Игра в Реальность. Всё по закону

– Сабин, ты так говоришь, словно религиозный эгрегор – это инфернальное зло,– возмутилась Лика. – Что плохого в том, что люди во что-то верят, даже если они ошибаются?

– Не нужно смешивать веру и религию,– наставительно заметил Антон. – Нет ничего плохого в том, чтобы следовать каким-то учениям, даже если они ложные. Учения о мироздании возникают естественным путём из-за потребности Игроков разобраться с правилами и условиями Игры в Реальность, а вот религия – это искусственная конструкция, она создаётся людьми с определёнными целями, как правило, весьма далёкими от познания мира.

– Так единственное отличие в искусственном происхождении религий? – Алиса с интересом наклонилась к рассказчику.

– Нет, не только,– возразил Антон. – Все религии – это эгрегоры, которые обязательно имеют три компоненты: объект поклонения, иерархическую структуру служителей и финансовую составляющую, поскольку для поддержания структуры всегда требуются средства. За созданием всех и каждой религии обязательно стоит воля определённых личностей. И я имею ввиду вовсе не Создателей и Демиургов, речь идёт о жителях того мира, где данная религия формируется.

– Знаешь, Санни, а мне всегда казалось, что религиозные эгрегоры распространяют свои щупальца и на Реальность посмертия,– заявил Вертер,– чтобы, так сказать, обрабатывать верующих и после их смерти. Должны же они как-то выполнять свои обещания про загробную жизнь.

– Так оно и есть,– согласился Демиург,– практически у всех религиозных эгрегоров имеются проекции в Реальности посмертия, но они прозрачные, и я могу их контролировать.

– А зачем они нужны? – поинтересовалась Лика. – Это действительно что-то типа рая и ада?

– Нет, конечно,– Сабин грустно улыбнулся,– это просто некие локации, где происходит энергообмен эгрегора с сознаниями умерших адептов, как бы корректировка частотной структуры их сознаний. На процесс перевоплощения эти проекции никак не влияют. Разве что, те верующие, в чьи понятия не входит представление о реинкарнации, проводят в Реальности посмертия гораздо больше времени. А вот те, что попадают в один из этих изолированных эгрегоров, так там и зависают. Может быть, эти странные структуры поглощают наиболее рьяных адептов авраамических религий, которые принципиально не желают признавать реинкарнацию?

– Нет, Сабин, думаю, ты заблуждаешься,– возразил Атан-кей. – За тысячи лет существования авраамических религий там бы скопилось столько сознаний, что соответствующая воплощённая Реальность обезлюдела бы.

– Вот почему мы такие доверчивые? – проворчал Сабин. – Откуда ты выкопал эту инфу про тысячи лет, Творец? Из жёлтой прессы? А ты бы лучше покопался в ноосфере Земли, тогда бы и узнал, что все авраамические эгрегоры совсем молодые. Самому старому не больше двух сотен лет.

– Но христианство существует гораздо дольше,– возразил Тарс. – Этого же ты не станешь отрицать?

– Христианство, как понятие, возможно, и существует с давних времён, в чём я, кстати, тоже не уверен, а вот единого христианского эгрегора нет и не было никогда,– отрезал Демиург. – Есть довольно много мелких эгрегоров, связанных между собой не столько структурно, сколько образно, ну и, конечно, общей легендой о сакральной жертве, которую они позаимствовали из гораздо более древних космогонических учений. В космогонических трактатах вообще было принято персонифицировать природные явления, наделять их именами и характерами, сочинять истории их жизни. Иисус был не единственным, кому приписали такую историю. До него был Сет, Гор, Митра, Кришна, в общем, список длинный.

– Хочешь сказать, что такого пророка, как Иисус, на самом деле не было? – возмутился Даня.

– Отчего же,– Сабин пожал плечами,– наверняка, такая историческая личность существовала. Кстати, он был не один, пророков, пытавшихся донести до людей истинные знания, было довольно много. Просто те, кто запустил проект христианской религии, выбрали одного и создали из реально существовавшей личности миф, а по некоторым источникам, личность Иисуса – это вообще собирательный образ. Я, если честно, в этом вопросе глубоко не копался.

– Сабин, а с чего ты взял, что эти эгрегоры, которые так тебя расстроили – живые сущности? – спросил Даня. – А что если это просто искусственные конструкции, типа алгоритмов мира Земли.

