Нижний уровень – 2

Хуже всего то, что придется съехать с трассы, которая через город как в желобе проходит. И потом еще снова найти на нее выезд. Так что с надеждой продолжать слежку можно прощаться сразу.

Я выматерился от всей души, ударил кулаком по рулю, а потом сдернул машину из основного русла дороги в съезд, сразу закрывший от меня красный «Вольт» бетонным барьером. Все, теперь только на везение рассчитывать.

Подождав на светофоре, свернул направо, на маленькую Марипоса-стрит, в очередной раз вспомнив, что в Испании словом «mariposa» называют гомосексуалистов, и, выписав небольшой круг, выехал к заправке «Квик-Трип». И когда подъехал к колонке, двигатель дал первый перебой, поймав из пустого бака пузырь воздуха. Все, дальше я бы уже и километра не протянул. А может, и сотни метров.

Глава 2

Я доехал до самой Юмы, убив почти три часа только на поездку туда, но Брауна не догнал. Не было его машины на этой дороге. Не было ее и у двухэтажного блока по Первой Южной, где Браун вроде как должен жить. Нет, вполне даже современные и симпатичные двухэтажные блоки на четыре квартиры каждый, и район приличный по местным меркам, но мне так кажется, что это пустышка, не живет он в этой квартирке. Во-первых, они уже наверняка сообразили, что в Панаме мы их вычисляли по автомобильным номерам и по другим подобным источникам. Они там не прятались, не ожидали, что их вообще можно хоть на чем-то зацепить, и закон бы их не зацепил при всем старании. И во вторых – у этих ребят есть деньги. Много денег. То есть можно себе позволить снять квартиру и ежемесячно платить за нее сотен по пять-шесть. Зарегистрировать машину по этому адресу, водительскую лицензию и все прочее необходимое вроде банковского счета. И менеджер будет вынимать почту из ящика. Можно появляться раз в месяц, забирать почту, улыбаться, жаловаться на постоянные разъезды. Приходящая горничная будет убирать, а поскольку это квартира, а не дом, никто не обратит внимания на нестриженый газон.

Какие зацепки? Иногда все же лучше заезжать. Но поджидать Брауна здесь можно неделю, месяц, а то и год. Банковский счет, с какого списывается аренда. Правда, он очень даже может принадлежать фирме-пустышке или иностранной компании, которая наняла, например, Брауна консультантом. Или нет, программистом, он же программист и может работать на кого угодно, хоть на Китай, хоть на Конго. Нет, он может платить и со своего личного счета, который пополняется с какого-то еще, но я в это уже не очень верю.

Телефон? Телефон у него наверняка есть на его имя, лежит где-нибудь, а пользуется он, скорее всего, «бёрнерами» – одноразовыми телефонами с заранее оплаченными минутами, которые выболтал и телефон выбросил. Отследить практически нереально.

И при этом Браун не в розыске, так что даже начать какую-то проверку в его отношении тому же Акосте будет очень трудно.

Облом получается по всем статьям.

Ладно, что тут без толку в машине сидеть и гадать, надо попытаться хотя бы с менеджером комплекса побеседовать. Или не стоит? Пока Браун слежки не заподозрил, а так менеджер может ему сообщить. И тогда они насторожатся.

Хотя не думаю, что менеджер в каком-то сговоре с Брауном, тому нет никакого смысла здесь связи заводить и подозрение вызывать. Так что пообщаюсь.

Выбрался из кондиционированной прохлады салона пикапа, сразу же оказавшись в печке. Все, уже за полдень, и сейчас конец июня – время, когда в Аризоне начинается ад. А Юма, к слову, самый жаркий город в штате. И так будет до сентября. В это время сюда не едет ни один отдыхающий, гольф-клубы пустеют и даже на открытых стрельбищах становится мало народу. Люди предпочитают сидеть где-нибудь под кондиционерами или плавать в бассейнах. Ну, у кого такая возможность есть.

Менеджера я нашел не сразу, на месте его не было. Зато была записка с номером мобильного телефона, по которому я сразу же позвонил и узнал, что менеджер будет у себя минут через десять. И вправду, как раз через десять минут у входа в первый блок остановился немолодой пикап «Шеви», из кабины которого вылез коротконогий тучный мексиканец лет пятидесяти, с пакетом из какой-то закусочной в руках, название которой мне ни о чем не сказало.

– Добрый день, сэр, – поприветствовал я его. – Можем мы поговорить?

