Книга воспоминаний

Как аварцы выходят на джихад: они стекаются без красивой, нарядной одежды, но с богато отделанным оружием на резвых скакунах. С древних времен их мужчины считаются самыми храбрыми в Дагестане, а потому и наибы их отважны, как например, известные и за пределами Дагестана наибы Хаджимурат, Ахбердилмухаммад, Инкочилдибир из Геничутля и др. Одежда женщин не отличается красотой.

Однажды я учился в Гортколо со сдоим младшим братом Абдурахимом у известного алима Мухаммаддибира из Гортколо в его частном доме. Целый месяц мы провели у него. Он нас кормил едой из пшеничной муки, с различными приправами. За все это время алим и его семья питались только бобовым хинкалом с творогом, чесноком и сушеным мясом. Он говорил нам, что любит эту пищу и предпочитает ее другой еде, т. к. привык к ней с малых лет.

Я не могу понять, как может желудок человека переварить бобовую еду, ведь она очень тяжелая, и через некоторое время после еды желудок становится, как надутый бурдюк.

На территории Аварии есть дорога из селения Хунзах до голотлинского спуска, проложенная русским войском в год, когда они были там. Эту дорогу построили путем взрывания скал порохом. Дата открытия дороги высечена была по-русски. Но эти надписи были удалены по распоряжению хунзахского наиба Хаджимурада. Также была другая надпись на дороге, проложенной до краев горы Талакоро в сторону земли каратинцев, которая называется у нас «Перевалом местерухцев». И тут были русские надписи, которые также были удалены, говоря: «Нам нет надобности в кафирских надписях». Эти два места у нас известны. Несмотря на это, можно сказать, что наиболее склоняющиеся в сердцах к русским из наших народов исстари это жители селений Хунзах и Унцукуль. С самого начала борьбы для двух имамов Гамзатбека и Шамиля вреднее этих двух селений не было.

Подтверждением этому является убийство Гамзатбека хунзахцами. Имам Шамиль сам говорил, что ему пришлось завоевывать селение Унцукуль шесть раз.

Селение Ках населено рабами аварских правителей. Там много пастбищ и пахотных земель байтулмала, которые остались от этих правителей.

Селения Буцра и Оркачи тоже считаются входящими в состав аварских селений, хотя их отделяет от Хунзаха горный хребет.

Селение Буцра расположено за Тануси, а Оркачи за Буцрами, у подошвы горы Арак, на границе с койсубулинцами. Земля там непросторная, однако, плодородная и есть посевные поля и луга. Вода родниковая, холодная. Климат умеренный весной и летом; зима сносная. Имам Шамиль был учащимся в молодости в Будре. Мужчин их общества в народе называют волами; таковыми они и есть в большинстве случаев. Сеют они пшеницу, голый ячмень, конские бобы, ячмень, просо. Но они не едят бобовую муку, как другие аварцы. Одеваются и говорят как хунзахцы. Скот у них Обыкновенный, как и у других. Мужчины храбры в боях. В битве за Ахульго с имамом Шамилем был Алимирза из Оркачи со своим юным сыном Муртаза. Алимирза пал в бою, Муртаза остался невредимым.

Когда Шамиль переселился в Дарго со своими мюридами, он назначил Муртазу их главой (до завоевания Дарго войсками генерала Евдокимова). Сейчас Муртаза живет в Карсе с несколькими мюридами Шамиля.

Имам очень любил его за храбрость и за верность в службе.

Еще два селения входят в состав аварского управления; по языку и по другим обстоятельствам они близки к хунзахцам.

Селения Хариколо и Гоцо. Хариколо находится под селением Ках в сторону Гоцатля. Там родился известный алим Дагестана Лачинилав из Хариколо, учитель Шамиля.

Селение Гоцо малочисленно, расположено на краю горы Арак на солнечной стороне и смотрит на селение Могох. В этом селении живут большие шейхи и отшельники. Климат умеренный. Дома чистые, обыкновенные. Сеют все сорта зерновых. Скот коровы, быки и овцы. Топливо такое же, как и везде.

Селения Верхний Ахвах и Нижний Ахвах. Земля плодородная, пастбища хорошие, вкусная родниковая вода, климат умеренный, скот упитанный, пашни обильные. Жилища грязные. В пищу употребляют крупные хинкалы из голого ячменя, пшеницы или конских бобов… Женские балахоны доходят до щиколоток, они из шерсти. Подпоясываются шерстяными кушаками… Целая семья живет в одной комнате вместе со скотиной, отгороженной от людей деревянной стеной с отверстием…

У ахвахцев свой особый язык.