– Даня, ты не забыл, что мир Земли – это в настоящий момент и есть сознание моего брата? – с усмешкой поинтересовался Антон. – Если бы эти эгрегоры не имели собственного сознания и ума, Сабин бы легко мог ими управлять, а коли не может, то это означает, что они обладают сознанием, которое как минимум способно сформировать свой ум.

– Прикольно,– усмехнулся Вертер,– значит, эти эгрегоры сотворил какой-то Создатель или даже несколько Создателей? Санни, сколько же Создателей обитает под твоим чутким руководством?

– Ни одного,– буркнул Сабин. – Кстати, живые сущности могут порождаться не только Создателями, но и совокупным сознанием Игроков. Например, если большая группа человек будет усердно поклоняться какому-то артефакту, природному явлению или даже просто месту, то со временем объект поклонения сможет обрести сознание и независимое существование. С эгрегорами дело обстоит точно так же. Сначала кто-то рождает идею и в рамках этой идеи начинает вести рекламную кампанию, потом у идеи появляются адепты, которые своей энергией начинают её подпитывать, а когда идея обретает силу, на её базе хитрые и практичные люди строят иерархическую структуру, назначают какую-то сущность объектом поклонения и находят источники финансирования. Всё, эгрегор готов. В какой-то момент энергии верующих, питающей эгрегор, оказывается достаточно, чтобы то, что было только совокупностью сознаний, обрело самостоятельность, сотворив себе ум.

– Ух ты! – гном аж подпрыгнул на стуле, едва не опрокинув на себя чашку с горячим чаем. – Ежели всё так просто, так чего ж мы тут попусту сидим, лясы точим? Давайте быстренько сварганим свеженький эгрегор для нашего Создателя. А то на Земле их тьма тьмущая, а на Райдо – ни одного, несолидно получается.

– Я тебе щас сварганю,– вскинулся Антон,– вот только религий мне тут не хватало. Только попробуй, и я тебя быстренько выпровожу обратно на Землю.

От такой отповеди гном съёжился на своём стуле, словно бы даже усох. Сердобольная Алиса бросила на разгневанного Создателя осуждающий взгляд и ободряюще погладила несчастного Антошу по спине.

– Он ведь не хотел ничего плохого,– заявила защитница обиженных, – это он от любви к тебе, Тоша, а ты сразу угрожать. Ты как-то уж очень агрессивно реагируешь. Между прочим, очень многим людям вера помогает справляться с трудностями.

– Согласен, погорячился,– извинился Антон. – Я же не спорю с позитивным эффектом веры, только верить можно, и не являясь частью религиозного эгрегора.

– Получается, всё зло именно в этой структуре? – спросила Лика.

– Зло – понятие относительное,– Антон с улыбкой потрепал обиженного гнома по макушке. – Я бы, скорее, назвал эгрегор не злом, а костылём. Люди, которые неуверенно держатся на ногах, нуждаются в дополнительной опоре, вернее, им кажется, что без костыля не обойтись. А кто-то просто желает облегчить себе путь, ведь нести бремя ответственности за свою жизнь бывает порой очень непросто. Вот люди и перекладывают часть этой ноши на плечи более мудрого и сильного, как им кажется, бога, а потом привыкают, и костыль уже прирастает к ним намертво, становится их составной частью.

– Знаешь, Тоха,– вклинился Вертер,– случаются травмы, после которых без костыля никак. Если ты сломал ногу, то либо сиди сиднем, либо бери костыли.

– Ты абсолютно прав,– Антон благодарно кивнул другу,– вот поэтому я и сказал, что зло – понятие относительное. Нет ничего зазорного в том, чтобы опереться на веру, когда тебе приходится туго, просто нужно помнить, что костыли – это мера вынужденная и временная. Ходить всю жизнь с костылями только потому, что когда-то у тебя была сломана нога, бессмысленно.

– Насколько я понимаю,– Тарс вскинул голову,– дело тут не только в том, чтобы сбросить груз ответственности на кого-то более могущественного. Между эгрегором и его адептом постоянно идёт энергообмен. При этом эгрегор не только питается энергией поклонения, но и может подпитывать своих членов из, так сказать, общественных запасов. В отдельных случаях эта подпитка может быть настолько мощной, что способна творить настоящие чудеса.