Я достал из кармана компактное портмоне, открыл его, показывая менеджеру содержимое, то есть прикрытую пластиком карточку лицензии и золотую бляху в виде кольца со звездой, на которой было написано «частный расследователь».

– Что-то случилось?

– Ничего не случилось, сэр, просто разыскиваю свидетеля. Страховые дела.

Частные детективы часто работают на адвокатов, офисы окружных поверенных, то есть на обвинение, они работают на страховые компании, проверяя, как на самом деле живут те, кто отсудил большие компенсации за увечья и так ли их эти увечья гнетут? Так что никакого особого удивления мое появление не вызовет.

– Пойдемте ко мне в офис, сэр, – кивнул он и, не дожидаясь моего согласия, потопал вперед, тяжело переваливаясь с боку на бок.

На тонкой ткани рубашки менеджера расплылись большие влажные пятна, потел он, как губка. Но пахло от него разве что дезодорантом слегка. Впрочем, на такой жаре из людей даже не пот, а просто вода прет, круговорот ее в природе, так сказать.

Опять из печки в холодильник. Менеджер, похоже, вытягивал из кондиционера все охладительные способности. Офис у него совмещался с квартиркой, он тут и жил, похоже. Показал мне на кресло, сам прошел к холодильнику. Выложил рядом с ним свой пакет с ланчем, открыл дверцу, спросил:

– Чего-нибудь налить?

– Просто воды, если можно.

– Никаких проблем.

Воду он принес в высоком стакане, запотевшем до полной непрозрачности и набитом льдом чуть не до края. Себе он налил стакан содовой.

– Чем могу помочь?

Я уже достал свой планшет заранее, так что сейчас просто открыл файл с фотографиями Эрика Брауна.

– Это ваш арендатор, верно?

– Да сэр, это он. – Менеджер ответил сразу, едва глянув на фото. – Но я его вижу очень редко, он все время в разъездах.

– Когда вы в последний раз общались?

– Недели три назад, он отдал мне чек, – подумав, ответил менеджер.

– Он всегда отдает его сам?

– Нет, иногда присылает почтой. Но всегда вовремя, никаких проблем с этим парнем.

– Он предупреждает, когда собирается появиться?

– Нет, никогда.

Ну да, примерно так я все это себе и представлял.

– Почту вы за него получаете?

– Я, но у него никакой почты практически. – Менеджер отпил большой глоток содовой, вытер губы тыльной стороной ладони. – Одна реклама. Мне кажется, что ему просто нужен постоянный адрес, а так он ездит по всей стране по своей работе.

– А на кого он работает? Наверняка же на местную компанию, так?

– Он фрилансер, насколько я понимаю. Как появляется где-то работа, так он туда и едет.

Ну да, не подкопаешься.

– С ним что-то не так? – спросил он настороженно.

Это приличный комплекс, здесь преступники не нужны, вот менеджер и пытается прояснить ситуацию.

Есть соблазн просто сдать Брауна. Тогда менеджер наверняка станет моим союзником. Брауна судили как совершеннолетнего, его идентичность не скрывается, и никакой суд никаких решений на этот счет не принимал. А это означает, что если я ее раскрою, то никто меня не сможет «прозекьют». Но тут моментик – менеджер может за сходную сумму или жажду славы раскрыть личность своего постояльца журналистам. Для сонной жаркой Юмы это будет великая сенсация. И тогда все пойдет наперекосяк, с гарантией. Так что я этого делать все же не буду.

– Он программист, – ответил я. – Есть подозрение, что он помогал делать сайты, через которые потом работали финансовые пирамиды. Это не преступление, но он может знать заказчиков.

– Да, я понял, – с солидным видом кивнул менеджер, сделав вид, что все понял.

– У вас есть его телефон?

– Да, конечно. – Менеджер тяжело поднялся с дивана, подошел к тумбочке у входа, достал из ящика большой блокнот.

Полистав его, он кивнул сам себе, оторвал бумажку-липучку от блока, быстро написал на ней что-то, потом вернулся ко мне.

– Звонил ему пару раз, но оба раза натыкался на автооответчик. Но он потом перезванивал всегда.

– С этого же номера?

– Хм… – Менеджер задумался. – Не помню. Но точно перезванивал.

– Хорошо, я попробую до него дозвониться. И да, небольшая просьба: не сообщайте ему о моем визите, хорошо? – И предвидя вопрос, я добавил: – Надо вручить ему сабпину[1], а он этого активно избегает.

