы, глубоко запавшие глаза. Взгляд мужчины буравил собеседника. Казалось, клиент подозревал всех окружающих, будто они только и думали, как обокрасть, обмануть его – одного из самых уважаемых людей в городе, известного и родовитого господина. Представляясь, он так и охарактеризовал себя – «уважаемый, известный и родовитый». И надо этому родовитому человеку только одно – чтобы колдун, о котором слышал господин, поднял со смертного ложа покойную бабушку господина и потребовал рассказать, куда вредная старуха спрятала свой сундучок с фамильными драгоценностями.

– Вы в состоянии узнать, где находятся сокровища? – мужчина снова поджал губы и вперился в Илара бесцветными глазами.

– Скажите, кто вам про меня сказал? – осторожно осведомился Илар, не отвечая на вопрос. – Откуда вы знаете, что я умею поднимать мертвых?

– Это к делу не относится, – нахмурился мужчина, – совсем даже не относится. Вы должны сказать, будете ли заниматься этим делом, и назвать свою цену. А что и откуда я узнаю – это мое дело. Повторю, я известный в городе человек с большими связями при дворе! Меня знает сам император! Так вы будете работать в конце концов или будете бессмысленно сотрясать воздух? Мне некогда заниматься пустопорожней болтовней!

Илар внезапно почувствовал, как в его душе закипает гнев. Да какое право имеет этот человек так с ним разговаривать? Набрал в грудь воздуха, чтобы выдать гневную тираду, но тут же наткнулся на взгляд Леганы. Та смотрела на него не мигая, а затем легонько покачала головой, мол – аккуратнее, терпи! Илар как-то сразу успокоился и решил: раз так, потерпим. Но… погоди! Я тебя слегка осажу, «уважаемый, известный и родовитый»!

– Какова стоимость того, что я должен найти? – сухо осведомился он.

– Какая разница? – так же сухо ответил клиент, бросив быстрый взгляд на колдуна. – Зачем вам знать?

– Затем, что от этого зависит стоимость моей услуги, – пожал плечами Илар. – Я могу поднять вашу старушку, и она расскажет, куда делись сокровища. Но я не буду работать бесплатно.

– Я и не заставляю работать бесплатно! Я вам дам… двадцать золотых! Это большие деньги, – мужчина с превосходством посмотрел на «щенка», который якобы является черным колдуном.

– Еще раз – какова стоимость сокровищ? – нахмурился Илар, глядя в сторону, где у полок с травами копошилась Легана. Он был уверен, что та слышит все до последнего слова.

– Я дам вам столько, сколько сказал! – Мужчина выдвинул вперед челюсть и презрительно посмотрел на Илара. – Это и так много! Ни один колдун не берет столько!

– Так ни один не умеет разговаривать с покойниками, – парировал Илар. – Тысяча.

– Что?! Да ты обнаглел, колдунишка! – вспыхнул мужчина. – Я тебя в порошок сотру! Я тебя в суд! Да я тебя…

– Тысяча золотых, и не монетой меньше, – жестко сказал Илар. – Торга не будет. И повежливее, не со своими слугами разговариваете! Еще минута – и сумма будет удвоена.

– Да я сюда больше не приду! Никогда! Наглец! Обойдусь и без тебя! Но ты еще обо мне услышишь! Заплачешь горькими слезами, а будет поздно! – Мужчина вскочил и бросился к двери, зашипев, как дикая кукунза. Толкнул ногой дверь, та ударилась о стену с таким грохотом, будто с крыши скатили пустую бочку.

Карета с серебряным вензелем на дверце заскрипела, хлопнул кнут, зацокали копыта всадников сопровождения, и надменный господин исчез из жизни Илара. На время или навсегда – этого колдун не знал.

– Здорово! Как ты его! Он просто подпрыгнул, когда ты ему про тысячу золотых! – радостно завопил Даран. – Интересно, вернется?

– Не знаю, – хмыкнул Илар. – Может, да, а может, нет. Как думаешь, Легана, вернется?

– Если никого другого не найдет, вернется. Только вот что – тысячу ты с него не получишь. Поспорим?

– Поспорим! – ухмыльнулся Илар. – Даран, будь свидетелем спора!

– А на что спорите? Что в закладе? – азартно осведомился мальчишка. – Что ставите?

– Если я проиграю – залезу на стол и трижды прокричу как лошадь! Если она проиграет – сделает то же самое! Согласна, Легана? – хитро прищурился Илар.

– Согласна, – улыбнулась шаманка. – Даран, свидетельствуй!

– Я свидетельствую, что возник спор между Леганой и Иларом по поводу того, получим ли мы от того богача, согласно договору по сделке, тысячу золотых или нет! Проигравший влезет на стол в столовой и трижды проржет лошадью! Спор начат!

– Проиграешь ведь! – весело усмехнулся Илар.

– Нет. Заметь, как сказано: «Тысячу золотых по договору» – то есть он должен сам или через посредника отдать тебе золотые на ту сумму, что ты сказал. Если он обманет или попытается избежать оплаты – значит, ты не получил эти деньги. Понятно?