– Да, это верно,– согласился Антон,– правда, в этой схеме есть два неприятных момента. Первое – это то, что мощная подпитка осуществляется эгрегором не потому, что адепт о ней попросил, а потому, что самому эгрегору это понадобилось по каким-то причинам. То есть инициатива остаётся за эгрегором, как бы адепт ни нуждался в помощи. Помимо этого, нужно всегда помнить, что даром в этой схеме ничего не получишь, за эгрегориальную поддержку придётся расплатиться полным или частичным отказом от свободы воли, поступиться, так сказать, своими правами.

– Так чего ж тут странного,– опять влез гном, позабыв о своих обидах,– кажная услуга должна быть оплачена.

– Ага, только не каждый согласится платить своей свободой за комфортное существование,– в тон ему ответил Антон. – Тут нужно соотносить полученные блага с ценой. Как говорится, каждый сам выбирает, на каком дереве его повесят.

Разговор постепенно перешёл на тему жизненных приоритетов, все норовили высказаться по вопросу «кому что дороже» и вроде бы совсем позабыли, с чего всё началось. Только Сабин упорно обдумывал какую-то идею и в общем обсуждении не участвовал. Наконец новая интересная мысль, видимо, пришла в его мудрую голову, и он решил нарушить молчание.

– Интересно, а от чего эгрегор может погибнуть? – задумчиво произнёс он, возвращая разговор к исходной точке. – По идее, тот, кто его создал, должен иметь возможность его уничтожить.

– Думаю, ты прав,– согласился Антон,– Создатель всегда имеет возможность уничтожить своё творение, по крайней мере, пока оно не обрело свой собственный ум. А вот после обретения самостоятельности желания и намерения эгрегора могут уже и не совпадать с исходным планом его создателей.

– Прикольно,– отозвался Вертер,– значит, в один прекрасный момент верующие запросто могут столкнуться с существом, которому их чаяния до фени, типа, у него свои планы на жизнь.

– Верующие – это ещё полбеды,– вздохнул Атан-кей,– эгрегору они нужны для подпитки, так что ему просто невыгодно разрывать с ними взаимоотношения. А вот своих создателей, став самостоятельным, эгрегор запросто может послать в даль, а то и схарчить, чтобы не мешались под ногами со своими претензиями.

– Поэтому создатели не должны допускать излишнего развития сознания эгрегора,– сделал логичное заключение Сабин. – Теперь понятно, почему все эти эгрегоры такие молодые, им просто не дают повзрослеть.

– И как же происходит смерть эгрегора? – Лика оглядела сидящих за столом испуганными глазами. – А если, например, эти непроницаемые эгрегоры погибнут, что станется со всеми сознаниями, которые сейчас заключены внутри?

– Ничего хорошего,– угрюмо отозвался Сабин. – Если они категорически не признаю́т реинкарнацию, то не смогут перевоплотиться, так и зависнут в Реальности посмертия, пока какая-нибудь счастливая случайность их ни выдернет.

– Это ужасно,– всплеснула руками Марика,– эти эгрегоры ни за что нельзя разрушать.

– Я и не собираюсь,– огрызнулся Сабин,– а вот насчёт их создателей не уверен. И как им помешать, если они на такое решатся, тоже не понимаю. Кстати, я не считаю, что пребывание внутри замкнутого эгрегора чем-то лучше пребывания в Реальности посмертия. В последнем случае есть хоть какой-то шанс на перевоплощение.

– Мне кажется, мы сейчас не о том думаем,– остановил дискуссию Антон. – Ты мне лучше вот что скажи, брат, а каким образом эти замкнутые эгрегоры перехватывают у тебя управление сознаниями умерших.

За столом наступила гнетущая тишина. Сабин упёрся взглядом в стол, его лицо отражало смесь недоумения и напряжённой работы мысли.

– Это совершенно невозможно,– уверенно заявил Демиург после минутного размышления,– алгоритмы перехода в Реальность посмертия работают надёжно и однозначно.

– Так поди, у тебя там программный сбой случился, а Сабин,– предположил гном. – А ты тут нам из мухи слона сотворил.

– Или вирус завёлся,– добавил Вертер.

– Может быть,– задумчиво произнёс Сабин,– спасибо за подсказку.