– Если он здесь появится, мне позвонить?

– Было бы очень хорошо. – Я выудил из бумажника свою визитку и протянул менеджеру. – Это мой номер и моя почта.

Больше ничего полезного я не выяснил. Узнал, что у Брауна в квартире убираются раз в неделю, при этом уборщица говорит, что там никто и не живет. В общем, так себе зацепка. Попрощался и пошел к машине.

Время ланча. Перекусить здесь или… вот что, поехал я в Сидону, пожалуй. Там моя вторая зацепка – «Бэд Китти». Может быть, Браун там постоянный покупатель? Так с образом увязывается, если он в районе Сидоны вообще бывает, то должен забегать.

И что это мне даст? Даст мне это знание того, что он там вообще бывает. И там могут быть другие. При этом Сидона город маленький, так что человека в нем, имея некие зацепки, вычислить можно. В Сидону, в общем, там и поем. И опять, кстати, можно заправиться, чтобы с полупустым баком вообще не кататься. Выехал бы с утра с полным – сейчас бы знал, где Браун. А теперь чувствую себя полным идиотом.

А ехать мне теперь часа четыре или больше, как и сюда. Нормально так сегодня прокачусь, всю задницу отсижу.

Проскочил через город обратно до Восьмой и погнал через пустыню на восток, в сторону Финикса, все же тщась увидеть встречный красный «Шевроле Вольт». Один раз даже увидел, но успел разглядеть за рулем толстую черную женщину, которая на Брауна никак не походила.

В Финиксе я его потерял. Куда он мог поехать? В сторону Ногалеса? На восток, к Нью-Мексико? Или остался в самом городе?

Мне почему-то кажется, что Юма все же не просто так в схеме. Нет смысла получать даже дежурный адрес в таком месте, куда тебе вообще не надо. А Юма ведь тоже близка к границе, оттуда рукой подать до перехода в Сан-Луисе-де-Рио-Колорадо, а сама Восьмая ведет до Мексикали, вполне известного центра распространения наркоты. Зачем что-то делать в Ногалесе в таком случае, верно?

Но в Юму он не поехал. Дорога прямая как стрела, сворачивать с нее особо некуда. Даже если он остановился где-то заправиться там или отлить, то все равно он… а что? Он бы не к той квартире поехал бы, где я его высматривал, а куда-то в другое место, куда ему на самом деле надо. Или остался в Финиксе.

Телефон. Акоста.

– Руднев.

– Могу поспорить, что угадал, в чем ваша главная проблема сейчас, – послышался голос в трубке.

– У меня вся жизнь сплошная проблема, – хмыкнул я. – Можно назвать первое, что придет в голову, и при этом угадать.

– Вам нужен квалифицированный и надежный помощник, верно?

– Верно, – ответил я с ходу. – Нужен. Хотите кого-то предложить?

– Не совсем я, а отец О'Мэлли, не забыли такого? Я с ним только что разговаривал.

– У него есть кто-то надежный?

– Он готов за кого-то поручиться. У вас есть его номер?

– Да, он мне давал его еще в Панаме.

– Номер не изменился, – сказал Акоста. – Он ждет звонка, звоните, как будет удобно.

– Мне прямо сейчас удобно, это нормально?

– Думаю, что да.

За оставшиеся три часа пути можно много звонков сделать и о многом поговорить, тем более что аризонская дорога и аризонский пейзаж к этому располагают. Тут даже поворотов почти нет, просто едешь вперед, между все тех же пыльных холмов, да и все. В общем, нашел номер отца О'Мэлли, того самого иезуита, с которым мы летали из Панамы в Медельин пообщаться с Грасиэлой Рохас – бывшей «кокаиновой королевой» Майами. Священник мне понравился, как умный собеседник и… да, понравился, и все тут. Бывает такой тип людей, которым доверяешь инстинктивно, чувствуя, что нет за ними зла и подлости.

О'Мэлли ответил, сказал, что ждал звонка.

– У вас есть человек, который может работать со мной? – не стал я откладывать главное в долгий ящик.

– Есть. Его зовут Патрик Килрой. – Он сказал это так, словно я должен был сам все понять.

Но я не понял. Какой-то звонок в сознании задребезжал, да, но откуда шел звон, определить не получалось. О'Мэлли меня понял, потому что подсказал:

– Марк Килрой, я вам рассказывал тогда в самолете.

– Мальчишка-американец, которого принесли в жертву! – вспомнил я. – В Матаморосе.