– Понятно. – Илар был слегка обескуражен и, раздумывая, посидел молча с минуту. – Так вот что ты задумала! Думаешь, он попытается нас обмануть? Не заплатить?

– Уверена. Обманет. Вернуться-то вернется, похоже, его сильно приперло с деньгами, раз он сюда пришел, но вот расплатиться он не расплатится. Посмотришь.

– Нет. Я так не согласен! Если сумею выбить из него деньги, пусть и со скандалом, – спор исполнен.

– Ну конечно! – усмехнулась Легана, секунду подумав. – Ты отберешь у него деньги, напустив на него злое заклятие, и это тоже будет считаться исполнением спора? Не согласна.

– Тогда ситуация безвыходная, и спор не состоялся, – вздохнул Илар.

– Да, не состоялся. – Легана тоже вздохнула.

– Ну вот! – расстроенно фыркнул Даран. – Это вообще-то нечестно! То спорим, то не спорим! Безобразие! Я так не согласен!

– Не согласен – пиши протест императору, – предложил Илар, хихикнул и, поймав Дарана, начал щекотать его. – С чем ты там не согласен, а? Ну-ка! Говори! Мучить буду!

– А-а-а! Тетя Легана! А-а-а! Какое коварное нападение! Злобный черный колдун истязает доброго, хорошего мальчика! А‑а‑а! Тетя Легана, сделай ему клизму кипятком!

– Почему это кипятком? – Илар от неожиданности выпустил мальчишку, и тот, отбежав в сторону, показал ему язык:

– Потому! Чтобы не мучил детей! Пойду к Ане помогать с травой! Так интересно! Она пошевелит руками, и они вдруг прорастают… травы эти! Хотел бы я так уметь… тетя Легана, а можно научиться так растить траву? Я бы мог научиться?

– Это древняя магия, – ответила Легана, стирая улыбку с лица. Шаманка с удовольствием смотрела, как возятся двое парнишек. Дети играют – сытые, здоровые, веселые. Что может быть лучше?

– Этой магии невозможно научиться, – продолжила она, сделав серьезное выражение лица. – Только древняя раса владеет искусством управлять ростом растений, выращивать то, что нужно. Анара умеет вырастить растение с теми свойствами, какие ей нужно, от той болезни, какую нужно вылечить. Как она это делает? Я не знаю. Никто не знает. Кроме людей древней расы.

Легана помолчала и тут же, без перехода, сказала:

– Илар, нужно продолжать изучение заклинаний. Ты должен знать, какими заклинаниями умеешь пользоваться. В последние дни мы с тобой отставили это дело, но нужно заниматься!

– Нужно, – вздохнул Илар и потер глаза, – только я стал бояться, понимаешь? После того случая, когда вызвал огроменного огненного жиздра… тогда он чуть нас не сжег. Мне страшно. А если я как-нибудь вызову такое, с чем не смогу справиться? Ты не думала об этом?

– Думала, конечно, – тоже вздохнула Легана. – Но пришла к выводу, что стоит рискнуть. Понимаешь, какое дело… без риска колдуна не бывает. Такого, как ты, возможно, больше нет – тебе досталась великая мощь, о которой другие только мечтают, такие умения, какие недоступны другим колдунам. Да, опасно работать с неизвестными заклинаниями, даже не предполагая, как они подействуют. Но знаешь, на что у меня надежда? Ты удачлив. Ты невероятно удачлив! Скажешь, нет? Ты должен был вчера умереть от ядовитой крови однорога, но ты выжил. Ты уже множество раз должен был умереть – от руки грабителей, от неправильно сработавшего заклинания, от… от многого! Но ты выжил, и каждый раз обращаешь беду в свою пользу. Ты счастливчик. Боги почему-то дали тебе невероятную удачу, так используй ее в полной мере! Было бы просто глупо не использовать свое везение. Не знаю, куда это тебя заведет, но, если верить Анаре… – женщина осеклась и замолчала.

– Куда заведет? Что сказала Анара? – переспросил Илар, но Легана лишь покачала головой. Потом добавила:

– Анара предсказала – все будет хорошо.

И только тогда Илар отстал.

Остаток дня прошел спокойно и без происшествий. Легана сидела в лавке, торговала травами и принимала больных, тут же, на месте, изготавливая отвары и снадобья. Анара с Дараном копались в огороде, Устама готовила очередной обед и ужин, нещадно громыхая котлами и кастрюлями. Илар же спустился вниз, в подвал, туда, где можно было колдовать, не боясь, что пришибешь кого-нибудь случайным смертельным заклинанием.

Илар не хотел никого убивать. Он даже настоял на том, чтобы Легана больше не сажала в специальную клетку внизу кур из курятника. Колдун пробовал на курах смертельные или просто опасные заклинания, но смотреть, как куры умирают в муках или разлетаются в клочья, для Илара оказалось невыносимо. Он никогда не был злым парнем и никогда не мучил животных и птиц. Даже если это были всего лишь безмозглые куры. И особенно мучительно стало убивать их теперь, когда начал слышать их мысли.