– Это, правда, никак не разрешает проблему существования самих замкнутых эгрегоров,– заметил Атан-кей,– но, по крайней мере, делает её менее острой, если, конечно, ты отыщешь неисправность, Демиург.

– Я отыщу,– Сабин самонадеянно ухмыльнулся.

Настроение Демиурга явно улучшилось, он словно бы уже позабыл, как совсем недавно так же самонадеянно обещал Вертеру поискать рай и ад в своём мире, будучи абсолютно уверенным, что ничего подобного не существует и существовать не может. А поди ж ты, нашёл.

***

Утро было пасмурным, мелкий холодный дождь барабанил в стекло, сквозь задёрнутые шторы в спальню едва сочился мутный серый свет. Открывать глаза не хотелось. Кора подумала, что если ещё немножечко полежать неподвижно, то запросто можно соскользнуть обратно в сон, но что-то ей мешало, не давало вернуться в блаженное ничто. Нет, это был не звук и не запах, а что-то более тонкое, едва уловимое. Отчаявшись разобраться, соня приоткрыла один глаз и сразу поняла, что её разбудило. Зандер сидел в кресле и не отрываясь смотрел на свою женщину. В его взгляде было столько нежности, что Кора даже сквозь дрёму ощутила волну тепла, идущую от её любимого ура.

– Тяжело просыпаться в такую погоду,– с сочувствием произнёс Зандер. – Давай я тебе помогу, закрывай глаза,– он подошёл к постели и взял Кору за руку. В следующий момент комнату залило ярким солнечным светом, даже сквозь прикрытые веки женщина почувствовала его жар. Она беззаботно улыбнулась и открыла глаза.

Коре и раньше приходилось жить с урами, вернее, с Творцами, как их называли в её прошлой жизни, так что к чудесам ей было не привыкать. Вот только раньше никто не устраивал этих чудес специально для неё, а Зандер игрался в волшебника, как мальчишка, сюрпризам и неожиданным подаркам не было конца. Кора отлично понимала, что в этом нет её персональной заслуги, просто за последние десятки воплощений Зандер впервые получил доступ к неиссякаемому источнику энергии, которым была веннская женщина, и наслаждался вновь обретённым могуществом с детской непосредственностью. После первого знакомства на так и не состоявшейся лекции молодого профессора Зандер с Корой не сговариваясь оставили Университет, а уже через месяц Кора переехала в поместье своего возлюбленного.

Поместье было большое и старинное, однако оно совсем не напоминало замок с высокими стенами, сторожевыми башнями и заполненным водой рвом, это был просто красивый просторный дом. Кстати, замков в Империи было очень много, поскольку каждый мало-мальски состоятельный клан имел подобное архитектурное излишество у себя на балансе. Жить в этих массивных древних сооружениях было непросто, сквозняки и отсутствие элементарных удобств превращали жизнь обитателей в ежедневную изощрённую пытку. Но на что только не пойдёшь ради престижа? Правда, в последние годы владельцы замков начали потихоньку облагораживать внутренние помещения своих каменных бастионов свободы, а то и пристраивать к ним современные здания со всеми удобствами. Но так было далеко не везде, большинство кланов продолжали стоически сносить статусный дискомфорт и даже умудрялись гордиться своей неприхотливостью.

Дом Зандера в противовес традиции сразу строили не для престижа, а для комфорта. В нём были просторные тёплые комнаты, много света и ярких красок, а ещё тут было очень уютно. Зал для приёмов имелся всего один, и использовалось это пафосное помещение очень редко. Остальные комнаты были обустроены таким образом, чтобы не давить на обитателей размерами и монументальностью, а напротив, создавать ощущение интимности и расслабленности. Строение окружал большой, немного запущенный сад, который постепенно переходил в дикую дубовую рощу. За рощей вообще никто не ухаживал, но могучие деревья сами позаботились о том, чтобы избавиться от подлеска, поскольку напрочь заслонили своими кронами солнечные лучи, так что гулять в роще было одно удовольствие. Зато прямо перед домом располагались ухоженные аллеи, декоративные деревья и кустарники, зелёные лужайки пестрели цветами, и увитые плющом беседки манили отдохнуть.