Селения Аса и Бетли находятся за Ахвахом в сторону гидатлинских селений. Земля небольшая, жилища нечистые, климат умеренный, пашни обыкновенные. В селении Аса есть фруктовые деревья. Одежда жителей и скот такие же, как и у всех. Пищей служат разведенное в воде толокно, пшеничный хлеб и хинкалы с приправой и различной снедью.

Жители этих селений до появления имамов в Дагестане были бесстыдными и заносчивыми людьми; даже имам Гамзатбек направил против них отряд во главе с Шамилем, чтобы призвать их к порядку. Были убиты главари преступников и после этого они присмирели. Однако во время нашего движения через это селение, в сторону Гуниба, мы не ручались за спокойствие, но Великий Аллах охранял нас от зла.

Селения общества Гидатль расположены в большой долине, обладают богатой растительностью, пастбищами, красивым видом, дикорастущими плодами, изобилием зерна, множеством хуторов. Сеют они разные зерновые культуры. Много у них овец и другого скота, производят продукты: масло и пчелиный мед. Климат хороший для здоровья. Вода родниковая и речная. Гидатль очаг науки и известных алимов, добрых и набожных людей с древних времен. Местность плодородная. Для бедняков жизнь легкая. Там много милосердных людей и мечетских вакуфов в месяце рамазан… Мужчины носят шубы из овечьих шкур… После употребления жирной пищи руки вытирают о шубы, и последние лоснятся от жира. Язык у них аварский с незначительными отличиями в произношении нескольких звуков.

Голотль и Телетль. Голотль расположен на берегу реки под селением Хунзах. Селение построено на ровной земле, где разбиты фруктовые сады всех видов. Дома на вид красивые и для жилья удобные и чистые. Мужское и женское население миловидное на внешность. В пищу употребляют чистую пшеницу, и в незначительной степени кукурузу. На их посевных участках урожай растет дважды в год. Сначала они сеют пшеницу и ее злаки скоро созревают из-за горячего воздуха (раньше, чем в других селениях). Затем, когда убрана пшеница, сеют просо и жнут его с другими посевами. Воздух жаркий. Вода речная, невкусная для питья, особенно летом.

Обитатели селения Голотль друзья аварцев, настолько, что не искали случая выйти из подчинения аварским правителям еще издревле, хотя они не считались аварцами, а напротив, платили им дань. Язык у голотлинцев аварский, отличающийся в произношении звуков от языка хунзахцев.

У имама Шамиля в этом селении были посевные участки и сенокосы, считающиеся принадлежностью бейтулмала (Т. е. казны), ранее земли, которые облагались данью аварским правителям. Это селение и то, что относится к нему, входили в управление сына имама Газимухаммада. Урожаи с посевных участков и с сенокосов расходовались на него, а не на имама. Работником бейтулмала в мудирстве Газимухаммада был кадий Шахбан из Голотля, поэт (он был шутником), маленьким человеком с голубыми глазами.

Одежда их женщин похожа на одежду аварок. Среди хинадалальцев нет чище их в отношении одежды, жилья и питания. Можно даже сказать, что это селение является раем, где виноградные сады затеняют дома и комнаты с проточной водой под ними. Климат зимой здесь умеренный.

Что касается селения Телетль, родины мудира Кебедмухаммада из Телетля, который изменил имаму Шамилю в конце концов, то оно расположено на возвышенном месте за рекой голотлинцев. Строения телетлинцев некрасивые, однако чистые, как у голотлинцев. Мужчины здесь гордые, важные и высокомерные. В Телетле произошло сражение между нами и русскими войсками под командованием генерал-адъютанта князя Аргутинского-Долгорукого, известного в Дагестане своей храбростью, выдержкой, терпеливостью и сноровкой. В этом сражении имам Шамиль отдал сына дочери своей сестры Хамзата заложником в руки русских. Он возвратился в Дагестан вместе с сыном Шамиля Джамалуддином. В том же бою с превеликим усилием боролся с русскими Кебедмухаммад, который до назначения его наибом этих селений, а затем мудиром, не был известным, уважаемым человеком. Уважение Шамиля дало ему такую популярность. Однако, утверждая правильность арабской пословицы, которая гласит: «Берегись коварства того, кому ты делал добро», он изменил в самом решительном, последнем бою.