– Совершенно верно, – подтвердил священник. – Патрик – его младший брат[2]. Когда Марка убили, Патрику было десять лет. После школы он пошел в морскую пехоту, затем до прошлого года работал агентом CBP в Техасе, в Ларедо. Сейчас он готов переехать в Аризону. Я с ним говорил, – добавил священник, словно почувствовав мое затруднение. – Он знает все о том… вы меня поняли. И он в это верит. И он мотивирован, он любил брата и до сих пор хочет добраться до тех, кто…

– Тех уже нет.

– Не совсем, – хмыкнул священник. – Давайте не забывать про того джентльмена, который так и остался неизвестным. И Мэри Ринг со своими убийцами производная от того же зла, которое убило Марка Килроя. Я говорил с Патриком, много раз. Он готов.

Ну что же, честь этому иезуиту и хвала, он все понял заранее, понял, что я один не справлюсь, а искать людей трудно. Джефф не захотел покидать Панаму, Кике тоже. Хотя Акоста и предлагал помощь со всеми легальными проблемами, он тоже понимает ситуацию. Интересно, кто из них догадался найти младшего брата принесенного в жертву психанутым «колдуном» американского мальчишки?

– Я понял. Но я не уверен, что смогу ежемесячно платить постоянному помощнику.

Бизнес у меня есть, верно, но он пока еще не настолько раскрутился, чтобы я мог взять на себя все финансирование и нанимать людей не на один раз, а постоянно.

– Думаю, что с этим мы сможем помочь, – ответил О’Мэлли. – Наше общество не может платить, но мы можем помочь. Поговорите с ним, подумайте, чем он вообще может быть полезен, позвоните мне.

– Я понял.

Действительно понял. Я переехал сюда с неплохими деньгами, но то ли сам Акоста, то ли кто-то другой, к кому он обратился, помог организовать мне хороший кредит на развитие дела, какой бы я никогда сам не получил. У меня очень хороший «мортгидж» на дом, с фиксированной ставкой, какой бы мне тоже никто не дал бы вот просто так. Здание в промзоне возле аэропорта в Дир-Вэлли я получил практически за гроши – это был конфискат, здесь раньше пытались проводить операции с крадеными машинами. Видимо, и с Килроем следует поговорить, понять, что тот умеет, приложить эти умения к тому, на чем можно зарабатывать, и дальше нас кто-то профинансирует. Лучше и не надо. Не давай мне рыбу, дай лучше удочку.

– Когда он будет в Финиксе?

– Думаю, что послезавтра.

Быстро. Даже оперативно. Тогда мы хотя бы сможем вести наблюдение, если потребуется.

Глава 3

Когда свернул на стоянку перед «Бэд Китти», чувствовал себя уже немного одуревшим от езды. Хоть в этом огромном пикапе как в своей квартире сидишь, но я уже восемь часов с утра прокатался, и все на нервах, на нервах. Выбравшись из кабины, опять на жару, размялся сначала и лишь потом направился в кафе.

Люди за стойкой были те же самые, что и с утра, – мужчина и женщина, оба молодые и оба в очках. Мужчина еще и с бородой. К моему удивлению, мужчина меня узнал, спросил, сильно обнадежив:

– Опять к нам?

– Опять, – кивнул я. – Дайте мне латте и минеральную с газом и лаймом, пожалуйста. И да, можете мне уделить минутку внимания? – Я опять показал бляху и лицензию частного расследователя.

– Что-то случилось? – насторожился он.

– У вас? Абсолютно нет, – поспешил я его успокоить. – У меня всего пара вопросов.

– Садитесь за столик, я сейчас подойду с заказом, – сказал он.

Уселся там же, где и с утра сидел. Парень с заказом подошел через пару минут, поставил все на стол, сам уселся напротив, тоже со стаканом минеральной, посмотрел на меня с любопытством.

Я выудил из сумки планшет, привычно уже нашел фотографии Брауна, показал собеседнику:

– Этот парень был здесь с утра. Помните его?

– Помню.

Уже лучше. Меня узнал, почему бы Брауна не узнать? Тем более что у меня лицо незапоминающееся, а Браун все же заметный со свой внешностью рыжего хипстера.

– А раньше он здесь бывал?

– Видел несколько раз.

Это уже зацепка, это точно зацепка.

– Точно он?

– Я художник, у меня почти что абсолютная зрительная память, – сказал парень.

– Это прекрасно. – И сказал я это совершенно искренне. – Часто он появляется?