В целом, кто-то весьма профессионально потрудился, чтобы предоставить обитателям поместья максимум комфорта. И всё же возраст дома постоянно напоминал владельцам о том, что ничто не вечно, без ремонта не проходило ни единого дня, и соответствующее звуковое сопровождение, типа ударов молотка и визга пилы, давно уже превратилось в привычный фон. Но обитатели поместья не роптали, возможно, просто перестали его замечать. Кору подобный фатализм сильно озадачил, ведь Зандер явно был человеком не бедным. Отчего же он так упорно держался за это рассыпающееся строение?

– Я привык,– просто ответил хозяин на её вопрос,– я живу в этом доме уже с десяток своих воплощений. Понимаю, дом довольно ветхий, но ты потерпи, скоро всё изменится. Дай мне только набраться сил.

Обещанные изменения случились через пару месяцев после этого разговора. Однажды Кора проснулась утром в обновлённом, нет, практически новом доме. Она с любопытством осмотрелась и расхохоталась. Шокированный такой реакцией Зандер обиженно поморщился, он явно ожидал чего-то другого, может быть, удивления или восхищённых возгласов, но уж никак не смеха.

– Ты – вруша и к тому же хвастунишка,– с укором заявила насмешница. – Зандер, я почти тысячу лет прожила в мирах Творцов. Неужели ты решил, что я не отличу плод твоего воображения от базовой Реальности?

– Ты никогда не рассказывала раньше,– удивился пойманный на вранье ур. – Я не понял, это твоё предыдущее воплощение длилось целую тысячу лет?

– Да, так получилось,– потупилась Кора. – Почти всё это время я жила с венном, обладавшим силой Создателя, а когда он развоплотился – то с его сыном, который был Творцом.

– А кто такие Творцы? – заинтересовался Зандер.

– Вы сейчас их называете урами, управляющими Реальностью,– пояснила Кора,– а раньше их называли Творцами.

– Когда это раньше? – продолжал допытываться ур.

– Я не знаю, милый,– Кора смущённо улыбнулась,– наверное, я очень долго не воплощалась, мир так сильно изменился. Видишь ли, я ведь была самоубийцей.

Зандер застыл с открытым ртом. Он и представить себе не мог, чтобы его весёлая, шаловливая возлюбленная могла в прошлой жизни покончить с собой. Сам он тоже окончил прошлое воплощение, добровольно пожертвовав своей жизнью, и сделал это, чтобы спасти другую жизнь, а возможно, и весь этот мир, но самоубийством его смерть назвать было никак нельзя.

– Не смотри на меня так,– жалобно попросила Кора,– я совершила ошибку, приняла за любовь то, что любовью не было. Теперь-то я понимаю, что глупо было ждать любви от мужчины, который от тебя зависит. В мире веннов взаимная любовь вообще невозможна.

– Кора, детка, зачем ты так? – ошарашенно пробормотал Зандер. – Это в тебе просто говорит трагический опыт прошлого. Если твои мужчины не были способны любить, это вовсе не значит, что все венны такие.

– Перестань, Зандер,– Кора покачала головой,– в обществе веннов женщина – это просто вещь. Да, вещь очень ценная, её берегут, о ней заботятся, хранят верность, её даже по-своему любят, наверное, но не как личность, это точно.

– Дай мне шанс,– голос Зандера сделался серьёзным,– я докажу тебе, что ты ошибаешься.

– Тебе не нужно ничего доказывать,– улыбнулась Кора,– я вовсе не страдаю от этого, мне достаточно того, что я сама тебя люблю.

Этот разговор произошёл около года назад, и больше к скользкой теме, касающейся способности веннов любить, они не возвращались. Кора вскоре выкинула из головы мысли о несовершенстве веннского общества, а вот Зандера, как выяснилось, её слова задели за живое. Но, как истинный венн, он не стал бить себя пяткой в грудь и доказывать с пеной у рта несправедливость обвинений. Вместо этих эффектных, но бессмысленных жестов, он попытался всерьёз разобраться в собственных чувствах, иначе говоря, измерить логикой то, что не поддаётся измерению, и, естественно, потерпел поражение.

Чем глубже многомудрый ур погружался в дебри иррационального, тем яснее ему становилось, что поставленная задача просто не имеет решения, по крайней мере, теми средствами, что были доступны интеллекту. Этот удручающий вывод на некоторое время погрузил исследователя в депрессию, он начал подолгу зависать в своём кабинете, потерял сон и аппетит, по ночам его начали мучить кошмары о том, как Кора его бросает. К счастью, долго фрустрировать Зандеру не позволили обстоятельства, резко изменившие их с Корой жизнь. Игре в Реальность вообще наплевать на наши планы, у неё имеется свой сценарий, против которого бессильны самые изощрённые способы защиты.