Климат этого селения умеренный для здоровья летом, а зимой незначительно холодный. Посевные у них состоят из пшеницы, ячменя и голого ячменя. Наиболее употребляемые культуры у них пшеница и голый ячмень. Домашний скот ослы, овцы, коровы и быки. Язык аварский. Вода родниковая, горная. В этом селении нет ничего другого, заслуживающего особого внимания. Между селениями Телетль и Голотль есть очень высокая, похожая на седло лошади, видная отовсюду в Дагестане гора. Перед горой стоит длинная громадная скала… Название этих вершин у голотлинцев: «Мать и дочь». Остальные дагестанцы называют гору «Тлили-меэр», что означает «Седло гора».

Селения Гоцатль и Могох находятся на пограничной полосе с Аварией, идущей в сторону Андалала и доходящей до перехода у Кородинской речки. Что касается Гоцатля, то это селение второго имама, известного, упомянутого в начале книги Гамзатбека. Это селение с красивыми домами, чистыми дворами и фруктовыми садами. Женщины, особенно девушки, красивы. Пища – кукуруза с мясом или фруктами или еще с чем-нибудь. Климат умеренный, малярии не бывает, хотя и считается хиндалальским селением. Питьевая вода речная. Мужчины и женщины одеваются чисто и нарядно, одежда из различных тканей. Язык аварский. Овец мало. Женщины носят золотые и серебряные серьги, браслеты и кольца. Они готовят вкусный напиток из винограда, который называется «цолбол-чаа», что значит виноградный напиток.

Рассказ. Имам Шамиль отправил своего сына Мухаммадшафи наибом в Андалал по просьбе жителей. С ним Шамиль отправил старика-беженца Чанкаали из Гарани, чтобы тот был верным советником и наставником.

Мухаммадшафи тогда был молод и неопытен, не знал дел, управления наибством. Когда мы проезжали по улицам Гоцатля, этот старик сопровождал нас на черной лошади, которая пугалась темных предметов. И когда она увидела вдали что-то черное, она сбросила седока. Он упал и разбил голову о дорожный камень. Его подняли в бессознательном состоянии и привезли в дом тогдашнего наиба Абакархаджи, сына Мухаммадкади из Акуши. Мы ночевали там и услышали голос дежурившего у больного Али, что тот хочет выпрыгнуть с балкона, а дом был на краю кручи.

Мы все побежали к нему и услышали, что он говорит по-кумыкски: «Яхши ел», т.е. «В добрый путь». Чанкаали это сказал в беспамятстве. Если бы дежуривший не успел предупредить его действий, Али разбился бы вдребезги. Поэтому нашу поездку назвали несчастной и безрезультатной. Бедняга Али целый год лежал без сознания и выздоровел только тогда, когда прокололи голову в двух местах. Бедный Мухаммадшафи лишился верного наставника. [147]

Селение Могох расположено на холме между двумя горами, под упомянутым выше Гоцатлем.

Дома опрятные, питание чистое. Жители женщины, девушки и мальчики красивы. Пищей служит кукуруза с мясом и сыром летом, а зимой с виноградом. Пшеницы у них мало. Сеют ее только в далеких от селения хуторах. Климат умеренный и летом, и зимой. Солнце зимой заходит быстро, т. к. гора перед селением его закрывает. Вода родниковая. Люди доброжелательные, лишены зависти, упрямства и непокорства. Топливо дрова из леса и сухие садовые деревья. Там растут все сорта фруктов, особенно виноград, который здесь имеется трех или четырех сортов: дамские пальчики; розовый или белый; круглоягодный розовый сорт; черный виноград сушат на лозах и он превращается в очень сладкий изюм. Я учился в этом селении целый год, и все жители были мюридами тариката моего отца сайида Джамалудина хусейнида из Газикумуха. В месяц раз жители этого селения посещали моего отца в Дарго (Видимо, Дишны-Ведено). Они были тогда самыми богобоязненными в Дагестане, благочестивыми. У имама Шамиля был здесь управляющий байтулмалом, любимец по имени Малла из Могоха. Он кунак имама и наш. У него был прекрасный дом, подобного которому не было ни у кого. Построил он его, когда стал управляющим байтулмалом. К байтулмалу относилось много деревьев грецкого ореха и пашни, где сеяли кукурузу, пшеницу и другие культуры. Земли Гергебиля и Кикуни, их окрестности тоже относились к казенным землям. Когда в этих местах был сбор урожая фруктов и зерна, этот управляющий Малла отправлял все это в Дарго, а у себя оставлял тоже много зерна, чтобы кормить лошадей имама, которые на зиму посылались к нему. Но у Маллы было много завистников из селения Могох из-за избрания его имамом. (На такую работу добрый и мудрый человек не согласился бы, т. к. на этом посту нельзя быть безгрешным. Однако сердца людей стремятся к благополучию и высоким постам).