– Раз в неделю где-то. Ну примерно, я специально не слежу за ним. Всегда с утра.

С утра – это значит, что он проснулся в Сидоне, как мне кажется. Если бы он приехал сюда откуда-то, то пожрать в дорогу там бы и купил. А если бы приехал и решил перекусить перед тем как куда-то пойти, то ел бы здесь, тут все расстояния такие, что даже кофе выпить не получится, не говоря о том, что еще и рап съесть. То есть он спал где-то дома, встал, вместо завтрака заехал сюда, купил сандвич и кофе и поехал дальше, как сегодня.

– А в других местах его не встречали? Где-нибудь в городе?

– Нет, ни разу. И я нечасто в городе бываю, я в Коттонвуде живу.

– А давно он стал мелькать?

Парень задумался, посмотрел в потолок, затем в окно, потом не слишком уверенно сказал:

– Месяца три или четыре. Но это мне так кажется, может, я и ошибаюсь.

Интересно, у них камеры на стоянке есть? Может и не быть, тут места тихие, преступность отсутствует. И даже если есть, то все равно не получится разглядеть, откуда он приехал.

– Никогда с ним не разговаривали о чем-то кроме заказа?

– Нет, никогда.

– Он всегда был один?

Парень снова задумался, затем сказал:

– Нет, один раз был с девушкой.

С девушкой… девушка на тот момент в их компании оставалась всего одна… если я всю компанию вычислил, конечно. Я нашел фото Джасмин Роджерс в планшете, показал ему.

– Нет, мужик, ты что, – засмеялся он, едва глянул на фото. – Не его уровень. Невысокая, светловолосая, с веснушками, в такой полосатой шапочке.

Да, Джасмин Роджерс красивая. Не хорошенькая, а именно красивая, породистая и даже стильная, хоть и выросла в канадской глухомани. Так… Художник… да, художник же…

– А нарисовать сможешь? Ну так, общий типаж, чтобы представление составить. – Я вытащил из сумки блокнот.

– Нарисовать? – Он немного озадачился. – Ну, если только совсем в моем стиле. Я комиксы рисую.

– Как тебе лучше.

Все рисование заняло минут тридцать. Из-под фломастера появилось круглое такое личико-шарж в круглой же шапочке, большие наушники, обтягивающий топ на довольно толстеньком торсе, карго-шорты и сандалии. Но да, какое-то впечатление можно составить, верно.

– Сколько ей лет, как думаешь?

– Не знаю, – пожал он плечами. – Двадцать пять? Слушай… – Парень вроде как не решался что-то спросить. – А я раньше фото этого парня нигде не мог видеть?

Вот как? Я пролистал портреты Брауна на планшете, пока не нашел его фото в возрасте тринадцати лет, то самое, которое публиковали газеты во время процесса.

– Это? – спросил я.

Парень вытаращился на фотографию и даже побледнел. И на лбу у него испарина выступила, которую он смахнул рукой.

– Дерьмо, мужик… – сказал он. – Я его в Интернете видел, на сайте про маньяков. Подожди… я же помню… кого он убил?

– Ребенка. Получил восемь лет, потому что адвокат доказал, что у него проблемы с башкой. Отсидел и вышел.

Не знаю, правильно ли я делаю, но у меня тоже абсолютная зрительная память. Я не помню имен и телефонных номеров, не помню адресов, но стоит мне увидеть где-то человека и почему-то обратить на него внимание – я его и через двадцать лет вспомню. И этот вспомнит. Его внутренний процессор уже заработал, листая картотеку сохраненных в мозгу образов, и потом он вспомнит. И черт его знает, что сделает. Не можешь что-то пресечь – возглавь это.

– Подожди, ты его ловишь, что ли?

– Я его ищу. Но пока не ловлю.

– Он здесь никого сейчас не убивает?

– Я не знаю, – решил я направить разговор в другое русло. – Пока его нужно просто найти и понять, что он вообще в этих краях делает. Меня наняли для того, чтобы я его проверил.

Так лучше всего. И вроде присмотр за злодеем, и в то же время никто не побежит прямо сейчас панику поднимать.

– Ты можешь мне сообщить, когда он в следующий раз здесь появится? – Я вытащил визитку и придвинул ее парню по столу.

– Конечно, мужик. А он нас здесь не… того? Нет?

– Если ты к нему не попрешься в гости на ночь – чувствуй себя в безопасности. – Я усмехнулся. – Может, он вообще исправился, претензий у властей к нему пока нет. Но сам понимаешь, кому-то не нравится, что этот парень здесь. И его хотят проверить.