Обстоятельства на этот раз приняли облик посыльного из соседнего поместья. Дело в том, что рядом с поместьем Зандера располагались владения одного из могущественных кланов Империи, клана Заккари. Соседи отлично ладили, никаких разногласий между ними не было, а были комфортные для обоих правителей приятельские отношения. Всё изменилось в один момент, когда старый глава клана умер, оставив свой титул и земли старшему сыну. И тут началось. Новый глава клана вовсе не был безусым пацаном, от которого можно было бы ожидать экстравагантных выходок, однако порядки, которые он завёл, вступив в права наследования, были, пожалуй, похлеще юношеского безрассудства. Старинный замок в считанные месяцы превратился в военный лагерь. Гарнизон крепости начал быстро расти, пока ни достиг сотни отборных бойцов, что было явно избыточно для её охраны. Очевидно, у наследника были не слишком миролюбивые планы на жизнь, связанные, скорее, с экспансией, нежели с защитой.

Избыток мужского населения в ограниченном пространстве замка вскоре начал проявляться со всей определённостью. Молодые и безбашенные парни вовсе не собирались вести монашеский образ жизни. Несмотря на изнурительную муштру, время от времени им нужно было выплёскивать свою молодецкую удаль, тем более, что их начальник, а по совместительству глава клана, с удовольствием присоединялся к загулу. Буйная ватага регулярно устраивала попойки, превращая замок в бордель, охоты и пиры сменялись гонками на акселях, причём вовсе не по дорогам, отчего фермерские поля приходилось засевать по новой. Впрочем, нужно отдать должное мастеру Заккари, за все художества своей банды он платил и притом весьма щедро, так что до судов дело не доходило. И откуда только у него бралось столько средств?

А богатства клана росли день ото дня. Это было заметно по тому, как отремонтировали замок, плюс возвели новую современную пристройку, как обновлялся парк транспортных средств и вооружение гарнизона, а ещё по размаху пиров, которые регулярно закатывали в поместье Заккари. Время от времени у соседей вдруг наступало затишье, всё мужское население, включая главу клана, снималось с места и отправлялось куда-то путешествовать. Походы обычно длились от недели до нескольких месяцев, и обратно в замок возвращались далеко не все путешественники. Было очевидно, что эти вылазки вовсе не имели целью развеяться, и Зандер не без оснований подозревал, что именно они служили источником богатств его соседа.

Впрочем, на моральную сторону жизни владетельного лорда безразличному к политике и светской жизни уру было глубоко наплевать, лишь бы выходки буйной ватаги не затрагивали его частную жизнь. И до поры до времени было именно так, пока в один несчастливый день в ворота его усадьбы ни постучался посыльный с приглашением на помолвку Кайдена Заккари с наследницей ещё одного соседнего клана Ираидой Сетриг. Отказаться было себе дороже, так можно было запросто напороться на смертельную обиду с соответствующим продолжением в виде небольшой, но кровопролитной войнушки, и, скрепя сердце, Зандер принял приглашение. С этого увеселительного мероприятия и начались все дальнейшие неприятности.

Зандер сотворил для своей спутницы скромное, но изысканное платье из тёмно-синего атласа, в тон к её глазам. В дополнение к платью шёл сапфировый гарнитур на белом золоте и синие бархатные туфельки, тоже украшенные мелкими сапфирами. Когда Кора нарядилась во всю эту красоту, у самодеятельного дизайнера женских нарядов натурально перехватило дыхание. А вот на саму Кору переодевание не произвело никакого впечатления, она равнодушно глянула в зеркало и перевела вопросительный взгляд на Зандера.

– Милый, ты уверен, что мне необходимо таскать на себе целое состояние? – озабоченно спросила она,– никто же не знает, что ты можешь наделать таких украшений, сколько захочешь.

– А что тебя смущает? – удивился Зандер.

– Ты же понимаешь, что в этом обществе есть свои неписанные правила,– Кора снисходительно улыбнулась. – Мы ведь официально не женаты, значит, у меня статус твоей любовницы, а на любовницу не надевают ювелирную лавку.