Завистники Малла клеветали на него. Но имам не поверил, т. к. он угадал, что все это ложь: преданность Моллы и честность его были очевидны. Кроме того, такие доносы происходят из сущности самих дагестанцев. Трое имамов не могли отучить их от этой подлой черты характера, которая стала причиной гибели многих из них. Однако донес имаму один могохинец, что управляющий Молла присвоил себе куриные яйца и возвел на них глину, из которой делают кирпичи для постройки стен домов. Имам не поверил этому, т. к. никто не поверил бы такому заявлению, не то, что Шамиль человек мудрый и опытный. Ведь в Дагестане не всегда найдутся яйца даже для пищи, не то чтобы возводить из них стены». Затем имам спросил об этом у людей, пользующихся доверием, и они ответили: «Разговор об использовании куриных яиц Моллой для возведения стен чистая ложь. Однако он Молла покрасил смесью яичного желтка и другого вещества балки потолка, чтобы придать им блеск, подобный блеску лака. Мы не знаем, возможно, люди поняли это действие превратно, как это бывает часто у дагестанцев в силу своей дикости». Шамиль рассмеялся и покачал головой. Обычно так реагировал он, когда что-либо удивляло его. Другой случай. Однажды, когда я был мутааллимом в этом селении, я закончил штудировании книги «Махалля» у учителя набожного переселенца Махмуддибира из Салты. По обычаю, бытовавшем среди мутааллимов, тот, кто заканчивал книгу, приглашал остальных мутааллимов и друзей в гости для угощения. Придерживаясь этого обычая, я тоже хотел пригласить людей по этому поводу. Когда об этом (об окончании мною книги) узнали жители селения, собрались на крыше мечети, застлали ее мечетскими и другими коврами и начали носить туда имеющиеся в своих домах припасы: мясо, фрукты, курдюки, мед, хлеб и наполнили ими крышу мечети. Затем туда засели мутааллимы и ели их угощения. Это все было сделано для моего почитания и ради моего отца их тарикатского «устаза». Если бы не это, то они бы не дали даром и куска хлеба, потому что в то время там и другой мутааллим закончил изучение книги и никто даже не узнал об этом. После этого угощения, сделанного специально для меня, на крыше мечети мутааллимы устроили ликование, поджигая порох, сожгли мечетские ковры и опалили свои шубы и шапки, бросая их в огонь. О другом развлечении мутааллимов: дом управляющего Моллы прилегал к мечети и у него была дряхлая старушка мать, которую звали Чакар. Время от времени эта старушка подымалась на крышу своего дома и расстилала на ней орехи бейтулмала. Мутааллимы следили, как эта старуха поднималась, а когда она оказывалась на крыше, то сами собирались на крыше мечети и говорили ей: «Дай нам садакъа орехами». Тогда она бросала несколько пригоршней орехов. Мутааллимы вместе с кадием кидались на них. Этот кадий был как мальчишка, не обращал внимания на свой сан и старость.

Глава 19. ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНАЯ ЧАСТЬ О ПОЛОЖЕНИИ МАТЕРИ СЕЛЕНИЙ – НОВОГО ДАРГО. О ПОЛОЖЕНИИ СЕМЕЙСТВА ИМАМА ШАМИЛЯ. О СЕМЬЯХ ОСТАЛЬНЫХ ПЕРЕСЕЛЕНЦЕВ, ЕГО МЮРИДОВ

Здесь даются и остальные события, происходившие в Дарго и после перехода оттуда в Дагестан до завоевания русскими селения, все это в той мере, в которой я знаю об этом лично или по рассказам. После завоевания Дарго войсками генерал фельдмаршала князя Воронцова и вытеснения его оттуда, имам Шамиль выбрал земли для того, чтобы обосноваться там со своими мюридами, так как Ведено расположено по границе между областями Дагестана и Чечни.

Селение Дарго было построено по инженерным расчетам Хаджи Юсуфа – мухаджира, приехавшего из Египта. По завершении строительства селения вокруг него были вырыты рвы и построены по четырем краям башни для пушек для отражения внезапного нападения врага.