– Дерьмо, мужик, – покачал художник головой. – Я позвоню, да. Мы позвоним.

– Скажи своим, чтобы не болтали на каждом углу, хорошо?

Как же, не будут они болтать. Но ничего страшного. Его и так могли опознать, очень уж лицо характерное. И что за девушка с ним? Просто девушка, жертва или «коллега», так сказать?

Попробовал задать еще несколько вопросов наугад – все мимо. Источник исчерпан, можно уходить. Попрощался и ушел, попутно подсказав самому себе, что завтра надо будет машину сменить. Надо становиться скромней и незаметней. Посмотрел на часы – можно ехать домой, «Канингэм и сыновья» уже закрылся. Или завтра приеду, или уже пришлю кого-то. В любом случае завтра надо будет заказ забрать, послезавтра за ним человек придет, уже к нам. И мне еще до дома почти два часа пилить. Покатаюсь сегодня.

Глава 4

Вообще в Аризоне часто засыпают за рулем, очень уж дороги монотонные. Я, когда подъезжал к дому, тоже зевал так, что слезы наворачивались от старания. Длинные, плоские, прямые шоссе. Уже когда свернул с Кэрфри-хайвэя, как-то пейзажик повеселее пошел. Доехал до торгового центра «Фронтир Таун», который и выглядел как городишко времен покорения Дикого Запада, задумчиво посмотрев на вывеску местного стейк-хауса – стейки у них были хоть куда, а я бы сейчас, откровенно говоря, не отказался закинуть один такой в желудок, потому что двойной визит в кофейню «Бэд Китти» явно был недостаточным восполнением калорий. Но все же проехал, решил, что прекрасно обойдусь содержимым холодильника.

За торговым центром свернул налево, дальше опять все стало пусто, только песок, кактусы, заросли паловерде. Дома, какие видны, были уже большими и солидными. Это место распродали относительно недавно, большими участками, и строились тут «на все деньги», а с деньгами у местных обитателей было нормально. Не Скоттсдэйл, до которого отсюда рукой подать, но не бедная местность. И народ помоложе, потому что в Скоттсдэйл, грубо говоря, помирать приезжают, выйдя на пенсию.

Сама дорога тоже была совсем простенькая – потрескавшаяся на жаре асфальтовая двухполоска самого сельского вида. Но хорошо, что хоть не грунтовка, а то еще и пыль бы до неба следом поднималась. И опять же прямая как стрела, как еще дороги по пустыне прокладывать? Только вот так.

Поворот под знаком «стоп», на котором я еще ни разу ни единой машины не встретил, еще чуток проехать – и вот уже и на грунтовку поворот. Причем куда она ведет, с дороги не увидишь, по обочинам песчаный вал, поросший кустарником, тянется. Здесь я и живу, и соседи у меня есть, просто их видно плохо.

Пикап легко вскочил на бугор, подкатил по короткому отрезку грунтовки к воротам – мой участок был огорожен легкой изгородью для скота. Раньше тут была пустая земля, а по ней редкие ранчо разбросаны. Потом держать ранчо стало вовсе не так выгодно, как продать землю под дорогую застройку, поэтому ранчо как хозяйств не стало. Зато те ранчо, что были выстроены капитально, в таком виде и пошли на продажу. Или в них остались жить разбогатевшие бывшие владельцы земель. Поэтому тут так странно все и выглядит – то современный дом в типичном дорогом аризонском стиле, светлый, цвета песка, одноэтажный, то вдруг типичный фермерский, обычно кирпичный, потому что только кирпичные здесь и уцелели. Зато только у таких домов большие, обычно больше акра, участки.

Поэтому я свое ранчо и купил – земли много, просторно. Длинный такой незамысловатый дом с такой же длинной террасой по фасаду, никаких архитектурных изысков. Бурый кирпич, двускатная крыша, деревянные столбы. В углу участка была раньше конюшня, но я лошадей не люблю и разводить их не собираюсь, так что вместо нее поставили навес для ар-ви, то есть большого серебристого жилого трейлера «Airsrteem». Вместо гаража тоже навес, к нему пристроен сарай-мастерская, тоже моя вечная мечта. Под навесом две машины: новенький «мерседесовский» кроссовер Роситы и скромный серый «фордовский» пикап семилетнего возраста, уже снятый с производства, моя машина «на случай чего».