Известный ученый аскет мухаджир Мухаммад-эфенди из Гуйми Газикумухский, слепой, сочинил касыду, посвященную строительству селения Дарго, которая начиналась: «Поистине, все мухаджиры Дарго построили там крепость, высокую и прекрасную».

Земля эта была благословенной, обильной плодами и зеленью для его жителей, исконных и пришлых. Климат для здоровья умеренный, только эта земля большее время бывает в тумане, дожде и грязи, потому жители зачастую ходили босыми, без обуви. Кто не хотел ходить босым, то для него изготовляли деревянные подошвы, например, плотники готовили наподобие «обуви» на высоких каблуках и подошве (Букв.: то, что под пальцами). Потом покрывали его куском материи или кожи. Такие башмаки были необходимы при грязи, но ходить в них трудно для тех, кто не привык, и они падали на землю.

Питьевая вода в Ведено вкусная, студеная, очень легкая для желудка. Горцы, прибывавшие в Дарго, удивлялись вкусу и легкости воды. Кроме всего она придает коже белый цвет, будто она умыта мылом. На землях Дарго обширные леса, раскинувшиеся на расстояние недельной ходьбы. (В этих лесах есть источник, на поверхность которого выходит нефть для светильников, как жир на поверхности бульона) (Добавлено в нижнем поле). Здесь многое корма для скота, зерно в обилии. Потому эта земля называлась земным раем – на этой земле было в достатке все необходимое. Продукты питания здесь были дешевы: мясо, яйца, топленое масло, мед, ткани, верховые животные и иное все, что было в Чечне и Дагестане из одежды и продуктов, фрукты, привозилось сюда со всех сторон. Ввиду таких благоприятных условий жизни имам поучал своих сторонников мухаджиров, особенно в пятницу, в соборной мечети, держа в руках книгу или без нее, и говорил (На полях оглавление текста: Поучение Шамиля мюридам-мухаджирам): «О те, кто здесь присутствует! Я часто слышу и вижу, что вы завидуете друг другу, говорите, к примеру, что имам дал тому-то лошадь, ружье, одежду, серебро (деньги), а мне нет; имам того-то любит больше меня, вы хулите друг друга беспричинно. Знайте, что, во-первых, Всевышний Аллах осуждает вас за такие неприглядные черты характера и наказывает за это, предоставляя русским власть над вами, лишит вас благодати этого мира и загробного мира, и этой благословенной земли. Во-вторых, я и сам недоволен вами и отгоню от себя тех, кто сеет раздор и неповиновение. Вы хорошо знаете, что наше место-место благое, благословенное по части всего. Например, выше нашего селения лес для дров сколько хочешь. Еще выше корм для скота, а ниже селения пахотные земли для кукурузы это корм лошадям и нам, когда созреет.

Все, в чем мы нуждаемся из продовольствия или одежды, поступает к нам из всех дагестанских и чеченских земель. Нас посещают, кого мы любим и кто нас любит, родственники, друзья, наибы, ученые и добрые люди, мухаджиры. Всевышний Аллах оставил нас так, как мы хотели и желали. Кто из нас захочет, чтобы такая благодать миновала нас или неверующие взяли над нами верх, или же случилось иное несчастье? Почему вы не думаете о милости Аллаха к нам, который избрал нас среди других? Ведь известно, кто нас видит, тот считает нас счастливыми. Тем не менее, вы завидуете друг другу, наговариваете друг на друга, клевещете. Клянусь Аллахом, это не дело мусульман! Раскайтесь перед Аллахом в своих порочных поступках и грехах, пока гнев его не настиг вас, не знает он возврата после ниспослания. Если внемлете этим наставлениям и советам ученых и благочестивых людей, то приблизитесь к Всевышнему Аллаху, Аллах ниспошлет вам милость и будет доволен. Если же нет, то не сетуйте, что на вас пал божий гнев, да убережет нас Всевышний Аллах от этого! и тогда не поможет нам раскаянье». Так наставлял имам своих мюридов и свою семью, однако они не поняли, как надо, его советов и не следовали им. Вследствие этого и вышеуказанная благодать была потеряна, как говорил наш пророк Мухаммад-мир ему: «Кто не внемлет наставлениям, тому придется раскаиваться».

В тот день, когда имам оставлял навсегда чеченскую землю, он сказал своим асхабам-мухаджирам, ехавшим с ним в горы (Под этим словом добавление: «т. е. Дагестан»): «Я увещевал вас об этом дне, разве не говорил я вам в прошлые дни об этом, несомненно, милость уходит от вас. Это злополучный итог вашего неповиновения Всевышнему Аллаху. Откуда после сегодняшнего дня, возврат благополучия, которое покинуло нас? Клянусь Аллахом, это невозможно!»

Тогда все погрузились в скорбь и говорили: «И ныне и раньше ты говоришь истину. Мы были виноваты, наш пророк отсрочил нам, то благополучие, о котором ты всегда говорил нам. Теперь мы признаем, о наш имам, свою вину. Мы не сомневались никогда в правоте того, что ты говорил, не взирая на нашу глупость и неведение. Прости нас, ради Аллаха». Тогда имам прослезился. Мухаджиры, да будет доволен ими Аллах, стали более смелыми перед врагом.

Положение семьи имама, их жизнь и некоторые домашние правила имама

У имама был большой дом с множеством смежных комнат, в виде полукруга. Перед этими комнатами коридор из множества комнат. В центре комплекса был специальный кабинет имама, где было много книг, размещенных во все стены17. Над этим кабинетом (худжра) помещались другие комнаты, где размещались его драгоценности. Иногда имам поднимался в эту комнату со своим казначеем Хаджиявом из Орота. Когда жены Шамиля узнавали об этом, то они посылали к казначею своих дочерей, чтобы они выпросили у него кольцо, браслет или иное драгоценное украшение. Имам одаривал их кольцом, драгоценным камнем или одеждой. Иногда мы просиживали в этой комнате, беседуя с имамом обо всем, что видели или слышали. Его две жены – моя сестра, госпожа Захидат и бывшая христианка Шуанат приносили ему еду и напитки в эту комнату. Пятничный намаз также совершали здесь.

Казначей Хаджияв из Ороты не покидал обычно кабинета ни днем, ни ночью, особенно когда народ подавал ему жалобы и он разбирал их. Он же брил головы имама и его малолетних детей, мальчиков и девочек. Захидат и Шуанат от казначея Хаджиява закрывались покрывалом, хотя он для детей имама был молочным братом, как того и желал Шамиль, основываясь на том, что шариат не запрещает этого.

Однажды казначей покрасил свою белую бороду хной, а имам, увидев это, посоветовал ему не делать этого, так как его борода была похожа на бороду Шамиля по красоте и густоте, в особенности, когда она была покрашена. В этом же кабинете имам спал и совершал намаз. Ночевал он у своих жен по очереди в их покоях, а не в кабинете. А это (пребывание у жен по очереди) согласно нашему шариату.

В жилом комплексе, расположенном вокруг кабинета была специальная комната для двух упомянутых жен имама, комната для муки и масла, меда, урбеча и других продуктов. Другая комната для фруктов, еще одна для приготовления пищи; для бабушки его детей Баху тоже была комната, как и для плененных княгинь Чавчавадзе и Орбелиани. Для остальных потребностей также были отдельные помещения.

В помещения вела большая дверь, по каждую сторону от которой были две залы, где имам сидел по делам дивана. К ним, к этим залам, вели две двери, из внутренних комнат. Имам выходил для дивана и садился в угол комнаты, опираясь на подушки, подложенные под локти. Перед ним садился его секретарь Амирхан мухаджир из Чиркея, который вместе с ним был мутаалимом в молодости. По распоряжению имама он занимался письмами наибам или куда-нибудь. Писал он быстро, положив бумагу на колени или на пол. За Амирханом в середине комнаты стоял часовой с ружьем в руках. А весь совет (ахл-ал-маджлис ва-л маслаха) располагался в комнате кругом. Имам отдавал часовому распоряжение впускать истцов по очереди (Добавлено под строкой), которые при входе приветствовали присутствующих, затем подходили к имаму и целовали ему руку. Если посетителями были уважаемые ученые мужи или благочестивый человек, имам расспрашивал о его здоровье, а также о новостях. Если же пришедший жаловался на несправедливость наиба или главы пяти сотен, то секретарь готовил тому послание от имени имама, чтобы тот не чинил обид, без законных причин на это.

Посетитель приходил к наибу с письмом имама, тот сначала читал послание и осведомлялся о причине его жалобы имаму. Наиб укорял его, мол, ты плохо поступил, отправившись без моего разрешения к имаму. Затем этот наиб постепенно начинал вредить ему, вплоть до смерти и доводил до сведения имама; «Этот человек шпионил нами ради русских и хотел бежать к ним».